Малышка и Карлссон -2 или "Пища, молчать!"

— Ах не советуешь? Ути-ути, какие мы грозненькие!

— Обернитесь.

— Уже! Три раза! Думаешь: я отвернусь, а ты выскочишь? Ах ты глупышка! Двери-то заблокированы.

— Обернитесь, обернитесь!

Илья Всеволодович оборачиваться не стал, просто глянул в зеркальце над ветровым стеклом. Чисто рефлекторно...

В следующую секунду он истошно заорал и попытался выскочить из машины, напрочь забыв, что сам же заблокировал двери.

Хищник нависал над ним, наслаждаясь произведенным эффектом, а Кате стало противно. Взрослый здоровый мужик не должен так себя вести. Никогда. Папа, например, ни за что не стал бы. Впрочем, прежде всего папа не стал бы вести себя так, как вел себя Илья Всеволодович, когда считал, что Катя — в его власти.

— Хватит орать! — громко и сердито крикнула она. — Ничего он вам не сделает, пока я не разрешу.

— Сит даун! — крикнула она Хищнику, сопроводив приказ соответствующим жестом. — И вы садитесь, Илья Всеволодович. Ваше счастье, что я не умею водить машину. Иначе за ваше поведение, ей-Богу, я позволила бы Хищнику показать, кто из нас пахлава. Займите свое место, я сказала!

Илья Всеволодович с невероятным трудом выбрался из-под руля (как ему удалось туда втиснуться за несколько секунд — загадка), уселся... И тут же едва не нырнул обратно: Хищник не удержался — игриво потрепал когтистой лапой Илью Всеволодовича по гладко выбритой щеке.

— Ну-ка прекрати! — потребовала Катя. Хищник прекратил. Положил лапу на хрупкое Катино плечико.

Илья Всеволодович посмотрел на эту лапу: мохнатые пальцы сантиметров по двадцать каждый, с черными кривыми когтями (которые Хищник вдобавок то втягивал, то выпускал, как кошка), и его вдруг пробила икота.

Катя брезгливо сунула Илье Всеволодовичу бутылку с минералкой.

— Сейчас вы выедете обратно на шоссе, — сказала она. — И больше никаких фокусов. И никаких отклонений от маршрута. Имейте в виду: я могу доехать до Стокгольма и без вас, а вы без меня можете отправиться только в одно место: в живот моего друга Хищника. Он вас запомнил. И имейте в виду: ему очень нравится живая пища.

Так в свое время Карлссон сказал Сереже. У Сережи, впрочем, хватило храбрости превозмочь страх и предупредить отца. Но Кате почему-то казалось, что папаша, несмотря на внушительный вид, духом окажется похлипче.

До границы доехали без приключений. Илья Всеволодович даже перестал трястись и потеть. Понял, что прямо сейчас его кушать не будут. Воспрял, слегка оживился.

— Никаких фокусов, — на всякий случай еще раз предупредила его Катя. — Помните, что Хищнику плевать и на таможенников, и на пограничников.

Хищник, свернувшийся в багажнике, услыхав собственное прозвище, негромко рыкнул.

— А если они его заметят? — забеспокоился Илья Всеволодович.

— Не заметят, — отрезала Катя. — Делайте, что положено. И без фокусов.

Когда "фольксваген" уже подъезжал к терминалу, Хищник вдруг забеспокоился, привстал, вытянул лапу в сторону фуры-холодильника...

Катя посмотрела: фура как фура. Небольшая. Для фуры. Может, там мясо?

— Ляг, — велела она. — Ляг и лежи.

Хищник если и не понял, то догадался. Снова свернулся и притих.

На границе Кате пришлось выйти из машины.

— Это обязательно? — спросила она, когда Илья Всеволодович распахнул багажник и открыл заднюю дверцу.

— Да.

