Thunderstorm

Кара зарыдала, закрыв лицо руками.

— Не могу.

— Истинную амазонку всегда преследуют лица поверженных врагов, — ухмыльнулась Диана, садясь на уголок кровати рядом с рыдающей подопечной. — Это естественно. Привыкай.

— Я не амазонка! Я убийца! Они стояли со связанными руками, а я… я…

— Правитель должен иметь стальной хребет, дурочка, — нежно прошептала Диана, прижимая девушку к себе. — Справедливость жестока, беспощадна. Ты должна закрыть свое сердце и не пускать в него неуместную жалость. Иначе погибнет куда больше людей. Мы знаем — тебе тяжело вершить правосудие, потому Кэл и поручил тебе другое дело. Ты же луч света, «Божественный ангел», как они тебя называют. Ты должна мешать врагам демонизировать образ Супермена и Режима. Адам предложил учредить еще один благотворительный фонд от твоего имени. Теперь ты официально — лицо всей благотворительности в США и Европе.

«Адам или Брюс Уэйн? — пронеслась мысль. — Ты знаешь ответ, Диана»

— Знакомый режиссер хочет снять про тебя телесериал для девочек. Он подобрал замечательную актрису — твою фанатку, между прочим. Ты вдохновишь их служить Режиму, Кара. Понимаешь, насколько ты важна для нас?

— Д-да…

— Я не слышу.

— Д-да, Диана. Понимаю, — прохныкала Кара.

— Замечательно. Тебе нужно отвлечься, немного отдохнуть. Слетай в Индию, сходи с Дамианом на свидание. Он, вроде, тебя звал?

— Не хочу.

— Твое дело, — сказала Диана, поднимаясь. — Надеюсь, мне больше не придётся к тебе ехать. Сейчас ты постираешь костюм, примешь душ и вернешься на съемочную площадку. Ты ведь сделаешь это ради меня, малышка Кара?

— Д-да.

— Вот и хорошо, — облегченно вздохнула Диана и, на выходе из комнаты бросила: — Попытаешься покончить с собой еще раз и пойдешь на нейродезентеграцию.

Кара медленно поднялась на ноги и, морщась от головной боли, побрела в ванную. Боль и вина выворачивали наизнанку, рвали душу в клочья и не становились слабее ни на минуту. Два года бесконечных кошмаров, два года в мыслях о том, что все могло быть иначе, если бы она была сильнее. Если бы Супермен не избил ее тогда, в тот роковой день, мир был бы совсем другим. Кара остановилась у зеркала и бросила взгляд на омерзительное, ненавистное отражение. Красные, заплаканные глаза, потекший тон, растрепанные волосы.

— Это все твоя вина, — с ненавистью прошептала она. — Это твоя вина.

Глаза вспыхнули алым огнем, она с силой ударила по зеркалу и то разлетелось на тысячи осколков. Теперь вместо одного, на Кару смотрели сотни отражений. С насмешкой, со злобой, с презрением. За то, что она испугалась промывки мозгов и не пожелала стать такой, как Бэтмен. Сперва черный рыцарь Готема походил на зомби с фиолетовыми глазами, затем шлем перестал действовать и родился новый человек. Брюс Уэйн походил на себя прошлого только лицом и именем. Все остальное отличалось и иногда напоминало Каре старые записи Зеленой Стрелы из иного мира, где описывалась борьба Лиги Справедливости и Лекса Лютера. Была между новым Уэйном и тем чудовищем незримая общность, и одно осознание этого заставило Кару убить тех «изменников». Она струсила, сломалась и презирала себя за это.

— Это все твоя вина.

* * *

Прошло два года, но Дамиан все еще не мог привыкнуть к новой жизни. К новому отцу, к новой бэт-пещере, оборудованной совсем другими, летальными гаджетами. В целом логово не отличалось, но вот детали вызывали странное чувство неправильности. Дамиан Уэйн когда-то ненавидел Бэтмена за его «нелепые принципы», холодное безразличие, самонадеянность и идеализм. Ненавидел, но понимал: это его истинная суть. Мозаика из тысячи фрагментов, хитроумным узором сплетающая личность Брюса Уэйна. Новый Бэтмен был совсем другим. С другой моралью, другой мотивацией, другим естеством, и Робин радовался этому, хоть и чувствуя легкую горечь.

