Пропавший город

Я медленно повернулась. Боже, что ж ты отвернулся от меня?

Огромная змеюка открывала свою огромную пасть. Неужто мне конец пришёл? Что ж мне так на змей везёт?

Змея уже собиралась атаковать, когда позади неё что-то плюхнулось в воду. Развернулась она быстро, и так же быстро кинулась к новой жертве. Нет, не надо! Что если это Алекс? Страх липкими щупальцами сковал и без того парализованное безысходностью тело. Только бы не он! Нет!

— Уходи, быстро! — командный голос. Непроизвольно вырвался вздох облегчения. Не он упал в воду!

В окне появился супруг с очередным телом, которое скинул в воду.

— А ты? — крикнула ему.

— Я выберусь. Иди в тот дом, что мне выделили.

Но вместо того, чтобы броситься бежать, ноги просто подкосились. Как же я устала бороться за жизнь каждое мгновение. Навалились все страхи, переживания, эта имитация сильной женщины. Никогда не была слабой, но после встречи с императором так хотелось этого. Каким же сильным было напряжение в тронном зале.

Алекса в окне больше не было. С одной стороны не хотелось, чтобы он видел меня вот такой, полностью разбитой. А с другой — где его черти носят в момент, когда надо поддержать любимую? Просто подставить сильное плечо.

Надо уходить. Сейчас, ещё чуточку передохну. И мне нужно оружие, хоть какое-нибудь, чтобы я не чувствовала себя такой беззащитной.

Встала и побрела вдоль стены, стараясь просто обогнуть резиденцию, а то совсем заблужусь, стараясь не приближаться к водоёму со змеёй. Понятно теперь, почему все плавают на гондолах. Мелькнула раньше мысль, а что если вплавь кто-то попытается проникнуть. Никаких опускающихся на ночь решёток видно не было. Хотя, неужели змею потревожило моё падение? Почему же гондола с веслом не тревожит? Или, может быть, потому что у меня тело было раненным и змея ощутила кровь? Как акула на кровь реагирует, чувствуя её за много километров.

Выйдя на улицу заметила множество тел, разбросанных тут и там. Фу, какая гадость! Ещё некоторые военные переправлялись в резиденцию на гондолах. На меня не обращали ровно никакого внимания. Это хорошо. Подошла к трупам и, поборов брезгливость, взяла копьё. Безопасность превыше всего. Меч я бы не подняла даже.

— Пусть вам земля будет пухом! — сказала погибшим и пошла дальше, стараясь отыскать нужный дом.

Странно, не знала, что случилось с императором, но легче от этого не стало. Алекс жив, значит, его противник либо мёртв, либо сбежал. Вряд ли что иное. Без супруга ощущала себя незащищённой. Как же я к нему привыкла за эти пару дней. И сейчас я чувствовала себя голой. Да ещё эта короткая туника. Раньше носила короткие юбки, но такого не было. Или это из-за Алекса. Раздалось карканье вороны, затем ещё и ещё. Падальщики. Сколько им еды перепадёт, если трупы не закопают или не предадут огню.

Я понимала, что есть пищевая цепочка, трупы в земле едят черви, вороны клюют тела на поле битвы. Но это как-то было мерзко, ощущать, что пусть и врагов, но кто-то ест, тем более мёртвых — падальщики. Но я буду что ли их хоронить? Да я сдвинуть с места не смогу никого. В итоге стала по дороге разворачивать трупы спиной к небу, накрывая их собственными плащами. Русичи раньше сжигали мёртвых. А как здесь обстоит с этим дело, не знала. Да и леса тут нет, с чего делать костёр?

Постепенно с мыслями о погибших, я вспомнила про Костю. Он был замечательным человеком. И не должен висеть на всеобщем обозрении. Поэтому траектория поменялась. Встретившихся погибших пришлось обокрасть: забрать кобуру, к которой прикрепила найденный в ней кинжал. Прощение я у них попросила, толку-то. Утешила себя мыслью, что им в Явном мире уже точно оружие не понадобится. Верну вряд ли. А на том свете будут без него. Ибо, надоели со своими войнами. Такова ваша кара!

