Сашка и остальные.

Знала бы Светка, что на подобные бабские выверты Сашке глубоко наплевать — просто не поняла бы. Шмотки, мужики, жратва да сплетни об общих знакомых, когда в глаза говорят совсем не то, что за спиной.

— Угум— что одновременно может означать и "да", и "нет", и "пошла ты знаешь куда".

— Ой, а ты что тату себе сделала? Можно посмотреть?

— Где ты видишь тату,— Сашка не сразу вспоминает значение этого слова.

— Да вон, змейка на запястье. Цветная!

Сашка нехотя протягивает руку. Уточнять, что змейка не простая татуировка вовсе не хочется. Слова долг, честь, совесть, даже банальная верность кому или чему-либо — не для этого мира. Личность вроде Светки не поймёт, что змейка вовсе не украшение.

Светка зачем-то касается змеи.

— Классная! Я тоже себе сделать хотела, но Лёха не дал, сказал, что тату только шлюхи носят.

Очередная мелкая подколка. В другой жизни, Сашка, вероятнее всего, обиделась бы. Но сейчас ей наплевать. Он просто напрочь забыла господствующий здесь стиль общения вроде бы "подруг". С милыми улыбочками говорить друг другу более-менее завуалированные мерзости. Ну, плохое вспоминается очень быстро, а с хорошим и раньше было напряженно.

Хотя, если вспомнить виденное на улицах, то татуировки здесь распространены весьма широко. Причем, как у мужчин, так и у женщин. Если и вправду тату признак представительницы древнейшей профессии, то таких тут получается чуть ли не каждая вторая. Причем, преобладающее место нанесения — нижняя часть спины. Почему-то эту часть тела здесь очень любят выставлять напоказ. Причем, даже в холодное время года. Сашке в сущности наплевать. Пусть хоть голыми по улицам ходят, если простудиться или ещё чего не бояться. Здесь, в конце-концов, попросту не её мир. И Сашка вовсе не собирается, как здесь говорят, "лезть в чужой монастырь со своим уставом". Главное, чтобы к ней не лезли со своими моральными нормами, точнее, их отсутствием. Светка раньше обожала давать советы, каковым Сашка никогда не последовала бы. Только какой-то осадок на душе, словно дурной привкус во рту после скверного алкоголя, всё равно остаётся.

— А здорово сделано,— продолжает, между тем Светка,— Красиво, и в цвете. Даже с золотом вроде. Где такой салон не подскажешь?

— Не в Питере,— буркнула Сашка. Татуировка у неё — как у Софи. В память о ней сделана. Тут у военных тоже вроде распространено что-то подобное. Или это она в каком-то фильме видела? Еггтовские татуировки никогда не сводят и не изменяют. У младшей Марины была совсем другая змейка.

Сашка резко убирает руку и даже рукав одёргивает почти до середины кисти. Светка продолжает трещать.

— Слушай, а это не больно?

— Что именно?

— Ну, когда колют. Это же так страшно.

"Да что ты вообще о страхе знать можешь?"— с раздражением подумала Сашка, сказав вслух.

— Терпимо. Когда знаешь, чего ждать — не страшно,— когда-то она так сказала, когда её вели на расстрел. "Боишься, Чёрная?". Тогда она ответила, как сейчас. Ситуации были несравнимы. Конвоир испугался такого ответа, покрепче схватился за винтовку. Сашке тогда стало почти смешно. Насколько же сильный страх внушают Чёрные, если их боятся даже таких. А грохотало уже недалеко. Ох, как неуютно было конвоирам. Они уже тогда были напуганы. Потому и сбежали. Потому и не дострелили.

Светка зябковато поёжилась.

— Б-р-р-р. Скажешь же ты иногда. Аж страшно становится.

Сашка залпом опустошает рюмку.Ну зачем девочку напугала? Она же тебе ничего плохого не сделала.

— Ага. Могу иногда выразится.

— Где же ты так пить наловчилась? Словно офицер из Белой гвардии.

— Мне красные как-то милее.

— Ну ты даёшь! Они же Николая расстреляли!