«Я хотел, чтобы отец признал мою правоту. Признал нелепость своих идей и правильность выбора Супермена. Сделал это по собственной воле, а не через машину. А нейродезентеграция это… как-то нечестно. Изменив восприятие жизненного опыта Супермен создал Брюсу Уэйну новую личность. Верную Режиму»

Бэтмен стоял напротив широких плазм, анализируя каждую из сотен картинок и записей. «Братский глаз» получал сотни терабайт данных каждую секунду, а затем, фильтруя, выдавал хозяину важнейшие, практически безграничные сведения. Черный плащ и доспехи, казалось, поглощают свет, темные волосы с легкой проседью блестят в огне цвета—индиго. Все, как и раньше, но по другому.

— Отец, — сказал Робин, приближаясь к Бэтмену. — У меня сведения об убийстве репортера и Джейсоне Тодде.

— Отлично. Как раз «к столу», — ответил Брюс Уэйн, отворачиваясь от экранов.

— Я знаю. Мог послать дистанционно, но…

— Нет, я рад, что ты пришел, сын. Что ты узнал?

— Среди изъятых у Вендена вещей нашли флешку с шифрованными сведениями. Много стратегических данных о Режиме.

— Надо же, — хмыкнул Бэтмен. — Видимо, наш байкер решил продать эти сведенья на сторону и убил получателя. Оружие нашли?

— Нет, но пока ищем. Я провел расследование и выяснил, что это та самая информация, что украл предатель из отдела и передал Тодду. Я навел справки и одна из «крыс» донесла, что Тодд объявлялся в мотоклубе «Шоссе Ангелов». Я уже распорядился подготовить ударную группу.

— Меньшего я от тебя и не ждал. Отличная работа.

— Но… я велел не выдвигаться без тебя. Тодд, все-таки твой бывший протеже.

— Я там не нужен, — отмахнулся Бэтмен и, подойдя к высокому стеллажу, бросил взгляд на костюмы. — Рейд и допрос — плевое дело. Я нужен в другом месте. А даже если Джейсон там, ты вполне справишься без меня. Но будь осторожен. Я хорошо натренировал Тодда. Хуже, чем тебя, но все же. Убей его на месте. А затем избавься от тела. Он не должен «умереть», он должен исчезнуть. Пропавшие мучениками не становятся.

«Старый Бэтмен никогда не доверял мне идти на дело в одиночку. Старый Бэтмен всегда был немногословен. Старый Бэтмен пусть горит в аду»

— Я справлюсь.

— Я знаю, — улыбнулся Уэйн, глядя на старые костюмы Бэтмена и Робина, собирающие пыль в высоких стеклянных цилиндрах. — Я почти не знал своего отца. Каким он был человеком, каким бизнесменом. Он выстроил компанию колоссальных размеров, лавировал среди акул бизнеса как кракен. Но я не знал этого. Он ничему не успел меня научить. Не передал мне никаких знаний. Я не повторю его ошибок, — Брюс улыбнулся и, подойдя к сыну, положил руку ему на плечо. — Послезавтра я устрою банкет для инвесторов «Уэйн Интерпрайзерс». Будут решаться вопросы будущего компании и будущего всего мира. Я хочу, чтобы ты был там. Учувствовал в переговорах.

Дамиана будто стукнули по голове. Такое предложение — последнее, что он ожидал услышать. С самого детства старый Бэтмен держал его вдали от дел компании, тренируя его как Робина, а не как дельца.

— Я… спасибо за доверие, отец, — смутился Дамиан. — Я приду.

— Будешь учиться врать и улыбаться сквозь зубы, — хохотнул Бэтмен. — Это как игра в школьном театре, только зрители хотят твоей крови больше, чем денег. Можешь взять Кару. Слышал, вы вместе?