Ворота распахнули, и в них стали прибывать повстанцы.

На меня обратили внимание.

— Мимо проходите! — велела я командным голосом. А что — имею полное право, ещё недавно меня приняли за главаря этой банды. И, вроде бы, неплохо даже сыграла свою роль. — Не задерживаемся!

— А, любовница Батьки... — сказал один, тот самый, что тогда меня среди ночи на вилле у Кости поймал.

Показала ему колечко.

— Нет, жена.

— Моё почтение, — чуть склонился в поклоне.

— Пойдём, понадобится твоя помощь.

Одной просто было страшно. Да и всех этих повстанцев я боялась не меньше. А потому, рассудив, что со знакомцем будет безопаснее, пусть и не была уверена, что он послушается, пошла в сторону эшафота.

— А Батька где?

— Вон там! — показала в сторону резиденции. — Там ещё огромная змеюка в воде обитает, я с ней уже познакомилась.

— Понятно. Эй, хлопцы, быстро на подмогу Батьке в дом императора! Только воды берегитесь — вплавь добираться нельзя!

— А ты куда? — спросил кто-то из мужиков.

— Присмотрю за его женою.

— Удачи! Род с тобою!

— Род с вами!

Молодой бугай нагнал меня.

— Как тебя звать-то? — решила, что к безымянному обращаться неудобно.

— Данко.

Хотела представиться, затем подумала, что уже на вилле у Кости представлялась.

— Ксю.

— Я знаю. Но извини, по имени величать негоже. Раз жена Батьки, значит Маты.

Ну вот, детина-то оказывается у меня есть, да ещё такой здоровый уже! Улыбнулась. Жизнь всё равно прекрасна.

Оставшийся путь мы молчали. Я подставляла лицо солнышку и улыбалась. Странно, но оно не слишком жарило. Просто приятно грело. Да и время уже к вечеру.

Когда мы оказались у нужной виселицы, Данко удивился.

— Кажись, я его знаю.

— Это Константин — хозяин той виллы, где мы с тобой впервые встретились. Не подскажешь, что произошло, как он здесь очутился?

— Батька его отпустил. Нас много было, а он — один. Его слуги отказались от него, да и сами нам ворота открыли. Батька сказал, что дарует ему жизнь, но чтобы больше у нас на пути не попадался.

— А он что?

— А он попросил забрать своего зверя.

— Ему разрешил муж?

— Да, коли даст слово, что уйдёт и не вернётся.

— И?

— Он забрал ящера да уехал на нём. Выглядел он как-то грустно.

— Помоги снять его, — попросила я.

И Данко просто стал раскачивать столб. Вывернув его, удерживал, пока я подхватывала.

— Он позаботился обо мне. Мы с Батькой разлучились, и я оказалась на улице. А потом ящер Константина напал на меня. Не навредил, но мне плохо стало. Очнулась я на вилле. И этот парень познакомил меня потом со своим животным. Его убили, так же, как и Константина. Разве что на арене, — почему-то разоткровенничалась я.

Слёзы навернулись на глаза, как вспомнила Зима, положившего голову мне на колени перед смертью.

— Мам, не плачь, а то я сам расплачусь, — сказали за моей спиной. Повернулась к своему защитнику. Он шмыгал носом. Вот тебе и бугай под два с половиной метра.

— Константин был мне как брат. Его нужно похоронить с почестями.

— Тогда его следует отвезти в храм, если тот его примет.

Вначале я не поняла, что имеется в виду, но потом дошло, что чужаков Православный храм не принимает.

— А ящера?

— Нет. В храм никак нельзя. У животных есть своё кладбище, куда кости складываются. Свой храм. Но это за городом.

Мне бы неплохо вернуться в храм. Забрать наши вещи. Но Алекс просил, чтобы я была в том доме. Скорее всего, он ещё долго будет занят. Я успею вернуться. Что, если нет? И будет ли безопасно мне в городе?

— Ты поедешь со мной?

— Да, конечно.