— И правильно, между прочим, сделали. Николай тебе что, родственник? Чего он такого хорошего сделал? Жену любил? Так для императора это не обязательно. Думаешь, при их благородиях ты или твои отец с матерью смогли бы в университете учиться?

— Да я не думала об этом. Да и вообще, хватит меня грузить!

— Да я, собственно, и не начинала.

— Почему ты стала такой занудой? Жить надо позитивно.

"То есть, не думая ни о чём. Жратва, шмотки, да мужики. Как это я могла позабыть, насколько здесь культ тупости пропагандируется".

— А я, что так сильно негатив излучаю?

— Ну где-то так, вся в чёрном. Даже не улыбаешься.

— Смех без причины знаешь признак чего?

— Не злись.

— Даже и не начинала.

"Может, ты брюзжишь только потому что просто старуха. И ещё не избавилась от подсознательной нелюбви старух к молодым женщинам? Хотя чего грустить сиди, пей коньяк и радуйся, что вновь молода. Давно ты последний раз танцевала? Вперед, и с песней. Сколько раз Светка тебя звала поразвлечься? Так вперёд! Самой-то не смешно?"

Светка вспоминает каких-то общих знакомых. Сашку вот только слово "наши" по ушам резануло. "Наши" все остались там. А тут — не пойми кто. Не свои. Не чужие. Попросту — никакие. Образы не складывающиеся в людей.

Появилась бредовая идея напоить Светку до поросячьего визга. Коньяк-то она не употребляет, а вот к "Мартини" охотно прикладывается. Уже начинает хихикать куда глупее обычного и нести совсем уж откровенную чушь. Сашка всё больше и больше мрачнеет. Будто от больной Светкиной головы у неё самой настроение в лучшую сторону изменится. Встретилась, блин, с не самым худшим куском прошлого. Встретилась, что бы убедиться: прошлое было куда более отвратительным, чем казалось ей спустя годы.

А, впрочем, плевать на всё. Пока есть коньяк. Ещё один день будет зверски убит. Что там Светка несёт? Может, над этим и в самом деле можно поржать?

Посидели хорошо. Когда пришло время расплачиваться, оказалось, что денег у Светки очень мало. Посмотрела на Сашку таким взглядом, что будь Сашка Александром, тут же, не колеблясь, заплатил бы за двоих.

Ещё кусочек мозаики. Светка всегда такой была. Когда с подругами ходили в кафе, у неё всегда либо денег не было, либо находилась символическая десятка— другая. Хотя кушала она чуть ли не больше всех. И одевалась получше многих.

Сегодняшний раз счёт был исключением только из-за дорогого коньяка, выпитого Сашкой, считай, в полном одиночестве. Светка только рюмочку, из вежливости, или из хомячьего инстинкта, попробовала.

Зато на содержимое Сашкиного кошелька посмотрела с чем-то подозрительно похожим на искреннюю зависть и уважение.

На улицу выбрались сильно за полночь.

Двинулись не куда-либо конкретно, а просто по направлению.

Очередной забор. Ну да, точечная застройка везде и всюду. Насколько Сашка помнит, до дома Светки осталось совсем недалеко.

Навстречу трое парней. Пивка, или чего покрепче тяпнули, и решили приятно разнообразить досуг.

— Девушки, не хотите прогуляться?

— Ой,— пискнула резко начавшая трезветь Светка, -Бежим. В этом районе неделю назад малолетку по кругу пустили.

— Ты не бойся, мы тебя не резать, мы тебя (любить) будем.

Когда-то, очень давно, Сашке повезло убежать от парочки подобных компаний. Но теперь эти времена кончилась. Помойные шавки осмелились тявкать на угрюмого, седого, но ещё очень и очень крепкого волкодава.

Может, даже именно от этих приходилось бегать— гастарбайтеры, неважно какой нации с высочайшей степенью сперматоксикоза, и приличной дозой принятого алкоголя.

Сашка шагнула вперёд. Троица восприняла это по-своему.

— Ха, глянь, готка первой быть хочет. Точно они на всю башку звезданутые. Готка, хочешь в жопу (отлюбим)?

Тоже кусочек мозаики. Из разряда запоминающихся. Тех, которые следует перевести в состояние щебёнки.

