| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Виктория, вы непослушны.
— Там что-то происходит, какие странные звуки! И совсем не похоже на пару птиц. Роман Валерьевич, вы меня обманули?
Её голос дрожал; несмотря на мою улыбку, Мирошкина бледнела, видя разруху, что творилась вокруг.
— Рома, воздух!
Очередной крик Яра заставил меня действовать молниеносно. Валить Викторию Павловну на пол не было ни сил, ни желания, я выхватил из её рук толстенную папку с документами, закрыл нас обоих. Мне повезло, что угодившее в кожу перо не отрубило мне палец. Мирошкина вскрикнула от неожиданного действа; вложив папку обратно ей в руки, я побежал к кабинету. Яру нужна была помощь, и теперь, когда все хвосты подчищены, я мог полностью сосредоточиться на враге.
— Сгинь! Ты их цель! — Яр не перенял моего энтузиазма, он держал птицу прикованной к стене, фокусировал очередное заклятие, чтобы добить чудовище раз и навсегда, но как только я попал в поле зрения птицы, она ожила, судорожно размахивая крыльями. Они на глазах обрастали новыми перьями, что тут же шли в ход.
Мне пришлось укрыться за столом, чтобы не угодить под раздачу. Яр рычал от злости и усталости, ему оставалось совсем чуть-чуть, но близость цели давала твари необъяснимый прилив сил. Я ударил руками по полу, вложив в импульс всю свою решимость. Печать исцеления не действовала на Инферналов в каком-то положительном ключе, но если моя догадка относительно чудовищ верна хотя бы на треть, я мог остановить это безумие.
— Да ты с ума сошёл?! — Яр опустил руки, золотистое свечение под его ногами достигло цели, поглотив черный силуэт израненной птицы.
Призрак не смог прервать процесс исцеления, он кинул шипы не целясь, но промахнулся. Полупрозрачное тело чудовища завалилось на стекло и неожиданно прошло его насквозь. Тварь камнем падала вниз с огромной высоты, и я увидел эту картину лишь на долю секунды. Яр злобно сопел мне в спину, пожирая глазами.
— Ты что творишь? — наконец проговорил он.
Я робко улыбался, видя, как у самой земли птица взмахнула крыльями и, медленно набирая высоту, устремилась прочь. Её силуэт переливался золотом и больше не выглядел зловеще.
— Я лишь использую то оружие, которое ты мне дал.
— Ты дал ей спастись, ты это понимаешь?
— Я думаю, оно пересмотрит свои жизненные ценности, — я рассмеялся, но осёкся, когда в кабинет, спотыкаясь в куче мусора на высоких каблуках, зашла Мирошкина.
— Роман Валерьевич... — её вытянутое от ужаса лицо смотрело на меня со страхом, негодованием и даже сопереживанием.
— Так, всем стоять! — Яр вытянул в её сторону руку, и Виктория Павловна действительно остановилась. Её взгляд замер, устремившись в пустоту. — Здесь явно что-то нечисто, они не могли найти тебя так быстро, слишком много случайностей!
Призрак обошёл меня кругом, внимательно изучая с ног до головы.
— А хрен его знает... — я беспомощно оглядывал свои руки. — Может, на мне "жучок" какой?
— Ага, древесный. В голове! — Яр раздраженно взмахнул рукой, но неожиданно задержал раскрытую ладонь у левого кармана моих брюк. На это действо отреагировал даже Прокл, он выскочил на плечо, странно ощетинившись.
— Вот, даже проклятие чувствует эту хрень! — Яр рывком отвёл руку, и я отчетливо почувствовал, как из кармана, извиваясь червяком, выползает что-то тонкое.
Черное пёрышко размером с указательный палец упало на ковёр и змейкой поползло в сторону окна.
— Трындец... — я уставился на "засланного казачка", задыхаясь от негодования. Видимо, его подбросили в мой карман ещё там, в подворотне. Прокл хищно облизнулся при виде пера и приготовился к прыжку, но Яр оказался проворнее. Ему хватило одного удара, чтобы расправиться с моим "жучком", оставив на ковре лишь тёмную лужицу, что, впрочем, тут же высохла.
