Битва за Эллиоты. Часть 4

— Так всё просто, ваше превосходительство, — Буторин протиснулся к пулемёту, отсоединил магазин. Опустив его в холщовую сумку, висевшую на леерах рядом со стойкой оружия. После чего прапорщик, передёрнул затвор, показывая, что патронник пуст. А потом взялся, за приделанную слева, от ложа оружия, рукоятку. При этом нажав рычаг, присоединённый, к рукоятке, и через шток, Буторин надавил на спусковой крючок оружия. И прижав приклад к плечу, конструктор стал вращать рукоять, механизма перезарядки.

— М-да уж, — только и проговорил адмирал, глядя на это, — эргономики, ни какой.

— Что, что вы сказали, ваше превосходительство? — удивлённо произнёс Мордовин. А прапорщик, перестав вращать рычаг, с опаской посмотрел на адмирала.

— Это новомодный научный термин, господа, — так же спокойно объяснил адмирал, — Обозначающий удобство работы с техникой. При такой концепции эргономика явно не на высоте, но работать можно. И кстати господа, не провести ли нам предварительные испытания сего оружия.

С этими словами адмирал прошёлся взглядом по лицам офицеров, которые всячески высказывали одобрение этому предложению начальства. А Буторин так проявил огромное рвение в реализации этого предложения. И адмирал продолжил:

— Тогда я попрошу вас, господин прапорщик обстрелять, по моему приказу, ближайшую мишень, на отмели[5]. До неё как раз кабельтовых три, с половиной, будет. Кстати, сколько магазинов, что у вас есть, подходит к этому конкретному образцу?

— Три, ваше превосходительство, три магазина, — тут же ответил прапорщик.

— Тогда сделаем так, вы, господин прапорщик, присоединяете магазин, по команде, отстреливаете его, меняете магазин, снова отстреливаете, ещё раз меняете магазин. И повторяете последний цикл, установив пустой магазин, без открытия огня, — нахмурившись, произнёс Вирениус, и добавил, уже обращаясь к своему флаг-офицеру, мичману Власьеву, — Вас же, господин мичман, я попрошу произвести хронометраж. Вопросы есть?

— Есть, ваше превосходительство, — откликнулся недоумевающе Власьев, — Что, что произвести?

В то время как Буторин произнёс:

— Усё понятно, ваше превосходительство, усё сделаем, как надоть.

— Вам, господин мичман необходимо сделать хронометраж. Это такой новый, научный термин, обозначающий затраты времени, необходимого на проведение каждой операции. Вы, Сергей Николаевич, берёте секундомер, и по выполнении господином прапорщиком, каждой фазы операции, фиксируете время, с начала испытания. А, нижний чин, заносит выданные вами результаты в журнал испытаний.

— Ясно, ваше превосходительство, — согласился мичман и достал карманные часы.

— Хм, — произнёс адмирал, — Тогда, господин прапорщик, вы приготовитесь, и сообщите господину мичману о своей готовности. А господин мичман, и отдаст приказ, когда будет удобно произвести хронометраж.

И Вирениус повернулся к мишени и поднёс к глазам бинокль. Действия адмирала повторили все офицеры, кроме Власьева, вручившего карандаш и блокнот одному из матросов миноносца, и теперь уткнувшегося в часы, подняв руку. И Буторина приготовившегося к открытию огня. Что и сделал, по команде мичмана. При этом мичман, вслух, отсчитывал:

— Двенадцать. Пятнадцать. Двадцать восемь...

— Разброс большой, ваше превосходительство, — произнёс Мордовин, стоявший рядом с адмиралом. Который ответил:

— И это ещё Буторин огонь ведёт. У остальных стрелков опасаюсь, рассеивание будет ещё больше.

— Тридцать две. Сорок четыре. Сорок шесть, — в это время продолжил отсчёт мичман.

— Прапорщик Буторин стрельбу окончил, ваше превосходительство, — оторвавшись от оружия и посмотрев на адмирала, произнёс, прапорщик по адмиралтейству, ожидая вердикта.

