Малышка и Карлссон -2 или "Пища, молчать!"

Текст с официального сайта писателя

Александр Мазин, Анна Гурова

Малышка и Карлссон-2, или "Пища, молчать!"

Малышка и Карлссон — 2

Аннотация

Охота на эльфа продолжается. Карлссон с друзьями-байкерами отправляется в Стокгольм, чтобы прикончить своего давнего врага Ротгара.

Но бессмертный эльф тоже не лыком шит, и еще не известно, кто кого прикончит.

А тем временем в Санкт-Петербурге подручные Ротгара начинают охоту на Малышку и ее друзей...

ГЛАВА ПЕРВАЯ

"Здравствуй, Малышка!"

Однажды большой и добрый юный тролль и злой молоденький гоблин сидели на разных берегах речки и кидались друг в друга камнями. Тролль попал пять раз, а гоблин только один. Тут по речке проплывал эльф и решил поучить их уму-разуму. В результате гоблин попал в эльфа камнем один раз, а тролль — целых четыре. Вот так добро побеждает зло.

Катя открыла глаза. Был день. В кусочке окна между шторами синело небо. Похоже, погода на улице отличная.

Катя привстала и окинула взглядом комнату. Высокий шкаф с зеркальными дверцами, полированный комод, уставленный флаконами и коробочками, антикварное кресло под ворохом одежды...

"Это же Лейкина спальня, — сообразила Катя. — Как я, интересно, тут оказалась?"

Последнее, что она помнила: заднее сиденье прыгающего по кочкам "порше", сосредоточенное лицо Карлссона и его ладонь, опускающаяся на Катино лицо...

Катя села. На ней была чужая, очень просторная ночная рубашка. И одежда, накиданная на кресле, тоже была чужая, вероятно, Лейкина. А на полу, возле кресла, белело что-то пышное, бесформенное, напоминающее грязный весенний сугроб. Приглядевшись, Катя поняла, что это свадебное платье. Причем изодранное и измызганное от подола по самый лиф, словно невеста бегала в нем по болоту. И кто же тут выходил замуж? Не Лейка же!

"Боже мой! Это же мое платье! И моя свадьба!"

Катя подскочила на постели. Она всё вспомнила. Всё! Расстрелянного Карлссона на асфальте, Селгарина, Ротгара, жертвоприношение. Безумные Дети Ши, жуткие видения, еще более страшную реальность: когда ее едва не изнасиловали. И только появление Хищника... Катя вспомнила, как грохотало ружье в руках Селгарина, пули ударяли в Хищника, отбрасывая его, но он всё равно шел на Селгарина... А потом патроны кончились, Хищник уволок Селгарина, Ротгар сбежал, и казалось: всё самое скверное — позади... А через несколько минут — она снова пленница Ротгара. И бешеная гонка, закончившаяся на болотистом берегу озера... Взмах топора, хруст, жуткая боль...

"Он же мне ногу сломал!"

Катя сбросила одеяло, задрала подол...

Нога выглядела целой — несколько синяков не в счет. Катя осторожно ощупала ее. Голень немного побаливала, не очень сильно и только если нажимать. Кате показалось, что внутри, на кости — небольшая припухлость. Наверно, перелома все-таки не было. Интересно, а ходить она сможет?

Смогла. Хотя ступать на левую ногу было больно, голова кружилась — должно быть, от потери крови.

Прихрамывая, Катя побрела к двери.

Дверь была не заперта. Опираясь о стенку, Катя вышла в коридор и тут же услышала знакомый голос:

— ... ну зачем так обламывать-то? Я, может, всю жизнь мечтал о собственном гоночном автомобиле!

Катя невольно заулыбалась. Димка тут! На кухне сидят!

Катя тихонько подошла к двери и заглянула внутрь.

На кухне витал аппетитный запах горячих тостов с сыром. За столом — Димка, Лейка и Карлссон. Компания завтракала и о чем-то спорила.

— Ты, Димка, авантюрист, — говорила Лейка, отхлебывая кофе. — Ведь посадят! Лучше продадим "порш" на запчасти, а деньги поделим. И Карлссону на паспорт хватит. Карлссон, у тебя есть загранпаспорт?

— Загранпаспорт? — Карлссон явно думал о чем-то своем.

Он сидел спиной к Кате, но она была уверена, что пререкания Лейки и Димы его не интересуют.

— Да, загранпаспорт.

— Это что? Это едят? — рассеянно спросил Карлссон.

— Карлссон!!! — возмутилась Лейка.

— Это вот такая штука, — Дима показал свой собственный паспорт.

— А-а-а... Документ... — проявил эрудицию тролль. — Нет. Документы мне не нужны. Здравствуй, Малышка.

"У него что, глаза на затылке?" — подумала Катя, но тут же сообразила, что Карлссон ее попросту учуял.

Лейка подняла глаза над кружкой, издала невнятный радостный возглас:

— Ой, Катька! Ты встала! Ты в порядке?

— Катенька! — Димка повернулся на стуле.

— Димка, ну что ты сидишь как столб? — возмутилась Лейка. — Помоги ей!

Дима бросился к Кате, подхватил ее на руки.

— Зачем? — проговорила она. — Я могу ходить.

— У тебя нога сломана, — строго произнес Дима, бережно опуская ее на подставленный Лейкой стул. На самом деле ему было приятно взять ее на руки. И Катя это знала.

— Вовремя ты проснулась, — сказала Лейка, вставая из-за стола. — Еще десять минут, и мы бы все тосты слопали. Ну, парочку бы оставили, конечно. Ты же маленькая, тебе много не надо. Чай или кофе?

— Давай кофе.

Дима глядел на Катю и аж светился от радости. Карлссон с невозмутимым видом смотрел в тарелку, но Катя уже достаточно хорошо его знала, чтобы видеть — тролля что-то гнетет.

— Нога же была сломана, — сказала Катя. — И уже зажила. Не понимаю.

— Это Карлссон тебя вылечил, — в один голос ответили Лейка и Дима.

— Правда? — изумилась Катя. — За один день? А как?

Карлссон фыркнул: не задавай глупых вопросов.

— А о чем вы тут спорите?

— Ротгар, гадюка, сбежал! — доложила Лейка. — Он специально тебе ногу сломал, чтобы задержать Карлссона. А теперь Карлссон хочет ехать вслед за ним. Но у него нет никаких документов. И денег тоже нет.

— Ну деньги, допустим, у него есть, — возразила Катя, протягивая руку к тосту. — У меня его деньги.

— Но все равно без паспорта...

— Паспорт можно купить, — сказал Дима. — Если знать, у кого.

— Ты знаешь? — спросила Лейка.

— Нет. Но я знаю тех, кто знает. Но паспорт, настоящий, не фальшивый, наверное, стоит дорого. Тысячи две или три.

— Рублей? — уточнила Катя.

— Евро.

— Боюсь, у меня столько нет.

— Я же говорю — давайте продадим "порше"! — предложила Лейка.

— Какой "порше", селгаринский? Бы что, приехали на нем в город? — ужаснулась Катя. — Нас же по нему найдут!

— Не бойся, не в город, — успокоил ее Дима. — Мы его в лесу спрятали. До города — на попутке.

— За такую тачку могут целую кучу денег дать, — мечтательно сказала Лейка.

— Она же чужая, — сказала Катя. — Как ты ее продашь?

— Так и продам. Хозяину она уж точно не понадобится.

— А если все-таки отремонтировать и самим ездить? — повторил Дима. — У нас же все документы. И права Селгарина... Только фотографию переклеить — и можно ехать куда хочешь...

— Прямиком в тюрьму, — подхватила Лейка. — Забыл, что с Селгариным стало?

— Что-что... Съели его. Карлссон, Хищник его слопал, да?

— Да, — подтвердил Карлссон. — Хищник съел сида. Это его право.

— Вот видишь! Нет трупа — нет преступления.

— Какой ты циничный, Димка!

— К тому же Карлссон сам говорит, что документы ему не нужны.

— Как это не нужны?! — возмутилась Лейка. — Документы всем нужны! И деньги всем нужны! В частности, мне не помешают. А если кое-кому хочется раскатывать на собственной тачке, то пусть он на свою долю купит "жигули".

— Почему это "жигули"? — обиделся Дима. — Может, я "форд" хочу?

— Лейка права, — сказала Катя. — Ездить на "порше" нельзя. Это машина слишком заметная. Привлечет внимание... кого не надо. Причем не только милиции. Вдруг в городе еще есть эльфы, кроме Ротгара?

— Продать! — решительно заявила Лейка. — Деньги поделить!

Дима поскучнел. В душе он понимал, что подруги правы. Похоже, мечте о собственной спортивной машине суждено было остаться мечтой еще на неопределенный срок.

— Ну ладно, — согласился он. — Допустим, мы решили ее продавать. А как? Пригоним на авторынок и повесим на лобовое стекло плакатик с ценой?

— Не болтай глупостей, — перебила его Лейка. — На такую тачку покупателей в городе раз-два и обчелся.

— На новую, — уточнил Дима. — Не подержанную и не побитую. И не краденую.

— Да, — вздохнула Катя. — В салоне ее не выставишь.

Несколько секунд все думали.

— Бандитам бы каким-нибудь продать, — мечтательно сказал Димка. — Таким, которым главное — понты, а не то, в угоне машина или нет.

— И кто найдет бандитов? — саркастически спросила Лейка. — Ты? Интересно, где и как? Ну, допустим, случилось чудо — нашел. А потом они тебя кинут или просто отберут машину, а ты им еще и должен останешься.

— У кого из нашей компании есть знакомые бандиты? — спросил в пространство Дима. — Кто-нибудь знает кого-нибудь достаточно крутого, чтобы это провернуть? Крутого и неболтливого.

— Стас? — предложила Лейка. Димка фыркнул:

— Ты еще Сережу предложи!

— А может, Колю попросить? — неуверенно проговорила Катя.

Она вспомнила, как хозяин "Шаманамы" запросто разобрался с ее похитителями. Если только он согласится...

— Какого еще Колю? — сразу ощетинился Дима.

— Знакомого Карлссона. Карлссон, может, попросишь его? Он тебя уважает.

Карлссон хмыкнул. Но согласился. Телефон "Шаманамы" нашли совсем просто — в "Желтых страницах". И Коля оказался там. И ничего не имел против того, чтобы встретиться. Когда?

— Давайте прямо сейчас! — предложила Лейка. — Мы...

— Мы, — сказал Карлссон. — Я и Малышка.

— Но почему...

— Потому, — сказал Карлссон.

— Но вы же ничего в машинах не понимаете! — воскликнул Дима.

— Можно подумать, ты много понимаешь! — тут же заявила Лейка.

— Да уж побольше, чем некоторые!

— Вот ей и расскажешь, — Карлссон показал на Малышку. А потом, в трубку: — Завтра в полдень. Где? — Он вопросительно взглянул на Катю.

— У Казанского. На мосту, где машины стоят.

Карлссон повторил.

— Договорились, — сообщил он. — А теперь расскажи Малышке, что хотел, — про машины.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Продажа "порше"

Человек на восемьдесят процентов состоит из жидкости. Тролль — тоже, но из тормозной.

Эльфийская мудрость

Катя почему-то думала, что хозяин "Шамаиамы" приедет на мотоцикле, поэтому, когда рядом припарковался джип, она не сразу поняла, кто приехал. Только когда Карлссон приветственно поднял руку, Катя поняла, что на джипе прибыл Коля Голый. Вид у джипа был заслуженный. Как у матерого помоечного кота: весь в шрамах и вмятинах.

— Здорово, — Коля распахнул левую дверцу: джип оказался праворульный. — Прыгай сюда. Что у тебя за тема?

Карлссон неторопливо занял предложенное место. Катю никто не звал, и она влезла в машину сама, без приглашения. На заднем сиденье, заполняя его примерно на три четверти, сидел Колин приятель. Один из тех, кто когда-то спас Катю от бандитов. Приятеля звали Шурин. От него густо пахло потом, табаком и машинным маслом. Когда Катя была маленькая, ее по выходным отправляли к дедушке с бабушкой. У деда тогда был "Москвич". И пахло от деда точно так же, как сейчас от Шурина. Правда, дед был невысокий, сухонький, большеглазый и внешне очень симпатичный, а у Шурина крохотные глазки терялись где-то между надбровными дугами и нижней челюстью. Но Катя всё равно ощутила к нему симпатию.

— Так что у тебя за тема, Карлссон? — снова спросил Коля. Катю он проигнорировал, даже не поздоровался.

Катя немножко обиделась.

— Машина, — уронил Карлссон. — Надо продать.

— Машина? Твоя?

— Её, — Карлссон качнул головой в сторону Кати.

— Так что за машина? "Ока"?

Катя еще больше обиделась.

— "Порше", — она хотела сказать это с достоинством, но получился какой-то писк. Ну да на фоне Колиного "бу-бу-бу" любой женский голос показался бы писком.

— Ах "порше"... — Коля осклабился. Не поверил. Даже не повернулся, так что Кате оставалось только лицезреть его загорелый череп и в зеркале заднего вида — желтую бородищу.

— Пластмассовый? На радиоуправлении? — пробасил хозяин "Шаманамы".

— Белый, — Катя проигнорировала издевательскую реплику. — С откидным верхом. У него перёд немного помятый, и там что-то скрипит внутри. Но он ездит.

Коля взглянул на Карлссона, тот кивнул. Тогда хозяин "Шаманамы" развернулся всем корпусом — к Кате.

— Ну-ка, Малышка, сначала и по порядку.

— Вообще-то это не моя машина, — честно призналась Катя. — Одного... знакомого. Но у меня на нее все документы. Показать?

— Давай!

Катя открыла сумочку и достала собранный Димой пакетик. Документы на машину (ее хозяином значился некто Прибутков), генеральную доверенность на имя Селгарина...

Коля взял техпаспорт, изучил, хмыкнул, потом исследовал остальные бумажки; страховку и прочее, сгреб бороду в кулак, посмотрел на Катю... как-то по-другому, чем минуту назад.

— Селгарин — это не тот, о котором сегодня утром в новостях говорили?

— Тот, — Катя новостей не видела, но не думала, что там показывали что-то хорошее. Что хорошего могут показать о сиде, которого утащил Хищник.

— Значит, продать... — неторопливо, размышляя, проговорил хозяин "Шаманамы". — Непростое это дело, Малышка, — продать такую серьезную машинку, даже будь она чистой. Круг покупателей узок. Кое-какие возможности у меня действительно есть. Но ты понимаешь, Малышка, что в автосалоне такую машину не выставить?

— Понимаю, — грустно сказала Катя.

— Даже объявление не дашь, — продолжал Коля. — То есть дать-то можно. Что-нибудь вроде... Продается "порше" прошлого года выпуска. Немного битый. Паленый, возможно, не в розыске, потому что хозяин точно в морге.

— Только издеваться не надо, Николай! — сердито заявила Катя. — Не можете помочь или испугались — так и скажите!

Шурин фыркнул. Катина реплика его почему-то развеселила.

Но Коля не улыбнулся.

— Не надо звать меня Николаем, — спокойно сказал он. — Я — Коля. Коля Голый. И кричать на меня тоже не надо.

— Извините, — пробормотала Малышка. Ей вдруг стало стыдно. Коля ее от бандитов спас. Если бы не он...

— Ну что такая скучная стала? — усмехнулся хозяин "Шаманамы". — Ладно, помогу я тебе. Найду покупателя. Только учти: покупатель этот — еще тот персонаж. Скажешь ему то, что мне только что сказала, могут и язык отрезать. Ну как, согласна?

— Согласна! — не раздумывая, объявила Катя. С Карлссоном она никого не боялась.

— И еще, — сказал Коля. — Машина твоя — значит, и продавать ее будешь сама. Что скажешь?

— Согласна!

— А ты, Карлссон, что скажешь? — Коля повернулся к Катиному спутнику.

— Ее машина, — флегматично отозвался Карлссон. — Пускай продает. Но я буду с ней.

— Ясное дело, — хозяин "Шаманамы" ухмыльнулся. Катя подумала, что у него вид — как у мальчишки, собравшегося нашалить. — Где сейчас эта тачка, Малышка?

— В лесу, — ответила Катя.

— Ну да, где же еще! — Хозяин "Шаманамы" ухмыльнулся еще шире, достал мобильник.

— Федот, здорово, братан! Это Голый. Тема есть... Нет, тачило. "Порш", считай, новый. Прошлого года... Нет, не в угоне, но типа того. Немного покоцаный... Нет, не при делах. Хочу дружбану помочь... Да не. Чисто конкретно... Базара нет, приезжай с барыгой... Через полчаса... А потом — куда? Куда потом ехать? — спросил он у Кати.

— По Выборгскому шоссе.

— ... Потом — к финикам, — сказал в трубку Коля. — Не... ближе... Кто сдает? Увидишь... Федот, я отвечаю. Всё, забили. Еду.

— Ну вот, Малышка, — сказал он, пряча телефон. — Едем продавать твою тачку. Не передумала?

Катя покачала головой. Она поняла, что Коля говорил с каким-то бандитом, ну и пусть. Бандит так бандит.

— Тогда садись вперед, дорогу будешь показывать.

— Но я... — Катя понятия не имела, где спрятан "порше", поскольку проспала весь путь от озера до Лейкиного дома.

— Я покажу, — уронил Карлссон. — Поехали.

Джип у бандита Федота оказался точь-в-точь как у Ротгара: такой же угловатый "мерседес". Ждал на выезде из города, сразу за постом ГИБДД.

Коля припарковался рядом (загородили половину трассы), вышел из машины.

Из "мерса" выбрался стриженый рослый парень в черной майке и просторных белых штанах. Видимо, тот самый Федот. Коля и бандит обнялись, звучно похлопали друг друга по спинам, расселись по машинам и покатили дальше. "Мерс" пристроился в хвост хозяину "Шаманамы".

Коля гнал под сто тридцать и вдобавок развлекал попутчиков историей о том, как они с друзьями весной ездили в Скандинавию: корешиться с тамошними байкерами, хотя сам Коля был не очень ревностный фанат мотоцикла. Для него и его дружбанов байк — это не фетиш, а форма экстрима. И лялькам импортным нравится. А в Швеции такие сочные ляльки!.. Таких пропорций!

И подмигнул Малышке. Дразнился.

Карлссон время от времени прерывал Колин треп лаконичными:

— Налево... направо...

Домчались быстро. Свернули на грунтовку. Попетляли еще минут двадцать.

— Стой, — скомандовал Карлссон. — Здесь. Вышли из машин.

У бандита Федота обнаружился спутник: подвижный блондинчик с маленькими усиками, на взгляд Кати, довольно симпатичный, только какой-то суетливый. Он выскочил из джипа первым.

— Додик! — воскликнул он жизнерадостно, протягивая руку оказавшемуся ближе всех Шурину.

Тот посмотрел на руку блондинчика, потом на сережку в его ухе... И руку демонстративно проигнорировал.

Блондинчик покраснел.

— Я не... — начал он.

Но его заглушил рык Коли Голого:

— Во, Федот, знакомься: братан мой, Шурин!

— Так Шурин или братан? — уточнил Федот.

— По жизни — братан, а по погонялу — Шурин, — пояснил Коля. — А это Федот, корефан мой армейский и большой человек.

— Да уж не больше тебя, — усмехнулся Федот. — Здорово, Шурин! Ты, что ли, тачило продаешь?

— Не-а, вот они, — Шурин мотнул головой в сторону Кати и Карлссона.