— Мавр сделал дело, мавр ушёл! — лаконично произнёс Яр и исчез.
Он снова оставил меня наедине с проблемами, но надо отметить, что на этот раз хоть вполне с человеческими. Я болезненно оглядывал то, во что превратился после бойни мой кабинет. А превратился он в самое настоящее решето. Хотя сквозные дыры в переговорную дадут возможность весело переглядываться и перемигиваться с Борисычем. Думаю, это инженерное решение придёт ему по вкусу.
— Роман Валерьевич, а где ваши вороны? — пришла в себя и Мирошкина.
Яр, мерзавец, вот умеет он зачаровывать людей, но куда всё это девается, когда у Виктории Павловны начинается чёс в мою сторону?! Я виновато улыбался и разводил руками: вороны побаловались и улетели домой.
* * *
— Ну и когда ты научишь меня атакующим заклятиям? — я начал этот разговор у самого подъезда, демонстративно сев на лавочку и раскинув уставшие ноги. День выдался не просто тяжелым, а убийственным. А ведь мне ещё придется топать на шестой этаж, и я уже искал предлоги, чтобы в этот раз воспользоваться лифтом.
— И кого ты задумал погубить ими? — Яр скрестил руки на груди.
— Я этим хочу спасти жизни, много жизней!
— Ты и так знаешь все целительские заклятия, и тебе этого вполне хватит, чтобы спасать жизни! Даже те, что совсем не обязательно спасать... — Яр был непреклонен. Уже год всеми правдами и неправдами я старался склонить его к сотрудничеству, но всё безуспешно.
— А если в следующий раз они нападут толпой? Не две птицы, а пять, десять? Ты сможешь разорваться, чтобы защитить меня?
— Если бы ты не спасал наших врагов, а давал мне разобраться с ними самостоятельно, ты бы значительно упростил мне работу, — предок переместился к дверям подъезда и настоятельно просил зайти меня внутрь. — Тебе надо отдохнуть, не теряй времени, а то не успеешь восстановиться к утру.
— Нет, я хочу постичь своё ремесло полностью! Научи меня!
— Нет! Это великая ответственность, и она уже ложилась на плечи нашего рода! — Яр топнул ногой.
Мне не оставалось ничего другого, как подойти к нему.
— И что случилось с нашим родом тогда?
Я устало поднимался по лестнице, рыская по карманам в поисках ключей; попутно увидел маленький разрез на рукаве пиджака, видимо, оставленный особо метким пером. Как же мне надоело следить за целостностью корпоративной одежды; с моим стилем и интенсивностью работы строгие костюмы как расходный материал, но это никак не объяснить Борисычу.
— Ничего хорошего не случилось! — Яр смотрел в спину, мне показалось, он будет конвоировать меня до самой квартиры. — Все из живых Ярцевых, что прикасались к этой разрушающей силе, разрушали в первую очередь себя!
— Ну да, а ты мёртвый Ярцев, ты себя не разрушишь! — логика Яра безупречна, комар не то что носа, никакого другого органа подточить не сможет. — Ну, хоть этим шипам своим научи, разве будет от них много вреда?
Я не дождался ответа, предок исчез.
— Конечно, зачем отвечать на вопросы, когда есть возможность вот так просто взять и исчезнуть! И почему такой возможности нет у меня? И почему я должен объяснять Мирошкиной на пальцах, что не дурак, и что эти птицы действительно были, ну и пусть не такие, как обычно, но были же!
Я с досады прикусил губу, когда оказавшись на своём этаже, очутился в полной темноте. Хулиганы опять выкрутили все лампочки. Я невольно замедлил шаг, пугаться темноты мне не позволял возраст и сверхспособности, но после череды зверских нападений от мрака становилось уже как-то не по себе.
— Дядя Рома? — голос Матвея за спиной заставил меня вздрогнуть. И кто научил его стоять в темноте и пугать других?! Я скосил на угол, в котором он притаился, глаза; пришлось воспользоваться телефоном, чтобы осветить площадку.
