Thunderstorm

— Больше никаких знаков в небе, да? — спросила она, улыбаясь.

— Больше никаких знаков, — Джейсон грустно улыбнулся, глядя на нее. — Прости, что бросил тебя. Я знаю, что причинил тебе боль.

— Ты поступил правильно. Ты боролся за нас. Да и потом, — Барбара улыбнулась, глядя ему в глаза. — Ты вернулся… другим.

— Я многое понял.

— Нет, я про щетину, — отмахнулась Барбара. — Тебе не идет — сбрей, пожалуйста.

— Эй, борода в моде, — засмеялся Колпак. — Видела Аквамена? Засранец брутальнее Рея, а он хренов байкер.

— Нееее для тебя. Ты, когда обрастаешь, становишься похож на бомжа. Да и щетина у тебя жесткая и колючая — неприятно, — Барбара прикусила губу.

— Я подумаю об этом, — хохотнул Джейсон. — Когда мы первый раз тут были, Харли сказала, что я не из тех, кто укладывает девиц в постель пачками. Что я буду думать о справедливости и мрачно пялиться в пол, пока женщина сама не залезет в штаны.

— О да! — засмеялась Барбара. — Не зря ее взяли работать в Аркхэм. Очень хороший она психиатр, скажу я тебе.

— Ну, полы тут неинтересные, а о справедливости я подумал на две жизни вперед.

— Джей, — смутилась Барбара, чуть отстраняясь. — Я же в кресле каталке!

— Я знаю. Это будет чертовски неловко. Как тогда, на крыше городской Библиотеки.

— Это когда мы проглядели детей? — возбужденно хохотнула Барбара, расстегивая блузку.

— И они все выложили в интернет. Черт, хорошо, что мы тогда маски не сняли!

— Тебе хорошо, — усмехнулась Барбара. — Мой отец прекрасно знал, кто такая Бэтгерл!

— Было стыдно?

— Не очень.

Рэйвен ускорилась, не желая смотреть на странное представление. Как Тодд поднимает Барбару с коляски и, целуя, кладет на стол. Разум демоницы и без того был напряжен после разговора с Белиалом.

* * *

Он вырвался из портала седым и бледным, с черными кругами вокруг глаз. Константин не спешил приветствовать товарищей и, едва оказался за пределами самой глубокой бездны ада, рухнул на плетенный стул. Герои еще не знали о том, что он вернулся. И слава богу. Ненужные вопросы — последнее, что сейчас ему нужно.

На порванном коричневом пальто запеклись следы крови и гнили, рубашка пожелтела, брюки порвались и висели лоскутами на правой ноге. Дрожащие пальцы достали мятую пачку сигарет и, нащупав самую целую, с трудом дотащили до пересохших губ. Константин высек пламя из пальца и подкурил, а затем, пустив густое облако табачного дыма, откинулся в кресле, наслаждаясь каждым мгновением тишины. Усталость наваливалась на плечи. Раны адски пульсировали, хребет словно стремился убежать. Пахло цветами и свежей зеленью, играя на контрасте, создавая иллюзию рая.

Послышались звонкие шаги. Константин ощутил темную ауру Рэйвен и тяжело вздохнул. Не хотелось, чтобы эта девица видела его в таком состоянии. Не хотелось, чтобы кто угодно видел его в таком состоянии. Седой, измученный, с рвущимся из груди сердцем и разумом, едва целым от увиденных кошмаров. Рэйвен подошла к нему и, опустив сочувственный взгляд, спросила:

— Даже боюсь спросить, где ты побывал.

— В Лабиринте Фавна.

Рэйвен вздрогнула. Слухи об этом чудовищном месте доходили до нее. Многие демоны страшились этого места и кошмаров, обитающих в переплетении тоннелей. Константин докурил и, погасив бычок о каменный стол, достал из кармана заветные артефакты. Рэйвен подняла бровь, глядя на звякнувшие об стол реликвии зла. Старинный пистолет, похожий на пятизарядный револьвер и крупнокалиберная пуля, сверкающая бронзовым огнем. Один вид ее заставил демоницу отшатнуться. Чудовищные, омерзительные руны покрывали таинственный металл так плотно, что, казалось, каждый миллиметр артефакта наполнен смыслом.