Глаза у бандита Федота — тусклые и равнодушные. Кате он как-то сразу не понравился. Вернее, не сам Федот. Сам-то он — красивый мужик, накачанный... Что-то в нем было такое... Как яблоко, в котором из-под глянцевой яркой шкурки просвечивает гниль. Тем не менее бандит Федот отнесся и к Кате, и к Карлссону уважительно. И никаких шуточек в Катин адрес. А назвался почему-то Иваном.

— Далеко тачило твое? — спросил он у Карлссона.

— Ее, — Карлссон опять кивнул на Катю. — Близко. Пошли.

"Порше" был крайне искусно — не увидишь, пока не подойдешь вплотную, — упрятан среди молоденьких осин.

Карлссон, Шурин и Коля в шесть рук проворно освободили его от веток и выволокли на полянку.

Федот обошел "порше", оглядел внимательно. Судя по его виду, ситуация, когда под кучей веток обнаруживается элитная иномарка, была бандиту привычна.

Закончив общий осмотр, Федот кивнул притихшему Додику. Тот мгновенно воспрял, оживился, забегал вокруг.

— Морда в хлам! — радостно объявил он. — Всё менять! Раз, два, три, четыре... Пять элементов! Минимум на пятнадцать штук. Фары, бампер... А под капотом еще что... Неизвестно...

— Так посмотри, — буркнул Федот-Иван.

— Откройте капот! — строго сказал Додик Кате. Катя хотела объяснить, что капот не открывается.

И она вообще не знает, как его открывать...

— Ключи ему дай, — вмешался Коля.

Катя послушно вручила Додику ключи. Взвизгнула сигнализация.

— Ты посмотри, какой салон, — сказал Коля Федоту.

— Угу, — отозвался Федот. — Может, себе ее взять? Как думаешь?

— Сам решай. Биография у нее сложная.

— А чё на ней?

— Вот у нее спроси, — хозяин "Шаманамы" кивнул на Катю.

— Спрошу, — с достоинством произнес Федот. — Позже. Додик, что ты там возишься?

— Не открыть, заклинило, — пропыхтел Додик, безуспешно пытавшийся заглянуть в нутро "порше".

— Помоги ему, — сказал Коля Шурину. Но и усилия Шурина ни к чему не привели.

— Вытягивать надо, — пропыхтел Шурин.

— Угу, — согласился Додик. — Считай, пропала тачка. Геометрия нарушена. Теперь...

— Ты, человечек, — перебил его Карлссон. — Нажми там внутри...

Ухватился, потянул — и капот открылся. Все, кроме Кати и Карлссона, по очереди заглянули внутрь. Додик — последним.

— Радиатор надо менять! — заявил он. — Компьютер...

— Хорош грузить, — вмешался Коля. — Просто назови цену.

Додик покосился на Федота. Тот кивнул.

— Шестьдесят, — мгновенно выдал Додик.

Теперь посмотрели на Катю. Катя молчала. Она помнила только, что Дима сказал: такая машина, новая, стоит не меньше двухсот тысяч. А битая...

— Шестьдесят пять! Но это уже всё, край! Себе в убыток. Перекрашивать — тачка-то приметная, номера перебивать...

— А номера зачем перебивать? — брякнула Катя. Она подумала, что имеются в виду госномера. Что там перебивать? Одни снял — другие повесил.

— Как это — зачем? — воскликнул Додик. — Тачка паленая! Ты, лялька...

— Базар фильтруй, — негромко и без всякой угрозы сказал Коля Голый.

Но Додик почему-то испугался, даже побледнел. Катя подумала: как он быстро цвета меняет.

— Извините, Екатерина, — пробормотал он. — Но ведь правда тачка паленая. Еще документы на нее покупать.

— Зачем? — спросила Катя. — Есть же документы. Вот! — И протянула Додику пакет с бумагами. Но изучить их Додик не успел — документы тут же отобрал Федот.

— Прибутков — это кто? — спросил он у Кати.

— Подставной, — за Катю ответил хозяин "Шаманамы".

— Ага... А этот, Селгарин, он предьявы не сделает?

Коля усмехнулся:

— Ты телевизор смотришь, Федот?

— Бывает.

— Сегодня смотрел?

— Угу. Занятный был сюжетик. Токо я не понял: нашли этого мишку?

— Это вряд ли. Ты лучше фамилию того, недоеденного, вспомни.

Федот еще раз перечитал доверенность, спросил:

— Точно? За базар отвечаешь?

— Отвечу, — кивнул Коля. — Только я еще ни разу не слыхал, чтобы мослы и субпродукты предъяву делали.

Федот сунул документы в карман, сел в "порше", посидел немного, опустил, поднял верх...

— Беру, — решил он. — Себе беру.

— Рискуешь, — заметил Коля. — Мало ли менты...

— Шерстяные — мои проблемы. Беру. Ваша цена, Катя?

— Сто! — решительно заявила Катя. Она видела, что бандиту машина нравится.

— Евро или бакинских?

— Евро!

Что такое "бакинские", Катя просто не знала. Федот подумал немного, потом кивнул:

— Беру.

— Иван Витальич! — воскликнул Додик. — Да как же... Да тут одной покраски...

— Глохни, — пресек вопль Федот. — Какая краска? Мне этот цвет нравится. Морду поправишь и всё. Ключи! — повелительно бросил он Кате.

Катя хотела спросить насчет денег, но не спросила. Вспомнила предупреждение Коли — не болтать лишнего. И молча отдала ключи. В тот миг, когда ее пальцы коснулись руки Федота, к Кате вдруг, будто из ниоткуда, пришла четкая мысль: этот человек скоро умрет. Может, даже сегодня. Это было так неожиданно и так ясно, что Катя едва не ляпнула об этом вслух. Но вовремя удержалась. Бандит все равно бы ей не поверил.

Мотор "порше" заурчал, белый красавец легко выкатился на проселок и встал за "мерседесом".

— Слышь, Федот, подгребай ко мне послезавтра в кафе, — сказал Коля.

— А чё будет?

— День рожденья у меня.

— Извини, братан, не могу, — с сожалением сказал бандит. — Дела. — Он поманил Додика, сунул ему ключи от джипа:

— Отгони к моей хате. И расплатись.

— У меня сейчас столько налика нет... — заныл Додик.

— Займи, — холодно уронил Федот. — Бывай, Голый.

И укатил.

Катя посмотрела ему вслед, подумала: если он не доедет до Питера, то у них не будет ни "порше", ни денег. Наверно, это было неправильно: когда жалко денег и машину, а человека — нет. Но жалеть Федота Катя почему-то не могла.

— Извините, Екатерина, вы не могли бы подождать с деньгами до среды? — просительным тоном проговорил Додик. — У меня сейчас очень большие проблемы...

Катя покачала головой.

— Ну хотя бы...

— Ты слыхал, что тебе Федот велел? — вмешался хозяин "Шаманамы", нависая над Додиком. — Или ты хочешь сказать: он за базар не отвечает?

Додик сник.

— Да нет, я — ничего такого, — пробормотал он. — Вот, пожалуйста, моя визитка. Там адрес есть. Приезжайте сегодня к семи вечера. Раньше, извините, никак не получится. У меня, правда, нет сразу столько наличными. К семи, хорошо?

— К семи — так к семи, — смилостивилась Катя.

На визитке было написано:

"Дональд Данилович Ющенок. Генеральный директор ООО "Балтика-автосервис-плюс"".

— Слушай, Коля, а почему машину берет Федот, а платить должен этот Ющенок? — спросила Катя, когда они вчетвером сели в машину.

— Потому что Федот — его "крыша", — ответил хозяин "Шаманамы".

— И что же, у всех владельцев автосервисов есть такие вот Федоты?

— У тех, кто сбывает ворованные тачки, — у всех, — сказал Коля. — Ну ты довольна, Малышка?

— Я буду довольна, когда получу деньги, — с достоинством ответила Катя.

Она понемногу вживалась в роль человека, у которого есть сто тысяч евро.

— Не забудь мои комиссионные, — сказал Коля. Катя могла бы сказать, что ни о каких комиссионных речи не было, но это было бы просто свинство.

— Пополам, — брякнула она.

Пятьдесят тысяч евро — тоже огромные деньги.

— Десять процентов хватит, — сказал Коля. — И послезавтра — ко мне в "Шаманаму". Празднуем мое тридцатилетие. Будет весело. Не придете — обижусь! Карлссон?

— Мы придем, — обещал тролль.

Белый "порше" птицей летел по окружной дороге, "делая" все попутные, независимо от значков на капоте. Федот был счастлив. Это была машина его мечты. Вдобавок доставшаяся ему бесплатно.

Но на подъезде к Девяткино, Федоту пришлось сбросить скорость, а потом и вовсе остановиться: пробка. Тут-то Федот и обратил внимание, что у его левой ноги что-то поблескивает.

"Что-то" оказалось платиновой цепкой граммов на двести с очень красивой висюлькой, сплетенной из платиновой же проволоки. В центре висюльки синел камешек. Натурально, сапфир. Карата на три, не меньше.

Федот покачал находку на ладони, подумал немного... Затем снял собственную золотую "сбруйку" и нацепил платиновую, которая, точно, была круче. Нет, этот "порше" определенно удачное приобретение. А если удача не будет прятать от Федота личико еще два дня, то будущая ходка через кордон принесет Федоту достаточно денег, чтобы подняться на новый уровень. Политический.

Федоту надоело стоять в пробке, и он, вывернув влево, погнал по встречной...

За деньгами отправились вчетвером. "Для надежности", — сказал Дима. Кате стало смешно. Полсотни таких "охранников", как Дима, не стоили одного Карлссона.

Поймали машину, поехали. Дима всю дорогу ныл, что Катю с Карлссоном кинули. Мол, они, лохи, отдали всё: машину, документы, не получив взамен даже паршивой расписки. Мол, нет никакого "Балтика-автосервиса", а если и есть, то денег им всё равно не видать.

Брюзжал до тех пор, пока не вывел из терпения даже флегматичного Карлссона, и тот велел Диме заткнуться.

Пессимизм Димы не оправдался. "Балтика-автосервис-плюс" оказался на месте, точно по указанному в визитке адресу. Правда, выглядел не очень. Полдесятка боксов в тупичке промзоны. Однако внешний вид в данном случае не имел значения, потому что в одном из боксов стоял белый "порше" Селгарина (с ним уже возились рабочие), и Додик оказался в своем кабинете, взмыленный, но — при деньгах. Он вывалил их на стол, целую кучу упакованных в пачки евро, со словами: "Всё тут, можете не считать..."

И тут Лейка доказала, что ее с собой брали не зря. Она решительно взяла бразды правления в свои руки, заставила Додика упаковать деньги в мешок, после чего они вшестером (Додик прихватил с собой еще одного мужика) погрузились в минивэн и отправились на Восстания, в банк. Там сняли специальную комнату, наняли специального человека, толстую дотошную тетку, которая минут сорок пересчитывала и проверяла купюры. Четыре банкноты она забраковала, и Додику пришлось заменить их рублевым эквивалентом. С тем его и отпустили восвояси. Но на этом дело не кончилось. Деловитая Лейка предложение тут же поделить деньги сурово отмела. Выделила каждому по пять тысяч (Колина доля — отдельно), а остальные деньги были уложены в банковский сейф. Димка, правда, немного поворчал: мол, сейф — это только деньги зря платить, но смирился. Предложил прямо сейчас закатиться в самый дорогой кабак и устроить пир и пьяное безобразие. Не получилось. Катя зверски устала, еле стояла на ногах. И залеченная Карлссоном голень разболелась... А без Кати — какой праздник! Решили веселье перенести и разбрелись по домам. Вернее, Дима пошел домой, а остальные — к Лейке. Карлссон уже оценил преимущества мягкой постели и полного холодильника и в свою заброшенную квартиру не очень-то рвался.

На следующее утро Катя проснулась свеженькая, как весенний листок, перекусила наскоро в одиночестве (Лейка и Карлссон еще дрыхли) и отправилась в университет. Там она за полчаса оформилась на платное отделение филологического факультета (все вышло просто, даже евро на рубли менять оказалось необязательно) и стала полноправной студенткой первого курса.

Затем Катя за четыре тысячи рублей приобрела красивенький мобильник и, как только его подключили, позвонила домой. Мама оказалась дома, и Катя осчастливила ее тем, что будет учиться в университете. Конечно, про троллей, эльфов и продажу "порше" она ничего не говорила. Врать, понятное дело, нехорошо, но есть вещи, о которых родителям лучше не знать. Сказала: был дополнительный набор и она прошла по конкурсу. Мама поверила. У Малышки была репутация человека, который никогда не врет.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

День рождения Коли Голого

Средневековье. Деревня. Изба. В избе — шотландские мужики в юбках играют на волынке.

Вдруг в окошко всовывается башка тролля:

— Мужики, пиво пить будете?

Шотландцы обрадовались.

— Будем! — говорят. — А это ничего, что мы еще поиграем?

— Ладно, — говорит. — Поиграйте, я пока во дворе посижу. А когда будете пиво пить — меня позовите.

— Нам сюда, — сказала Катя у дверей супермаркета. — Здесь есть гравер.

— А зачем нам гравер? — насторожился Дима.

— Мы же на день рожденья идем, забыл?

— Какой еще день рожденья?

Дима действительно забыл, что они идут на какой-то день рожденья.

Сегодня он весь день провел в Интернете. Изучал автомобили. Тысяч за двадцать евро можно было купить отличную новую машину. Но ему, по всей видимости, придется брать что-нибудь попроще. Иначе придется объяснять родителям, откуда у него такие деньжищи. Впрочем, время еще есть. Пока Диме семнадцать, прав ему не дадут.

— Как какой день рожденья! — возмутилась Катя. — Колин!

— Какой еще Коля?

— Мой друг. Который, кстати, помог нам "порше" продать.

— Твой друг? — Дима нахмурился.

— Ну не совсем мой друг, больше — Карлссона. Но меня он тоже звал.

— А меня?

— А ты — со мной. Не бойся, Димка, никто тебя там не обидит!

— Ничего я не боюсь, — буркнул Дима. Настроение у него начало портиться, но Катя, встав на носочки, чмокнула его в подбородок, улыбнулась... И Дима сразу перестал сердиться. Ну как на нее сердиться, если она такая славная.

— Надо чего-нибудь купить, — деловито произнес он. — Что за мужик? Что он любит?

— У него мотоцикл есть, — сказала Катя. — Да вроде всё у него есть...

— Тогда я ему фляжку куплю, — сказал Дима. — Такая вещь всегда пригодится. А ты чего подаришь?

— А вот! — Катя продемонстрировала подернутую патиной серебряную цепь с висюлькой, на которой были изображены перекрещенные молот и копье. — Нравится?

— Ничего. А почему копье, а не серп?

— Дурак! Это антиквариат! Девятнадцатый век!

— Это тебе в комиссионном сказали? — усмехнулся Дима.

— В ломбарде. Ты ничего не понимаешь! И вообще это не тебе подарок! Иди и покупай свою фляжку!

Катя гордо отвернулась и отправилась на поиски гравера.

— Вот это надо выгравировать вот здесь! — заявила она сонному мужичку за стойкой, подсовывая бумажку.

— Это что? — мужичок уставился на значки.

— Это руны! Вот эту здесь, а вот эту...

— Не выйдет, — отрезал мужичок. — Здесь тебе, девочка, не салон тату. Напиши чего-нибудь по-русски.

Высказался — и снова задремал.

— Я вам не "девочка", а клиент, — строго сказала Катя. — Не можете сами сделать — дайте мне.

Мужичок открыл один глаз, посмотрел на нее, как сантехник на десятирублевку.

— Ты мне бур сломаешь, — сказал он.

— Сломаю — заплачу.

Мужичок открыл второй глаз:

— Загубишь вещь.

— Мой риск! — Катя лучезарно улыбнулась.

Когда ее нашел Дима, Катя уже почти закончила. На ее взгляд, получилось неплохо. И бур она не сломала, и с гравером подружилась. Сказать по правде, без его помощи она бы не справилась.

— Приходи еще, — сказал он на прощание. — Я тебя на мастера выучу.

Диме это приглашение совсем не понравилось. Но Катю следовало любить такой, какая она есть. Эту истину Дима давно усвоил.

— Это здесь? — Дима с сомнением поглядел на барчик с подозрительным названием "Шаманама". И с еще более подозрительной вывеской:

У нас весело!

По выходным — кик-бокс!

По понедельникам, вторникам и четвергам — чисто мужские забавы!

По средам и пятницам бьют в бубен!

— Здесь, здесь! — Катя решительно подтолкнула Диму вперед; он, в свою очередь, толкнул дверь и натолкнулся на верзилу в кожаной жилетке.

— Ты куда нацелился, студент? — осведомился верзила, преграждая Диме дорогу. — В бубен хочешь? Тогда тебе повезло. Сегодня у нас как раз пятница, а по пятницам...

— Отвали от него, шлагбаум! — потребовала Катя, выныривая у Димы из-за спины. — Мы к Коле на день рожденья! Не видишь, что ли?

— Тебя, Малышка, заметить трудно, — ухмыльнулся верзила. — Особенно за таким могучим друганом, — верзила хлопнул Диму по плечу. От его хлопка не брезгующий спортом Дима не упал и не сломался. Только слегка просел.

— А твоего еще нет, — сообщил вышибала Кате. — И Голого тоже. Раненько вы пришли.

— Так, может, мы — попозже... — пробормотал Дима.

— Никаких "попозже". Идите вон за тот столик. Выпейте, покушайте.

— Пошли, — сказала Катя. — Я голодная, как тролль-хищник.

— Типун тебе на язык... — пробормотал Дима. И поплелся следом за подругой.

Оглядев публику в "Шаманаме", Дима решил, что это последнее место, куда он по своей воле привел бы Катю.

— Эй, лялька, иди к нам! — окликнул Катю какой-то мордастый тип. — Чё я тебе покажу!

Соседи мордастого были ему под стать. Типично уголовные ряшки.

— Не обращай внимания, — громко сказала Катя Диме. — Мы — гости, а это... так, между прочим.

— Это кто — между прочим? — заорал тип. — Это кто...

Дима напрягся, готовясь с честью погибнуть в неравном бою, но погибать не пришлось. Двое соседей мордастого ухватили приятеля за руки, вернули обратно на лавку, и Дима с Катей благополучно добрались до указанного столика, рядом с которым тут же материализовался официант.

— Добрый вечер, Катенька! Что будем кушать?

— Что будете кушать вы, я не знаю... (официант подобострастно хихикнул). А мне — вот этот салат, свиные ушки, форель с грибами и жареную картошку.

У этих блюд имелись местные экзотические наименования, но ими Катя пренебрегла. Благо рядом со всеми этими "пайками дикого горца" и "сувенирами душмана" имелись вполне цивилизованные расшифровки.

— А молодому человеку?

— Колбасу, — сказал Дима. — Вот эту телятину и литр пива. — Подумал и добавил: — Пока литр.

Бар понемногу заполнялся. Кое-кто из вновь пришедших здоровался с Катей. На Диму же смотрели как на пустое место. Что было немного обидно. Обиду он заливал пивом, которое ему, несовершеннолетнему, строго говоря, подавать не должны были. Как, впрочем, и Кате. Но здесь их возраст никого не волновал. На третьей кружке Дима почувствовал, что пьянеет, и приналег на закуски.

Вопреки объявлению, в бубен никого не били, и Дима расслабился. А когда появился Карлссон, он и вовсе успокоился.

Карлссона приветствовали дружным ревом.

— Чего это они? — удивился Дима.

— Того. Он тут всех победил.

— Понятно...