Матвей что-то прятал за спиной и выглядел не очень радостным. Я вспомнил наш недавний разговор о том, что буду рассказывать мальчугану о свих приключениях, и в этот раз мне действительно было что рассказать ему, но я валился с ног от усталости и никак не мог исполнить своё обещание. Я открыл было рот, чтобы извиниться перед ним, но Матвей опередил меня. Как, оказалось, поджидал он меня здесь по совсем другой причине.
— Это Хома, с ним случилась беда... — мальчик протянул мне маленький сверток из мягкой ткани, внутри которого лежал скрюченный трупик обычного хомяка.
И Хома был в таком состоянии уже как минимум сутки: холодное, маленькое тельце в откровенном трупном окоченении. Я был слишком слаб, чтобы сопротивляться, и я уже знал, о чём попросит соседский мальчик.
— Пожалуйста, дядя Рома, вы же целитель, исцелите Хому...
Стон досады, усталости и боли еле слышно вырвался из моей груди, но я покорно принял свёрток:
— Хорошо, но только одна просьба — дай мне пару дней, договорились?
— Как скажете, — по лицу Матвея потекли слёзы, и, шмыгая носом, он пошёл прочь.
Я освещал ему дорогу, сколько мог, заметил, как сильно Матвей хромал на недавно ушибленную ногу, но не окликнул его и не расспросил о самочувствии. Я был слишком уставшим для этого. Двери родной квартиры манили меня домашним уютом и долгожданным сном, и я совсем забыл о том, что поджидало меня ночью.
Глава 7:
На стороне врага
Ушат холодной воды привёл меня в чувство, вырвав из вязкого мира сладкого беспамятства. Мой крик страха и боли был прерван ударом тяжёлой руки.
— Пётр, быстрее, он очнулся!
Злобный оскал Сорокина выглядел чуть размытым через призму моих увечий. Удар пришёлся по скуле, пол-лица осушило, другая половина перекосилась в ожидании второго удара. Сорокин замахнулся, но голос моего прадеда остановил самосуд.
— Да подожди ты, он же опять сознание потеряет, — он был спокоен и внятен, в руках — кружка с полевым чаем. Мы находились в какой-то тесной комнате, темноту разрезала одинокая керосиновая лампа под потолком, а запах сырой земли недвусмысленно намекал, где мы и куда я попаду в итоге.
— И где же вы держите его? Отвечай!
Пётр склонился надо мной, мерно размешивая сахар. Странно, он хоть и был моим предком, но сейчас я не чувствовал какой-то родственной близости с этим человеком. Впрочем, я видел прадеда лишь по черно-белым фотографиям и знал о его характере по скудным рассказам дедушки. Никаких светлых образов в моей голове не нашлось, да и навряд ли настоящий предок был похож на этого персонажа из сна. Яр предупреждал об аллегориях, скорее всего, лидер партизан был лишь собирательным образом моей родни.
— Надо ему ещё поддать, не понимают фрицы человеческого языка! — Сорокин расхаживал за спиной командира, недовольно растирая кулаки. Я притаился: интересно, о каком фрице они сейчас говорили? Или...
— Не жалей его, Петруха! — Сорокин не сдержался, подскочил и ударил меня в грудь.
Дыхание перехватило, я хотел упасть навзничь, но, к счастью, был крепко привязан к стулу. Пальцы судорожно сжимали воздух, а когда я наконец заговорил, холод побежал по спине.
— Я ничего не знаю, я был на посту, командование отправило нас на боевое задание: охранять какой-то важный лагерь. Я просто выполнял приказ, я ничего не знаю!
И всё бы ничего, если бы слова эти не слетели с моих губ на чистом немецком языке. Так вот о каком пленном говорил Сорокин в штабе... Вот только почему я оказался на его месте? Чей-то голос в темноте совсем рядом дословно перевёл мои слова на русский. Очень странные ощущения, и я, кажется, начинал понимать, что чувствуют люди с раздвоением личности.
— Приказ? Ничего не знаешь?!
Сорокин мелькнул как молния, в полумраке землянки его движения были еле заметны, а вот удары — вполне ощутимы. Хорошо, что я успел сомкнуть челюсть, хотя, кажется, несколько зубов всё же сломалось. Я вскрикнул и завыл от боли, рот наполнился кровью.
