| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Конечно, понравилось, я знаю, но задание у нас совсем другое, помнишь? Ты, кстати, о ребятах не беспокойся, раненых мы погрузили на телеги, и они вместе с Лизкой уже на пути к деревне. Нас здесь осталось только двое... Трое. Чертов Финстерн, ушёл под свод, в подземелье бастиона. И ты знаешь, а ведь не врали легенды. Там, внизу, я действительно чую силу. Этот храм Небесного Зеркала ещё не тронут, оно еще лежит там!
Пётр рывком втащил меня в открытые двери укрепления, проволок по трупам немецких солдат, и едва не упал, поскользнувшись в их крови.
— Я не могу взять тебя внутрь, ты уж прости, дружище, но ты уже не боец. Я думал, ты погиб, но утренняя прохлада тебя оживила. Ну вот, а ты на кашель жаловался, он-то тебя и спас. Ранения у тебя серьезные, но ты протянешь до прихода помощи. Они вернутся, не сомневайся. Обидно, правда? Ведь это ты разглядел бастион на снимках. Подумать только, раньше мы их находили только на равнинах, иногда между гор, но чтобы так, в глухом лесу...
Изнутри укрепление немцев выглядело еще беднее, чем снаружи. Сколоченные наспех бараки, склад с боеприпасами в землянке у стены. Однако под спиной все чаще появлялись гладкие камни, словно здесь когда-то была мостовая.
— Ну вот, тут я тебя и оставлю, — Пётр замер перед грудой белых камней в самом центре укрепления. — Свод прекрасен, посмотри.
Едва ли покрытые плесенью и увитые травой камни могли подойти под описание прекрасного, однако сверху они действительно обозначились намёком на свод. Интересно, как этот Финстерн мог скрыться под сводом? Или он разрушил его, замуровав себя внутри? Пётр долго поднимал меня и укладывал в полусидячее положение. Он заботливо подложил под мою спину ватник.
— Не злись на меня, Пашка, я вернусь оттуда с головой Финстерна, обещаю.
Петр, шатаясь, добрёл до развалин. В его кулаке был зажат желтый осколок. Тяжелые камни развалин зашевелились и, отрываясь от земли, выстраивались в арку. Осколком Пётр расчищал себе проход под землю, и я уже видел каменные ступени, ускользающие куда-то в темноту.
— Звездчатые бастионы прекрасны, когда работают, — Пётр смеялся как ребёнок. Он вернулся ко мне, когда со сводом было закончено, заговорил быстро, ведь нас поджимало время:
— Ты не умрёшь, поверь мне. Вот только если что-то случится, что-то пойдёт не по плану, обещай мне, что найдёшь мою жену и сыновей. Расскажи им, что я погиб смертью храбрых. Ты сделаешь это?
Пётр упал передо мной на колени. Он был при смерти, и болезненная улыбка застыла на его лице. Пётр вложил осколок в мою ладонь. Магический кругляш ещё пульсировал жаром, и это тепло, проникая в тело, действительно давало силы.
— Он поддержит твою жизнь до прихода помощи, только я прошу тебя об одном, — взгляд Петра похолодел, впереди его ждала неизвестность, от которой стыла в жилах кровь. — Не вздумай искать меня там, внизу. Если я не выйду через час, а ты уже сможешь идти, иди в деревню. Агенты из главка прибудут туда завтра утром. Объяснишь им ситуацию, ребята знают, что делать. Только Лизке ничего не говори, скажи, что умер я, ты же знаешь, у меня семья, мне с ней дальше нельзя. Она же колдунья, за нее вообще можно не беспокоиться.
Я кричал, чтобы он дождался меня и не ходил под свод в одиночку, но губы Сорокина лишь беззвучно задрожали, он молча кивнул.
— Вот и отлично, Пашка, я знал, что на тебя можно положиться, — Пётр потрепал меня за плечо, с трудом поднялся на ноги. — Ну, вот и всё. Я чувствую зов осколка внизу. Финстерн ещё не коснулся его. Осколок будет выбирать... Ну что ж, я готов!