Вокруг Карлссона сразу образовалась толпа, но он уже высмотрел Катю с Димой и двинулся к ним, довольно бесцеремонно распихав своих почитателей. С грохотом швырнул на пол засаленную кожаную сумку, рухнул на скамью, отобрал у Кати кружку и опустошил в полглотка.

— Горло пересохло, — сообщил он. — Этот — где?

Катя подумала, спрашивает о Коле, но Карлссон имел в виду официанта. Тот уже спешил к ним с бочонком под мышкой.

— И второй неси, — распорядился Карллсон. — Видишь, я не один.

Проткнул бочонок пальцем и припал к отверстию.

— Нам, пожалуйста, с краником, — уточнила Катя, бросив на Карлссона неодобрительный взгляд. Но Карлссон ее неодобрения не заметил. Он утолял жажду.

Официант возник вновь — приволок блюдо с объятыми синим пламенем колбасками (Карлссон ухватил несколько штук, не дожидаясь, пока официант собьет пламя), сообщил почтительно:

— Ваше мясо жарится.

— Мое мясо жарить — замаешься, — невнятно пробормотал Карлссон. — Иди гуляй пока.

Ухватил лапищей охапку колбасок и запихнул в рот и зачавкал.

Катя поджала пухлые губки: манеры Карлссона ей не нравились. А Дима, наоборот, тащился. До чего все-таки колоритный тип этот тролль!

Наконец появился виновник торжества. "Шаманама" взорвалась восторженным ревом.

Дима подумал, что ожидал как раз чего-то подобного. Двухметровую "раму" с бритой наголо загорелой башкой и челюстью, способной без повреждений выдержать столкновение с небольшим автомобилем.

Ну да, какие еще могут быть друзья у старины Карлссона.

— Надо пойти поздороваться? — спросил Дима. Вернее, выкрикнул прямо в ухо Кате, потому что шум в заведении заглушил бы стартовый рев "Формулы-1".

Катя активно замотала головой. Кидаться в это столпотворение пьяных мужиков? Растопчут — и не заметят.

Дима поглядел на Карлссона. Карлссон уже ополовинил блюдо с колбасками и дохлебывал свой бочонок.

Колбаски выглядели аппетитно.

Поймав Димин взгляд, Карлссон подтолкнул к нему блюдо.

Рев в "Шаманаме" то стихал до полусотни децибелов, то вновь прыгал до уровня взлетающего "Боинга": имениннику дарили подарки.

Карлссон доел колбаски, нашел взглядом официанта, махнул рукой: неси горячее.

"Горячее" представляло собой кус телятины весом килограмма полтора, чисто символически обжаренный сверху. Но зубы Карлссона вонзились в него и принялись смалывать полусырое мясо, словно рубленую котлетку.

Дима так увлекся этим зрелищем, что не заметил приближения виновника торжества. Только когда его скамейка жалобно скрипнула, он обернулся — и вздрогнул от неожиданности. Рядом с ним сидел хозяин "Шаманамы".

Вблизи он казался еще больше, чем издали.

— Ты кто, браток? — спросил великан.

— Это Дима! — сообщила Катя. — Наш друг!

— Всё путем, Малышка, — хозяин "Шаманамы" одарил ее улыбкой. — Здравствуйте, гости дорогие! Рад, что заглянули. Карлссон! Перестань жрать и поздравь меня, что ли!

— Поздравляю. На вот, — Карлссон полез под стол, выудил оттуда мешок, а из мешка — стальной горшок.

— Тебе, — сказал он, вручая его имениннику. — Пощупай настоящую бронь.

Тут Дима сообразил, что горшок — и не горшок вовсе, а шлем.

Хозяин "Шаманамы" повертел его в руках.

— Очень неплохо, — произнес он с уважением. — не скажешь, что новодел.

Дима бы тоже этого не сказал. Шлем выглядел довольно старым. И был весь покрыт мелким причудливым узором черного цвета, а спереди, над стрелкой имелась какая-то эмалевая картинка. Диме очень хотелось рассмотреть шлем поближе, но он постеснялся попросить.

— Какой еще новодел, — буркнул Карлссон. — Фамильный шлем Мак-Ларенов. — Подумал немного и добавил: — Был.

Именинник еще раз с большим почтением оглядел подарок. Проникся.

— Это какой же век? — спросил он. Карлссон пожал плечами.

— Давно было, — и добавил деловито: — Там внутри ремешки — того. От времени. Ты новые сделай потом. И нечего его разглядывать. Ты давай, примерь. Похоже, он тебе все-таки маловат.

Именинник улыбнулся, надел шлем на бритую голову и сразу превратился в древнего воина. В этого самого Мак-Ларена. Шлем сидел на нем, как родной. Хозяин "Шаманамы" и так выглядел сурово, а в шлеме — просто устрашающе.

— Мал, — с огорчением проговорил Карлссон. — Пустой — садится, а с подшлемником и обвязкой — вряд ли.

— Ну спасибо, брат! — с чувством произнес именинник. — Уж подарок так подарок! — встал, расправил плечи, рявкнул: — Эй, братва! Гляньте, что мне Карлссон подарил!

Братва оценила. То есть настолько, что на пару секунд в зале даже наступило что-то вроде тишины. И только потом — гром восторгов, не утихавший минуты две.

Двое из обслуги приволокли хозяину большущее зеркало. Тот глянул — и аж взрыкнул от удовольствия.

— Ну, брат... — растроганно проговорил он, садясь рядом с Карлссоном и обнимая его за плечи. — Ну, брат...

— А у нас, между прочим, тоже подарки для тебя есть, — сообщила Катя.

— Правда, Малышка? — Именинник улыбнулся, надо полагать, дружелюбно. Но из-за шлема улыбка получилась жутко кровожадной.

— Угу. Вот! — Катя достала цепь. — Поздравляю тебя с днем рождения и желаю тебе счастья! Ой! — Она вдруг сообразила, что для Колиной шеи цепь явно коротковата.

Но именинник сам нашел выход: намотал цепь на запястье. Оказалось, что она на удивление хорошо гармонирует с шлемом.

Карлссон тоже заинтересовался. Поглядел на бляшку с молотом и копьем, перевернул, поглядел на руны, хмыкнул одобрительно.

— Сама резала! — похвасталась Катя.

Карлссон посмотрел на Катю, даже жевать перестал... Задумался на мгновение, но ничего не сказал. Только кивнул.

— А что они означают? — спросил хозяин "Шаманамы".

— Вот эта, — Катя указала на ту, которая слегка напоминала латинскую букву "R", — "райдо" — руна дороги. Я нарочно ее выбрала. Ты ведь в путешествие отправляешься. Эта руна будет тебя охранять. Ну, она вообще полезная. Благоприятная. Чтобы не заблудился, чтобы ничего плохого с тобой не случилось по дороге...

— Откуда ты их выкопала? — скептически спросил Дима.

— Нашла в Интернете.

— А другая?

Коля ткнул пальцем во вторую руну, похожую на зигзаг молнии. Катя смущенно улыбнулась.

— Это "эйвас", — сказала она, — я и сама не очень понимаю, что она означает. Она тоже как-то связана с дорогой, только смысл другой, более глубокий. Там было написано, что каждая дорога, путь — это переход через какую-то грань. Чего-то там еще было про порог...

— Короче, через границу поедем, — сделал вывод Коля. — Все правильно.

— Я мучилась-мучилась, какую руну выбрать, и решила оставить обе, — извиняющимся тоном добавила Катя. — Тебе нравится?

— Здорово, полезные вещи, — одобрил именинник. И вопросительно поглядел на Диму: чем ты меня порадуешь?

Дима достал фляжку. Он даже слегка покраснел: до того несолидным казался его подарок рядом с остальными.

— Поздравляю...

— Нет, — перебил хозяин "Шаманамы", — так дело не пойдет. Давай познакомимся сначала. Ты — Дима. Я — Коля. — Он протянул руку, очень, кстати, похожую на лапищу Карлссона. — Коля Голый. Друзья моих друзей — мои друзья. Теперь место знаешь — приходи. И спасибо, — он взял фляжку и сунул в карман. — Нужная вещь. Всегда пригодится.

Он уже собрался встать, когда Катя сказала:

— Николай... А можно спросить?

— Коля. Коля Голый. Можно. Спрашивай.

— Федот... Как его здоровье?

— Федота? Думаю — в норме. А что такое?

— Да нет, ничего. Просто спросила. Сегодня ведь его не будет, да?

— Не будет. Но подарочек мне прислал. Вчера. А тебе привет. Классное, сказал, тачило. Ну, отдыхайте, — хозяин "Шаманамы" поднялся и двинулся к стойке.

— Что за Федот? — спросил Дима.

— Бандит, — сказала Катя. — Который у нас "порше" купил.

Было два часа пополуночи; когда потрепанный джип с черными армейскими номерами свернул с трассы на проселочную дорогу. Еще через полчаса он уткнулся в "кирпич" и остановился.

Из джипа вылезли двое. Третий, водитель, остался в машине.

Вид у пары был специфический. Таких обычные граждане стараются обходить стороной. И правильно делают.

— Не-е, я не понял! И где твой проводник? — спросил один из троицы, тот, что повыше ростом.

— Сейчас будет, — сказал второй. — Всё путем, Федот, не парься. "Коридор" откроют только через полчаса... А... Вот и он!

На проводнике была полевая армейская форма без знаков. Лица не разглядеть: он старался держаться вне освещенной фарами полосы.

— Как дела у Хамида? — спросил он у того, что пониже.

— Крутится. Как у нас, нормально?

— Угу. Деньги при вас?

— Конечно, — тот, что пониже, сунул проводнику свернутые в трубочку купюры.

— Здесь половина, — сказал он. — Вторая — по ту сторону. Как договорились.

— Угу, — проводник сунул купюры в карман. — Навьючились и вперед.

Двое приехавших на джипе надели рюкзаки.

— Попрыгали и побежали, — сказал проводник. — А ты давай отсюда, — велел он шоферу.

— Чё тут прыгать... — недовольно проворчал Федот. — Всё проплачено.

— Проплачено, — согласился проводник. — Но борзеть не надо. И "пушку" брать тоже не надо было.

— Об этом уговора не было! — возразил Федот.

— Дело твое, — пожал плечами проводник. — С чухонскими полицаями сам разбираться будешь.

— Я разберусь. — В негромком голосе чувствовалась угроза.

Проводник хмыкнул, но спорить не стал.

— Значит так, — сказал он. — Идти четко за мной. Не шуметь, не болтать, фонари не включать. По полосе отчуждения идти за мной след в след. Я вывожу вас через кордон к месту, где вас будет ждать машина. Там мы расплачиваемся и забываем друг о друге навсегда. Всё поняли?

— Поняли, не дебилы, — проворчал Федот. — Пошли, Сусанин.

Было три часа двадцать минут, когда проводник остановился.

— Граница, — произнес он негромко.

— Это граница? — удивился тот, что пониже. Вокруг был тот же лес, те же деревья, что и в километре отсюда. — А где прожекторы, вышки?

— Это граница, а не зона, — насмешливо сказал проводник. — Помните: за мной след в след.

И двинулся дальше.

— Ни хрена себе граница... — бурчал себе под нос тот, что пониже ростом. — За что тут бабки платить. Я бы сам, легко...

— Заткнись, — прошипел Федот, и низенький заткнулся.

Они вышли на вырубку. Стало немного светлее. Земля под ногами была рыхлая и мягкая. Через полсотни шагов наткнулись на преграду: забор из натянутой на столбы колючей проволоки. Поверх проволоки кто-то заботливо набросил брезент.

Трое перебрались на ту сторону и через пять минут снова оказались в лесу.

— Всё, — сказал проводник с заметным облегчением. — Прошли.

— А чухня? — спросил тот, что пониже.

— Финикам без разницы, — сказал проводник. — Они... — и остановился так резко, что шедший за ним высокий толкнул его в спину.

— Ты что?

Проводник не ответил.

Прямо перед ним стоял человек. Крупный, рослый, повыше Федота. Рядом с человеком — силуэт поменьше. Собака.

И пес и человек молчали.

— Я не понял... — очень неприятным голосом процедил Федот. — Что за дела?

Он вытянул из кармана пистолет и засунул под ремень.

— Только без пальбы, ладно? — прошипел проводник. — Я разберусь, ясно?

Он быстро произнес что-то по-фински.

Человек молчал. Просто стоял и все. И пес у его ноги, темное пятно, почти теряющееся на фоне кустарника, тоже не шевелился.

Проводник сказал еще что-то... Никакого ответа.

— Это не погранец, — прошептал он. Проводник вспотел. Вообще-то у него были крепкие нервы. Но сейчас ему почему-то стало страшно. А вот Федоту страшно не было.

— Это есть темпераментный финский парень? — произнес он издевательски. — Раз он не погранец, так скажи ему, чтобы валил, пока не завалили. Ну, давай.

Проводник произнес третью фразу. И неизвестный наконец соизволил ответить. Голос у него оказался высокий, резкий и очень неприятный.

— Чё он бакланит? — спросил Федот.

— Н-не понимаю, — пробормотал проводник. — Это не на финском.

Незнакомец сказал еще что-то, при этом поднял руку и указал на Федота.

При этом глаза его внезапно вспыхнули огнем. Как у волка.

Проводника пробил холодный пот. Он попятился, натолкнулся спиной на Федота. Тот отпихнул его в сторону. Щелчок — и луч фонаря полоснул по стоящим на тропе.

Человек с неожиданным проворством метнулся в сторону — проводник успел заметить длинные светлые волосы.

"Женщина?" — удивился он.

... А собака замешкалась, взвизгнула...

"Никакая это не собака!" — успел понять проводник.

В следующий миг страшный удар в висок бросил его на землю. Когда спина проводника коснулась травы, он умер.

Боковым зрением Федот поймал движение справа (еще один, громадный, как медведь!), стремительно развернулся, одновременно выдергивая из-под ремня пистолет. Патрон — в стволе. Только нажать на спуск... Не нажал.

Раздался хруст. Федот еще успел понять, что это хрустят, ломаясь, его пальцы, а в следующий миг два стальных поршня воткнулись ему в горло, сминая плоть и ломая хрящи. Голова запрокинулась, позвоночный столб лопнул и далеко не безгрешная жизнь правильного пацана оборвалась.

Третий, тот, что пониже ростом, завопив, бросился наутек. И прожил на целых полминуты дольше остальных.

Убивший Федота присел рядом с трупом, пошарил у мертвеца за пазухой — нашел цепь, сорвал ее с шеи мертвеца и протянул своей спутнице. Та взяла, но тут же с отвращением бросила цепь на землю.

Убийца что-то проворчал неодобрительно, подобрал цепь и спрятал. Потом негромко свистнул. Маленький, тот, кого поначалу приняли за собаку, выскользнул из зарослей, присел на корточки рядом, тихонько пискнул.

Здоровяк потрепал его по круглой голове и легонько подтолкнул. Это было разрешением, и маленький с радостным урчанием припал к разорванному горлу Федота...

Спустя месяц финские пограничники нашли в лощине останки троих контрабандистов. Плоти на объеденных трупах почти не осталось. Но остались документы, шестьсот граммов героина, полторы тысячи долларов и пистолет ТТ.

Вызванная пограничниками полиция на основании имеющихся материалов сделала единственно возможный вывод: к смерти трех нарушителей границы человек непричастен.

Человек непременно забрал бы если не героин и оружие, то деньги — наверняка.

Дело было закрыто. Кого интересуют трое съеденных зверьем русских?

Впрочем, задолго до пограничников трупы нашел кое-кто еще. И, в отличие от полицейских, понял, что здесь произошло на самом деле.

— Завтра тут тоже будет весело, — сказал Коля Голый. — Так что приходите.

Они стояли у выхода. Прощались. Дима чувствовал, что он немного перебрал, но на ногах стоял твердо. И соображал нормально. По крайней мере ему так казалось. Катя была немножко трезвее. Немножко. И только Карлссон был совсем трезвый. С виду.

— Давайте, подгребайте, — пригласил Коля. — Всё за счет заведения. Правда, меня уже не будет. Мы с братвой в Скандинавию едем.

— А куда? — спросила Катя. — В Стокгольм?

— Сначала — в Стокгольм, а там видно будет..

— Мне тоже надо в Стокгольм, — сообщил Карлссон.

— Так давай с нами, братишка! — обрадовался Коля. — Реально, присоединяйся. Хочешь, байк тебе подыщем?

— Угу, — кивнул Карлссон. — Байка не надо. Но с вами я поеду. Когда?

— Как проспимся, созвонимся — и тронемся. А то давай, оставайся. У меня переночуешь. У тебя всё, что нужно, — с собой?

— Угу, — подтвердил Карлссон.

"Ничего у него нет, — хотела сказать Катя. — Даже паспорта..."

Но не успела. Как раз в это время Дима ее сгреб и принялся целовать. Это было довольно приятно, но Катя тем не менее высвободилась из Диминых объятий.

— Иди, Димочка, подожди меня, пожалуйста, снаружи. Я сейчас...

— Как же ты завтра поедешь? — спросила она Карлссона. — Вот так, без ничего? Без денег, документов, вещей... И без меня?

— Конечно, без тебя, — ответил тролль. — Ты мне только руки свяжешь.

Заметив, что Катя обиделась, добавил мягко:

— Не обижайся. Я же не развлекаться еду.

— Знаю, — Катя вспомнила о Ротгаре, и у нее по спине пробежали мурашки. — Хочешь догнать того эльфа?

— Догнать и убить, — с серьезным видом кивнул Карлссон.

— А если он тебя?

Карлссон пожал плечами. Этот жест можно было растолковать и как полную уверенность в собственных силах, и как покорность судьбе — что будет, то и будет. Катя вздохнула:

— Ну ладно, если надо... Поезжай с байкерами, я не напрашиваюсь.

Карлссон справится. Тем более с ним будет Хищник.

— Катенька, мы идем? — раздался от дверей голос Димы.

Катя оглянулась, схватила тролля за руку и заглянула ему в глаза. Она и сама толком не знала, зачем сделала это, — может быть, просто хотела себя успокоить. Она не была уверена, что стоило серьезно относиться к ощущению близкой смерти бандита Федота, которое посетило ее, когда она коснулась его руки.

Но на этот раз она, к счастью, ничего подобного не почувствовала. Никаких предчувствий. Катя улыбнулась и поцеловала тролля в щеку.

— Ну, доброго пути. Хоть будь там поосторожнее. И возвращайся побыстрее.

— Кать! — раздался недовольный голос Димы. — Ты скоро?

Катя отпустила руку Карлссона и вышла.

Так вот Карлссон остался в "Шаманаме", а они с Димой отправились к Лейке. Времени было — два часа пятьдесят минут. Ночи, разумеется.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Трудности личной и интимной жизни

Устроились тролль-охотник с троллем-хищником на работу в клинику по решению сексуальных проблем.

Охотник — психологом, хищник — медбратом.

Приходит к ним как-то эльф.

— Какие проблемы? — спрашивает его Охотник.

— Хочу мужиком стать, — говорит эльф.

— Какие проблемы. Становись, — разрешает Охотник.

— Не, вы не поняли. Хочу крутым мужиком стать! Чтоб мужское достоинство — аж до самого пола!

— Какие проблемы, — говорит Охотник. — Хищник, откуси ему ноги.

Несмотря на позднее время, на Невском сияли витрины и шлялся народ — наверно, потому что ночь была не по-августовски теплая. Может быть, последняя теплая ночь лета.

— Давай погуляем? — предложила Катя. — Посмотрим, как мосты сводят-разводят. Заодно проветримся. А то у меня в голове шумит — я пива выпила, наверно, не меньше литра...