Своей смерти главарь не увидел. Удар в грудь, и с разворота второму и третьему по шее. Меч скрывается в разрезе плаща. Светка не сразу поняла, что у забора они остались одни. Не считая трёх дергающихся тел, под каждым из которых уже образуется темная лужа. Поняв, что произошло, Светка падает на колени и начинает выть. Протяжно, на одной ноте.

Сашка несколько раз резко бьёт её по щекам.

— Вставай и пошли, скоро приедет полиция.

— У н-н-нас-с-с не полиция.

— Ну, милиция. Ты, как знаешь, можешь остаться здесь, меч я брошу, и у них сразу будет готовая подозреваемая.

Угроза возымела действие.

— П-пойдем— мямлит Светка.

— Ты вроде близко живёшь, пошли к тебе.

— Там мама.

Час от часу не легче. Ещё маленький кусочек разбитой мозаики. Матушку Светки Сашка вспоминает с трудом, этакая типичная домохозяйка. Кажется, до сих пор верит, что дочка вечера у подруг проводит чуть ли не за вышиванием... Ну, да это не Сашкино дело.

Отец Светки, его Сашка знает плохо. Очередной кусочек мозаики. Вроде работал, да и сейчас работает на оборону. Что-то настолько важное и секретное, что и в 90-гг семья жила безбедно. От него частенько можно было слышать "Какую страну просрали, идиоты!"

М-да, визит пропахшей вином грязной доченьки с поплывшей косметикой и в компании странноватой личности в кожаном плаще с катаной и пистолетом, они бы тоже не одобрили.

— Ну-ка дай ключи. Так. Вот этот от чего?

— Лё-хина квартира, я в ней иногда живу.

— А он?

— У него другая.— квартира или подружка Сашка уточнять не стала. На языке вертится фраза "Ну и промискуитет у вас тут". Не сказала. Только дома Светка разревелась по настоящему. Потом, зажав рот бросилась к туалету. Характерные звуки доносились долго, кажется, из Светки тем же путем, что и вошли, вышли все продукты за несколько дней.

Светке в чай подлито позаимствованное из шкафчика в ванной стотворное. Теперь до полудня спать будет. Убедить её, что ночное происшествие ей привиделось в пьяном угаре, будет несложно. Кусочек мозаики сложен полностью. Светка цинична и расчётлива только в том, что касается отношений с молодыми людьми. Во всем остальном она доверчива и легковерна.

Сашке не спится. Позаимствованный из Лёхиного бара коньяк помогает скоротать одиночество.

На улице медленно светлеет.

Сонная, но одновременно испуганная Светка выходит на кухню. М-да, ошиблась с дозировочкой.

— Саня, ты помнишь, что вчера было?

— Конечно. Мы набрались в кафе и отправились сюда, ты ещё долго соображала, в квартире какого из твоих хахалей лучше ночевать, чтобы точно на него не нарваться.

— И всё?

— Если не считать бодяжного коньяка, и того, что ты заблевала сортир сначала в кафе, потом здесь.

— Ой!

— Да не волнуйся ты так, моющий пылесос— чудесная машина, реклама почти не врет.

— А потом... На стройке.

— Что на стройке? Мы по твоей милости, Сусанин доморощенный, пока сюда шли, петляли как два пьяных зайца. По дороге, я точно штук пять строек видела. Вроде на башенный кран никто из нас не лазил.

— Но ты там была... С мечом... И эти были... И...

— Тебе пить меньше надо. Да и мне, пожалуй, тоже.

— Но они там были?

— Кто?

— Те, с кем ты рубилась.

"Вообще-то, я не рубилась, а рубила. Можно сказать, в капусту. С такими... Персонажами. Я пожалуй-бы с десятком справилась. Хотя свои силы переоценивать не стоит...Так, вразумительный ответ выплыл из памяти"

— Свет, я похожа на персонажа японского мультика?

Светка придирчиво окидывает взглядом не содержащий ни одного светлого пятнышка с несколькими ремнями черный костюм Сашки.

— Иногда бывает.

Сашка приняла позу, считаемую многими боевой стойкой каратэ.