Пётр надел кольцо Яра и зашагал навстречу судьбе. Мне хватило сил, чтобы поднять руку, но пальцы сжали воздух. Одинокая, сгорбленная от ранений фигура исчезла в черном проёме подземелья. Свод вздрогнул и обрушился, вновь приняв вид невзрачных развалин. Земля задрожала, многотонные мегалиты вырастали из дерна, очерчивая звездчатый бастион магическим узором. Развязка была близка.
* * *
Я приходил в себя после сна и благодарил богов за то, что в этот раз делал это не на полу, скрученный болевым спазмом. Яр был тут как тут, он с любопытством ожидал нового рассказа о моих приключениях в тылу врага. Но озадаченный увиденным, я не решился говорить ему правды. И это становилось печальной тенденцией:
— Не помню, что снилось, кажется, сны начинают меня отпускать.
— Ну наконец-то! Так глядишь, скоро обратно нормальным человеком станешь! — Яр воспринял эту информацию с явным облегчением, по-своему он тоже переживал за моё психическое состояние, вот только где-то глубоко в душе, там, где всегда царят потёмки. — Что, совсем ничего не помнишь? — Яр сел на хвост, провожая меня на кухню и с непониманием смотря на мои страдания у холодильника.
Я жадно впился в пакет молока, осушая его залпом.
— Лес, какие-то развалины, больше ничего не помню! — ответил я в перерывах между глотками. — Кто-то кого-то куда-то тащил...
Яр одобряюще качал головой и был готов поставить мне диагноз: здоров. Я опередил его всего на мгновение. Вопрос об вчерашнем инциденте волновал меня куда больше приключений партизан во вражеском тылу, даже с крутыми спецэффектами.
— Ты так и не узнал, что это за метка такая на Инферналах?
— Мне удалось узнать только то, что это узы братства. Но кто сплотил вокруг себя Инферналов, я не знаю.
— Зачем им потребовалась Фадеева? — ситуация все больше походила на бред. И почему всё это всегда выпадало в мою смену?!
— Долг, и у меня нет другого объяснения. Возможно, она попала в лапы к более серьезным соглядатаям, чем обычно. Связываться с ними очень опасно даже для меня.
— Но какой в этом смысл? Допустим, Жанна обратилась к колдунству, её взяли на крючок, так? Я могу понять, если бы она потихоньку рвала защиту у коллег, питая Лимб, но зачем привлекать моё внимание этим безумным и бессмысленным ритуалом в туалете? Ты же сам видел, она не использовала личные вещи, это была обычная канцелярка!
Яр лишь развёл руками.
— Она же заманила тебя в ловушку там, в гаражах. Ритуал был нужен, чтобы вытащить тебя из Империала, я не вижу тут другой подоплёки.
— Вот так просто наследить? Неразумно как-то, на месте Фадеевой я бы перешёл на уровень партизанской войны, бил бы исподтишка, оставался незамеченным. Как после всего произошедшего она собирается работать в компании? Я, конечно, замолвлю перед Борисычем за нее словечко, но, по сути, Жанна сама ввязалась во всё это, не послушав моего совета; не думаю, что Борисыч будет долго думать о её будущем.
— Ну, это уж твой начальник решит, ты свой долг выполнил.
Вот только выполнил ли до конца? Ответ на этот вопрос мучил меня уже несколько часов. Я хоть и упустил Фадееву в гаражах, но мог бы ещё поговорить с ней дома, адрес же знала Дашка.
— Подожди, может, с Жанной не все потеряно, у меня есть еще пара вариантов. Не будем торопиться с выводами.
— Ага, хочешь еще раз попасть в её ловушку?
Не стоило лишний раз упоминать о своем универсальном средстве для выхода из Инфернальных ловушек, я приберег его для следующего раза, да и вообще Яра можно шантажировать тьмой, а если и не шантажировать, то иронично подбешивать. Правда, навряд ли это придаст крепости нашему союзу. В общем, я все ещё пытался найти ту золотую середину, о которой говорила Мира. И с Яром задача эта не из легких.