— Ха, литра! — пренебрежительно изрек Дима. — Я вот не меньше шести кружек... Да это что! Помню, мы с пацанами взяли два ящика на четверых! Это получается на человека...

Дима принялся высчитывать, но, заметив, что тема Кате неинтересна, бросил. Гулять же к мостам отказался, сказав, что натер пятку. На самом деле ничего он не натер, а сказал так с умыслом.

Когда свернули на набережную Фонтанки, а потом в подворотню Аейкиного дома, стало темно, как в бочке. Катя на ощупь набрала код на решетке. Во дворе-колодце среди кустов загадочным зеленым пятном светился фонарь.

— А как мы в дом попадем? — встревожился Дима. — Что-то я не уверен, что Лейка нам откроет.

— Ее вообще дома нет, — легкомысленно ответила Катя. — Она к Наташке на дачу уехала. А у меня ключ есть.

— Отлично! — воодушевился Дима. — Просто классно!

Свет на лестнице не горел.

— Во, нормально! — Возмущенный голос Димы эхом отразился от стен лестничной коробки. — Это называется элитный дом!

— Наверно, просто выключили, — предположила Катя, ощупывая ближайшую стену. — Черт, не могу найти, где тут...

— Ладно, что мы, дверь не найдем? Дай руку!

Дима схватил Катю за руку и потащил за собой по лестнице наверх. Катя споткнулась в темноте, вскрикнула. Дима остановился, подхватил ее, сгреб ее в объятия и принялся с жаром целовать.

— Димка! — сдавленно пискнула Катя между поцелуями. — Пусти! Давай хоть до квартиры дойдем!

— Давай, — пробормотал Дима, неохотно отпуская девушку.

В прихожей у Лейки горел свет. На полу валялась раскрытая сумочка и запыленные босоножки.

— Может, Лейка вернулась? — предположила Катя.

— Лейка! — крикнула она.

Никто не отозвался. Квартира как вымерла, только где-то текла вода из крана.

Погрустневший было Дима просиял.

— Может, она спит? — предположила Катя.

— Да ладно — спит... Нету ее! — Дима наклонился, чтобы расшнуровать ботинки, потерял равновесие и чуть не упал. Катя поглядела на него и заметила, что взгляд у бойфренда шалый, даже слегка безумный.

— Что с тобой? — лукаво спросила она. — Ты сегодня какой-то взвинченный. На себя не похож. Может, тебе лучше спать лечь? Я тебя в гостиной на полу устрою. Давай?

— Спать? — усмехнувшись, повторил Дима. — Давай лучше выпьем чего-нибудь. Тут у Лейки где-то бар был. Как ты относишься к мартини?

— Хватит с меня пива в "Шаманаме", — отказалась Катя. — Лучше я чай поставлю. Я в одном журнале читала, что после выпивки надо пить побольше жидкости, а то наутро будет болеть голова.

По дороге на кухню Катя на всякий случай заглянула в ванную — вдруг Лейка уснула прямо там? Однако Лейки и в ванной не оказалось. Из крана сочилась вода. На полу валялось полотенце и Лейкины трусики. Катя автоматически завернула кран, шагнула из ванной в коридор — и налетела на бесшумно подкравшегося Диму, который легко подхватил ее на руки и куда-то понес. Катя обняла его за шею и с подозрением спросила:

— Куда это ты меня тащишь?

— Не бойся, не уроню.

— А я и не боюсь!

Дима плечом распахнул дверь и занес Катю в неосвещенную гостиную. Свет он включать не стал, а направился в ту сторону, где, как он помнил, находился диван. Вскоре он наткнулся на край дивана, чертыхнувшись, уронил на него Катю и сам упал рядом с ней.

— Блин! Не ушиблась?

Катя только рассмеялась Димкиной неловкости. Дима же, убедившись, что Катя цела, прижался к ней и принялся целовать. Катя с удовольствием отвечала на поцелуи. Потом она почувствовала его руку на своей груди и чуть отстранилась.

— Эй, ты что делаешь?

— Пуговицы расстегиваю, — пробормотал Дима.

С кофточкой Дима разобрался на счет "раз" и занялся молнией на Катиных джинсах.

— Димка, не увлекайся!

— Лежи, лежи, — ласково прошептал Дима. — Все будет нормально.

— Ты чего, всерьез?

— Серьезней не бывает.

Катя попыталась сесть, но Дима крепко обнял ее и заставил лечь обратно.

— Да что это такое! — рассердилась Катя. — Что за насилие! Отпусти немедленно!

Почувствовав, что Дима ее уже не держит, она вскочила с дивана, отошла к окну и, сердито сопя, принялась застегивать кофту.

— Ну и почему? — донесся с дивана Димин обиженный голос. — Что я не так делаю?

Катя буркнула что-то банальное насчет наглости и распускания рук, чувствуя, что говорит не то. Она не могла внятно объяснить даже себе, почему она отталкивает Димку. Ведь он ей нравился, и она, в принципе, была не против, но... Не здесь, и не так. В том, чтобы спьяну тискаться на чужом диване, не было никакой романтики. Катя втайне мечтала, что у нее все будет как-то потрясающе и необыкновенно... Даже тогда, с Ротгаром, когда было дико страшно, и она понимала, что любовь тут ни при чем, а ее вот-вот убьют... какие это были невероятные, сильные переживания! А тут всё как-то... неправильно. Пошло и скучно.

— Кать, ты что, боишься? — вкрадчиво произнес Дима. — Так я аккуратненько... я знаю, как надо...

— Ох, лучше отстань, — вздохнула Катя.

Дима поднялся с дивана, подошел к ней и нежно обнял за плечи.

— Катенька... — едва слышно спросил он ее в самое ухо. — Разве я тебе неприятен?

От Димки пахло пивом. Катя вдруг почувствовала, что раздражается.

— Да, неприятен, — и дернула плечом, стряхивая его руки.

Оскорбленный Димка отступил назад.

— Что ж ты раньше не говорила, что я тебе противен? — язвительно спросил он. — Раз так — извини. Больше не буду тебе докучать!

Катя услышала, как Дима вышел из комнаты. Небо за окном уже светлело. Кате вдруг стало как-то грустно.

В прихожей Димка что-то уронил и прошипел грубое ругательство.

"Может, зря я с ним так резко? — подумала Катя. — Он же не хотел ничего плохого. Он меня любит, естественно, что ему хочется всего такого..."

Надо его вернуть и помириться. Попытаться хотя бы объяснить, что он не плохой и не противен, а просто сейчас неподходящий момент...

— Димка! — решившись, тихонько позвала Катя.

В ту же секунду с грохотом захлопнулась входная дверь. Димка ушел, разочарованный и злой. Катя не стала его догонять. Она пошла на кухню, поставила чайник и задумалась о Димке и своей горькой девичьей судьбе.

— Вот теперь и сиди тут одна, как дура, — сказала она себе, подводя итог раздумьям. Потом зевнула, выключила чайник и пошла спать.

Злющий Димка шел напрямик через дворы в сторону метро "Маяковская", почти не замечая, куда его несут ноги.

Он думал о Кате и о постигшем его неожиданном и несправедливом обломе. "Ну что я не так сделал? — думал он, минуя спящие дворы-колодцы и непроглядный мрак подворотен. — Это она такая дура, или я чего-то напортачил? Всё же было замечательно. Пустая квартира, мы оба выпили, расслабились... И вдруг такой облом. Может, у нее еще кто-то есть, кроме меня?"

Димка азартно принялся прикидывать, кто бы это мог быть. Если бы у него возник повод начистить кому-нибудь морду, это бы его слегка утешило. Хотя если это, к примеру, Коля Голый... Такому, пожалуй, начистишь...

Нет, вряд ли. Если бы это был Коля, он не стал бы на глазах у Кати обниматься с этими голыми девками...

Вспомнив о том, что началось в "Шаманаме" незадолго до их ухода, Дима почувствовал возбуждение. Такого количества голых сисек он раньше не видел даже по телевизору. Эх, если бы он остался, ему бы, наверно, тоже что-нибудь... А Катя утянула его прямо-таки силой. Увела — и обломила. Нет, ну правда обидно! Вон Стасик только познакомится с девчонкой — и она тут же у него в постели. А чем он, Дима, хуже? Да ничем! Вот купит машину, тогда... Тогда вообще всё! Всё у него будет. А Катя... Да ну ее!

Тут Дима вспомнил, что у Стасика, такого умелого и ловкого по части секса, с Катей тоже ничего не вышло — и злорадно усмехнулся. Но тут же пригорюнился опять. Наверно, он все-таки что-то не так сделал. Схватил, начал раздевать... А как было надо?

Уж себе самому Дима мог признаться: не знает он, как надо. Что бы он там ни говорил Кате, а опыта общения с женщинами ему не хватало. Катастрофически не хватало.

"Куплю себе шлюху! Вот завтра и куплю. Заплачу ей как следует — и пусть она меня всему научит!" — решил он.

И неожиданно обнаружил, что стоит напротив глухой кирпичной стены. Стену украшала аккуратная железная дверь с глазком и крылечком. Над дверью горела лампочка, почти не освещающая темный двор. Других выходов, кроме того, которым пришел Дима, поблизости не наблюдалось. Тупик, что ли? Только этого не хватало! Теперь еще и назад переться придется!

И тут железная дверь в стене медленно открылась, и в дверном проеме возникло, выступая из тьмы, чудесное видение. Невероятно прекрасная девушка с светлыми распущенными волосами до талии, едва прикрытая прозрачным пеньюаром, стояла, босая, на пороге, глядела прямо на него и улыбалась.

Дима застыл, как зачарованный.

"Ну все. Глюки пошли, — беспомощно подумал он. — На почве эротических переживаний и обломов. Как там называется — сублимация... или депривация... забыл..."

Таращась на видение, Дима забыл обо всем на свете. Красавица прищурила огромные синие глаза и насмешливо улыбнулась.

— Я тебя помню, — знакомым певучим голосом сказала она.

Вдруг Дима тоже узнал ее.

— Добрый вечер, — с трудом выдавил он. — Добрый вечер, Карина.

— Добрая ночь, — уточнила эльфийка. — Здравствуй, Дима.

— Я просто шел мимо и случайно забрел в ваш двор... — пробормотал Дима.

— Случайно? — Карина мелодично рассмеялась. — Никаких случайностей, мальчик. Тебя привел сюда знак.

— Какой еще знак? — вконец растерявшись, пробормотал Дима.

— Вот этот, — промурлыкала Карина и взяла Диму за левую руку.

От этого прикосновения его бросило одновременно в жар и в холод. Карина стояла совсем близко. Одной рукой она держала его запястье (между прочим, довольно крепко), а другой легко водила по внутренней стороне его руки возле ладони.

— Вот он, мой знак. Ты не видишь его, но он есть.

— Что значит — ваш? — пролепетал Дима.

— То и значит — мой, — снисходительно сказала эльфийка. — Метка. Тавро. Знак того, что ты принадлежишь мне.

Дима, из последних сил борясь с наваждением, попытался осмыслить сказанное. Метка? Тавро? Что-то он такое слышал. Это было связано с Катей...

"Катя? — промелькнуло в голове у Димы. — Кто такая Катя? При чем тут вообще какая-то Катя, когда тут такое..."

Он не мог такое думать о Кате! Но ведь подумал же...

Карина, забавляясь, разглядывала его, как зверька на привязи.

— Я тебя не звала, — ласково повторила она, — но уж коли ты сам пришел... Что ж, заходи.

У Димы закружилась голова.

"Этого не может быть, — подумал он. — Мне все снится. Ну и пусть снится дальше".

Отбросив сомнения, он без сопротивления позволил Карине увлечь его за собой в железную дверь.

ГЛАВА ПЯТАЯ

В ночном клубе

Мертвые могут воскреснуть. Зато живые могут умереть. Живым труднее.

Универсальная мудрость

— Ну что ты маешься? Что-то случилось? — Лейка, валяющаяся на паласе среди россыпей глянцевых журналов, перекатилась с боку на бок и подняла глаза на Катю. Катя сидела за ее письменным столом и щелкала мышью, раскладывая пасьянс. Вечерело, на улице собирался дождь, а может быть, даже гроза. Катя рассеянно поглядывала в окно и думала, что внутри у нее назревает примерно то же самое.

— Ничего особенного, — ответила она Лейке. Делиться с ней своими переживаниями ей не хотелось. И вообще разговаривать.

Но Лейка намеков не понимала.

— Что, с Димкой поссорились? То-то он давно не звонит, уже дня два, наверно...

— Да мы не ссорились, — неохотно сказала Катя. — То есть, это я считаю, что не ссорились.

Лейка захихикала и потянулась, по-кошачьи выгнув спину.

— А он считает иначе?

— Ну, не знаю. Я-то его обижать не хотела, но он мог что-нибудь превратно понять...

— Давай, колись, в чем дело!

Поняв, что от Лейки не отвяжешься, Катя, не вдаваясь в подробности, рассказала ей, что происходило тут позавчера ночью.

— ... а он почему-то разозлился и ушел, — закончила она. — И теперь не звонит. Я ничего не понимаю.

Лейка перекатились на спииу, подперла лопатки ладонями и потянула ноги к потолку, изображая "березку".

— Странные вы какие-то оба. Он же тебе нравится, так зачем ты его отшила?

— А что, надо было отдаться из вежливости? — вспылила Катя. — Я сама решу, когда и с кем...

— Если Димка тебе не нравился, так зачем ты с ним встречалась?

— Он мне нравился, — уныло сказала Катя. — Даже очень.

— Так в чем дело? Возьми и позвони ему.

— Не буду. Пусть сам звонит. Может, я тоже обиделась! Что за потребительское отношение к девушке? Как будто он от меня только одного и хотел! По-моему, это просто подло — вот так исчезнуть!

— Эй, ты чего расшумелась? — Лейка засмеялась и, потеряв равновесие, рухнула на пушистый палас.

— Димка, конечно, тоже хорош, — примирительно сказала она, садясь. — Ведет себя, как дурачок. Это его ложная гордость одолела. Хочешь, я сама ему позвоню?

— Нет!

Лейка пожала плечами:

— Ну как хочешь.

В просторном кабинете, освещенном только настольной лампой и мелькающими картинками на экране телевизора, было очень уютно. Особенно по сравнению с сырыми сумерками за окном. Серая вода Фонтанки рябила от дождя. За стеклом ползли расплывчатые огоньки машин.

Несколько минут Лейка смотрела телевизор с выключенным звуком. Там показывали рекламу каких-то турецких курортов.

— Всё, хватит страдать! — неожиданно заявила она. — Катька, мы тут занимаемся какой-то фигней, а молодость проходит зря!

— А что, есть выбор?

— Пошли хоть в люди выйдем... в какой-нибудь клуб... в гости... в кино, на худой конец...

Катя ответила тяжким вздохом.

— Ну что за дела? Так же нельзя! У меня, между прочим, тоже кое-кто уехал, а я, видишь, не кисну, как некоторые.

— Это кто же у тебя уехал? — осведомилась Катя.

— Как кто? Мой Карлссон!

Катя едва не высказалась язвительно по поводу "моего Карлссона", но сдержалась. Не хватало ей еще с Лейкой поссориться. Вместо замечания Катя испустила новый, еще более тяжкий, вздох.

— Дожили — уже депресняк начинается! — воскликнула Лейка. — Ну-ка кыш из-за компа!

Она решительно выпихнула Катю из-за компьютера и зашла в афишу ночных клубов.

— Пожалуйста! — объявила она. — Сегодня в "Метро" пивная вечеринка с конкурсной программой! С пивом вход бесплатный до двенадцати ноль ноль. Ты была в "Метро"?

— Не-а.

— Вот и побываешь!

У Лейки заблестели глаза, она сразу повеселела.

— Сейчас позовем с собой кучу народа...

Схватив с базы телефонную трубку, Лейка на мгновение задумалась, поглядела на Катю. Подруга, изгнанная из-за стола, перебралась на диван и сидела там с обиженным видом, глядя в серое окно.

— Что я там буду делать? Без Димки?

— Ха! Именно без Димки. Ходить в ночной клуб со своим парнем — все равно что ехать в Тулу со своим самоваром!

Катя удивленно посмотрела на Лейку, потом все-таки улыбнулась.

— Вот-вот! — подхватила Лейка. — Тебе обязательно надо развеяться, взбодриться. Ты посмотри на себя — глаза красные, взгляд потухший... Пусть Димка осознает, что на нем свет клином не сошелся.

Бросив трубку на диван, Лейка подсела к Кате и обняла ее:

— То, что он из гордости не звонит, не значит, что ты теперь должна тут чахнуть в печали и одиночестве. Быстро развеселись!

Катя послушно улыбнулась еще раз.

— Молодец! Ну, решай, кого с собой позовем?

Лейка снова потянулась к трубке и принялась давить на кнопки, перебирая номера в "записной книжке".

— Так... Наташке сейчас не до тусовок, она головку лечит... Может, Стасика?

— Ты еще Сережку позови! — насмешливо сказала Катя. Под влиянием Лейкиной болтовни ее хандра начала отступать.

— Можно и позвать, — на полном серьезе ответила Лейка. — Он, кстати, пляшет неплохо... если, конечно, сразу не напьется. Зовем?

— С ума сошла? Я же пошутила!

— Не хочешь — как хочешь. Так как насчет Стасика?

— Давай уж лучше вдвоем пойдем.

— Тоже верно. И там кого-нибудь подцепим.

— Лейка! Хватит прикалываться! Слушай, а мы там вдвоем не заскучаем?

— Не заскучаем, я гарантирую, — самоуверенно ответила Лейка.

Вечер постепенно переходил в ночь, но на Лиговском было светло как днем — фонари, витрины, рекламы, фары автомобилей. Возле популярного ночного клуба "Метро", под огромной ядовито-красной световой вывеской, было черно от посетителей. Очередь обвивалась вокруг клубной автостоянки и уходила вдоль Лиговского к Обводному каналу. От узких дверей клуба доносились вопли, писк и галдеж — это народ давился на входе, норовя протиснуться бесплатно. Прочие желающие попасть внутрь ждали своей очереди, болтали и пили пиво. Торопиться было некуда — до полуночи, когда заканчивался льготный впуск, оставалось еще минут сорок.

Очередь на три четверти состояла из студентов, по большей части девчонок, в основном компаниями. Смеялись, переглядывались, кокетничали, строили планы на вечер, болтали о своих делах.

— Чего там написано на бегущей строке?

— Молодой человек, посадите меня, пожалуйста, на плечи, мне не видно надпись! Ай! Ты куда меня понес, алкаш?!

— Девочки, читаю: "Бесплатный вход с пивом — до полдвенадцатого!"

— Как до полдвенадцатого?! Люди, где тут ближайший ларек?!

Из толпы вырвалась встрепанная, раскрасневшаяся Лейка.

— Бесполезно! — закричала она стиснутой между двумя плотными компаниями Кате. — В ларьках пива больше нет. Даже у метро все раскупили.

— Ну и не надо было суетиться. Что нам, за вход не заплатить?

— Вот еще! Даром деньги тратить! — возмутилась Лейка. — А знаешь, какие в клубах цены на спиртное?

— Как будто нам много надо. Купим по коктейлю — и хватит.

— Купим? Ну нет...

Раздался дружный вопль, и толпу понесло вперед. Девушек стиснули со всех сторон, и они тоже заорали. Человеческий поток подхватил Катю и Лейку и через несколько минут буквально по воздуху внес в двери клуба.

— Повезло! — крикнула сквозь толпу Лейка. — На халяву проскочили!

И побежала к зеркалам прихорашиваться, на ходу открывая сумочку в поисках косметички.