Робин поник, на сердце заскрипела боль. Он старался не показать вида, но от наметанного взгляда Бэтмена не укрылась даже тончайшая перемена в настроении сына.

— В чем дело? — спросил он.

— Кара не в себе, — тяжело вздохнул Дамиан. — Она то улыбается и шутит, то впадает в ступор и смотрит в одну точку. Говорит, что знак на груди прожигает ее насквозь, а костюм душит. Доктор говорит у нее посттравматический стресс и сильное невротическое расстройство. У нас ничего не получается. Зря ей не промыли мозги.

— Ну, не получается — ничего страшного. Если хочешь блеснуть перед акулами, я знаю несколько моделей — для статуса.

— Для статуса? — Дамиан поднял бровь.

— Ну, может не только для статуса, — хохотнул Бэтмен, хлопнув юношу по плечу. — Для чего еще нужны деньги?

— Не знаю, для спасения мира, например?

— Мир сам себя спасет. Мы лишь ему помогаем, — Бэтмен посмотрел Дамиану в глаза и серьезно сказал: — Дамиан, я хочу, чтобы ты знал: я тобой горжусь.

Робин смутился, чувствуя странную смесь вины и радости.

«А для старого Бэтмена я был мертв»

— Спасибо, отец.

Бэтмен кивнул и, вернувшись к экранам «Братского глаза».

— Когда разберешься с байкерами, приезжай в бывшую Лечебницу Аркхэм. Я буду там на инспекции. Поучаствуешь.

— Конечно.

— А теперь иди. Мне нужно поработать с «глазом».

Дамиан, было, хотел уйти, но не сумел. Желание задать вопрос распирало. Он пытался найти ответ сам, додуматься до, наверняка, простого и логичного объяснения. Но у него не выходило. Однажды старый Бэтмен сказал: «не знаешь — не бойся спросить. Стремление к знанию тебя не убьёт. А его отсутствие — убьёт обязательно». Робин боялся выставить себя дурачком перед вновь обретенным отцом, но желание перевесило страх.

— Подожди, я хочу спросить тебя кое-о-чем.

Бэтмен обернулся и недоуменно поднял бровь.

— Супермен сказал, что соберет бесчисленную армию из порабощенных Брейниаком солдат. Но, прошло два года, а армии нет. Корабль спрятан у темной стороны луны. Вместо непобедимой армии криптонцев сражаются люди, гибнут народы, не желая покориться. Если бы корабль Брейниака повис в небесах над тем же Китаем, или Ираном — не было бы нужды в войне и убийствах.

Брюс Уэйн зловеще улыбнулся и ответил:

— Супермен что-то делает или не делает исключительно на благо человечества. Есть причины и тебе знать о них необязательно.

— Супермен не доверяет мне?

— Он всецело тебе доверяет, Робин.

— Тогда к чему эти тайны? Я сделал для его победы больше многих.

— Ну так спроси у него, когда он появится. Сплетни за спиной не красят мужчину, Дамиан. Мне нужно работать.

Робин развернулся и быстро зашагал прочь, охваченный мрачными предчувствиями. Что-то крепко не так во всей этой истории с кораблем. Но ответы, будто опутанные туманом, ускользали от него. Ему следовало обернуться и прислушаться, и он увидел бы в отражении погасшего экрана «Братского глаза» зловещую ухмылку.

Гром в Аркхэме

Рейнольд сидел на стуле и пытался привести мысли в покой. Получалось из рук вон плохо, в душе кипела ярость, хотелось броситься на стены камеры и рвать зубами мягкую обивку, лупить по железной двери, пытаясь докричаться до вечно меланхоличных охранников. Хотелось сделать хоть что-то, лишь бы не ждать «шагов смерти». В камере воняло дерьмом и плесенью, матрас прохудился и местами сгнил, на стене возле умывальника красовался огромный, нарисованный не то мелком, не то фекалиями член. Никаких уютных одиночных камер, никаких последних обедов и желаний, никакого священника. Наверное, есть что-то издевательски гениальное в идее запихивать смертников в Лечебницу Аркхема. Место, где жили самые отъявленные маньяки, психопаты и убийцы в стране само теперь убивает людей.

