Я хотела возразить, может, даже вывалить на Кайла весь наш диалог с Максимилианом, но задумалась. Сгоряча мне показалось, что в жилах кипит обида за все человечество. Но если поразмыслить как следует... За Ксилем никогда не водилось презрительного отношения к людям. Князю, кажется, по большей части вообще было все равно, к какой расе принадлежал его собеседник.

Скорее всего, под "сырьём" и "материалом" он понимал именно худшую часть любого общества, не только человеческого — пассивную, трусливую, не умеющую за себя постоять. А я просто вывернула его слова так, как мне было удобнее, чтобы...

...чтобы скрыть от себя обиду на то, что Максимилиан принял такое... авторитарное решение. Фактически — по праву, как глава группы.

А поступила некрасиво именно я, начав оспаривать приказы командира. У людей по законам военного времени за такое вообще едва ли не расстрел полагался.

Я вздохнула. Где-то в глубине души черной кусачей змеей начала просыпаться совесть.

Хорошо, что мы не в человеческой армии.

— Наверное, ты прав, — вынужденно признала я, отводя взгляд и начиная медленно подниматься по лестнице. Швыряться вазами и прочими хрупкими предметами расхотелось. Их, между прочим, тоже люди делали, старались. Явно не для того, чтобы всякие истерички в сердцах фарфор колотили. — Спасибо... И прости, что я на тебя так напустилась там, на веранде.

Ками фыркнул. Ступени скрипнули, мягко прогнувшись под торопливыми шагами, и внезапно теплые руки обвили мою талию. Я замерла.

— Дура, — Кайл уткнулся мне лбом куда-то между лопатками. Кажется, его потряхивало. — Найта, ты что, думаешь, я не понимаю, почему это? Я же не совсем кретин. До того, как ты появилась, обо мне только Клара заботилась... А потом... Я и Хани... — голос его упал до шепота. — А сейчас... ты... мой друг. Единственный. Вообще единственный. Больше никого. Понимаешь?

— Понимаю, — выдохнула я, не зная, чего хочу больше — развернуться и тоже обнять его, погладить по голове — или расплакаться.

Дверь внизу хлопнула. Звякнули тяжелые серьги.

— Вот пойду и расскажу князю, кого и с кем я застукала, — мрачно и торжественно изрекла Корделия. — Ты, мальчишка, наверное, из чувства благодарности к Максимилиану хватаешь тут его невесту за грудь.

— Неправда! — возмутилась я, резко раздумывая плакать. — Ками просто... Ай! Ты что делаешь? — я отпихнула нахальную ладонь лисенка и резко развернулась.

Ками округлил бесстыжие глаза. Разноцветные волосы воинственно топорщились во все стороны.

— А я что? — нахохлился он. — Терпеть не могу, когда меня ругают за то, что я не делал. Сразу хочется дать повод, чтоб хоть зря не ругали.

— Вот оболтус, — неискренне возмутилась Корделия. Глаза ее смеялись. — Ладно, мальчики и девочки. Кому-то пора отправляться на поиски "бездны", а кому-то — получать последние наставления от Ногицунэ. Давайте, быстренько, быстренько!

Рядом с Корделией — живой, деятельной, эмоциональной — грустить или обижаться было совершенно невозможно. Поэтому я постаралась взять себя в руки, позволив лишь небольшое послабление — пойти и умыться в комнате до того, как возвращаться к Максимилиану и остальным.

А князь, между тем, времени даром не терял.

— Значит, так, — объяснял он дуэту Ирсэ и Корделии, когда я вернулась на веранду. — Каждый берет с собой "компас", — Ксиль указал на плавающие в мисках волосы. — Потом отправляемся по точкам. Отмечаем на картах направление, которое указывают "компасы". Дальше — возвращаемся, перечерчиваем все отметки на одну общую карту и таким образом получаем четко обозначенный район для поисков. Найта, идешь с Корделией, ладно? — как ни в чем ни бывало, просиял Ксиль сумасбродной улыбкой. — Ну, расходимся, что время-то терять...