Приведя себя в порядок, девушки прошли на первый этаж "Метро". Музыка грохотала так, что собеседника было слышно, только если он кричал прямо в ухо. Слегка ошарашенная количеством посетителей, Катя с любопытством вертела головой — она раньше не была в этом клубе. Лейка ее куда-то деловито тащила, не забывая изучать публику.

— Так, сядем пока тут. Девушка, нам две пина-колады. Да сними ты эту кофту, ты что, в библиотеку пришла? Что у тебя под ней, топ? Ну, другое дело. Видишь вон ту блондинку, с голой спиной? Вот здешний стиль! Да и жарко тут...

Лейка угнездилась на высоком табурете у стойки на первом этаже клуба, приняла элегантную позу, пригубила коктейль и быстро стрельнула глазами в обе стороны.

— Ну и публика, — с кислым видом заявила она через минуту. — Кошмар! Одни мальчишки. Ни одного интересного мужчины. Пошли на другой этаж.

Катя неохотно слезла с табурета. Народ все прибывал, и она подумала, что на другом этаже просто не останется свободных мест.

На следующем, "кислотном", этаже публика Лейке понравилась еще меньше. Там в полумраке под бешеную электронную музыку какие-то личности неопределенного возраста и пола в намокших от пота футболках, мешковатых джинсах и ботинках на толстой подошве дергались на танцполе, не обращая ни малейшего внимания на окружающую действительность. У Лейки немедленно заболела от басов голова, и подруги направились дальше.

На третьем этаже, где играла музыка "евродэнс" и публика была посолиднее, Лейка наконец угомонилась. Какой-то стриженый здоровяк лет тридцати гостеприимно пустил девушек за свой столик и купил им по коктейлю. Здоровяка звали Вася. Он с достоинством представился директором автосервиса. Почему-то эти слова вызвали у Лейки нездоровое хихиканье.

— Вот хохма, — прошептала Лейка на ухо Кате через несколько минут. — С кем в клубе ни познакомлюсь, все директора! Спорим, на самом деле он автослесарь? Как он тебе, кстати?

Катя с сомнением посмотрела на Васю, который тут же ей подмигнул, и промолчала. Раздувающийся от собственной важности "директор" ее абсолютно не впечатлил.

— Хоть бы один студент для разнообразия попался! — продолжала трепаться Лейка.

— Студенты, наверно, на первом этаже пиво дуют, — предположила Катя. — Пошли, попляшем, что ли?

Лейка мотнула головой и принялась болтать с хозяином столика. Вася распускал хвост и неоригинально хвастался. Вскоре заиграла медленная композиция, из-за столиков потянулись парочки. "Директор" тут же ухватил Лейку за талию и потащил танцевать. Катя от нечего делать стала разглядывать публику. На нее активно глазели, некоторые были явно не прочь пригласить ее на танец, но все это были экземпляры типа директора-автослесаря. Или тощие студенты, налитые пивом выше глаз. "Ну и зачем они мне? — размышляла Катя, окидывая "кавалеров" мрачным взглядом. — Такие тупые ряшки... Даже Коля-байкер и то умнее выглядит, несмотря на свою бороду лопатой. А Димка... он и подавно гораздо интереснее, чем всякие там "директора". И как личность, и как мужчина, в принципе, тоже. Надо все-таки будет с ним помириться. Правильно Лейка сказала — это все ложная гордость. Вот вернусь домой и сразу ему позвоню".

— Разрешите вас пригласить? — раздался вдруг негромкий голос прямо у Кати за спиной. В тот же миг Катя почувствовала, что ее легко, но решительно подхватили под локоть и повлекли на танцпол. И не успела она сказать ни "да", ни "нет", как уже шла танцевать с кем-то, кого не успела даже толком разглядеть. А когда подняла голову, чтобы узнать, с кем танцует, — парень был высоким, — то ей стало слегка не по себе.

Она не сразу даже разобрала, кто это — девушка или парень. Судя по невероятной худобе, которой не могла скрыть даже мешковатая рейверская одежда, это все-таки было существо мужского пола, с бледным лицом и совершенно бескровными губами, в черной вязаной шапочке — "менингитке" и темных очках. Из-под шапочки выбивались добела обесцвеченные перекисью пряди. В первое мгновение Катя чуть не испугалась. Она уже раздумывала, не вырваться ли и не вернуться ли на место, но вскоре с удивлением обнаружила, что "рейвер" неплохо танцует. Он едва прикасался к Катиной спине, однако уверенно вел ее в танце. Кажется, в первый раз Катя почувствовала, что медленный танец — это не топтание по кругу на одном месте, а что-то, напоминающее неторопливый полет. Руки "рейвера" касались Кати так легко, что казались почти бесплотными. У Кати возникло ощущение, будто она плывет внутри прозрачного легчайшего облака, и сама превратилась в нечто тонкое и воздушное. Они двигались по танцполу по сложной орбите, проскальзывая между другими парами, и, как ни странно, ни разу никого не задели. Что еще более удивительно, за весь танец парень не проронил ни слова. Даже не представился и не спросил, как зовут девушку.

— А вы классно танцуете, — с восхищением сказала Катя, когда медленный танец закончился и партнер повел ее на место. — Где-то учились?

Парень молча смотрел на Катю. Темных очков он так и не снял. Встречаются же сумасшедшие типы. Впрочем, на "рейверском" этаже таких полно.

— Вы не можете снять очки? — попросила Катя. — Знаете, немножко неприятно, когда не видишь глаз собеседника.

— Лучше не надо, — с непонятной улыбкой произнес парень. При виде этой улыбки Кате снова стало неуютно. С "рейвером" явно было что-то не так. И еще Кате показалось, что с этим "рейвером" она уже где-то встречалась. Определенно, что-то знакомое... Темные очки закрывали пол-лица, но эти тонкие, классически правильные черты лица, узкие губы...

— Мы знакомы? — неуверенно спросила она.

— Не думаю, — мягко произнес парень. — Прекрасный танец. Мы еще увидимся.

Он проводил Катю до столика и мгновенно затерялся в толпе. Через полминуты вернулись с танцпола Лейка с кавалером. "Директор" Вася совершенно перестал важничать, вел себя оживленно и поглядывал на Лейку масляными глазами.

— Что-то я устала, — томно протянула Лейка, опускаясь на стул. — Сейчас бы чего-нибудь освежающего...

Прирученный Вася поспешил к стойке, а Лейка демонстративно перевела дух.

— Утомил он меня своим автобизнесом, — призналась она Кате. — Как будто других тем для беседы с девушкой нет. Ну рассказывай. Кто он такой?

— Кто?

— Тот мужик, с которым ты танцевала. А знаешь, мне он кое-кого напомнил.

— Мне тоже, — взволнованно подхватила Катя, у которой не шел из головы странный "рейвер". — А тебе он кого напомнил?

— Знаешь, ты будешь смеяться, но мне показалось, что ты танцевала с Карлссоном.

Катя вытаращила глаза на Лейку:

— С кем?!

— Ну да, с Карлссоном. Нашим Карлссоном. Такой же приземистый, коренастый...

— Ты перепутала! — рассмеялась Катя. — Ты, наверно, видела не меня. Я танцевала совсем с другим парнем. Таким странным... Да вот он!

Лейка повернулась к стойке бара, куда показывала Катя. Там, метрах в десяти от их столика, стоял и смотрел в их сторону "рейвер". Лицо его было полностью лишено выражения, словно он смотрел не на двух привлекательных девушек, а на каменную стенку.

— Та бледная немочь в шапочке? — удивленно спросила Лейка. — О господи! Ужас какой! И ты с ним пошла танцевать? Да он же явный наркоман! Последняя стадия. Тебе повезло, что он не умер у тебя на руках.

— Он, кстати, танцует потрясающе, — возразила уязвленная Катя.

— Да ну тебя. Наверно, кислоты обожрался и заблудился, свой этаж потерял...

Лейкина обвинительная речь оборвалась на полуслове. Несколько мгновений она сидела, раскрыв рот, и глядела на что-то, как будто не верила своим глазам. Потом из Лейкиной груди вырвался радостный вопль:

— Карлссон!

— Где?! — невольно подскочила Катя.

— Смотри! — Лейка схватила Катю за руку. — Вот тот, в сером свитере!

Катя посмотрела в указанном направлении, но у стойки бара толпилось столько народу, что разглядеть кого-то в полумраке было невозможно.

— Да ладно... — с сомнением проговорила Катя. — Тебе показалось. Даже если Карлссон вернулся, что ему делать здесь, в этом клубе?

— Нет же, точно он! Ты что, глаза дома забыла?

Теперь Катя наконец увидела того, кого Лейка приняла за Карлссона.

Навысокий, коротко стриженный мускулистый мужчина у стойки, явно кого-то высматривающий.

— Эй! — закричала Лейка, приподнимаясь и махая рукой. — Карлссон!

Невысокий обернулся на голос и неторопливо двинулся к их столику.

— Ну ты даешь, подруга... — Катя поглядела сначала на оживленную Лейку, потом на ее полупустой бокал. Уже второй, кстати. — Какой же это Карлссон. Качок какой-то...

— Ну-у... — Лейка смутилась. Она уже поняла, что обозналась. — Но ведь похож! Похож, правда?

— Что-то есть... — согласилась Катя. Незнакомец уже был совсем рядом. Точно, "качок".

Бугры мышц, обтянутые маечкой, вросшая в плечи голова, туповатая морда...

— Привет, девчонки! По пиву?

— Мы пива не пьем! — заявила Лейка. — Только шампанское!

"Качок" задумался. Кате показалось: сейчас он пошлет их подальше, но "качок" коротко кивнул, развернулся и двинулся к стойке. Катя подумала, что одной походки достаточно, чтобы никогда не спутать его с Карлссоном. Этот шагал враскачку, тяжело, каждым движением демонстрируя вес и мощь мускулатуры, а Карлссон двигался плавно, словно большой сытый котяра.

— Какие мускулы! — сказала Лейка.

Катя фыркнула. Мускулы! Да Карлссон такого одной рукой под столик засунет.

А в Лейкину голову тем временем пришла новая идея.

— Слушай, Катька, а давай мы именами поменяемся! — возбужденно проговорила она. — Ты будешь Лейкой, а я — Катей, ладно?

— И зачем это? — с сомнением произнесла Катя.

— А ни за чем! Просто так, для прикола! Давай, а?

— Ну ладно, — согласилась Катя. — А этот... Василий?

— Да ну его! — отмахнулась Лейка. — Вон он там, в очереди стоит. А наш, смотри!

"Качок" в очереди стоять не стал. Двинулся сразу к ее началу, отодвинул каких-то парней и через полминуты уже возвращался с бутылкой шампанского и столбиком пластиковых стаканов.

Молча уселся, молча разлил.

— Анатолий, — сообщил он девушкам.

— Я — Катя! — быстро сказала Лейка.

— Лейла, — вынуждена была соврать Катя.

— За знакомство! — провозгласил Анатолий. Выпил, смял свой стаканчик, зачем-то его сунул в карман и пригласил Лейку на танец. Как и Вася, он с первого взгляда отдал предпочтение Катиной подруге. Катю это даже немного огорчило. Чуть-чуть, самую малость.

Минут через пять (Лейка все еще танцевала) вернулся Вася с новыми коктейлями и был неприятно удивлен исчезновением Лейки и появлением недопитой бутылки шампанского.

— А где твоя подружка? — спросил он у Кати.

— Танцует...

Вася отыскал взглядом Лейку с партнером.

— Это что за хмырь?

Катя не снизошла до ответа. Если уж кого и можно назвать хмырем, так это самого Васю. Еще она рассердилась на Лейку. Что за дела? Это что, по-дружески — притащить в клуб и тут же бросить?

— Ты чего надулась? — "подбодрил" Катю Вася. — На, пей!

Похоже, он уже смирился с потерей Лейки и решил "удовольствоваться" Катей.

Но на все Васины попытки завязать беседу Катя реагировала вяло.

Прошло еще минут десять — Лейка все не появлялась. И среди танцующих ее уже не было. Небось тискается где-нибудь в уголке с этим накачанным Анатолием, а Катя должна сидеть и сторожить ее сумку. Ну это вообще свинство!

Катя сидела злая. Называется, выбрались повеселиться. А теперь даже не потанцевать — вещи оставить не на кого.

В пепельнице недокуренная Лейкина сигарета давно уже дотлела до самого фильтра и потухла.

"Директор" Вася нес какой-то бред о своих бизнес-планах... Катя его не слушала.

Катя подождала еще минут пять, потом, извинившись перед Васей, повесила на плечо обе сумки и отправилась на поиски. Она была уверена, что Лейка или сидит где-нибудь за соседним столиком, или, что вероятнее, топчется на танцполе.

Однако ни в баре, ни на танцполе подруги не оказалось. Катя заглянула в туалет, спустилась на первый этаж, поднялась обратно. Лейки нигде не было. "Качка" тоже. Катя почувствовала, что начинает тревожиться. Как бы Лейка не вляпалась во что-нибудь нехорошее! Кто знает, что за народ сюда ходит? Вдруг они только с виду мирные придурки, а на самом деле тут каждый третий — маньяк-извращенец?

У Кати от волнения защемило сердце. Она попыталась поговорить с секьюрити, стоявшим при входе на этаж, но тот "красивой брюнетки в черном платье с вырезом" не запомнил. Эка невидаль — подруга пропала. Ничего удивительного, учитывая столпотворение в клубе. Наверно, познакомилась с парнем и уехала.

Катя побежала вниз, в гардероб, и подняла там всех на уши.

— Подруга ушла и унесла с собой мой кошелек! Вспомните, пожалуйста! Брюнетка в длинном пальто, вот мой номерок, мы вместе сдавали...

— Была такая, — вспомнил вдруг один из гардеробщиков, парень лет двадцати. — С ней еще парень был, такой, коренастый.

— Да... Спасибо, — автоматически поблагодарила гардеробщика Катя.

Она не знала, что и думать. Что за бред? Лейка бросила ее, бросила свою сумку, ушла куда-то...

— Когда они ушли?

— Минут пять назад. Через вип-вход, — с сочувствием глядя на нее, сказал гардеробщик. — Если они к метро пошли, может, еще и догоните.

— Фух! Свежий воздух! — воскликнула Лейка. — Ну-ка дай мне сигаретку.

Анатолий молча протянул ей пачку, щелкнул зажигалкой.

— Кажется, дождь собирается, — озабоченно сказала Лейка. — Слушай, ты, случаем, не на машине?

Анатолий кивнул.

— То-то я смотрю — не пьешь ничего, — с удовлетворением отметила Лейка.

Этот здоровенный парень нравился ей всё больше. Не болтун, не хвастун. На вопрос, чем занимается, ответил кратко: "Бизнес". Пока танцевали, вел себя корректно: рукам волю не давал. Никаких сальностей, никаких пошлых предложений. Вот и тачка имеется.

— А что у тебя за машина? — спросила Лейка.

— Джип, — лаконично ответил Анатолий. Немногословностью он тоже напомнил Лейке Карлссона.

— А какой?

— "Нива-Шевроле".

"Ну, это, конечно, не "крузер" или "мерс", — подумала Лейка, — но тоже неплохо".

— Хочешь посмотреть? — Анатолий слегка оживился. "Все мужики такие, — подумала Лейка. — Как только о машине речь заходит..."

— Хочу, — сказала она. — Где ты припарковался?

— Тут рядом.

Начал накрапывать дождь. Но разгоряченной танцами и выпивкой Лейке прикосновения холодных капель даже нравились.

— Пошли, — согласилась она.

Почему бы и нет? Анатолий — не какой-нибудь сексуально озабоченный маньяк. Сразу видно: человек спокойный, рассудительный. Трезвый вдобавок. И очень кстати, что на машине: их с Катькой домой отвезет.

Джип стоял не на улице, а во дворе, в тени, метрах в десяти от тусклого фонаря. Лейку это не насторожило: она видела, что все места вдоль тротуара заняты. И то, что рядом с джипом кто-то стоял, Лейку тоже не смутило. Анатолий выглядел достаточно внушительно, чтобы постоять и за себя, и за нее.

Но когда стоявший у джипа обернулся и Лейка узнала в нем того самого "рейвера", который танцевал с Катей...

— Кого ты привел? — резко спросил "рейвер" Анатолия.

— Кого сказал — ту и привел, — проворчал Анатолий. — Из-за того столика, зовут Катей...

Дверца джипа распахнулась.

— Быстрее давайте! — раздалось изнутри. — По дороге побазарите. Ко мне уже менты подходили! Давай сюда девку и поехали!

— Никуда я не поеду! — заявила Лейка. — А ну-ка отпусти меня! — крикнула она Анатолию. — Или как заору!

— Отпусти ее, — негромко приказал "рейвер" Анатолию. И — Лейке: — Хочешь что-то сказать?

— Хочу! — запальчиво выкрикнула Лейка. — Только попробуйте что-то мне сделать. Знаете, кто у меня друзья?

— Знаю, — сказал "рейвер". — Только вряд ли они тебе помогут.

Налетел ветер, дождь припустил с новой силой, и Лейке вдруг показалось, что ливень смывает с "рейвера" его лицо. Оно таяло, словно рисовая маска.

Лейка понимала, что надо немедленно убегать, пока еще есть такая возможность, но вместо этого стояла, как загипнотизированная, глядя в лицо "рейвера".

— Вряд ли они тебе помогут... из Швеции, — сказал "рейвер", снимая очки и шапку. Вокруг его головы нимбом поднялись совершенно белые волосы. Лейка увидела, что это не перекись, а седина. Белесые слепые глаза без зрачков смотрели в упор. Сквозь голову "рейвера" просвечивала неоновая вывеска круглосуточного магазина.

Лейка сделала шаг назад — на большее ее не хватило. В этот миг "рейвер" открыл рот — и в воздухе родился совсем тихий, очень странный и невероятно жуткий звук. Казалось, в нем смешались детский плач, стон боли, волчий вой и что-то такое, от чего Лейку охватило ощущение ужаса и смертельной тоски. Ощущение тоски было непереносимым. Лейка хотела заорать, но горло перехватило, голова закружилась, ноги подогнулись...

"Рейвер" спокойно надел шапочку и опустил на глаза темные очки. Анатолий посмотрел на бесчувственную Лейку, спросил:

— Ну, и чё с ней теперь?

— В машину ее.

— Эй! Если это другая, то зачем она нам?

— Подманим на нее ту, которая нужна.

— Да я ее сейчас приведу, — заявил Анатолий. — Легко!

— Уже привел, — сказал "рейвер". — На сегодня хватит проваленных дел.

— Да я...

— Заткнись, забирай девку и уезжайте, — холодно произнес "рейвер". — Остальное — не твоя забота.

Анатолий проворчал что-то недовольно, но приказ выполнил. Поднял Лейку, загрузил в машину, которая тут же укатила.

"Рейвер" постоял еще минуту, не шевелясь, как будто прислушиваясь к чему-то, потом двинулся обратно к клубу.

Он не знал, что Кати там уже нет.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Незваные гости

Человек, узнавший о существовании троллей, автоматически переходит в категорию пищи.

Из "Книги тайной войны"

Конечно, Катя никого не догнала. Вдобавок в Лейкиной сумке не обнаружилось ключей от ее квартиры, а свои Катя не взяла. Они остались на полочке в прихожей. Катя тогда решила: раз они идут вместе, зачем ей ключи...

Катя набрала номер Лейкиной квартиры... Трубку никто не брал.

"Итак, — подытожила Катя, — Лейка пропала. Хочется верить, что ничего дурного с ней не случилось. Что она просто такая отвязная девчонка... А если нет?"