«Ирония — бессердечная ты сука»

Он вспомнил суд и не сдержался от едкой усмешки. Толпа народу, куча журналистов. Все кричат, бушуют, требуют крови. Судья грохочет молотком, будто не успокаивает зал, а забивает гвозди. А какой речью разразился обвинитель! Рейнольд, конечно, всегда считал себя плохим человеком, но услышанное стало откровением. По версии прокурора Рейнольд чуть ли не торговал наркотиками, насиловал детей, убивал бабушек, душил котят и планировал захватить мир. Прокурор убеждал всех вокруг в том, что «РейДен» едва ли не реинкарнация Джокера. А то и хуже. И, что неудивительно, убедил. В сердцах испуганных террором людей кипела ненависть и гнев, и Режим очень удачно подобрал того, кто должен впитать их в себя.

Байкер тихо выругался и, рухнув на пол, принял упор лежа. Мускулы напряглись, он резко опустился и на выдохе распрямил руки. Вдруг стало почти смешно: он как следует подкачается перед смертью. Может, впечатлит отличной физической формой одну из наблюдательниц и та, влюбившись, броситься его спасать. Бред, но перед смертью нестыдно и помечтать.

Два. Три. Четыре.

«Они знали, что он мертв. Эти сукины дети появились слишком быстро»

Десять. Одиннадцать. Двенадцать.

«Меня подставили. Хотели грохнуть журналиста и свалить все на разбойное нападение»

Двадцать два. Двадцать три. Двадцать четыре.

«Конечно. Сукины дети, ну конечно. Убийство у нас сейчас карается смертью, причем почти без суда. Я не успею подать апелляцию, адвокат не проведет расследование. Идеальный вариант, да? Ублюдки!»

Сорок один. Сорок два. Сорок три.

«Поджарить меня на электрическом стуле и концы в воду. И никто даже не заикнется о том, что очкарика грохнули за компромат. Чертов Тодд, надо было запихать эти две сотни тебе в глотку!»

Шестьдесят. Шестьдесят один. Шестьдесят два.

«Ирония, да? Как в детстве на меня упал оголенный провод, и я чуть не сдох? Мне тогда кореша сказали: второй раз ты, «РейДен», родился. Несколько тысяч вольт, а на мне ни ожога. Но мозги, говорят, повредились»

Восемьдесят. Восемьдесят один. Восемьдесят два.

«Сны начали снится дурацкие. Про каких-то ниндзь и китайцев, про здоровенных призраков на тронах, про жуткую бабу в серебряном платье с пластиной на башке. Как ее звали? Кажется, Кроника или Хроника? Не помню. Черт, мне бы талант, и я эти сны в книжки бы перенес. Стивен Кинг бы кровью срал»

Девяносто девять. Сто.

«Первый подход, — фыркнул Рейнольд, вставая. — Меня подставили. Но зачем? Они же мог любого неугодного официально казнить? Или очкарик мог раскопать что-то очень, ОЧЕНЬ, серьезное? Наверное, нарыл что-то на Уэйна. Он у нас сейчас хозяин мира»

Рейнольд вздрогнул, услышав приближающиеся шаги. В этот момент он был готов на многое, убить кого угодно, перегрызть глотку самому дьяволу, лишь бы жирный охранник с каменным лицом прошел мимо, бряцая ключами и посвистывая старенькую мелодию. Но жизнь — ехидная стерва, и усатая физиономия остановилась напротив его камеры. Дверь со скрипом открылась и в комнату вошли двое суперсолдат в черных доспехах, сжимая в руках трещащие шокеры. Следом «вплыл» охранник — капитан Билли Уолкик — он успел с ним поболтать о жизни. Последней зашла миниатюрная женщина в халате доктора, с черными, явно крашенными волосами.