— Что это? — спросила она. — Я чувствую огромную мощь в этой пуле.

— Ты стеснительная? — Джон краем глаза посмотрел на ее костюм. — Глупый вопрос. Помоги переодеться, и я расскажу.

— Помочь что сделать? — подняла бровь Рэйвен.

— Да. У меня сломано почти половина костей в теле. Каждое движение отдается так, будто меня слон насилует.

Рэйвен раздраженно вздохнула. Переодевание измученного окультиста доставило ей определённое удовольствие. Она нарочито неловко и грубо стаскивала с него тряпки, глядя на мускулистое, иссеченное множеством шрамов и ожогов тело. Волосатую грудь, живот, ноги и спину покрывали сплошные лилово-алые синяки, гематомы и каньонные раны от когтей демонов Лабиринта. Константин, морщась, достал из кармана маленькую плоскую коробочку и, бросив на стол, прошептал заклятие. Так вспыхнула синим пламенем и в миг стала коробкой с запасной одеждой. Пальто, сапоги, рубашка с галстуком и пять пачек дешевых и крепких как ад сигарет. Переодевая окультиста, Рэйвен вдруг задумалась:

«Он прошел через Лабиринт, ради них. А прошла бы я через него ради отца? Не думаю. Белиал говорит, что он моя семья. Что люди предали мое доверие но… а что, если нет? Что я сделала, чтобы помочь удержать мир? Я бросила своих друзей в фантомной зоне, пыталась вернуть отца на землю. Титаны были добры ко мне, были моими друзьями, а я…»

— Эй, миссис бикини, что с тобой? — спросил Константин, наслаждаясь свежей одеждой и целой сигаретой.

— Не твое дело, — рявкнула Рэйвен.

— Может и не мое. Да, даже скорее всего не мое. Я же все понимаю. Ты зла на меня, я фактически убил твоего отца — все такое. Вот только… — Константин, морщась, облокотился на стол. — Ты и правда хочешь править адом, вместе с ним? Ты не демон, ты — чертовски красивая женщина с человеческой душой. Зачем тебе это выжженная пустошь, эти замки из крови и говна и куча дегенеративных приспешников с голыми жопами? Твой отец хотел безграничной силы и мог ее получить, но ты — ты, детка, всегда останешься в этих рамках.

— Я желаю править… Землей, а не Адом! —хмыкнула Рэйвен.

— Ага, держи карман шире. Какой из миллиона миров, порабощенных твоим отморозком отцом не похож на ад? Он всех уничтожит и будет пожирать души — сукин сын всегда так делал, делает и будет делать.

— Он мой отец!

— У меня есть дочь. Роза. Если меня убьют — некому будет о ней позаботиться должным образом. Те, кому я по-настоящему доверял — мертвы. Я могу взять и свалить в любой момент. Спрятаться с ней среди мультивселенных и жить припеваючи. Может, пару лет назад я так и сделал бы, но… не сейчас.

— И почему? Ты ставишь «их» выше будущего дочери?

— Да, черт возьми, — болезненно вздохнул Константин. — Я — один полудохлый самоубийца. А моя дочь — одна маленькая девочка. И я люблю ее больше жизни. И я вырежу Ад ради нее. Но… сколько на земле таких маленьких девочек? А сколько их в галактике? Уэйн ака Шиннок хочет поработить вселенную. Он приведет человечество к новой эре, а затем устроит крестовый поход и утопит миры в крови. Хаос, смерть, бесконечная тьма и разрушение ждет галактику. Этот больной ублюдок не остановится ни перед чем. Затанна отдала жизнь, чтобы спасти одного маленького мальчика. И если я не готов отдать жизнь ради того, чтобы все это предотвратить… то, детка, ни хера такая жизнь не стоит. Даже обоссаной пули, выпущенной в висок.