— Ну что же, — произнёс, несколько разочарованным голосом Вирениус, — при скорострельности порядка ста выстрелов в минуту, мы имеем темп стрельбы, порядка восьмидесяти выстрелов в минуту. При весьма посредственной точности стрельбы. Что, в общем то, и следовало ожидать. Не думаю, что это оружие подойдёт для вооружения кораблей. Но вот для вооружения десантных подразделений флота эти пулемёты вполне возможно использовать. Думаю, что, против плотных порядков пехоты, это оружие, и с такой низкой скорострельность сможет оказаться достаточно эффективно. Хотя из-за низкой скорострельности, и соответственно недостаточной плотности огня, поражение целей может быть затруднено. Но, по крайней мере, за эти винтовки и патроны к ним, казна не заплатила ни единой копейки. А посему, господин прапорщик, я вас попрошу пулемёты снять, привести в порядок и предоставить в распоряжение полковника Мордовина. Вам же господин полковник надлежит провести испытания этого типа пулемёта в полевых условиях. Для чего установить пулемёты на сошки и сделать небольшую партию пулемётов Манлихер-Буторина, и магазины к ним. Пулемёты передать, для войсковых испытаний, в морские батальоны. А там посмотрим, возможно, оставшиеся в крепости винтовки типа Манлихер, и переделаем по этому образцу. Вас же господин прапорщик, благодарю за этот пулемёт.

— Рад стараться, — выпалил Буторин, вызвав усмешку у остальных офицеров. А адмирал, улыбнувшись, продолжил:

— К тому же, господин прапорщик, за ваши заслуги я намерен представить вас, к ордену Святой Анны, четвёртой степени.

Власьев тут же явил обществу 'клюкву', но тут случилась заминка, у Буторина, совершенно не оказалось, в наличие, холодное оружие. О чём весь покрывшийся пятнами он и сообщил. Вирениус улыбнулся и произнёс:

— А вы, господин прапорщик, оказывается злостный нарушитель, формы одежды. Ставлю вам это на вид. Даю вам два дня, на приобретение холодного оружия.

— Есть, ваше превосходительство, исправлюсь. Как есть исправлюсь. И покорнейше благодарю, — снова невпопад, выпалил ошарашенный Буторин.

— И последние, господин прапорщик, что с миноносцем? А то наличие трёх автоматических пушек на не боеспособной единице я нахожу слишком расточительным.

— Отремонтируем, ваше превосходительство, — снова вытянулся во фрунт Буторин, сжимая в руке темляк, цветов ордена Святой Анны, — как есть отремонтируем. Все пробоины заделаем, котёл починим. Вон трубки для котла, подходящие нашли ужо. Меняем. Миноносец будет как новенький.

— Хорошо, — соглашаясь, покачал головой адмирал, — Чинитесь, и пока командира нет, исправляйте должность командира миноносца, господин прапорщик. А командир отряда вам поможет. Как только введёте миноносец в строй, вместе с механиком получите чин подпоручика, по адмиралтейству. Так что постарайтесь, ввести миноносец в строй, как можно скорее.

— Есть, ваше превосходительство, приложим все усилия, — вместо Буторина ответил капитан второго ранга Иванов 14-й, — И миноносец в строй введём. Думаю, в течении десяти дней.

[4] Подобная проблема впервые проявила себя на автоматах Фёдорова, когда магазины для автоматов подходили не ко всем образцам автомата. И приходилось подбирать эмпирическим путём. И эта проблема, даже не была изжита, для дисковых магазинов ППШ-41.

[5] На обсыхающей, в отлив, части бухты Порт-Артура находились мишени, для тренировки расчётов корабельной артиллерии.