Катя остановилась и задумалась. Мимо продрейфовала развеселая компания. Вероятно, тоже из клуба.

— Девушка, давайте с нами! — крикнул Кате парень с пластиковой бутылью пива.

Катя помотала головой. К счастью, настаивать на знакомстве парень не стал.

Но что же делать? Димка тоже пропал, Карлссон уехал, обратиться за помощью совершенно не к кому. Вдобавок ночевать придется на улице. Хотя почему на улице? У нее ведь где-то есть ключи от мансарды. Катя пошарила в своей сумочке... Нашла!

Итак, проблема ночлега решилась. А все остальные можно будет решать завтра.

Пешком идти не хотелось. Поймать машину? Катя вспомнила, как ее сажал в такси Гоша, и решила, что лучше ловить машину у клуба. Заодно проверить: может, Лейка уже вернулась?

Однако у вип-входа Катя почему-то остановилась. Она почувствовала, что ей ужасно не хочется заходить внутрь. И более того, очень хочется вообще убраться отсюда подальше. Бороться с собой Катя не стала. Водитель такси потребовал аж двести рублей, но Катя торговаться не стала. Через пять минут она уже стояла у знакомого подъезда.

В мансарде было пусто, пыльно и печально, как в любой покинутой квартире. Но, в общем, ничего не изменилось. Можно подумать, после Катиного отъезда сюда никто ни разу не заглядывал.

Катя прошла на кухню... И тут ей показалось, что за окном мелькнула тень.

Катя сначала испугалась, потом рассердилась. На себя, за глупый испуг. Она ведь уже ке та наивная девочка, которая приехала в Санкт-Петербург два месяца назад. Она сумеет за себя постоять. Вооружившись тяжелой чугунной сковородой с деревянной ручкой, Катя решительно распахнула окно, выходящее на крышу.

— Ау! Есть тут кто-нибудь?

Никто не отозвался.

Зато Кате почудился еще один посторонний звук. На этот раз — из квартиры.

Какая-то возня, шебуршание...

По спине девушки невольно пробежали мурашки. Она быстро повернулась:

— Кто здесь?

Ответом был звук быстрых шаркающих шагов. Кто-то прошмыгнул из коридора в гостиную.

"Раз он прячется, значит, он меня боится", — рассудила Катя.

Дверь в гостиную была притворена, хотя Катя точно помнила, что минуту назад она была нараспашку.

Ухватив покрепче сковородку, Катя щелкнула выключателем. Одна из лампочек вспыхнув, сразу перегорела, но вторая, к счастью, зажглась нормально, и Катя увидела, что на пыльном полу посреди гостиной что-то лежит. В следующий миг Катя похолодела от ужаса: это было человеческое тело.

Катя медленно подошла к нему, и ей стало еще страшнее: тело принадлежало ребенку.

Мальчик лет двенадцати лежал на спине, запрокинув голову, неподвижный, как камень. Судя по сероватому оттенку его кожи, он был мертв. Короткие взлохмаченные волосы ребенка тоже были серые, одежда — шорты и футболка с картинкой, — оборванные и перепачканные. Обуви на больших грязных ногах не было вовсе.

"Беспризорник, что ли?" — подумала Катя, склоняясь над телом. Пропорции мальчика были необычными: крупная голова, огромные ступни, широкий рот. Лицо вообще довольно страшненькое. Катя наклонилась ниже, и на нее повеяло странным, смутно знакомым запахом...

Вдруг мальчик раскрыл глаза и хулигански улыбнулся, демонстрируя крупные белые зубы.

— Поймал! — радостно объявил он.

Катя встретилась с ним взглядом — и ахнула: глаза были желтые, как у кошки. В следующее мгновение две грязные руки с недетской силой вцепились в Катину шею. Девушка даже не успела понять, что произошло, как что-то подняло ее в воздух и швырнуло на спину. Маленькое чудовище навалилось на нее, сжимая руки на ее шее. Катя отреагировала совершенно рефлекторно. Ее правая рука всё еще сжимала сковородку, и этой сковородкой она изо всех сил заехала агрессору по физиономии.

Агрессор взвизгнул и сразу отпустил Катю.

Катя осторожно ощупала горло.

Странный ребенок сидел на полу, прижимая ладони к лицу.

— Мальчик, ты что, псих? — хрипло спросила Катя. — Ты чего на людей кидаешься?

Мальчик отнял ладони от лица. Из носа его сочилась кровь, а на Катю он смотрел с глубокой обидой. "Я ведь его убить могла..." — подумала Катя. И тут мальчик разревелся.

— Бот и пореви теперь, — не без злорадства сказала Катя. — Сам виноват.

Мальчик, не обращая на нее внимания, заливался слезами. И ругался. Причем не по-русски. Наконец Кате это надоело.

— Хватит реветь! — сердито потребовала она. — Всё, кровь уже не течет. Ну-ка пошли умываться!

— Ты кто? — спросила его Катя, когда маленький бандит был умыт и приведен в относительный порядок. — И что ты тут делаешь?

— Нет, сначала скажи: ты кто? — перебил мальчик. Говорил он по-русски правильно, но с сильным акцентом.

— Я — Катя.

— А я — Нильс.

— Ну, вот и познакомились. А теперь изволь объяснить, как ты сюда попал, Нильс?

— Мы в гости к дяде приехали. Меня мама сюда привела.

Ну и ну. Выходит, мансарду уже кому-то сдали. А с чего это Катя решила, что квартира по-прежнему пустует? Вот так ситуация. Получается, Катя вломилась в чужой дом, избила ребенка...

Катя внимательно посмотрела на странного мальчика, и у нее вдруг возникло ощущение, что не всё так просто...

— А как зовут твоего дядю? — спросила она.

— Его зовут Карлссон! — гордо сказал Нильс. Племянник Карлссона!

Катя испытала мгновенное облегчение. Зная Карлссона, можно с уверенностью сказать: этот не стал бы снимать квартиру в агентстве. Хотя у его родичей могут быть другие привычки.

Племянник Карлссона... Это многое объясняет. И странную внешность, и невероятную для ребенка силу...

— Ты что, тоже тролль?

— Ну да. А откуда...

— Что значит "тоже тролль"? — прогремело у Кати за спиной.

Она испуганно обернулась и увидела в дверях огромную бабищу. Настоящую великаншу.

— Что значит "тоже тролль"? — низким рокочущим голосом осведомилась бабища. — Много ли троллей ты видела в своей жизни, девица?

— Добрый день, — растерянно проговорила Катя.

— Скорее, добрая ночь, — уточнила троллиха.

— Мама, я ее поймал, а она меня ударила! — наябедничал тролленок. — Ой!

Троллиха с удивительной быстротой оказалась возле сыночка и отвесила ему сочную оплеуху.

— Кто тебе разрешил охотиться? — прорычала она.

— Я кушать захотел, — пискнул тролленок. — А тут она...

— Мешок! — рявкнула троллиха. — Бегом!

Нильс выскочил в соседнюю комнату и тут же вернулся с сумкой раза в три большей, чем он сам. Вжикнула застежка-молния.

— Полезай, — велела троллиха Кате.

— Зачем? Я не хочу никуда...

В следующую секунду Катя была схвачена и, несмотря на протестующие крики и трепыхание, посажена в сумку.

— Сиди тихо, пища, — прорычала троллиха. — Будешь пищать — пришибу.

Катя сочла за лучшее умолкнуть. А то ведь и вправду пришибет.

В сумке было неудобно, душно и воняло. Катю куда-то несли. Сначала — прямо, потом наверх. Слышно было, как пыхтит троллиха.

"Я тут задохнусь..." — подумала Катя.

Но, к счастью, ее "путешествие" длилось недолго.

Снова вжикнула молния, и Катю неуважительно, как котенка, вытряхнули на пол.

Было темно, но Катя узнала место. По запаху. Квартира Карлссона.

— Не смейте так со мной обращаться! — заявила Катя. — Я пожалуюсь Карлссону.

— Помалкивай, пища! Эй, муженек! Я поймала девицу, которая говорит, что видела брата!

— Это я ее поймал! — пискнул Нильс.

Звук оплеухи перекрыл глуховатый рык из "гостиной".

— Тащи ее сюда. Поглядим, что за добыча и с чем ее едят.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

О государственной границе, а также о том, какие кулинарные рецепты в ходу у бабушек горных троллей

Три тролля сидят на вершине горы. Один вздыхает: "Ох!" Второй: "Эх!"

Третий: "Да ну вас! Только о еде и думаете!"

На дороге выстроилась вереница автомобилей, но хозяин "Шаманамы" в хвост пристраиваться не стал.

— Паспорта давайте, — скомандовал он. — У меня там пацаны знакомые. Оформят всё быстренько.

Шурин и Баран тут же протянули ему документы.

— А у меня такого нет, — флегматично сообщил Карлссон.

— Шутишь? — осведомился Коля. Оказалось: Карлссон не шутил.

— Ну-ка отойдем, — сказал хозяин "Шаманамы".

— Ну и что теперь? — мрачно проинтересовался он. — Что теперь с тобой делать?

— Ничего, — спокойно ответил Карлссон. — Езжайте дальше.

— А ты?

— А я к вам попозже присоединюсь.

— Не понял...

— Что тут непонятного? — удивился Карлссон. — Езжайте без меня. Только потом остановитесь и подождите. А то мне ваших железных зверей не догнать.

— А граница? Как ты без документов через границу пройдешь? Тем более — днем.

— Пройду, — сказал Карлссон. — Не беспокойся.

— Ладно, — согласился Коля. — Твой риск. Мы ждем тебя на заправке, там еще кафе, магазин, всё такое. Ждем тебя три часа, в кафе. Потом уезжаем. Годится?

— Годится, — кивнул Карлссон. — Ты иди к друзьям, Коля, а за меня не беспокойся.

— А где Карлссон? — спросил Шурин, когда Коля вернулся к мотоциклам. — Он что, обратно?

— Типа того, — сказал хозяин "Шаманамы".

Насчет того, что Карлссон решил среди бела дня нелегально перейти границу, он пока распространяться не стал. Сообщил, когда они уже были на финской территории. Мол, договорились встретиться в "Шайбе". С поправкой в три часа.

Русскую границу байкеры преодолели без проблем. Затарились во фришопе пивом по максимуму, то есть по шестнадцать литров на брата, так что к финской границе прибыли в полной боеготовности. Там тоже проблем не возникло, только у Барана попросили показать бабки. Мол, положено на каждый день пребывания иметь не менее сорока двух евро. То есть на три недели — почти штука. Баран вывалил смятую пачку евро, поинтересовался:

— Считать будем?

— Не надо, — ответил финн по-русски. — Счастливого пути.

Остановились на заправке. Зашли в кафе. Набрали жратвы, расположились у окошка живописной группой. Финны косились с интересом. Русских в кафе было больше, чем финнов. С каждым новым автобусом вливалась следующая партия. Байкерами русские не интересовались. Сразу кидались к шмоткам. Как будто в Питере всего этого барахла нет. Коле с корешами соотечественники тоже были пофиг. Правда, Баран изрядно напугал каких-то тетушек, ввалившись в туалет с уже расстегнутой ширинкой. Туалет, надо отметить, был мужской, лишь временно оккупированный страждущими туристками, выставившими "на страже" деловитого мужичка. Мужичка Баран походя отодвинул, а тот не рискнул возражать. Обошлось, впрочем, без эксцессов. Баран сделал дело и удалился, подарив тетушкам незабываемое эротическое переживание.

Прошел час. Потом второй. Карлссона не было.

— Гнилое это дело, — заметил Шурин. — Надо было тебе, Колян, его отговорить.

Хозяин "Шаманамы" проворчал что-то неразборчивое. Ну да, если по уму — надо было отговорить. Только попробуй его отговори, бугая упертого. Даже и пробовать бесполезно. Такому если что в голову втемяшится...

— Может, еще по пиву? — предложил Баран.

— Хватит с тебя, — отрезал Коля. — Тут тебе не там. Отмазаться от ихней полиции — никаких бабок не хватит. Всё, братва! — сказал он решительно. — Ждем еще полчаса — и по седлам.

— А Карлссон? — спросил Шурин.

— А что Карлссон? Он — взрослый дядя. Сам за себя отвечает! — буркнул Коля.

— Это точно, — поддакнул Баран. — Карлссон — мужик конкретный. Сказал — ответил. Вон он идет.

— Припозднился немного, — деловито сообщил Карлссон. — Были кое-какие дела по дороге. Кое-что случилось. А вы тут, я вижу, кушаете?

— Кушаем, — сказал Коля. — Что там у тебя случилось?

— Не у меня. И пиво у вас тоже есть?

— Есть, — подтвердил Коля. — Тут все есть. Так что стряслось? Ты, часом, пограничника не пристукнул?

— Нет. Знакомого по дороге встретил. Так я бы поел?

— Шурин, принеси ему пожрать, — велел хозяин "Шаманамы". — И пива литра три. Хватит тебе три литра?

— Лучше бы пять, — скромно сказал Карлссон.

— Шурин, давай сразу новую упаковку. А что за знакомый? У нас какие-то проблемы?

— Не у нас, у него...

Первым делом Карлссон нашел тропу. То есть он мог бы перейти границу в любом месте, но лучше не привлекать лишнего внимания. Где есть кордон, есть и обходной путь. Так было всегда. Во все времена. И здесь — тоже. Этот путь Карлссон нашел быстро. И уже через полчаса оказался по ту сторону границы. Ничего сложного для того, кто в лесу чует присутствие человека за двести шагов. Однако этих людей Карлссон учуял на значительно большем расстоянии. И не потому, что они были какими-то особенными. Просто мертвый человек пахнет намного сильнее живого, даже если умер сравнительно недавно.

Взглянуть на тела Карлссон решил просто из любопытства. Тролли по своей природе довольно любознательны.

Тот, кто прятал тела, прятал их от людей. Троллю отыскать мертвецов было нетрудно. Так же, как и опознать в одном из убитых покупателя "порше". Найдя же тела, Карлссон опустился на землю и надолго задумался. Не о том, почему приятель Коли Голого Федот оказался здесь, убитый, немножко объеденный и спрятанный под стволом упавшей сосны. Карлссон размышлял о тех, кто убил глупого человечка. Их было трое, и Карлссон знал всех троих. Еще он знал, что эти трое пришли за ним. Карлссону предстояло решить, что для него важнее: отыскать сида Ротгара или дать этим троим найти себя. Во втором случае ему следовало вернуться. В первом — двигаться дальше.

Тролли действуют очень быстро, а вот думают медленно. У Карлссона было совсем немного времени, чтобы принять решение. И выбрав первый вариант, он не был до конца уверен, что выбрал правильно. Но он выбрал — и обратного пути уже не было.

Внешность папаши-тролля почему-то вызвала в памяти Кати образ степной "каменной бабы" — обветренного плосколицего истукана с глазами-щелками и толстой шишкой пористого носа. Хотя, если подходить объективно, глава троллиного семейства скорее напоминал дремлющего после сытной трапезы борца сумо.

Тусклый свет керосиновой лампы, тяжелый запах... Так пахло от клетки льва в зоопарке.

— Говори, пища. Ты видела Карлссона?

— Я не пища! — возмутилась Катя.

Мелкий тролленыш за ее спиной противно захихикал.

Тролль вздохнул. Такой звук возникает, когда спускают воздух из тормозной системы поезда.

— Карлссон, — пророкотал он. — Где он?

— Я думаю, он уже в Швеции. Мы проводили его три дня назад. И еще я думаю: ему не понравится то, что вы здесь вытворяете.

— Слышишь, жена? — рыкнул тролль. — Твой братец отправился в Швецию. Вполне могли бы дождаться его там. Говорил я тебе: с ним всё в порядке. Вечно тебе на месте не сидится. Как думаешь, жена, прихлопнул он здешнего сида или нет?

— Откуда мне знать? — проворчала троллиха.

— Если вы имеете в виду Ротгара, то — нет! — вмешалась Катя. — Именно за ним он в Швецию и отправился!

Глаза-щелки приоткрылись пошире.

— Та-ак... — протянул тролль. — Значит, сам Туат'ха'Данаанн Ротгар объявился. Ну-ка, девица, давай выкладывай всё по порядку.

— Да, да, расскажи нам о братце, девица, — почти ласково проговорила троллиха. — Расскажи нам, как вы с ним познакомились?

Катя, осмотревшись, выбрала стул, что почище и попрочнее на вид, и осторожно села на него.

— Я тут летом жила по соседству, — сказала она. — Снимала мансарду. Ту, где мы с вами... хм... встретились. Он ко мне в гости часто заходил. Чаю попить, поболтать. С переводами мне помогал...

— И как же он звал тебя, девица? — вкрадчиво поинтересовалась троллиха.

— Малышкой... — честно ответила Катя. — Но вообще-то меня Катей зовут, — уточнила она и умолкла, смущенная пристальным взглядом троллихи.

Нехороший это был взгляд. Примерно так хозяйка на рынке смотрит на кусок свинины.

"Они не посмеют, — подумала Катя. — Карлссон им никогда..."

— Действительно мелковата, — сказала троллиха. — На молоденького сида похожа. Увидел бы Хищник — мигом бы слопал.

— И ничего не слопал! — сердито заявила Катя. — Он меня, между прочим, от сидов защитил! И от бандитов!

— Ты видела Хищника? — восхищенно пискнул Нильс.

Тролль с троллихой переглянулись

— Видела, — подтвердила Катя. — И не один раз.

Взрослые тролли смотрели на нее с одинаковым недоверием.

— О! Хищник! — с завистью проговорил тролленок, — Повезло тебе! А вот я не видел. Только слышал всякие истории. А моя любимая — как два хищника сида делили... Знаешь ее?

— Помолчи, Нильс, — рыкнул папаша-тролль. — Значит, ты видела Хищника, и он тебя не съел. Очень странно.

— Ничего странного, — заявила троллиха. — Эта девица — манка. Манка на сида. Я это чую.

— Может, и манка, — пророкотал тролль. — А может, и нет... Скажи, девица, мой шурин приходил к тебе сам? Вы совокуплялись?

— Ничего подобного! — возмутилась Катя. — Мы — друзья! Просто друзья, понятно!

Тролль издал смешок. Будто в пустой бочке грюкнуло.

— Ну надо же! — воскликнула троллиха. — Просто друзья! Мой братец и маленькая человеческая самочка!

— Не смейте меня оскорблять! — возмутилась Катя. — То, что вы больше и сильнее, еще не значит...

— Значит, девица! — перебила ее троллиха. — Еще как значит!

— А Карлссон говорил: размер — это не главное! — заявила Катя.

— И кому же он это сказал? — поинтересовался тролль.

— Одному такому... бородатому. С топором. Его звали... — Катя напряглась и вспомнила: — Его звали Двалин!

— Гном! — воскликнула троллиха. — Мне так нравятся гномы!

— Только посмей... — угрожающе прогудел тролль. Троллиха фыркнула, но от реплики воздержалась. Ее муж опять погрузился в раздумье.

— Как странно, — проворчал он. — Может, эта малышка и не врет. Хотя дружба с человечком — это уже чересчур. Слабость. Однако мой шурин — Охотник, а у Охотника не должно быть слабостей.

— А то, что ему могло быть просто одиноко, вы не подумали? — Катя немного обиделась за Карлссона. Кто они такие вообще, эти его родственники? Их что, звал сюда кто-нибудь?

— Братец слишком долго прожил среди людей, — сказала троллиха. — Бот и очеловечился. Расскажи, девица, как он? Мы ведь его почти сто лет не видели! Хотя устроился он, я вижу, неплохо. Такую берлогу себе отхватил! Прямо королевские палаты!