— Жизнь смертных — один миг! Они все равно умрут.

— Смотря какой он, этот миг. Может статься он — куда насыщеннее и осмысленнее твоей вечности.

— Я… возможно, я понимаю тебя, — сказала Рэйвен, вспомнив лица павших Титанов. — Возможно, ты прав.

— А может и не прав. Я всего лишь человек, со своими заскоками. Можешь править клеткой из костей, крови и говна, если хочешь. Но… лучше помогай тем, кто в тебе нуждается. Нуждается по настоящему.

— Ладно! Хватит философии. Что это за пуля?

— Ну, кхах… ну, это не просто «пуля», это артефакт, существующий в единичном экземпляре. Он один на все мультивселеные, как и Лабиринт Фавна. Легенда у нее такая: Как-то раз, устав от всесилия и вечной жизни, Люцифер впал в депрессию и захотел свести счеты с жизнью. Чтобы это сделать, он создал пистолет «Кольт», — Константин кивнул на оружие. — И пять пуль, отлитых из его собственной крови.

— Почему пять?

— А хрен его знает, — пожал плечами Джон. — Эти пули должны были убить его. Хм, не вышло. Психанув, Люцифер Морнингстар выбросил «Кольт» и четыре оставшиеся пули к хренам собачьим. Соль в том, что такая пуля, выпущенная из «Кольта», может убить любого бога, рожденного по воле Отца Люцифера. Любого, абсолютно любого. Фактически, я могу сгонять на Апоколипс и прикончить Дарксайда. И никакая броня его не спасет. Или найти Старро Завоевателя и его порешить.

— Он может убить Уэйна?

— Нет. Уэйн, Рейден, твой отец — они пришли извне. А вот импа с непроизносимым именем грохнуть может.

— И зачем тебе такая пуля? — нахмурилась Рэйвен.

— Догадайся, — неожиданно мрачно ответил Константин. — Ведьму практически невозможно убить. Она живучее многих богов.

— Месть? — удивилась Рэйвен. — А я слышала, что ты герой.

Константин болезненно захохотал, держась за ребра.

— Кто… кх… кто тебе сказал такую херь?

Примечание к части

Глава "Общий сбор" выходит очень большой. Прям очень. Пришлось разделить на две, а то и на три части. В этой было много трепа. В следующей части решится судьба Рейдена. Кто победит? Темный или светлый и какую роль в схватке сыграет Рейнольд? Также анонсирую неприятный разговор с богами и осаду Олимпа. Финал близок! Карен Старр, Пауэргерл: http://img0.reactor.cc/pics/post/DC-Comics-%D1%84%D1%8D%D0%BD%D0%B4%D0%BE%D0%BC%D1%8B-Power-Girl-Candra-4499744.jpeg И более классический образ: http://img0.reactor.cc/pics/post/Power-Girl-DC-Comics-%D1%84%D1%8D%D0%BD%D0%B4%D0%BE%D0%BC%D1%8B-2481126.jpeg

>

Общий сбор 2. Старший бог

За бесконечно долгую жизнь Рейден усвоил множество мудрых уроков. Один из них гласил: страх, даже самый абсолютный, легко превращается в ярость. Боги Олимпа боялись его, хоть и скрывали страх за надменными ухмылками и строгими взглядами. Боялись его силы и того, что он может сделать, вновь перейдя черту дозволенного. Рейден практически кожей ощущал этот страх и старался поддерживать его пламя на минимальном уровне, не уничтожая полностью.

Строгий взгляд, суровый тон — все это должно было дать Старым Богам понять, что он не забыл о попытке пленить себя, и только высочайшая нужда и могущественный общий враг вынудили его усмирить свою ярость. Путь по знакомым залам дворца шел в полной тишине. Гермес не задавал вопросов и молчал, не зная, как парировать контробвинения Бога Грома. Они напали на гостя? Напали. Гость был прав, отмудохав их как последних щенков? Еще как. Но гордость — вечный спутник Олимпийских Богов, не позволяла признать ошибки. Впрочем, не все боги разделили порожденную гордыней враждебность. Афина, Афродита и Гефест восприняли весть о возвращении Рейдена с энтузиазмом, не сулящим ничего хорошего. И, если от Афродиты не приходилось ожидать коварства, то парочка громил почти наверняка желала реванша.