Я хотела было остановить Максимилиана, перемолвиться с ним хотя бы словечком, попытаться извиниться... Но князь уже подхватил со стола свою карту, "компас" и — ищи ветра в поле.

Корделия действовала четко. С ориентированием на местности у нее не возникло ни малейших затруднений, и линия на карту легла ровно, как по линейке начерченная. По правде говоря, мне даже делать ничего не пришлось — так, подержала миску с трофейной прядью волос и покорно согласилась с предложением княгини поскорее вернуться в Пепельные Палаты.

А дальше — время понеслось, будто кто-то нажал на быструю перемотку. Ксиль вывел на карте район поисков, заставил меня переодеться в доспехи из савальского шелка и запастись телепортационным амулетом. Базу, или, вернее сказать, нору инквизиторов мы разыскали через несколько часов, в провинциальном человеческом городке почти в двухстах семидесяти километрах к северу от Приграничного. Я осталась... разочарована. Не знаю, чего ожидала — засады, ловушек, элементарной охраны...

Но уж точно не обычной трехкомнатной квартиры на восьмом этаже.

Там даже дверь запиралась на простой ключ.

Видимо, группа не намеревалась задерживаться в этой квартирке надолго. Здесь переночевали и, скорее всего, уже собирались менять место дислокации, когда "засекли" Айне, гуляющую по Приграничному якобы в одиночестве. Оставили "святые врата" в квартире и ринулись за трофеем, не подозревая о том, что пророчица уже сплела нити бытия в ловчую сеть.

— Привыкли к всемогуществу, — скривился Максимилиан, когда увидел захламленную квартиру и "бездну", безо всякой охраны валяющуюся на обеденном столе. — Рассчитывали за несколько минут прикончить жертву и вернуться. Будем надеяться, что и другие Древние так же больны самоуверенностью.

"Бездна" тоже оказалась невзрачной. Она вяло подавляла магию — в радиусе двух-трех метров, не больше, да и вообще была похожа на дешевый сувенир из какой-нибудь страны, живущей за счет туристов. Необработанный камень, зеленовато-коричневый, шершавый... Когда в без десяти восемь, как просила Айне, я откатила его "темной" кровью, прожигающей сквозные дыры в столе, он просто размяк, расползся бесполезной кашицей — и все.

Глупо и нелепо. Как и вся эта война.

Максимилиан быстро связался с Айне, и уже через четверть часа на грязный пол сгрузили спящего Оливера Краузе. Даринэ и Кирот, выставив нас на улицу, устроили в квартире разгром, имитируя последствия битвы, завалили инквизитора обломками и "в спешке" покинули место сражения.

Айне много смеялась, нервно и неискренне, и поздравляла нас с победой, до которой оставалось всего лишь дожить. Я хохотала вместе с ней, баюкая изрезанное запястье, и совсем не удивилась, когда Дэйр после осмотра и лечения моей "боевой травмы" посоветовал нам обеим принять по восемнадцать капель мятного настоя.

Голова после этого, конечно, кружилась. Но была блаженно пустая — то, что надо. Я позевала с полчаса, а потом вежливо извинилась и перед Дэриэллом, и перед сонной пророчицей — и отправилась в свою комнату. Лениво поднялась по лестнице, проплелась по коридору, потягиваясь так, что едва не задевала кончиками пальцев потолок, вползла в комнату...

... и едва не взвизгнула, когда меня развернули и в полной темноте припечатали спиной к двери. Не успела, честно говоря — повеяло ароматом разогретой солнцем травы, вцепились в плечи горячие пальцы с длинными когтями, а губы накрыли чужие губы — настойчивые, жаркие и сумасшедшие.

— Ксиль? — выдохнула я, когда кислорода стало не хватать и князь наконец отстранился, продолжая щекотать дыханием висок и ласково гладить по шее и плечам. — Почему ты...

— Т-с-с, — в темноте мне померещилась его улыбка, как всегда — уверенная и чуточку насмешливая. — Не надо ничего говорить. И спрашивать не надо. Просто пообещай, что мы больше не будем ссориться, ладно? — пальцы коснулись моей щеки, почти робко. — Дурацкое это занятие — ссоры. Вечно ляпнешь чего-нибудь сгоряча, а потом не знаешь, куда девать глаза...