— Да уж, — буркнула Катя. — Королевские. Когда он меня сюда первый раз привел, тут еще и мыши были.

— Мыши? — пискнул Нильс. — Где мыши? Я мышей люблю!

— Больше их нет, — сдерживая смех, ответила Катя. — Я принесла кота, и он их переловил.

— Кота? — Тролленок подумал, облизнулся и спросил: — А где кот?

— Убежал.

— Ну вот, — опечалился Нильс. — Ни мышей, ни кота...

— Хватит слюни пускать, — сделала замечание сыну троллиха. — Подожди, закончим разговор и будем ужинать. Девица, продолжай.

Еще с полчаса Катя добросовестно пересказывала троллям разнообразные детали жизни Карлссона в Петербурге. Троллиха ежеминутно ее перебивала, выспрашивая все новые подробности. Тролль сидел с прикрытыми глазами, похоже, он вообще уснул.

— Ну, вроде все, — устало закончила рассказ Катя. — Даже и не знаю, что еще сказать. Вы спрашивайте.

Тролли снова переглянулись.

— Ну что, доволен? — спросила мужа троллиха. Тот в ответ зевнул, приоткрыл глаза.

— Ничего конкретного, как я и думал, — проворчал он. — Одна пустая болтовня. Ладно, поживем пока тут, что-нибудь еще всплывет. Еще кто-нибудь сюда заберется...

— Никто не знает о Карлссоне больше меня, — слегка обиженно возразила Катя. — Честно говоря, я уже устала, как вы выражаетесь, болтать. Ладно, мне пора домой.

На широких непривлекательных лицах троллей появились одинаковые улыбки.

— Домой, — добродушно повторил тролль. — Слышишь, жена? Ну просто курам на смех! Ты представь — человек забрался в логово троллей, а потом говорит — я пошел домой! Кому из родичей рассказать, не поверят!

— Это вы в каком смысле? — насторожилась Катя.

— В том самом, пища, в том самом, — усмехнулся тролль. — Хоть ты и мелковата, но червячка заморить — сгодишься.

— Ты можешь и потерпеть, — сказала мужу троллиха. — Сначала пусть маленький покушает.

— Мама, папа, подождите ее есть! — заныл Нильс. — Я еще не очень голодный. Пусть она сперва расскажет про тролля-хищника!

— Вы что, серьезно? — недоверчиво спросила Катя.

— Как мы ее приготовим? — не обращая внимания на Катю, спросил тролль у жены. — Мясца действительно маловато.

— Может, потушить с овощами? — предложила троллиха. — По рецепту твоей бабушки? Там внизу я видела овощную лавку.

— Я не люблю овощи! — закричал Нильс. — И вообще пусть она сначала расскажет про Хищника.

— Про Хищника я тебе потом сама расскажу, — пообещала троллиха. — А овощи есть надо. Они полезные.

"Они шутят", — решила Катя.

Карлссон тоже так шутил — с абсолютно серьезным видом. И юмор у него был такой же гастрономический. Правда, Катя не помнила, чтобы Карлссон отпускал подобные шутки в ее адрес.

— Плоские шутки, — резко сказала Катя, вставая с места. — Всё. До свидания.

Флегматичный тролль-папаша с неожиданным проворством поднялся из-за стола. Он оказался огромен: метра два, не меньше.

— Еда — не повод для шуток, — сурово сказал он и длиннющей, как у орангутана, лапой схватил Катю за плечо.

У Кати потемнело в глазах от боли, она закричала. В тот же миг раздался ужасающий рык, Катю оторвало от пола, закружило волчком, пол и потолок поменялись местами. Катя отчаянно завизжала...

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Суровый закон гор

Однажды два эльфа поймали в болоте говорящую лягушку.

— Я — не простая лягушка, — сказала лягушка. — Если со мной переспать, то я превращусь в прекрасную королевну. И вас тоже сделаю королевичами. Согласны?

— Конечно! — дружно заявили эльфы. И энергично взялись за дело.

Но королевичами они не стали. И лягушка в царевну тоже не превратилась. Надо полагать — не успела.

Пришел тролль-хищник и съел всех троих.

В три часа пополуночи на крыше дома на Невском, внутри которого находилось жилище Карлссона, появился тролль-Хищник. Он двигался чуть медленнее, чем обычно, потому что бежал на трех лапах. Четвертая была занята: Хищник нес ужин — задушенную бродячую кошку. Он поймал ее неподалеку и решил, что удобнее будет съесть ее в логове Охотника, а не в своем собственном.

Достигнув края крыши, тролль собрался спрыгнуть на балкончик...

И тут его ноздрей коснулся знакомый запах.

Хищник негромко зарычал, серая шерсть на спине вздыбилась. Пахло чужаками! На несколько секунд Хищник замер, принюхиваясь, потом положил кошку, перемахнул бесшумно на соседнюю крышу, соскользнул вниз и повис напротив тускло светящегося окна.

Да, он не ошибся — внутри чужаки! Нагло вторглись на чужую охотничью территорию, заняли логово Охотника. Чужаков было трое. Самец, самка и детеныш. Они ели. Судя по запаху — свежее мясо. Хищник невольно сглотнул. Он не боялся, что его услышат или учуют. Когда тролли едят, они полностью поглощены этим занятием. Напасть на них прямо сейчас? Но он один, а их — трое. Вот если бы рядом был Охотник, тогда другое дело. Может, лучше подождать, пока он вернется? Может, чужаки поедят и уберутся восвояси? Хищник колебался. Он не был уверен, что справится. Самец выглядел очень внушительно.

Хищник не рискнул. Подтянулся, взобрался на крышу, подобрал кошку и исчез в темноте.

Но далеко не ушел. Остался поблизости. Теперь он будет следить за чужаками. А если они не уйдут, Хищник дождется момента, когда самец останется один, и нападет на него. Если чужаки попытаются унести что-нибудь из логова Охотника, он тоже нападет.

Но если чужаки захотят дать ему немного мяса, тогда Хищник не станет с ними драться. По крайней мере до тех пор, пока не вернется Охотник...

Весь следующий день Хищник проспал на чердаке соседнего дома, а когда стемнело, вернулся к логову Охотника и устроился на соседней крыше, откуда очень удобно было наблюдать за подступами к логову.

Чужаки были там. Хищник слышал, как они переговариваются. Потом самка с детенышем выбрались наружу и ушли по крыше. Хищника они не учуяли, и он в который раз отметил: до Охотника чужакам далеко. Охотник бы его непременно обнаружил.

Когда меньшие убрались, Хищник подобрался поближе — на крышу дома, в котором располагалось логово. Спустившись по стене, Хищник зацепился задними лапами и, свесившись вниз, заглянул в щель между прикрывающими окно досками. Если большой тролль спит...

Большой тролль не спал. Большой тролль зажег лампу и рылся в сундуке Охотника. Хищник очень рассердился. Так рассердился, что едва удержался от того, чтобы немедленно напасть. Охотник никому не позволял рыться в своих вещах. Даже ему, Хищнику. А сейчас здоровенный чужак вертел в руках Охотников меч. Собственно, этот меч и удержал Хищника от немедленного нападения. Вообще-то тролли редко пользуются железом в бою. Но чужак был какой-то неправильный. Во-первых, он зажег свет. Зачем свет пещерному троллю, которому и без света прекрасно всё видно? Во-вторых, чужак был начисто лишен чутья: и обычного, и особого. Хищник смотрел на него в упор, причем был сердит. Любой нормальный пещерный тролль давно бы уже забеспокоился, а этому — хоть бы что. Как ни в чем не бывало вертит в руках железяку, которая, между прочим, когда-то давно проделала в Хищнике здоровенную дыру. Хорошо, Охотник тогда оказался поблизости: не дал разрубить Хищника на части. Да, в те времена на земле еще встречались человечки, способные управиться и с сидом, и даже с троллем. Не то что нынешние задохлики.

Большой тролль положил железяку, сел на пол и задумался. Хищник почувствовал, что проголодался. Наверное, большой чужак отправил своих на охоту. Что ж, когда они вернутся с добычей, Хищник ворвется в логово и потребует свою долю. Вряд ли чужаки станут противиться. Древний закон гласит: тролль должен делиться добычей с другим троллем. А закон есть закон. Даже для таких неправильных троллей, как эти чужаки.

Хищник взобрался наверх и укрылся с подветренной стороны от входа в логово за одной из труб. Это было хорошее место. Крыша перед трубой была смазана вонючей смолой. В этой вони даже Охотник не сумел бы учуять Хищника. Правда, и Хищник в этом месте ничего не чуял, поскольку запер ноздри, чтобы не ошалеть от мерзкого запаха. Но чтобы уловить приближение врага, Хищнику достаточно зрения и слуха.

Самка с детенышем вернулись. Самка волокла здоровенный мешок, в котором что-то слабо трепыхалось. Хищник сглотнул слюну. В мешке было мясо. Живое мясо. Пища.

Когда чужаки забрались в логово, Хищник подобрался поближе и раскрыл ноздри. Надо не упустить момент, когда чужаки примутся за еду. Уж что-что, а запах крови Хищник учует всегда.

Чужаки не торопились. Хищник терпеливо ждал. Знал о глупой привычке старших троллей болтать с пищей. К самой болтовне он не прислушивался. Всё равно не понимал, о чем речь. Так, отдельные слова...

Болтали довольно долго. Наконец чужаки наигрались и взялись за дело. Добыча пронзительно завизжала. Хищник поморщился. Визг был неприятен для его острого слуха. Да и глупо это — позволять пище визжать. Привлекает внимание людишек. Не то чтобы внимание человечков очень беспокоило Хищника, но если людишки обнаружат логово, Охотнику это не понравится.

Добыча снова взвизгнула. Хищник неодобрительно фыркнул. Пищу надо есть, а не мучить. Что еще за сидовы повадки...

... Пол и потолок поменялись местами. Катя отчаянно завизжала, но упасть ей не дали. Троллиха подхватила ее, встряхнула, захихикала басом.

Катя завизжала еще отчаянней, изловчилась и пнула троллиху в грудь. Троллиха снова хихикнула.

— Какая брыкливая пища, — пробормотала она и облизнула губы серым длинным языком. — А на ощупь довольно мягкая. А какое нежное горлышко... Так и трепещет...

Пальцы троллихи обхватили Катину шею.

— Помогите! — отчаянно закричала Катя. — Помогите кто-нибудь! Карлссон! Карлссон! На помощь!

— Не тяни, жена! — сердито рыкнул тролль, — Она всю округу перебудит.

— Как прикажешь, муженек, — ответила троллиха и сжала пальцы.

Услышав, как добыча назвала человеческое имя Охотника, Хищник насторожился. Когда же имя прозвучало второй раз, Хищник узнал голос. И вспомнил, что велел ему, уезжая, Охотник.

Многие старшие тролли считают троллей-хищников глупыми. Считают, что хищники ни о чем не думают, кроме своего объемистого желудка. Но это не так. Преданность тролля-хищника своему Охотнику сильнее голодных спазмов желудка. Другое дело, что под влиянием голода хищник может забыть о поручении Охотника. Но когда вспомнит...

Хищник прыгнул. Запоры окна вывернулись из пазов, но рама уцелела, потому что фанера, заменявшая стекло, рассыпалась щепками.

Тролль рванулся, пытаясь перехватить влетевший в окно снаряд, но опоздал.

Троллиха взвыла, когда клыки полоснули ее по предплечью, а острые когти вонзились в запястье другой руки.

Она выпустила Малышку и попыталась отбросить от себя напавшее чудовище, но чудовище уже отпрыгнуло само, унося девушку.

Припав к полу, чудовище оскалилось и заревело так, что спешивший на помощь жене тролль застыл на месте.

Застыл всего лишь на мгновение. В следующий миг он сам распахнул пасть и заревел не менее грозно.

Однако противник ничуть не испугался.

— Назад, чужак! — прорычал он на языке гор. — Назад! Не трогать! Не твое!

— Хищник! Это же Хищник! — в восторге завопил тролленок, пытаясь выскользнуть из-за матери, притиснувшей его к стене, заслонившей от страшного гостя. — Пусти, мне же ничего не видно! Это же настоящий Хищник!

— Пошел прочь, пожиратель сидов! — рыкнул тролль, надвигаясь на Хищника. — Прочь — и ты получишь свою долю пищи!

— Какая еще доля! — закричала троллиха (раны ее уже закрылись). — Тут нам самим мало!

— Молчи, жена! — ухнул тролль. И потянулся огромной лапищей к лежащей у ног Хищника Кате. — Отдай!

Выпад Хищника был стремителен. Тролль не успел отдернуть руку, и кровь брызнула из вспоротой ладони.

— Назад, чужак... — Хищник уже не рычал — хрипел. Уши прижаты, на белоснежных клыках — розовая пена. — На-азад...

Тролль, ростом не уступавший Хищнику, был втрое массивней и настолько же сильнее. В ярости он мог бы разорвать Хищника пополам... Но он был не настолько глуп, чтобы вступить в смертельный бой с разъяренным Хищником. В бой, после которого в живых останется только один из них.

Это глупо — драться с Хищником из-за маленькой человеческой самочки. Правда, эта самочка знает о существовании троллей...

— Ладно, ладно, успокойся... — примирительно прогудел тролль, отступая. — Давай поговорим, хорошо?

Он обогнул стол и положил на него руки. В случае чего он придавит этим столом разошедшегося убийцу сидов.

Из горла Хищника вытек низкий утробный рык. Ему потребовалось усилие, чтобы вернуть себе дар речи. Но он успокоился. Отчасти потому, что понял — этот тролль хоть и грозен видом, но в бою не сможет противостоять Хищнику. Слишком медлителен. Куда ему до Охотника...

Осознав, что при необходимости сможет порвать и большого тролля, и его самку, Хищник втянул когти и выпрямился.

И осознал, что он только что напал на старших сородичей и даже пролил их кровь. Является ли Малышка достаточным поводом для таких действий? Одобрит ли их Охотник, когда узнает?

Хищник скосил один глаз на лежащую на полу Малышку... И понял, что она умирает. Троллиха раздавила ее хрупкое горлышко.

Острая жалость к несчастному существу заставила Хищника содрогнуться. Когда она умрет — это будет невосполнимая потеря. Огромная беда. Хищник не знал, почему это так. Он просто чувствовал. Он чувствовал, как угасает в Малышке жизнь. И когда она угаснет, случится что-то ужасное.

Безумная ярость вновь подступила к горлу.

— Ты-ы... — прошипел он — Ты-ы... Верни ей жизнь...

— Ты взбесился? — спросил тролль, поудобнее берясь за углы стола и готовясь пустить его в ход. — С чего это я буду отдавать собственную живую силу пище, которая должна...

Он не успел договорить. И стол не помог. Доля секунды — и клыки Хищника уже почти касаются его лица. Всё произошло так быстро, что тролль даже не успел отшатнуться.

— Она умрет — ты умрешь... — выдохнул Хищник прямо ему в ноздри. — Лечи ее, чужак... Быстро...

Давно уже большой тролль не испытывал страха. Сейчас — испытал. Этот безумный Хищник был опасней вооруженного Туат'ха'Данаанн.

— Хорошо, хорошо... — пророкотал он, отодвигаясь. Казалось, тролль стал даже меньше ростом. — Я полечу ее, успокойся...

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Специальный агент Скаллигрим

Бойся глупого тролля.

Умного тролля не бойся.

Умный тролль — существо вымышленное.

Эльфийская мудрость

Последнее, что помнила Катя: широкое ухмыляющееся лицо троллихи и ощущение того, что больше не получается дышать.

Теперь дыхание восстановилось. Катя рефлекторно ощупала горло. Вроде всё в порядке... В полумраке над ней маячила огромная голова тролля.

— Не трогай, — проворчал он. — Какие вы все-таки нежные, людишки... — И облизнулся так плотоядно, что Катя снова забеспокоилась.

Тролль отодвинулся, и Катя увидела тощую фигуру с длинной мордой и метровыми ручищами.

Хищник.

Катя сразу успокоилась. И села. И обнаружила, что находится на письменном столе, а тролли стоят вокруг и смотрят на нее.

Катя спрыгнула со стола.

От резкого движения голова ее закружилась, но мгновенно оказавшийся рядом Хищник поддержал ее да так и остался рядом, прижимая Катю к горячему мохнатому боку. Это был недвусмысленный жест, показывающий троллям-пришельцам, что Катя находится под его защитой.

Благодарная Катя погладила Хищника по спине.

— Ну и шутки у вас! — заявила Катя троллям. — Я уж было подумала, что вы и впрямь собираетесь меня съесть.

— Собирались, — проворчал большой тролль. — И съели бы. Если бы не этот... — Тролль кивнул на Хищника.

Тролли — честный народ. И всегда говорят правду. Почти всегда.

— А я рад, что тебя не съели! — пискнул Нильс. — С тобой интересно. Но кушать я всё равно хочу. Слышишь, мама?

— Потерпишь, — буркнула троллиха. Она была недовольна мужем, который уступил Хищнику.

Но она чувствовала, что папаша-тролль очень сердит. А когда он в таком настроении, лучше его не раздражать.

Но муженек всё равно разгневался.

— Вон отсюда! — рявкнул он, и троллиха с детенышем поспешно покинули комнату.

Хищник, разумеется, остался.

— Было бы неплохо, если бы этот тоже убрался, — проворчал тролль.

— Он не уйдет, — сказала Катя.

— Догадываюсь, — буркнул тролль. — Пусть остается. Надеюсь, он нам не помешает.

— Меня сожрать он точно помешает, — заявила Катя. — А я вообще-то уходить собиралась, вы не забыли?

— Нам надо поговорить, — возразил тролль. — Это важно.

Он поднялся на ноги, огляделся, выбрал кресло и поставил его посреди гостиной.

— Садись, — вежливо предложил он Кате. Сам он отошел к стене и встал спиной к окну, заслонив широченной спиной дыру в фанере.

Катя села в кресло и недоверчиво посмотрела на тролля. Против света ей был виден только его огромный бесформенный силуэт. "Нарочно так встал, — отметила она. — Чтобы он меня хорошо видел, а я его нет". Сидеть в кресле посреди комнаты ей было неуютно. За дверью, шумно сопя, топталось семейство тролля, в замочной скважине мелькал желтый глаз. Хищник развалился на полу у Катиных ног и не сводил с тролля глаз. Тролль загадочно молчал.

— Может, присядете? — не выдержала Катя. — А то это слегка напоминает допрос.

— Я бы предпочел это называть доверительной беседой, — невозмутимо заявил тролль, даже не шевельнувшись.

Катя была поражена. Ничего себе — смена имиджа!

— Знаешь, девица, если бы я раньше знал о нем, — он кивнул на Хищника, — я с самого начала вел бы себя совершенно по-другому...

Катя презрительно улыбнулась:

— Догадываюсь. Можете не извиняться.

— А я и не извиняюсь. Я объясняю. Отныне нам придется быть друг с другом предельно откровенными.

Глаза тролля блеснули из тени двумя янтарными бусинами.

— Я проанализировал ситуацию и понял две вещи. Во-первых — я недооценил твою значимость, и во вторых — нам придется еще долго работать вместе, если мы хотим достичь позитивных результатов.

Катя слушала тролля с нарастающим недоумением.

— Я не собираюсь с вами работать! — выпалила она. — И вообще — с кем это "с вами"? В каком смысле работать? И какие вам нужны результаты? Что тут происходит?

— Именно об этом я и хочу с тобой доверительно побеседовать, — с достоинством объяснил тролль. — Позвольте представиться — представитель высшего совета троллей Евросоюза и шеф-директор общетролльской службы безопасности Скаллигрим.