— Мне нужна бумага и чем писать. И поедем в дом, где остановился мой муж.

Костю накрыли полотном, взятом в ближайшем доме, погрузили на лошадь. В доме, где мне полагалось ждать Алекса, остались два человека, дежуривших.

— Перо и бумагу! — потребовал Данко.

Мне тут же вручили. Перо было странным. Да, по форме походило на перо, но на деле это была металлическая ручка, с воткнутым в колпачок чёрным пёрышком. Что же написать? Про чувства упоминать точно не стоит. Как знать, умеют ли здешние простолюдины читать. И как могут использовать в своих целях информацию. Поэтому стоит быть осторожной. Если они говорят на старославянском, значит, пишут тоже на нём. А языки очень схожи.

И я написала на русском: "Отправилась за вещами. Постараюсь вернуться как можно скорее. Со мной Данко. Окси".

Надеюсь, Алекс поймёт. А может, я вернусь раньше, чем он сюда доберётся. И чем тут запечатывают письма? Окинув помещение, увидела свечи. Зажгла одну от очага в кухне, в котором горел живой огонь. Запечатав письмо воском и приложив к капле своё колечко с рисунком, я протянула одному из мужчин в военной форме римлян.

— Передайте эту бумагу Батьке, как объявится или пошлёт за мною.

— Как скажете, госпожа, — поклонились двое стражников.

Не понравилось мне это. Даже Данко не особо расшаркивается со мною. И госпожой не называл. Да и на ТЫ обращался. А тут на ВЫ.

Мы ушли. А когда дом остался позади, я задала мучивший меня вопрос.

— Данко, ты их знаешь?

— Да, мам.

— Давно?

— Нет. Как заварушка началась, познакомились.

— Не нравятся они мне.

— Ты Батьке говорила?

— Нет. Я про них не знала. Думаешь стоит?

— Да. Доверяй своим чувствам. Скорее всего род предупреждает.

— Хорошо.

Мне оседлали пегую лошадку и помогли на неё забраться. Данко взял себе здоровенного вороного коня, а Костя почивал на белом. Так мы и ехали, медленно, молча. Ворота по-прежнему были распахнуты настежь. Ехали пустыми улочками. В воздухе появился свежий ветерок, приятно ласкающий выпавшие из наскоро собранного узла более короткие пряди волос. Пахло морем. Странно. Как я поняла, моря здесь нет.

— Пахнет морем, — сказала вслух.

— Да, — кивнул мой сопровождающий.

— Но ведь моря здесь нет.

— Ветер восточный, вот и принёс морскую свежесть.

Это он о Каспие? Но ведь тот далеко.

— А море далеко?

— Часа четыре галопом ехать на восток.

Я удивилась, но виду постаралась не подать. Неужели неподалёку море есть? Хотела бы я съездить? Очень. Но не в этом времени. Уже была сыта по горло навалившимися приключениями. Хотелось обратно в Москву, домой. К родителям, увидеть своих братьев, побыть хоть недолго ещё маленькой девочкой. Зря я хотела повзрослеть. Да, и у взрослых есть свои прелести, желанная свобода, делай что хочешь, только в рамках закона. А ещё можно было создать собственную семью, детишек родить. Вот только это ответственность за жизнь нового существа, созданного тобой. Не уверена, что готова к такому. Я любила детей и хотела их в будущем, но радовалась, что Алекс не переступил черту. Что было б, если б я была беременна сейчас. Весь этот стресс каждый день... Как же я хочу домой!

Меня прижали к здоровому твёрдому телу(и как Данко умудрился это проделать верхом, не понятно). И мы какое-то время так стояли.

— Данко, благодарю, — сказала я, отстраняясь. Мне стало чуточку легче.

На лице заиграла улыбка.

— Вот это — другое дело, — улыбнулся в ответ здоровяк и чуть тронул бока своего коня, намекая, что пора в путь. Вскоре я догнала его.

— Батька, правда, пообещал убить императора?

— Да.