Я улыбнулась невольно и накрыла его ладонь своей:

— А мне-то казалось, что я одна такая — скорая на решения.

Максимилиан тихо засмеялся.

— Что ты, Найта. Мы вполне друг друга стоим.

Конечно, все это было не слишком похоже на взаимные извинения. Но наконец-то исчез мерзкий привкус ссоры, который преследовал меня целый день, с самого утра. Единственным напоминанием остались только мятные капли на языке... и саднящие губы.

Ну, что поделаешь. Хищник — это диагноз...

ГЛАВА 9: ТОНКАЯ ГРАНЬ

Пожалуй, одна из самых приятных вещей на свете — просыпаться тогда, когда по-настоящему высыпаешься. Не вскакивать под дребезжание будильника, ошалело пытаясь сообразить, какой сегодня день недели. Не морщиться оттого, что соседка снизу жарит дешевую рыбу, и мерзкий запах проникает даже в утренние грезы. Не вытаскивать себя за шкирку из уютного гнездышка, свитого из одеял и подушек, только потому, что накануне ты имела глупость пообещать подруге сходить на ранний сеанс в кино...

Вдвойне приятно просыпаться долго, балансируя на грани между легкой дремой и пробуждением. Наслаждаться кофейным запахом. Вслушиваться в тихий шелест листвы за окном и звяканье ложечки о край чашки. Угадывать по звуку, когда человек, занявший кресло под лампой, переворачивает очередной лист книги, когда роняет заткнутый за ухо карандаш, когда тянется за чашкой, чтобы сделать очередной глоток кофе...

Но неизбежно наступает такой момент, когда приятное тепло под боком превращается в жар, а пахнущие травой мягкие пряди волос начинают слишком уж навязчиво лезть в рот. Вот тогда-то и понимаешь: все, выспалась. По самое "не хочу".

— Раз не хочешь — так вставай, — вкрадчиво шепнул Максимилиан, легонько проводя когтями вдоль позвоночника. — Уже одиннадцатый час, между прочим. Ты мне уже все плечо отлежала.

— Не ври, — буркнула я, не открывая глаза. — У шакаи-ар система кровообращения отличается от человеческой. Ощущение онемения у вас наступает только при поражении отравляющими веществами...

Максимилиан рассмеялся.

— Уела, — он на мгновение прижался губами к моему виску и откинул одеяло. Я рефлекторно поджала голые ноги, свободной рукой натягивая футболку вниз. — Но все равно, пора бы уже и вставать. Тем более если ты выспалась. Дела не ждут.

— Ну, раз дела... — я вытянулась на кровати, зевая. Утро растеряло половину своей прелести. Солнце просачивалось сквозь осиновые листья, расцвечивая комнату бледно-алым. — Встань, пожалуйста, с моей косы, — добавила я, когда попыталась сесть и обнаружила, что Максимилиан ночью подгреб ее под себя. — Вечно ты... — начала я ворчливо, и осеклась, когда заметила, наконец, Дэриэлла, с удобством расположившегося в кресле с солидным фолиантом на коленях. — Доброе утро, — приветствие вышло немного скомканным — наверное, от смущения. Уж больно внимательным был взгляд целителя — и голодным. Как у шакаи-ар.

— Доброе утро, Нэй, — улыбнулся Дэриэлл и деликатно отвернулся, уделяя внимание книге. — Как ты себя чувствуешь после вчерашнего? Голова не кружится?

— Вроде нормально, — я прислушалась к себе. — Не кружится, только тяжелая какая-то... Вообще это не удивительно — после двенадцати часов сна-то. Но серьезных последствий, кажется, нет. Не так уж много крови и сил ушло на ту "бездну". Хоть сейчас за следующую приняться могу, — неловко пошутила я, снимая со спинки кровати джинсы и рубашку.

— Это было бы неплохо, — откликнулся Ксиль, успевший за то время, пока я возилась, не только встать, но и полностью одеться. Я невольно позавидовала ему: расчесываться не обязательно, водолазку в отличие от моей рубашки гладить не надо... — Через несколько часов мы будем уже далеко отсюда — за океаном. И, вполне возможно, силы тебе понадобятся довольно скоро.