3

В тот момент, на борту миноносца, воспоминание о командире корабля, больно кольнуло сердце адмирала. Как только эскадра вернулась в Порт-Артур, то командир '227' попал в госпиталь. Его раны, не смотря на все старания хирурга воспалились. И к вечеру следующего дня лейтенант Вирениус впал в беспамятство, от поднявшейся температуры. А врачи разводили руками. Спасти офицера могла только ампутация, но воспаление охватило верхнюю часть бедра молодого человека. И уже достигла жизненно-важных органов. И тогда, скорее взволнованный отец, чем адмирал направился к главному врачу Морского госпиталя Порт-Артура Обезьянинову Михаилу Николаевичу. Который и принял адмирала Вирениуса в своём кабинете. Где и подтвердил выводы коллег, что спасти сына адмирала может только его собственный организм. А хирурги бессильны. И тогда адмирал спросил, попросив вести разговор без чинов:

— Михаил Николаевич, помнится мне, когда я был вашим пациентом, мы вели беседу про новое лекарство, на основе вытяжки из плесени пенициллиновой группы. И вы сказали, что нашли очень интересный штамп, с весьма обнадёживающими свойствами.

— Да был такой разговор, — согласился Обезьянинов, — И мы проводим лабораторные испытания данного препарата. Но что вы хотите, Андрей Андреевич?

— Мне интересно, на больных, вы подобные испытания проводили?

В ответ доктор медицинских наук только покачал головой:

— Ваше предложение, проводить параллельные испытания, на нескольких штампах, одного и того же грибка ускорило работы. Мы сумели добиться необходимой концентрации, для лечения, лекарственного вещества в препаратах. Но пока мы не смогли добиться необходимой чистоты самого препарата, в различных партиях. От примесей погибает от трети и до четверти лабораторных животных. Хотя выздоровление остальных, при бактериологических инфекциях, даёт практически сто процентное выздоровление. Вот мы и не рискуем пока перейти на испытаниях на людях.

— Но есть ли испытанные партии, которые показали свою безопасность? — нахмурившись, спросил адмирал, — В количествах достаточных для проведения курса лечения. В течение недели. В идеале конечно дней десять.

Обезьянинов только покачал головой.

— Ну хотя бы дней на пять, — адмирал с надеждой посмотрел на доктора. Но тот развёл руками и произнёс:

— К сожалению, все получившиеся безопасными партии препарата уже использованы. А из крупных партий, мы как раз сегодня закончили работу над одной. Но проведение испытаний, как на чистоту, так и на лечебные свойства этой партии не проводились. И я опасаюсь, что они могут затянуться. Слишком надолго.

— Хорошо, хорошо, Михаил Николаевич, я понимаю ваши опасения. Но поймите и меня, я знаю, что подобный препарат способен спасти лейтенанта Вирениуса. И какова ваша оценка на благоприятный исход, без использования препарата?

— Честно, Андрей Андреевич?

— Хотелось бы честно, Михаил Николаевич, — смотря, прямо в глаза Обезьянинову, произнёс Вирениус.

— Несколько процентов, и это крайне благоприятный, для больного, прогноз.

— А если применить новое лекарство, Михаил Николаевич, вашей разработки?

— Шансы бы на благоприятный исход, несомненно, возросли бы, Андрей Андреевич, если бы я был уверен в чистоте препарата, — ответил Обезьянинов, — Но напомню, у меня нет испытанного, на достаточную чистоту, препарата.

— Я помню, Михаил Николаевич, помню, — смотря прямо на доктора, произнёс адмирал, — А что если нам провести испытание на животных? Я слышал кошки, крайне чувствительны к химическим веществам[6]. И если химический препарат окажется неблагоприятным, то думаю, мы быстро увидим реакцию.

— Хм, а вы знаете, Андрей Андреевич, я нахожу ваше предложение интересным, — усмехнулся Обезьянинов, — Вопрос, где найти подопытное животное. Кошки, в Порт-Артуре редкость.

— У меня, в доме живёт один кот, надо бы отдать распоряжение, что бы кота привезли. Кажется, моя служанка находиться в палате лейтенанта Вирениуса?

— Да, у его постели, посменно находятся добровольные помощницы, — кивнул доктор, — Вы хотите послать её за котом?

— Ей в руки он даться спокойно, — продолжил адмирал, — по крайней этот кот мере привык, к тому, кто его кормит. Вы распорядитесь, что бы её вызвали сюда? И думаю препарат лучше дать коту перорально, а не инъекцией. По крайней мере, негативную реакцию организма на препарат в этом случае, мы увидим быстрее.

