| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Я постучал о косяк приоткрытой двери, вежливо кашлянул:
— Ну, и чего ревём?
Матвей подскочил на месте и быстро затих. Он испуганно сжался в комок, увидев постороннего, схватился за коленку, медленно распухающую после падения.
— Я не реву! — он с завидной быстротой подобрал сопли, но красноту глаз нельзя спрятать так просто.
— Ну да, конечно, — я усмехнулся, посмотрел на Матвея с легкой надменностью, даже не собираясь его жалеть. С детьми, особенно с мальчиками, вообще надо построже, иначе вырастут слюнтяями, но и издеваться не рискнул, его родители мне за это 'спасибо' не скажут. — Ты где упал-то? На лестнице?
На ногах Матвея были надеты роликовые коньки, и я не на шутку взволновался:
— Ты что, с ума сошёл? С лестницы на роликовых коньках? А если шею свернёшь?
— Я не хотел, я в "Ютубе" видел ролики! — он завыл, не в силах сдержать слёзы.
— Ну чего завёлся? — я лениво присел на корточки. — Они же там годами тренируются, ломают себе всё, что только можно!
Я старался смягчить голос, выставил напоказ фирменную улыбку. Матвей успокоился, но все ещё держался за коленку. Ушиб сильный; пытаясь разглядеть рану, я осторожно убрал его руку.
— Болит?
Он кивнул в судорожном всхлипе. Синяк разрастался на глазах, я чуть-чуть не успел предупредить падение мальчишки. Но всё не так уж и плохо, видимых вывихов нет, да и сам Матвей вроде не корчился от сильной боли.
— Во, только ободрался немного! Скажи спасибо, что в защите был... — я указал на пластиковую накладку, что сохранилась на левом колене. Теперь понятно, какие осколки хрустели под ногами. Матвей осмотрел рану, снова завыл:
— Меня мама убьет за наколенник...
— М-да уж... — я оглядел разбросанные куски. Склеить их, конечно, не получится. Придётся покупать новый комплект, но это на совести родителей Матвея. Я мог только облегчить страдания парнишки, поэтому сосредоточился на его ране.
— Дел ты натворил, конечно, славных, но скажу как опытный шкодник: от родителей тебе достанется больше всего за коленку, — я деловито качал головой. Почти никто в доме не знал истинного рода моих занятий. Яр настаивал, чтобы всё так и оставалось, но в последнее время таить в себе дар становилось все сложнее и сложнее. Недолго думая, я закатал рукава пиджака, заявил с важным, почти официальным видом: — Ну что я могу сказать... тебе повезло! Вот ты не знаешь, а я великий маг, колдун и, самое главное, целитель!
— Не правда! Колдунов не бывает! — слёзы Матвея высохли мгновенно, изменился и тон. Он напрочь срезал весь мой пафос.
— А вот и правда! Давай покажу, что умею, — я протянул руку к его колену.
Матвей сомневался недолго: любопытство взяло верх, и, морщась от боли, он сам подставил ушибленное место. Я положил ладонь на рану, правой рукой взял его за плечо. Руку под болячкой сразу прожгло нездоровым теплом. Так бывало всегда, когда в теле шёл воспалительный процесс. Мне достаточно только послать на помощь мучившемуся организму немного своей энергии. Пара секунд сосредоточенной тишины, и глаза Матвея расширились от удивления. Я хитро улыбнулся, услышав, как он затаил дыхание:
— Дай догадаюсь, чувствуешь тепло, и боль проходит?
Матвей молча кивнул, я приоткрыл один глаз, чтобы увидеть эту картину. Мне не составляло труда продемонстрировать свои способности даже самому заскорузлому скептику, ведь я работал не с сознанием, как многие ошибочно полагали, а напрямую с телом пациента. Удовольствие от того, как быстро с лиц стиралась снисходительная усмешка, несравнимо ни с чем. Вот и сейчас глаза Матвея выражали удивление, граничащее с шоком.
— Дядя Рома, а как вы это делаете?