— А вы подумали, каково ему убивать человека, который ему лично ничего плохого не сделал? Вот тебе б сказали, что в соседнем городе есть градоначальник, который мучит жителей, ты б пошёл его убивать?

— Пошёл бы. Но сперва удостоверился, что правда то, что про него сказывают.

Я подумала, что убедиться Алексу в подлой натуре императора предоставилось много раз. И это не было убийство с его стороны, лишь защита. Если он, конечно, убил его.

— Да и никто не приказывал Батьке убивать императора.

— То есть? — не поняла я.

— Батьку хотели убить, приняв его за одного из местных стражников порядка. Но он сказал, что поможет достичь нашей цели. А узнав её, пообещал сам убить императора.

Алекс не походил на человека, который наслаждается страданиями других или получает удовольствие от убийства. Хотя, что я знаю о нём? Мы слишком мало знакомы.

— Он — хороший человек, — утешил меня Данко. — И выхода у него тогда не было. Не предложи он этого, вряд ли у него была бы возможность остаться в живых. Мы пленных не брали. Но дав присягу на крови, он возглавил восстание, сказав, что без сильной руки нас быстро всех перевешают. И знаешь, он велел намеренно никого не убивать. Тем паче не обижать женщин и детей.

— Ага, поэтому вы меня притащили тогда к нему, — с ехидцей молвила я.

— Ну так среди ночи проныра какая-то пытается удрать, что я должен был подумать?

— Что слабая девушка пытается удрать, пока её не взяли в плен. А ты притащил меня и к нему в постель бросил.

— Прости, было дело. Не думал я, что тебя такая участь ждёт, когда вёл. Но после подвигов Батьки решил, что можно ему это простить. Тем паче знатную даму... Сколько наших девок брали без согласия богачи! Но ты — девка не промах! Вон, уж замуж успела за него выскочить!

Чего-то я не поняла. Это не он на мне женился, а я его окрутила?

— В смысле?

— Ну, проведя с тобой ночку он мог просто выставить за дверь. Или оставить постельной утехой.

— Разве простолюдины так поступают? Обесчестили девушку и бросили?

— Ну, всякое бывает. Девка такая замуж уже не выйдет никогда. Вот если богатей её против воли взял, тогда — другое дело. Приходится мужу просто молча терпеть, как его жену то и дело насилует барин. Да и разные бывали. Некоторые ещё не вошедших в пору девиц брали. Вот терпение народа и кончилось. А Батька молодец, что, обесчестив тебя, женился всё же.

А я лихорадочно соображала, это Алекс такой житрожопый, чтоб не быть в глазах народа ничем не лучше императора, решил жениться на мне. Или я слишком наивна?

Злость бурлила в крови. Ну Алекс, зараза. Что у тебя в голове творится? И что ты ко мне чувствуешь? Зачем этот спектакль? И почему ты со мной дальше поцелуев не заходил? Или я тебе противна, и ты меня вовсе не хочешь? А может, ты сам захотел власти и занять место своего соперника? И домой хочешь нас отправить с единственной целью — чтобы никто не знал, кто ты. Или это отговорка. Может, хочешь убрать нас?

Стоило подумать над его подвигами в мою славу, то есть, защиту. Но червячок сомнения вновь поселился в моём сердце. Хотелось одного — вернуться домой, где нет места интригам. Там, правда, есть политики. Но Алексу у нас точно ничего не светит, поскольку последние годы он в России не жил. Коварная улыбка скрасила мои губы. Не удивлюсь, если Алекс решит тут остаться в роли наместника, а там, как знать, может и императора. И если он всё это время всего лишь использовал меня, то я это переживу. Вернусь домой, а там смогу его забыть, со временем. Что у нас мало хороших парней?

Тут же внутренний голос вопросил, а если супруг предложит мне остаться рядом с ним, его супругой, и править вместе? Я решила пока не загадывать наперёд, но этот мир мне уже надоел. Слишком жестокий, слишком страшный. И каждое мгновение бороться за жизнь или своё место под солнцем не желаю.

— Приехали. Ты хотела в храм зайти?

— Да, хотела. Ты со мной?