Сердце кольнуло неприятным предчувствием. Ксиль же олицетворял чистое предвкушение. Видимо, пока я спала, он успел телепатически связаться с кем-то из подчиненных Тантаэ и получить информацию о местонахождении следующей группы инквизиторов.

— Вообще-то, еще вчера, — поправил меня Ксиль, беспардонно влезая в мысли. — Но ты вечером была слегка не в настроении. А потом я был не в настроении... точнее, не в том настроении... — он широко ухмыльнулся. Наверняка щеки у меня заалели, как те осиновые листья.

То, что мы вчера не зашли дальше поцелуев, было исключительно заслугой Ксиля. Но, если подумать, то все эти провокации начал тоже он, так что стыдиться мне нечего. Вполне логично, что влюбленной девушке начнет сносить крышу от поцелуев многоопытного князя...

Коварное слово "опыт" потянуло за собой цепочку разнообразных ассоциаций, и я поспешила нырнуть в свитер, пряча выражение лица. Максимилиан нахально расхохотался, подтверждая теорию о полнейшем бесстыдстве телепатов. Хоть бы вид сделал, что не замечает, паршивец.

— Хочешь, я его стукну чем-нибудь? — ласково предложил Дэриэлл, взвешивая в руке фолиант. Выражение лица у целителя было задумчивым, но глаза смеялись.

— Ну, зачем же такие жертвы, — попыталась отшутиться я, зашнуровывая кроссовок. Затем подумала, что все равно в ванной придется разуваться, и во второй влезла просто так, смяв задник.

— Никаких жертв с моей стороны, — улыбнулся целитель, поудобнее перехватывая книгу. — Это будет замечательная месть за муки ревности, которые мне пришлось испытать вчера.

— Шакаи-ар не ревнуют, — Ксиль совершил хитрый тактический маневр, попятившись к двери. Дэриэлл отложил книгу, видимо, пожалев ее, и с крайне многообещающим видом стянул с ноги ботинок. — И вообще, нечего подглядывать, — мгновенно сориентировался Ксиль, переходя в наступление. — Вежливые люди или уходят, или присоединяются... Мне пора! — он выскользнул в коридор за секунду до того, как ботинок врезался в дверной косяк. — Увидимся позже! — весело донеслось уже от лестницы.

— Промахнулся, — с сожалением констатировал Дэриэлл. И обернулся ко мне: — Нэй, может, позавтракаем вместе? Я приготовил кое-что из того, что ты любишь, — искушающе, совсем не в своем стиле, улыбнулся он, откидываясь на спинку кресла. — Думаю, я заслужил хотя бы завтрак в твоей компании, если уж вечер ты провела с князем.

Нотки ревности в голосе целителя тщательно маскировались иронией, но я все равно почувствовала укол совести. В последние месяцы нам всем было не до развития отношений. Мы словно повисли в неопределенности. Статусы оставались размытыми, планы на будущее — туманными. Я жила сегодняшним днем. В том, что творилось в загадочной голове Максимилиана, разобраться могли разве что Вечные...

Но Дэриэлл не был ни беспечной девушкой, ни бесшабашным шакарским князем. А я... честно говоря, я боялась его оттолкнуть.

— Завтрак? — улыбнулась я самой светлой своей улыбкой. — Здорово. Подожди немного, я только умоюсь.

— Спускайся тогда сразу на веранду, — посоветовал Дэриэлл, поднимаясь и прихватывая с подлокотника чашку из-под кофе.

Дэйр вышел и аккуратно прикрыл за собой дверь. Я осталась в одиночестве и растерянно опустилась обратно на кровать. От приподнятого утреннего настроения и следа не осталось. Значит, Ксиль говорил, что через несколько часов мы будем уже за океаном? Что ж, тогда следует хорошенько подготовиться к путешествию. Затолкать вещи, которые уже успели расползтись по всей комнате, обратно в рюкзак — первый подарок, который мне сделал князь. Вымыть голову, потому что неизвестно, когда в следующий раз удастся это сделать...