Я не ответил, не теряя концентрацию, отправил в рану очередной сигнал, заглушающий болевой импульс. Теперь Матвей хотя бы сам дойдёт до дома и, может, даже не вызовет подозрений у родителей.
— Легко делаю! Эти способности передались мне по роду. От деда к отцу, от отца — мне.
Пришлось немного упростить свою историю. От полной версии в трубочку завернулись бы уши любого слушателя, да и мне бы не хватило дня, чтобы поведать её от начала и до конца. Светясь от гордости за содеянный поступок, я выпрямился в полный рост, поморщился от неприятных ощущений в спине. Ночное нападение ещё давало о себе знать, а я, ко всему прочему, потратил энергию, и не какую-нибудь левую из Лимба, а свою, кровно переработанную. Вот засада! Как же я буду сегодня работать в офисе? К концу дня едва ли доковыляю до дома... В голову закралась предательская мысль: может, сегодня схалтурить на приёме? Мою работу едва ли можно проверить или проконтролировать, тем более новых пациентов не планируется, а от старых уже заметно подташнивало. Сладкая мысль, но слишком низкая. Матвей продолжал смотреть на меня, открыв рот. Он ждал продолжения рассказа, но меня поджимало время.
— Посиди тут ещё пару минут, как боль пройдёт окончательно, пойдёшь домой. Если не хочешь, чтобы за коленку досталось, надень какие-нибудь штаны. А про наколенник скажешь, что лямка порвалась, и он упал на дорогу, под машину. Родители представят под машиной тебя и наколенник, за тебя им станет страшно, и про наколенник они тут же забудут. Усёк?
Я давал ему советы, вспоминая с грустью о своём детстве. Почему у меня не было такого соседа, который научил бы грамотно обманывать родителей хитрыми психологическими приёмами. Матвей мало что понимал из сказанных слов, но усердно кивал. Ребёнку главное — результат, а принцип он поймёт потом. На этом моя миссия тут была закончена:
— Ну, всё, я пошёл, а ты осторожнее и больше не падай. Договорились?
— Подождите, дядя Рома, а синяк? — он критически осмотрел получившийся результат. Лечение не прошло приёмку, и мне пришлось вернуться.
— Я сразу сказал: как придёшь домой, надень штаны. А синяк — это... ну понимаешь, скопление крови под кожей, от моего лечения оно рассосётся быстрее, но надо подождать. Пару дней где-то, — я осёкся на полуслове, поймав пустой взгляд. Кому я рассказываю эти тонкости работы организма? Махнув рукой, достал из сумки упаковку со сладостями: — Да, ты прав, мой косяк. Вот, возьми как утешение.
Матвей принял подарок, но рассматривал его так, словно видел впервые.
— Это Тульский пряник. Его есть надо, а не осматривать, — я подмигнул Матвею и уже попятился к выходу, но его расстроенный голос не дал уйти далеко:
— Я чипсы люблю...
— Ну вот ещё! Чипсы твои — это такая гадость! Знаешь, сколько людей ко мне ходят лечить живот после чипсов?
— Сколько? — тут же отреагировал Матвей, явно заинтересовавшись новыми подробностями о жизни своего соседа. Не сказать, что у нас с ним хорошие отношения, но он здоровался со мной каждый раз, когда встречались, а для хорошего впечатления этого достаточно.
— А ты хочешь знать?
Матвей закивал, робко улыбаясь, ну хотя бы его слёзы окончательно просохли. Такое внимание мне польстило, но в душе засвербел червячок. Яр предупреждал, что люди со сверхспособностями часто становятся подопытными кроликами в военных лабораториях. Кажется, что это полная чушь, но проверять её на деле как-то не очень хотелось. Я подумал, что излишняя слава мне пока ни к чему:
— Давай так: ты никому не расскажешь о том, что я тебе помог с коленом, а я буду разрешать тебе иногда приходить ко мне в гости на чай. Буду тебе рассказывать о своих пациентах, они иногда у меня забавные. По рукам?
— Хорошо, дядя Рома, — Матвей пожал руку, сунул пряник в карман ветровки, собрался бежать, но я вовремя остановил его:
— Нет, дай коленке оклематься, хоть пару минут. Только потом пойдёшь домой. Ну а мне уже пора.