— Будет ловушка, не будет ловушки... У меня нет другого выхода, это мой косяк с Фадеевой; я не смог ей помочь тогда, теперь я должен исправить ситуацию по-максимуму. Борисыч в любом случае будет требовать от меня отчёт о случившемся, а еще те птицы, разгром в офисе и переговорной... — от перспектив грядущего разговора с директором я впал в легкий ступор.
— Ты лучше продумай, как вернуть проклятие той старухе с кольцевой, — Яр скрестил руки на груди, а я прикусил губу. Я так надеялся по-тихому свести эту тему на нет, но Яр просвечивал мои мысли как сканер.
— Проклятие... Слушай, а если я не хочу отдавать ей малыша?
— Что значит, не хочу?! — Яр молниеносно встрепенулся, словно зная наперед, что я отвечу. — Ты хочешь оставить проклятие себе? Ты идиот?
— Да я хочу оставить малыша, и я не идиот! От него много пользы, он будет моим помощником!
Как нельзя вовремя Прокл очнулся ото сна, и первым пунктом в его расписании стало не приветливое махание несуществующим хвостом. Проклятие впилось в меня острыми зубами, подпитываясь свежей энергией. В этот раз он пил дольше обычного. Интересно, если малыш действительно рос, то, сколько ему потребуется моей крови при размере средней кошки? И в какой момент он выпьет меня залпом, да еще и останется голодным? От таких перспектив мне поплохело ещё больше. Яр, конечно, заметил моё состояние:
— Да, правильно, расти его большим и толстым, а я посмотрю, как он откусит тебе однажды утром голову!
Призрак недовольно хмыкнул и растворился в воздухе. Собираясь на работу, я охал и ахал, как старый дед. Не так уж и не прав был Яр: моё импровизированное лечение Инфернальной пиявкой проходило без видимых улучшений. В этот раз я не забыл выкинуть труп хомяка из холодильника; я смотрел на его скрюченную, покрывшуюся инеем тушку минут пять, в последний раз запоминая окрас. Почетно похоронив бедное животное в мешке для бытового мусора, я вышел из квартиры.
Очередной день не сулил ничего хорошего, но я твердо верил, что смогу пережить его с пользой для себя. Эксперименты с построением пентаграммы Чернобожцев я продолжил в метро, благо кроме меня черных контуров печати больше никто не видел, поэтому я без зазрения совести рисовал её прямо среди плотного пассажирского потока. До полного построения мне не хватало совсем немного, и каждый раз концентрацию сбивали остановки метрополитена, бесконечная толкотня и недоверчивые взгляды попутчиков. А ведь стоять с раскрытой ладонью было чревато: можно запросто получить в неё милостыню. Помучив себя так до 'Александровского Сада', я сдался неумолимой дороге и отложил эксперимент до более спокойной офисной обстановки.
Итак, зачем мне всё это было нужно? Здесь нет одного утвердительного и всеобобщающего ответа. Во-первых, и, наверное, самое главное: используя небольшие куски темной материи, я мог защищаться почти незаметно для Яра. Вытаскивать из земли потоки тьмы и рубить ими Инферналов направо и налево, конечно, более солидно и эффектно, но я так точно доведу Яра до второй смерти. В конце концов, он мой предок и верный друг, с которым я должен считаться. Во-вторых, чем меньше тьмы я использовал в своих целях, тем меньше платил за этой собственной кровью. За время эксперимента в метро и накануне вечером, я не заметил на себе серьезных энергетических просадок. Это очень существенный плюс в условиях неравного, продолжительного боя. Помнится, Аниматор стрелял в меня пентаграммами почти без перерывов и отдыха. Он или бездонный энергетический колодец, что вряд ли, либо просто опытный человек, знающий толк в темном искусстве. Ну, а третий плюс, чисто стратегический: осколки пентаграммы как пули. Овладею этим оружием бесконтактного боя и смогу крошить Инферналов с безопасного расстояния.