Катя осмотрелась, убедилась, что остальные водители сделали то же самое, — и спорить не стала. Пристроилась в очередь — штамповать паспорт. Хищник уже неоднократно доказывал, что умеет прятаться. Как ему, такому здоровенному, удавалось оставаться незамеченным там, где и болонке не спрятаться, для Кати было загадкой. Чистая мистика. Но — факт. Вероятно — это результат тролльской эволюции. Те из них, кто прятаться не умел, рано или поздно становились жертвами более слабых, зато куда более многочисленных и предприимчивых "человечков". Недавно Катя купила книжку о троллях. Скандинавский фольклорный сборник. Тролли в этой книжке выглядели отвратительно. И обращались с ними древние скандинавы соответственно.

Искоса Катя поглядывала то на "фольксваген", то на Илью Всеволодовича. Последний вел себя скромно. Правда, как и Катя, бросал опасливые взгляды на свою машину. Возможно, надеялся, что Хищника все же обнаружат. Если так, то надеялся он напрасно. Никто в его машину не заглянул, так что через несколько минут они уже въехали в нейтральную зону. На финской границе тоже обошлось без проблем, и Катя впервые в жизни оказалась на территории иностранного государства.

Скаллигрим ошибся. Фура не остановилась ни через два часа, ни через ри. Когда она наконец замедлила движение, троллю оказалось, что снаружи слишком много народу, чтобы ылезать. Всем ведь глаза не отведешь.

— Я знаю, как это бывает, — говорил он, пока фура едленно ползла куда-то, громыхая по железу. — Водитель загонит ее на стоянку, где полно таких же машин, и уйдет обедать. Тогда мы и выберемся.

— Скорее бы уж, — проворчала в темноте троллиха. — У меня от этой тряски кишки наружу выворачиваются.

Тролли замолчали. Снаружи что-то гудело, ревели оторы, слышались шаги и голоса. Потом раздался грохот, и водитель заглушил двигатель.

— Выждем, — сказал Скалли. — Пусть все уйдут.

Около часа они неподвижно сидели, храня молчание. Для троллей неподвижно просидеть хоть сутки — не проблема.

— Мам, меня тошнит, — раздался вдруг жалобный голосок Нильса.

Тролленыш, благополучно проспавший всю дорогу, проснулся.

— Потерпи, скоро пойдем ужинать.

— Мне не хочется есть, — заканючил Нильс. — Мне плохо! Хочу на воздух!

Троллиха встревожилась:

— Ты не заболел ли, сынок?

— Я хочу наружу!

— Пора прогуляться, — согласился Скаллигрим. — Что-то меня тоже замутило. Душновато здесь...

— Эй, девка! — позвала троллиха. — Подъем!

— Блин, когда ж я сдохну! — раздался через полминуты хриплый Лейкин стон. — Отстаньте от меня, тролли, дайте умереть спокойно!

Скаллигрим легонько толкнул дверь плечом — замок хрустнул, и створка распахнулась.

В нутро фуры ворвался электрический свет. Тролли зажмурились.

— Муженек, — испуганно прошептала троллиха, когда ее глаза привыкли к свету. — Куда это нас занесло?

Со всех сторон их окружали фуры. Десятки грузовиков. Они стояли рядами, так близко один к другому, что между ними с трудом можно было протиснуться. Огромный, длинный ангар производил гнетущее впечатление: сплошное листовое железо и наверху, и внизу, без единого окна, скудно освещенный электрическими лампами. В помещении стоял ровный приглушенный гул. Пахло гарью и мазутом. Троллиха прижалась к мужу.

— Что это за место, Скалли? Хельсинки? Котка? Большой тролль тоже выглядел растерянным.

— Не знаю... Что-то я не узнаю этот терминал...

Он принюхался, присел на корточки, коснулся железного пола — и побледнел.

— Чуешь? — повернулся он к троллихе.

— Что?

— Земля дрожит.

Троллиха тихо охнула. Скалли затравленно оглянулся.

— Надо отсюда выбираться, — пробормотал он. — Где тут выход?

Тем временем из фуры выбрались Нильс и Лейка. Нильс кривился, держась за живот. Лейка, двигаясь, как деревянная, с трудом слезла с подножки фуры.

— Ну и куда вы меня притащили? — злобно спросила она. — Черт, всю спину отлежала! Что это за гараж?