— Хорошо, дядя Рома, она уже и не болит. Спасибо!
Слова благодарности летели в уши сладким вишневым сиропом, я уходил к лифту, краснея от удовольствия и чувствуя, как энергия приливает к телу. Матвей остался на лестнице пожарного выхода, с интересом рассматривая неожиданный сладкий трофей. Он не почувствовал, как пространство за спиной исказилось. Худой гигант появился бесшумно. Вырвавшись из кирпичной стены, поднял измученную голову. Его багровое тело, усыпанное мелкими шипами, было порезано в нескольких местах, как бритвой, раны не свежие, но все ещё источали кровь. Он с жадностью смотрел на сияющую ауру ребенка, протянул к ней дрожащую руку...
Пока лифт опускался на первый этаж, блаженная улыбка не покидала моё лицо. Матвею я, конечно, помог, вот только интересно, забудет он про моё обещание или нет? А если нет, придётся действительно поить его чаем у себя дома. Самое главное, чтобы об этих посиделках не узнали его родители. Обвинение в какой-нибудь педофилии Борисыч мне точно не простит, и буду я в своём кабинете подвешен к люстре, и явно не за шею.
— Ты где там застрял? — Яр встречал меня на улице с неподдельным волнением. — Общение с проклятиями тебе на пользу не идёт. Держись от них подальше.
Я отмахнулся, взяв курс на ближайший подземный переход Краснопрудной улицы, он недалеко от дома, на пересечении с третьим транспортным кольцом. Шумно, конечно, но не смертельно. Моя скромная квартира располагалась на улице Гаврикова, совсем недалеко от Красносельской станции метро.
— Кого встретил-то? — Яр не отступал, даже когда мы оказались под землей. Я двигался в человеческом потоке чуть медленнее обычного. Прислушивался к телу, в этот раз не на шутку озаботившись своим состоянием. Впереди рабочий день, вдруг действительно придется выложиться по полной, как в прошлый раз, когда потребовалось срочно выезжать на строящийся объект, а ещё надо кормить проклятие... Очередная неприятная ситуация не сулила мне ничего хорошего. Я преодолел переход без особых проблем, ловил себя на том, что не держу дыхание. В груди ощущался неприятный дискомфорт, я положил руку на галстук, через рубашку послал импульс, почувствовал тепло от ладони, но оно не облегчило моих страданий.
— Не поможет, — Яр зудел над ухом. Чтобы говорить с ним, пришлось надеть гарнитуру:
— Надо что-то придумать с этой напастью!
— Само пройдёт, потерпи денёк-другой.
Вот уж действительно панацея: зачем решать проблему, если само пройдёт? Вот только говорили мы не о причине, а о следствии. Причина просто так сама не уйдёт... Моё возмущение росло пропорционально неприятным спазмам:
— Ты вообще когда хотел рассказать мне о проклятии? Вчера? — я невольно повысил голос, возвращаясь к больной теме. Беспечность призрака выводила меня из себя. Я не искал поводов для ссоры, но Яр охотно подкидывал их сам.
— Взяли бы Осколок, сразу бы и объяснил, — впрочем, предок держал свой пыл в узде. Не часто такое бывало.
— Может, попробуем отбить стекляшку у того чёрта?
Идея не из новых, она уже посещала меня несколько дней назад, но тогда не нашла поддержки. Опять лезть в пекло не очень-то и хотелось, правда, тогда я еще не знал о проклятии. Сегодня эта идея не выглядела так безумно.
— Ты хочешь пойти войной на Чернобожцев? — Яр изогнул бровь. Мы вышли с другой стороны Краснопрудной улицы, до станции оставалось не больше двухсот метров. И Яр был прав: солнце только начинало припекать, а я уже взмок. Надо быстрее добраться до метро.
— А почему нет? Я знаю, как с ними бороться.
— Да ты что? Чернобожцы сомнут и тебя, и меня. Идти против них все равно, что идти против Кумира!