С этими приободряющими мыслями и особым вниманием на телефон я и добрался до Империала. По договоренности с Моховой она должна была позвонить мне сразу, как только Фадеева попытается пробить пропуск на входе в башню. Система была отточена и могла дать сбой только в одном случае: если Жанна не выйдет на работу. Я провёл в тени парковки минут тридцать, поджидая героиню вчерашнего вечера у входа в Империал, но не дождался ни звонка от Дашки, ни знакомого лица среди спешащих на работу сотрудников. Что ж, организовывать ловушки — тоже искусство, которое мне ещё предстояло отточить.
Я прикладывал пропуск на рецепции последним; многозначительный взгляд Дашки дал мне понять, что наш провалившийся гениальный план приправлен чем-то еще, и судя по всему, чем-то не очень приятным. Уж не вернулся ли из командировки раньше времени директор?
— Роман Валерьевич, плохие новости, — шепнула мне на ухо Мохова, завязав наш полушпионский разговор.
— Ага, уже несколько дней как, спасибо, я заметил, — я небрежно облокотился о стойку и разглядывал потолок.
— Вы меня не поняли, всё намного хуже. Вчера в фойе Империала нашли девушку без сознания; они говорят, вы были с ней в одном лифте! — голос Дашки дрогнул в хрипотцу. Я припоминил свою встречу с Тетрусом, но девушка не погибла; я, конечно, понимал, что обмороки в бизнес-центре не относились к хорошим новостям, но и к плохим от силы.
— Было дело, но ты же знаешь, какая у меня энергетика, девушки иногда падают в обморок от неё, — я неуклюже свёл разговор к шутке, но Дашка даже не улыбнулась.
— Я вам очень верю, Роман Валерьевич, осталось теперь убедить в этом следователей из полиции.
— Следователи? — я напрочь забыл о нашей игре в шпионов и выпрямился по струнке. Вот только их мне не хватало! Нет, только подумать, целую неделю я огребал по самое не балуй, носился по метро как угорелый, донимал старушек, разбил непробиваемое стекло в Империале, а эти доблестные охранники правопорядка заявились ко мне только сейчас, да и по какой причине?! Кому-то вчера стало плохо внизу? Они, что, серьезно?! Мой страх резко сменился раздражением.
— Да, они ждут вас наверху, в вашем кабинете.
— А кто им его открыл? Я пока никого не принимаю!
Дашка лишь пожала плечами. Мне было много что сказать заявившемся наглецам, я на ходу расслаблял галстук и снимал пиджак. Удивить их своим жизнерадостным напором? Странно, что по пути в кабинет мне не встретилась Мирошкина. Наверняка именно она впустила полицию в мой кабинет. Но главное, зачем именно в кабинет, для таких ситуаций у нас есть переговорная, тем более последние несколько дней она пустует.
— Здравствуйте, Роман Валерьевич.
Их было двое. Тот, что поменьше, занял место у окна и с интересом рассматривал заклеенную скотчем дыру в стекле, второй, повыше и с землянистым цветом лица, притаился за дверью, да так искусно, что я едва не пришиб его, когда ворвался в кабинет.
— Здравствуйте, — я невозмутимо и в привычном порядке располагал на полках и вешалках вещи, снимал ботинки с носками.
Лишь вступив на любимый ковёр, я обратил внимание, что незваные гости принесли в мою обитель уличную грязь. Сказать, что мои глаза налились кровью, это ничего не сказать. Раздражение закономерно сменилось откровенной злостью. Тот, что был поменьше ростом, вышел ко мне и, словно извиняясь, протянул в дружеском приветствии служебное удостоверение:
— Лейтенант Скоров, Михаил Петрович.
Он кого-то напомнил мне. Я всё еще скрежетал зубами, смотря на мокрые следы, что расплылись по ковру. Интересно, где они нашли лужи? Уже несколько дней в Москве стояла засуха.
— Очень приятно! — пришлось выдавить из себя хоть какое-то приветствие, но пожимать руку наглецов я не решился.
Слово взял второй следователь, в его руках была папка, из которой торчала распечатка с камер видеонаблюдения. Найти меня по этим свидетельствам не составило большого труда.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