Троллю было не — до Лейки. Он метался между фурами, пытаясь разыскать выход. Все его инстинкты кричали о том, что он угодил в плохое место, которое надо покинуть как можно быстрее.

— Папа! — тролленок показывал на значок на стене. — Смотри — нарисована лестница и человечек.

— Ага! — тролль поднял голову. — Молодец! Вот она, дверь. За мной!

Путешественники поднялись на несколько пролетов по железным ступенькам. Там действительно оказалась дверь, узкая и такая крепкая, что даже тролль не смог бы ее взломать. К счастью, дверь оказалась открыта. Протиснувшись в нее, тролли оказались на другой лестнице, более широкой и покрытой ковролином.

— Смотрите, лифт, — сказала Лейка, — Сдается мне, я узнаю эту местность...

Широкая лестница привела троллей на площадку, от которой в разные стороны разбегались узкие коридоры с рядами одинаковых пронумерованных дверей.

— Мотель? — неуверенно предположила троллиха.

— Да нет же! Это паром! — воскликнула Лейка.

— Паром? — с ужасом переспросил Скалли. Из бледного он стал зеленым.

— "Силья Европа". — В коридоре было тепло, и Лейка скинула наконец огромную Кунигундину шаль. — А может, "Силья Фестиваль". Я на таком плавала раза четыре. Только не так, а по-нормальному. Мы сейчас идем через Балтийское море...

Позади Лейки раздался шумный вздох, а затем грохот. Троллиха упала в обморок.

К счастью, в коридоре никого не было.

— Что такое паром? — удивленно спросил Нильс. Лейка молча указала в конец коридора, где светлел квадратный иллюминатор. Нильс побежал туда, выглянул, долго вертел головой...

— А где земля? — спросил он наконец.

— Нету земли, — мстительно сказала Лейка. — Ближайшая земля — метрах в ста под нами.

Перепуганный тролленок немедленно заревел.

Утешать его было некому.

Троллиха валялась в обмороке.

Большой тролль опирался на стену и вытирал пот со лба, пытаясь сохранить последние остатки самообладания.

Лейка посмотрела на троллей с искренним злорадством.

— Что, не нравится? А каково было мне в фуре? Что застыл, Скаллигрим, — к стенке примерз? Так ты подвигайся, не стой на месте!

Скаллигрим даже не отреагировал на издевку, настолько ему было плохо. Нильс заходился рыданиями.

— Ладно уж, вредители, — сжалилась над троллями Лейка. — Пошли, отведу вас в хорошее место. Там на верхних палубах куча буфетов и ресторанов. Пора нам пообедать.

Волшебное слово "еда" частично реанимировало троллей. Скаллигрим перестал оползать по стенке, рыдания Нильса умолкли, даже троллиха подняла голову и посмотрела на Лейку мутным взглядом.

— Ничего страшного, — подбодрила ее Лейка. — Паромы тонут нечасто. Может, на этот раз нам повезет. А теперь пошли, сколько можно тут валяться...

Потребовалось примерно четверть часа, чтобы тролли прошли в себя настолько, что смогли самостоятельно покинуть площадку. Бледные, испуганные, ожидая худшего, они поплелись за Лейкой наверх.

От идеи с ужином пришлось отказаться. В первый и последний раз у троллей отшибло аппетит.

Предложи троллям все это изобилие на твердой земле, они были бы счастливы. Лейка купила билеты в "буфет" (по-русски — "шведский стол"): три взрослых и один детский. Думала порадовать. Еда без ограничений, пиво — сколько влезет... Не получилось. Тролли втроем скушали и выпили меньше, чем один рядовой русский турист. Кунигунда, правда, попыталась залить страх вином, но от литра красного ее фобия только обострилась.

Одно хорошо: публика на пароме была настолько разномастная, что семейство троллей в этом изобилии форм и расцветок почти не выделялось. Некоторые цыгане выглядели даже экстравагантней. Вдобавок тут, в буфете, никто никого особо не разглядывал.