— Не суетись, — Пётр лениво хлопнул Сорокина по плечу, остановив самоуправство.
— Ублюдки, они увели в свой бункер трёх наших!
Последний удар пришёлся под дых, я не знал, как остановить всё это, и был готов подписать любые показания, вот только не понимал, почему в этот раз меня кинули в тело военнопленного, да еще и кровавого захватчика. Это что, какой-то намёк?
— Это твоё кольцо? — Пётр сделал шаг, протянул мне кольцо с мёртвой головой. Я только сейчас понял, что он говорил со мной на немецком и не нуждался в переводчике.
— Нет, я нашёл его неподалеку от штаба, его потерял один из старших офицеров, они прибыли недавно, изучают Объект, который мы нашли здесь два месяца назад. Я простой солдат, я ничего не знаю!
Слова криком слетали с языка, не повинуясь моей воле. Парень явно хотел жить и наверняка не лгал, это почувствовали и все собравшиеся. Пётр с Сорокиным переглянулись. Прадед убрал кольцо, в его руках появился тускло блестящий осколок стекла. Тот самый, что брал с собой на вылазку Сорокин.
— Будем атаковать их лагерь ночью, пока наших ещё не расстреляли.
Мой прадед боязливо держал осколок на вытянутой руке так, словно тот мог в любой момент взорваться. Обращённые ко мне грани засветились мертвенно-жёлтым светом.
— Не получится, Петя, у нас мало боеприпасов, это верная смерть, — голос чернявой знакомой донёсся сбоку.
— Она права, для атаки нет возможности. Мой отряд не отошёл после вчерашней вылазки. Люди измотаны и устали, — поддержал её Сорокин.
Выражение лица прадеда не изменилось и не дрогнуло. Похоже, его совсем не волновали такие трудности. Пётр подходил ко мне ближе, и я всё отчетливее ощущал холод, исходящий от осколка. Он проникал в душу и выманивал её из тела.
— Нет, атаковать будем сегодня ночью, — Пётр был непреклонен. Он обратился ко мне на немецком: — Сколько человек охраняют объект?
Я мычал что-то неразборчивое и мотал головой. Сопротивляться осколку было невозможно. Это давление буквально разбирало меня на молекулы. Краем глаза я заметил промелькнувшую за спиной предка тень. Свет в землянке погас, силуэты людей пропали, словно их и не было. Кто-то ухватил меня за плечо и зашептал на самое ухо:
— Ну что, пришло время для реванша, Ярцев?
Я безошибочно узнал голос лже-Спесивцева. Чернобожец нагрянул без приглашения и даже без стука, резкий толчок — и вот я уже падал в очередную бездну. Руки чудесным образом обрели свободу; я потянулся в пустоту, в которой, впрочем, и ухватиться было не за что. Я боялся, что Чернобожец снова потащит меня к Кумиру, но удар в спину вернул моё мироощущение. Я распластался на холодном кафельном полу, проломив несколько пустых магазинных стендов.
— Ярцев, Ярцев... Ты слаб и жалок.
Шепот Чернобожца лился прямо в мозг тёмным и совсем не сладким мёдом: тьма порой привлекательна, но всегда разрушительна. В предвкушении яркой битвы я выбрался из-под обломков. Странное и весьма знакомое место. Хоть многочисленные полки супермаркета и были пусты, но по расположению виднеющихся касс и свисающей с потолка мишуры я догадался, куда привёл меня этот мерзавец.
— Это был несчастный случай! — крикнул я в пустоту, но не услышал даже эха от собственных слов.
Чернобожец рассмеялся от моей безысходности, и, словно в подтверждение моих самых страшных кошмаров, где-то совсем рядом кто-то неприятно закопошился. За ближайшим углом, куда завело меня беспощадное любопытство, я и увидел свою жертву. Воришка лежал на полу, с воткнутым в грудь ножом. Над его бездыханным телом склонилось странное существо, размером со среднюю собаку. Черная грубая шерсть монстра вздымалась и опускалась, пока он, чавкая, потрошил свою жертву.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