— Хорошо, Андрей Андреевич, я распоряжусь, — согласился доктор, — Только укажите вес кота, чтобы рассчитать и приготовить пилюлю.

— Фунтов двенадцать или пятнадцать[7], Михаил Николаевич.

Когда Чжань Ли, прижимая к себе Самурая, который всячески старался вырваться, вошла в кабинет Обезьянинова, то там её уже ждали. И всё было готово. Так что, взяв кота на руки, Вирениус пальцами продавил горошину лекарства между клыками кота. И потом, приподняв мордочку животного вверх, обхватил челюсти кота ладонью. Не давая тому выплюнуть препарат. И как только кот прекратил жевательные движения, то адмирал, проверив, не лежит ли горошина препарата, в уголках рта кота, отпустил животное. Которое тут же метнулось под шкаф. Где кот и забился в угол. И отказывался вылезать, даже когда его позвала Ли.

— Думаю, придёт в себя и вылезет, — произнёс Вирениус, а сейчас надо бы принести сюда миски, с едой и питьём для кота, я прослежу за ним. И вы свободны, Чжань. Спасибо вам и ступайте к Николаю.

Молодая женщина выпорхнула из кабинета, а Обезьянинов произнёс:

— Андрей Андреевич, я распоряжусь, что бы коту принесли всё сюда. А сам я, пока займусь приготовление необходимых доз, из той партии. Время не терпит.

— Хорошо, Михаил Николаевич, — ответил Вирениус, усаживаясь на стул посетителя, — я останусь тут, если через пару часов, Самурай будет чувствовать себя нормально, то можно будет и начать лечение господина лейтенанта.

Самурай вылез из-под шкафа, минут через двадцать, когда в кабинете остался только адмирал. И обойдя человека по дуге, держась от него как можно дальше, подошёл к двери. Несколько минут посидел перед дверью и направился обследовать кабинет. По дороге опустошив миску с едой. И последним кто удостоился внимания Самурая был адмирал. К которому он подошёл, урча. И потеревшись, об ноги человека головой, запрыгнул на колени. Где примостившись, в конце концов, задремал. И именно эту идеалистическую картину, с гладящим спящего кота адмирала и застал Обезьянинов, в своём кабинете. Когда вернулся, сообщить, что всё готово, для эксперимента.

Поднимающееся солнце осветило, через окна, внутреннее убранство церкви Порт-Артура. Когда, осенив себя крестным знамением, адмирал Вирениус поднялся с колен. На которых, всю ночь простоял, перед иконой Порт-Артурской Божий Матери. И установив последнюю свечку, которую он зажёг, от огарка установленной им же ранее свечи, адмирал направился к выходу из церкви. Откуда взглянув на лик богоматери, осенил себя, в последний раз, крестным знамением. И надел фуражку, уже шагнув за порог церкви. Тогда отдав одному из санитаров кота. С наказом доставить, сладко зевающего и ещё не отошедшего ото сна, и поэтому покладистого, Самурая домой. А сам направился в палату к сыну. Где возле Николая сидела Чжань Ли. Одной рукой сжимая ладонь мужчины, а второй протирая, смоченным в уксусе бинтом, лоб лейтенанта. Встретив вошедшего адмирала, тоскливым, потухшим взглядом, на посеревшем лице.

— Всё будет, хорошо, девочка, всё будет хорошо, — только и смог тогда произнести адмирал, а китаянка в ответ только улыбнулась, уголками губ. И дождавшись, первой инъекции препарата, адмирал отправился в церковь, где опустился на колени перед иконой. Простояв так, всю ночь, в смирении, только шепча молитвы и осеняя себя крестным знамением. Моля о заступничестве и чуде.

И вот теперь адмирал стремился назад в палату к сыну. Взяв рикшу, он направился в Морской Госпиталь. Отдавая, чисто автоматически, честь встреченным по дороге офицерам. И игнорируя, как того требовалось, в то время, нижних чинов. Которые, при виде него, исправно тянулись во фрунт. Но мыслями Вирениус был в палате сына. Куда и направился быстрым шагом, как только рикша остановился перед входом в Морской госпиталь Порт-Артура.