Кстати, не будь троллям настолько худо, они никогда бы не прошляпили Катю и Илью Всеволодовича, расположившихся за столом в противоположном конце зала. Но измученные тролли были в том состоянии, что не учуяли бы даже сида в двадцати шагах.

Сердобольная Лейка вывела троллей на открытую палубу — подышать свежим воздухом, — но от вида бескрайнего морского простора у троллихи закружилась голова, и тролли отправились обратно в грузовой трюм — там, в родной фуре, им казалось все-таки безопаснее.

— Чтобы я еще когда-нибудь... — жаловалась троллиха. — Это твоя вина, Скалли! Двести лет жизни долой! Я, наверно, поседела...

— Парик не седеет, — съязвила Лейка.

— Моя вина, — согласился Скалли. — Будет чудо, если мы доберемся до земли целыми и невредимыми!

Лейка проводила троллей до трюма, но сама в фуру возвращаться отказалась — дескать, отоспалась в фуре на всю оставшуюся жизнь, — и ушла на всю ночь на дискотеку. По опыту она знала: поколбаситься на пароме можно и нужно. Троллям Лейка сказала, что будет ждать их на пристани, у ворот на выезде из порта. В Стокгольме она бывала не раз. Единственное, что смущало, — отсутствие в паспорте отметки о въезде. Но даже если какой-нибудь полицейский и захочет поглядеть на Лейкины документы, что маловероятно, всегда можно отбрехаться, свалив вину на пограничников. С визой-то у Лейки все в порядке. Главное, не упоминать троллей, не то сразу в психушку отправят.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Гостей пятизвездочного "люкса" беспокоить не принято

Хочешь завести друзей — заведи их подальше.

Эльфийская пословица

В дверь робко поскреблись.

— Войди! — крикнул Ротгар, не вставая из-за стола и не прерывая своего занятия. Ротгар знал, кто пришел. Впрочем, будь это горничная, Ротгар вел бы себя так же. Отвести глаза человеку для Туат'ха'Данаанн — сущие пустяки. Хотя и это, скорее всего, было бы лишним. Того, кто снимает номера "люкс", в отелях этого уровня не принято беспокоить, что бы в этих номерах ни происходило.

Дверь приоткрылась, и внутрь заглянула Карина.

— Добрый вечер. Вернее, доброй ночи. Можно?

— Проходи, — разрешил Ротгар. — Что так долго? Я позвонил двадцать минут назад.

Карина вошла в номер. За ней тащился Дима, волоча Каринины чемоданы.

— Извини, собирала вещи. Я выписалась из отеля. А у тебя тут миленько.

— Раздевайся и садись туда, — Ротгар указал вилкой на дальний диванчик. — Не мешай.

Карина сняла плащ и села. Дима топтался рядом, преданно глядя на нее.

— Поставь чемоданы, — велела ему Карина и посмотрела на Ротгара.

Туат'ха'Данаанн ужинал. И не то чтобы наспех закусывал перед отъездом — нет: стол был сервирован по всем правилам, салфетки, фарфор, полный столовый прибор, подставка для соусника, бутылка французского коньяка...

Карина была удивлена. Тролль со своими байкерами должен прибыть уже завтра, если не сегодня ночью. То есть времени для подготовки — в обрез. А Ротгар изволит ужинать. Причем даже и не подумал хотя бы из простой вежливости пригласить Карину поужинать вместе с ним.

Туат'ха'Данаанн угадал ее мысли.

— Хочешь, присоединяйся, — предложил он с усмешкой.

— Благодарю, — Карина встала, подошла к столу... И сразу уловила некий неприятный запашок. Он исходил от тарелки Ротгара.

Чтобы Туат'ха'Данаанн ел несвежее мясо? Такого не может быть! Высшие ши вообще очень редко едят мясо. Карина бросила взгляд на эльфа. Ротгар не мог не чувствовать вонь, но был совершенно спокоен.

Он отрезал кусочек мяса, обмакнул в соус, положил в рот и с усилием принялся жевать.

— Экая дрянь, — невнятно проговорил он, работая челюстями. — Вдобавок жесткая, как подошва!

— Разве нам не нужно готовиться? — спросила Карина.