Гермес вновь отвел Рейдена в тронный зал и, миг помедлив, велел стражникам пропустить Бога Грома. Тот ухмыльнулся и, поправив шляпу, вошел в отремонтированное после драки помещение. Стену восстановили, статую вернули на место, и даже трон, казалось, не изменился, как и сидевший на нем Громовержец. Рядом с троном Всеотца поставили еще один, поменьше, занятый приятными формами злобно скалящейся блондинки с пылающим взглядом. Золото, античная роскошь и величие могли бы произвести впечатление. Но не на Рейдена.

— Зевс, — строго сказал Рейден, приближаясь к трону. — Я пришел говорить. И в этот раз, надеюсь, обойдемся без насилия.

Зевс зло оскалился, не проронив ни слова. Только приблизившись к трону Рейден заметил, что шею его закрывает высокий меховой воротник. Защитник Земного Царства едва сдержал смешок.

«Интересно, они голову просто пришили или посадили на клей?»

— Как ты смеешь являться сюда! — крикнула Гера вместо мужа. — Ты пришел к нам с войной, покалечил моего мужа, избил моих родных, пытался разрушить дворец! Назови хоть одну причину…

— Молчать! — крикнул Рейден. — Ты не в праве разговаривать со мной в таком тоне, женщина! Я пришел в ваш дом как искатель знаний, вы приняли меня как гостя и предательски напали! Там, откуда я родом, за подобные преступления жестоко карали! Ноги бы моей не было в вашем дворце безвкусной роскоши, если бы не общий враг.

Зевс нахмурился.

— У нас с тобой нет общих врагов, — надменно ответила Гера. — А даже если бы были — Олимп с радостью заключил бы перемирие, лишь бы уничтожить тебя за нанесенное оскорбление.

— Перемирие? — Рейден улыбнулся, и от улыбки этой стало не по себе. Гера едва заметно поежилась. Бог Грома смотрел на нее как на дуру. — Мой враг — Старший Бог по имени Шиннок. Волей судьбы, его душа возродилась в Брюсе Уэйне. Его могущество растет, и скоро Земля полностью падет под его мощью. А затем он уничтожит вас. Вырежет без жалости и сомнений.

— И мы должны поверить тебе на слово? Абсурд!

— Я неоднократно бился с Шинноком! Он не терпит конкурентов и презирает низших богов. И он сильнее меня, а значит у вас нет шансов выстоять в одиночку. Вы — Боги Олимпа, неразрывно связанны с миром людей. Вы забыли, но судьба Земли — это ваша судьба. Новые Боги Генезиса игнорируют это, подбивая вас на нелепое, необоснованное невмешательство. Вы заключили малодушный пакт с чужаками, и позволили злу поработить смертные народы. Результатом вашего бездействия стала власть Уэйна.

— И ты пришел, чтобы судить нас? — усмехнулась Гера. — Ты? Чужак, потерявший собственный мир?

— Я не судить вас пришел, — сурово ответил Рейден, глядя на Зевса. — Я пришел призвать вас на службу Земному Царству. На бой с Темным Богом.

— Он прав, — раздался звонкий и воинственный голос Афины. Рейден удивленно поднял бровь, глядя на воительницу в серебристых латах. Больше никакого сисечного-ребролома, лишь сурово-практичный нагрудник и кольчуга. Вместо щита и меча — парные клинки с изогнутыми лезвиями. Суровая красота воительницы вновь очаровала Рейдена, напоминая о Синдел. Выбить из равновесия такого противника будет тяжело.

— Афина? — удивилась Гера. — Я же велела тебе ждать сигнала!