— Ну да, я с детства практикую стиль "Пьяный мастер".

— Правда?

— Шучу, конечно!

— Но ты вчера... Троих. Или их двое было. Как в анимэ.

— Свет, послушай старого алкоголика, если много примешь, ещё не то привидется. У твоего приятеля в комнате, где ты дрыхла, на стене с десяток бутафорских мечей висит. Я на анимешку живую похожа. Вот явь со сном и перемешалась. И я не разглядывала Лёхины диски, но анимэ там половина, если не больше. Пить тебе надо меньше, пусть и за встречу.

— А, ну хорошо, если так. А то я как понервничаю— сразу жутко есть хочу. Надеюсь, этот бегемот не всё сожрал.

Сашка косится в сторону Светки. Та форменным образом потрошит холодильник. Приятель, наверное, прилично зарабатывает, или в дальнем родстве с хомяками состоит, иначе такую обжору-подружку кормить будет сложно. Да и обстановочка наводит на мысли о цене одного квадратного метра. (До чего же быстро реалии этого не лучшего мира вспоминаются. Здесь-то недвижимость в больших городах товар. И ещё какой! Зачастую кровью политый. Дома, это место такого слова как-то называть не заслуживает, так не лепили жилье на каждом свободном клочке земли. Строили широко, города почти не росли ввысь, разрастаясь вширь). Насколько Сашка помнит, Светка никогда не работала, сперва живя за счет родителей, а теперь дружков— приятелей, никого из них не ценя. Диплом всё-таки получила, лишь бы родители отстали. Сплошь и рядом отплачивая мерзостью за доброту, особенно своим молодым людям. Считала себя в высшей степени обворожительной, по крайней мере, обворожительнее Сашки. Всегда любила хорошо покушать. Сашка то и дело посматривает то на часы, то на холодильник, пркидывая, не пора ли звонить в русскую редакцию "Книги рекордов"— пора представителей присылать, чтобы они новую дисциплину ввели, а заодно и первый рекорд по скоростному поеданию продуктов из холодильника высотой под три метра, подтвердили.

Светка свершенно не изменилась. Хотя, чего ей меняться за десятидне... Тьфу, ты Сашка всё время забывает, что месяцы здесь семидневными циклами измеряются. Да и какое старухе дело, до того, как гуляет молодёжь? Особенно, если молодёжь абсолютно чужда ей, а брюзжать Сашка не выучилась. Что же так злит? Инстинктивная зависть старой самки перед молодой? Хотя, если не седые пряди, как раз у Сашки внешность более чем ничего.

Телевизор лениво бормочет об убийстве на национальной почве:" группа скинхэдов с особой жестокостью убила двоих граждан стран СНГ и случайного свидетеля— гражданина России".

Потом диктор опять что-то начал вещать об активизации фашистов в России.

Кажется, Сашка начала понимать, почему Олег как-то раз в телевизор обойму выпустил. Угрызений совести по поводу совершенного Сашка не испытывает. Ни малейших.

Из-за дверцы холодильника доносится довольное чавканье. И вправду вспомнился какой-то японский мультик, где пара обжор превратилась в свиней (а нечего было не для вас приготовленное лопать). Кажется, что когда Светка высунется из-за дверцы, у неё вместо головы будет свиное рыльце.

— Слышь, Сань, тут Лёха скоро придёт. Эсмску прислал. "Скоро буду, любимая".

— Я и так уже уходить собиралась.

— Да не, ты что, он гостей любит. Особенно, таких странных.

— В каком смысле "любит"? — насторожилась Сашка. У Светки был своеобразный "пунктик" на тему секса, и все женщины, с кем она общалась, знали всё про размер и форму предмета, прикрываемого древнегреческими скульпторами на своих произведениях фиговым листом. Покопавшись в памяти, Сашка могла бы и про Лёху информацию добыть. Просто не хотелось.

— Да ты не волнуйся, ничего такого, нравится ему просто со всякими чудиками общаться, тут и готы были, и эмо, и анимешники, и скинхэды, и антифа с анархистами или монархистами забыла, короче, кого сюда приносило.