— Расскажи мне о них больше! — я не знал, зачем мне эта информация, но с момента, когда я прошёл инициацию тьмой, она интересовала меня все больше. Конечно, я уже просил Яра поведать о тёмном культе, но каждый раз получал одно и то же:
— Прости, Ром, я мало что знаю о культистах, и мало кто вообще о них может что-то рассказать. Я думаю, самое лучшее — это забыть и о потерянном Осколке, и о том, чтобы забрать его силой. Чернобожцы— это не тот орешек, который нам по зубам.
На эту тему говорить с Яром казалось безнадёжным. Я хорошо помнил проскочившую в разговоре Белого Карлика и Аниматора фамилию: Чернозёрские. Именно этот дом, по утверждению Карлика, правил Великим Зеркалом сейчас. Или, как сказал Яр, его блеклой пародией. Что ж, для пародии оно выглядело вполне прилично. Как я понял: культисты собирали Осколки по всему миру, пытаясь воссоздать великий артефакт прошлого в своё личное пользование. Благая цель, но без благих намерений.
— Кого лечил, признавайся. Я же вижу, ты потерял энергию, — Яр хитро прищурился. От него ничего не утаишь, вот только зачем спрашивать то, что предок знал и так.
— Я помог соседскому мальчику. Он навернулся со ступенек и разбил коленку.
— Та-ак! — протянул призрак, и это не сулило ничего хорошего. Он опять будет заваливать меня нравоучениями. — Мы же договорились! Ты проводишь лечение строго по необходимости! У тебя есть работа, и там куча страждущих, Рома!
— Да-да... — я закатил глаза.
Подходя к наземному вестибюлю метрополитена, перешёл на бег, чтобы проскочить в открытую дверь. Один из самых главных принципов целителя я усвоил, ещё сидя в подвале особняка Урицких: тот, кто пытается помочь всем, не помогает никому и убивает себя раньше времени. Никакой человек не обладает безграничным запасом энергии, хоть её излишек и присутствовал в организме. По сути, этот запас я и расходовал на помощь людям. Как только лимит заканчивался, лечение шло за мой счёт. И ощущение фантомной боли своих пациентов, как это бывало после стандартных сеансов, только цветочки.
— Мы хорошо устроились в офисе, отчасти благодаря и мне, поэтому давай без лишнего геройства. Тебе нужны силы на следующий шаг для преодоления родового проклятия, а мне нужно, чтобы род продолжился.
— Но это десятилетний мальчик, ему потребовалось энергии еще меньше, чем Проклу!
При упоминании своего имени клякса появилась на плече, жадно оглядываясь в поисках чего-нибудь интересного или необычного. Я пробился к турникету, хлестнув желтый круг абонементом, вскочил на ступеньку эскалатора.
— На одного мальчика десять копеек, а на десять мальчиков уже рубль! — угрюмо пошутил Яр. Ох, мне не переубедить его. — Послушай, Ром, ты, конечно, делаешь добрые дела, и делать их надо, но всем не поможешь, а сила страждущих разрушительна именно своей ненасытностью. Сколько не помогай, а их меньше не станет.
Я уже молчал, краем глаза наблюдая за Проклом. Уголёк перебегал с одного плеча на другое, усиленно принюхиваясь к окружающим меня людям. Лёгким ударом ладони я все же успел вогнать его обратно в тело. Аура стоящей впереди меня девушки засветилась, и Прокл приготовился сделать хищнический прыжок.
— Фу! Плохая клякса!
— Ох, не доведёт тебя эта чертовка до добра, — Яр смотрел в сторону, но осуждающе качал головой: — От неё надо избавляться!
— Что ты знаешь о Чернобожцах? Расскажи мне все! — ну что ж, стоять на своём я могу не хуже Яра, и не мудрено, ведь мы одного поля ягоды. Да и к тому же я все ещё убеждён: он знает гораздо больше, чем выдаёт. Призрак закрыл глаза, трагически вздохнул:
— Они — легенда. Страшилка, которую в эпоху моей жизни рассказывали детям. Тот культист, которого мы встретили в больнице, по сути, был первым Чернобожцем, которого я увидел вживую.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