Нет, ну просто супер. Вот она, девушка Катя, сидит в полутемной замусоренной комнате, в ветхом пыльном кресле. У ног ее почесывается чудовище, способное загрызть тигра, а другое чудовище стоит напротив и вещает в стиле "Секретных материалов". Надо полагать, этот тролль ее совсем за дурочку держит.

— Не надо меня разыгрывать! — сердито сказала Катя. — Какая еще общетролльская служба безопасности? Что за глупости?

— Ну почему же глупости, — хладнокровно ответил тролль. — Тролли — гораздо более древняя раса, чем люди. У нас есть свои общественные институты, простые и удобные, которые реформируются каждые несколько столетий. Жизнь ведь не стоит на месте. Например, наша служба безопасности — совсем молодая организация. Собственно, я ее и создал, — уточнил Скаллигрим, — Между прочим, за образец я взял опыт именно ваших российских спецслужб. Их методы показались мне самыми эффективными и приемлемыми для нас, огров.

Катя решила не заморачиваться:

— Ну допустим. И чего вам от меня надо?

— Я хочу найти Карлссона.

Услышал это имя, Хищник поднял голову и что-то прорычал по-шведски. Тролль ответил ему короткой шведской фразой, и Хищник снова положил голову на лапы.

— Ищите, — буркнула Катя. — Я что, против?

— Это очень опасное и непростое дело.

— В таком случае, зачем вы взяли с собой жену и ребенка? — осведомилась Катя.

— Это прикрытие, — сказал тролль. — Я взял их с собой специально. Путешествующая семья привлекает не столько внимания, сколько одинокий мужчина. Поиски родственника — это так естественно...

"Врет, — подумала Катя. — Этакая семейка — и не привлекает внимания. Ну-ну".

Троллю надоело подпирать стенку, и он опустился на корточки. Однако Кате все равно приходилось смотреть на него снизу вверх.

— А почему вы ищете Карлссона? — внезапно спросила Катя. — Что-то случилось?

— Да, — буднично ответил тролль. — Он пропал.

— Ерунда. Несколько дней назад он был здесь. И скоро вернется. Думаю, месяца ему хватит, чтобы разобраться с этим Ротгаром.

— Очень сомневаюсь, что это будет легкое дело, — сказал тролль. — Ротгар — Туат'ха'Данаанн, из высших сидов. И среди своих он имеет ту же репутацию, что и Карлссон — у нас.

— То есть?

— Ротгар — охотник. Охотник на троллей.

— Как это мило... — пробормотала Катя.

— Туат'ха'Данаанн очень опасен. Пока рядом с моим шурином был Хищник, преимущество было на нашей стороне, но теперь — вряд ли. Поэтому наш долг — найти Карлссона и ему помочь. Мы, огры, никогда не бросаем своих, — напыщенно произнес он. — Тем более, если в дело замешан Туат'ха'Данаанн. Особенно такой, как Ротгар. Это государственное дело. Моего шурина надо искать. И поиск этот можно вести в двух направлениях: искать самого Карлссона или попытаться найти Туат'ха'Данаанн. Теперь, когда с нами Хищник, это уже не столь опасно.

Катя скептически поджала губы.

"Не с вами, а со мной", — подумала она.

— Видите, я от вас ничего не скрываю, — пророкотал тролль. — И жду от вас того же. Мы должны быть откровенными друг с другом, только тогда мы добьемся успеха. Бы готовы нам помочь?

"Надо же, — подумала Катя. — Уже и на "вы". Но раз Карлссон не взял с собой Хищника, то помощь против Ротгара ему наверняка не помешает. Правда, с Карлссоном — байкеры". Но что-то подсказывало Кате: против Ротгара байкеры не потянут.

— Ладно, — буркнула Катя. — Я постараюсь помочь. Но два условия. Первое — вы не будете есть людей.

— Принято, — без колебания сказал тролль.

— Второе: не причинять вреда моим друзьям.

— Вы еще молоды, — заметил тролль. — Не уверен, что вы можете безошибочно отличать друзей от врагов.

— Зато я уверена! — отрезала Катя. — Итак?

— Согласен, — без особого энтузиазма сказал тролль.

— В таком случае вы можете рассчитывать на мою помощь, — объявила Катя. — Меня и моих друзей, — добавила она, погладив Хищника по голове. Хищник скосил на нее один глаз и легонько куснул за руку. — Но и вам, господин Скаллигрим, придется время от времени помогать мне.

— Разумеется, — тролль широко улыбнулся. Затем быстро и плавно поднялся на ноги, подошел к Кате (Хищник предупреждающе приподнял верхнюю губу, показав клыки, но Скаллигрим что-то успокаивающе бросил ему по-шведски) и, приподняв Катю вместе с креслом, развернул от окна в другую сторону. Катя даже пискнуть не успела, как тролль уже уселся на полу напротив, после чего зычно крикнул:

— Жена!

— Да, муженек? — донеслось из-за двери.

— Сделай-ка нам что-нибудь перекусить!

Скаллигрим обернулся к Кате:

— Что-то я устал. Хотите есть?

— Я бы лучше чаю, — осторожно сказала Катя. Дегустировать пищу троллей, даже тех, которые пообещали не есть человечину, она не собиралась.

— Слышала? — обратился Скаллигрим к двери. — Сделай девице чаю.

— Ча-а-ай? — протянули за дверью с отвращением. — А где я его возьму?

— А где хочешь! Чтобы через пять минут чай был!

Троллиха, ворча, удалилась. Скаллигрим перенес внимание на Катю.

— Что ж, приступим.

Катя пересела в кресле поудобнее, подогнув под себя ноги.

"Это ради блага Карлссона", — подумала она. И сказала:

— Я знаю людей, с которыми Карлссон уехал из России.

Тролль с сомнением покачал головой:

— Думаю, что этих людей уже нет в живых. В дороге ведь надо чем-то питаться.

— Да вы что! — возмутилась Катя. — Карлссон не людоед!

— Я имел в виду не только шурина, — заметил тролль. — С таким же успехом этих людей могли убить и сиды. Впрочем, и эта информация может пригодиться. Что еще?

Катя добросовестно начала вспоминать, но ее размышления были прерваны воплями, звоном разбитого стекла и топотом. Дикие звуки доносились снизу, кажется, со двора.

— Ой, что это? — вскрикнула Катя.

Словно в ответ на ее слова, из окна, перешагнув через подоконник, появилась троллиха. В руках она держала кипящий электрический чайник со свисающим сзади проводом и помятый пакет "липтона". Бухнув чайник на пол, она проворчала:

— Сейчас за чашками схожу.

И, махнув пестрым подолом, исчезла за окном.

— Печенья прихвати! — крикнул ей вслед тролль и снова обратился к обалдевшей собеседнице.

— Катя, давайте сделаем так — вы просто расскажете мне обо всем по порядку. Не упускайте ничего, даже деталей, которые покажутся вам незначимыми. А выводы я буду делать сам. Итак, еще раз, с самого начала. При каких обстоятельствах вы познакомились с Карлссоном?

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Катя соблазняет троллиху "Вечной молодостью", а Скаллигрим объявляет, что намерен взять след

Женился шведский кузнец на дочери тролля. На приданое польстился: тролль за дочерью сто двадцать шесть медных чайников дал.

Поначалу кузнец жены немного побаивался: троллиха все ж таки, но со временем осмелел, поколачивать ее стал, особенно когда выпьет. А рука у него тяжеленькая была (кузнец, как-никак), так что доставалось жене изрядно.

А однажды привели кузнецу лошадь подковать, а у кузнеца, как назло, подмастерья не было. Прежний, дурачок, с соседним ярлом в вик отправился. Ну и велел он жене копыто лошадиное подержать. Все-таки троллиха, сила кой-какая есть, должна справиться. И точно, справилась. Притом, когда оказалось, что подкова маловата, Кузнецова жена ее тут же, руками, разогнула как надо. Увидел это кузнец — удивился. Не думал, что у жены такая силища.

— Что ж, — говорит, — ты, с такой вот силищей, побои мои безропотно терпела, ни разу мне сдачи не дала?

— А потому, — отвечает троллиха, — что поклялась тебе верной быть и послушной. Хоть ты, муженек, свои клятвы частенько нарушал, и мужичок ты не то чтобы очень, да хоть плохонький, а мой. Вот дам я тебе сдачи — и что? Тебе-то хорошо: помрешь — и никаких забот. Мне же другого мужа искать придется. А я и такого, как ты, еле нашла.

Проснувшись, Катя не сразу сообразила, где она. Ей потребовалась пара минут, чтобы догадаться, что она опять — в мансарде. На диванчике в маленькой комнате. А в большой кто-то похрапывал. Весьма виртуозно.

"Карлссон! — обрадовалась Катя. — Он вернулся!"

Увы, это был не Карлссон. На кровати вольготно раскинулась здоровенная тетка, имевшая, правда, с Карлссоном некоторое сходство. Троллиха. А у кровати, на коврике, свернувшись калачиком, дрых ее сынишка Нильс.

Катина охрана.

"Они будут ночевать с тобой, — сказал большой тролль Скаллигрим. — Если что — присмотрят".

Ничего себе "присмотрщики"! Катю три раза украсть могут, пока они проснутся. А уж ей самой удрать от "бдительного" надзора — пара пустяков.

Когда Катя тихонько проследовала в ванную, родичи Карлссона продолжали посапывать в четыре дырочки.

В ванной все еще стояла в стакане Катина зубная щетка. Вообще все тут было точно так же, как и до ее бегства. И это радовало. Не хватало еще, чтобы сюда пришел кто-нибудь из служащих Сережиного папаши.

Итак, до чего же они с троллем-сыщиком вчера договорились? Кажется, речь шла о совместном поиске эльфов. Ниточки были две: Карина и Сережин папаша. Что ж, искать — так искать. Но сейчас Катю больше интересовала Лейка. Катя вернулась в комнату, забрала телефон на кухню, чтобы не будить "гостей", набрала Лейкин номер...

Никого. Значит, бросила ее подруга. Очень нехорошо с ее стороны. Все Катины вещи — дома у Лейки. Кате даже мобильник не подзарядить. В Лейкино оправдание можно сказать только: она могла и не знать, что Катя не взяла ключи. И все равно — свинюшка. Может, Димке позвонить? Серьезных поводов достаточно: Лейка пропала, Карлссоновы родственнички нагрянули... А вдруг Дима просто пошлет ее подальше?

Катя поглядела на часы. Без пятнадцати девять. Рановато... Димка наверняка еще спит...

Немного поколебавшись, Катя всё-таки позвонила. Звонила долго, но трубку так никто и не снял. Ну, родители Димкины, понятное дело, на работе, но он-то сам... Что за человек — даже к телефону лень подойти!

Обиженная Катя решила: больше она ему звонить не будет. Вот еще! Больно надо!

— Эй! — В дверях стоял маленький тролль. — Я есть хочу!

— А как насчет сказать: "доброе утро"?

— Какое же оно доброе, если есть хочется? — удивился тролленыш.

Катя не успела ответить. Из комнаты раздался утробный рев, который при определенной доле воображения можно было бы счесть зевком.

— Ой! Мама проснулась! — пискнул Нильс.

— Вот мама тебя и накормит! — сказала Катя. — А лично я ухожу по делам!

— По каким еще делам? — поинтересовались из комнаты. Катя и забыла, какой у троллей замечательный слух.

— По разным, — отрезала Катя. Свежепроснувшаяся троллиха ввалилась на кухню.

Впечатляющее зрелище. На сестре Карлссона была коротенькая ночная рубашка светло-розового цвета, с кружавчиками и бретельками. Рубашка подобного фасона выглядела бы довольно мило на девочке лет пяти. Но этим предметом нижнего белья можно было накрыть малолитражку вроде "Оки". При баскетбольном росте троллиха имела плечи чемпионки по метанию ядра и бюст, которого хватило бы на пятерых женщин нормального размера. Но при этом сестра Карлсона не выглядела ни уродиной, ни толстухой. Фигура у нее была примерно как у Лейки — если Лейку увеличить раза в два с половиной.

"Подобрать правильный имидж — получится нечто термоядерное, — подумала Катя. — Отдать бы ее в Каринины руки, получилось бы потрясающе. Валькирия... Или богиня плодородия..."

— Чего это ты на меня так смотришь? — поинтересовалась троллиха.

— Просто так, — сказала Катя и задумалась. О Карине.

После "свадьбы" в музее политической истории она с Кариной не общалась. Катя один раз позвонила в "Вечную молодость", но ей сказали, что Карины нет в городе. Наврали, конечно. На самом деле — жалко. С Кариной интересно. Все-таки она очень талантливый человек... Вернее, талантливый сид. Интересно, что бы она могла сотворить из троллихи?

Пока Катя размышляла, троллиха переоделась в обычную одежду, а Нильс убежал по крыше в квартиру Карлссона — будить папу.

Катя поставила чайник. Еды в доме никакой не было, кроме остатков вчерашнего сухого печенья.

— К сожалению, завтракать нечем, — сообщила Катя троллихе. — По крайней мере вам.

— Позавтракаем, когда будет пища, — довольно равнодушно ответила троллиха. — Пару-тройку дней можно и поголодать.

— Похудеть не боитесь? — лукаво спросила Катя. — Спадете с лица, красота увянет...

Троллиха усмехнулась:

— Не тревожься, девица, у нас, троллей, красота так быстро не увядает. Это надо месяца три не жрать.

Катя налила себе чаю и снова принялась разглядывать троллиху. Она никак не могла понять, уродлива она или по-своему ничего.

— Вы косметикой совсем не пользуетесь? — спросила она троллиху.

— Чем?

— Ну, красками для лица. Румяна, помада...

— Зачем? — фыркнула троллиха. — Скалли меня и так любит.

— Это неправильный подход, — авторитетно заявила Катя. — Женщина после двадцати пяти должна обязательно следить за своей внешностью. Вот у меня есть знакомая... — Катя запнулась, — вернее, была знакомая, Карина; у нее дар — видеть в людях красоту. Скажем, приходишь к ней в "Вечную молодость", она посмотрит на твое лицо и говорит: это подчеркнуть, это затенить. В итоге из самой обычной девушки за полчаса получается настоящая красавица. Это ее студия красоты так называется: "Вечная молодость".

Троллиха поглядела на свое отражение в пыльном окне и проворчала:

— "Вечная молодость"! Эта Карина — сид?

— Ух ты! Как вы догадались? — восхитилась Катя.

— Да по одному названию все понятно. Сиды всегда были повернуты на вечной красоте. — Троллиха презрительно хмыкнула: — Предложи голодному сиду выбор: еду отобрать или ряшку расквасить, он наверняка выберет первое. Стать безобразным для сида хуже смерти. Вот они и готовы на все, лишь бы не стареть.

— Потому-то эльфы так хорошо и разбираются в вопросах красоты, — сказала Катя.

— Что да, то да, — согласилась троллиха и надолго задумалась.

— Послушай-ка, — заговорила она минут через десять, когда Катя уже закончила завтракать и мыла чашку, — эта Карина, случайно, не тот ли сид, о котором вы вчера говорили со Скалли?

— Она самая, — кивнула Катя.

— И что он решил с ней делать?

— Вообще-то ваш муж собирался обойти всех, с кем встречался Карлссон, и поговорить с ними, — сказала Катя. — В том числе и с Кариной. Только не думаю, что она что-то знает. И не думаю, что она враг. Она, наоборот, защищала меня. Вернее, пыталась защитить. А когда не сумела, так расстроилась!

— Никогда не встречала сида, способного огорчаться из-за человека! — заявила троллиха. — Зато во вранье с ними никто не сравнится! Никогда не верь сидам, Малышка. Они даже под пыткой умудряются лицемерить, сама видела.

— Вы просто не знаете Карину! — не согласилась Катя. — Она совсем другая! Добрая!

— Добрый сид! Ха-ха! Очень смешно! — Троллиха встала. — Что ж, посмотрим, насколько она добрая, твоя Карина.

— В каком это смысле — посмотрите? — насторожилась Катя.

— А схожу-ка я сейчас в эту "Вечную молодость" — и посмотрю.

Катя растерялась — такой прыти от троллихи она не ожидала.

— Но туда же собирался ваш муж!

— Он найдет, чем заняться.

— Вы, кажется, собирались меня охранчть!

— Значит, пойдешь со мной.

— Куда это вы собрались без моего ведома? — раздался голос Скаллигрима.

Тролль, как всегда, появился бесшумно и теперь стоял в дверях, с неодобрением глядя на жену.

Мимо него проскользнул Нильс и тут же взобрался к матери на колени.

— А мы с папой вечером пойдем ловить голубей! — объявил он. — Папа обещал!

Троллиха смутилась, принялась объяснять, при этом попыталась всё свалить на Катю.

— Я тут ни при чем, — заявила Катя. — И не собираюсь никуда идти с вашей женой. У меня, между прочим, подруга вчера потерялась. Вдруг с ней что-то случилось?

На этот раз тролль думал недолго.

— Жена, — сказал он, — можешь сходить в это логовище сидов. Как я понял, сид там всего один, и тот не опасный. Малышка объяснит, куда идти.

— А ты? — спросила троллиха.

— А меня Малышка отведет к человечку, который служил сидам. Может, и откроется какой-нибудь след.

— Никуда я не пойду! — заявила Катя. — У меня свои планы! Мне подругу надо искать!

— Поищем сидов, потом и твою подругу поищем, — сказал тролль. — Ее-то мы легко найдем, можешь не сомневаться. Я всегда нахожу то, что ищу.

Катя подумала немного и решила, что искать Лейку вместе с троллем и впрямь будет проще. Если только она может ему доверять.

— Хорошо, — согласилась она. — Скаллигрим, а где Хищник? Он поблизости, да?

— Он спит, — сказал тролль. — Да ты не бойся, — пробасил он, правильно истолковав ее беспокойство. — Уж если дикий Хищник тебя не съел, то цивилизованному троллю есть тебя просто неприлично. Кроме того, у нас договор. Кстати, еды какой-нибудь у тебя не найдется?

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Троллиха в салоне красоты

Эх, люблю, когда милый рядом... Я сказала "рядом"!!!

Из жизни троллей

Примитивных человеческих рун троллиха не знала, но белую дверь с золотящейся над ней вывеской опознала с первого взгляда. Троллиха подошла поближе, принюхалась. Она чувствовала приятное возбуждение. В одиночку вступать в прямой контакт с сидом троллихе еще не приходилось. Братец, говорят, управлялся с ними лихо, наверное, и у нее выйдет не хуже.

— Найти сида и спокойно поговорить, — напомнила она себе. — Не увлекаться. Сначала пусть сделает из меня красотку, а уж потом... — Троллиха облизнулась и решительно распахнула дверь.

Где-то в глубине тоненько звякнул колокольчик. Пахнуло искусственными приторно-сладкими запахами. Волоски на затылке троллихи встали дыбом — в букет живых и мертвых ароматов определенно вплетался слабый запах сида.

Троллиха, ступая бесшумно и стремительно, как умеют только тролли, пересекла холл.

Изящная юная секретарша, конечно, слышала колокольчик, но, занятая раскладыванием компьютерного пасьянса, оторвала взгляд от монитора, лишь когда на нее легла тень. В отсутствие хозяйки дисциплина в салоне заметно ухудшалась.

— Чем могу... — начала она привычно... И запнулась. Над ней нависало нечто огромное, пестрое, блистающее, громко сопящее.

Секретарша почувствовала, как ее холеная гладкая кожа мгновенно покрылась пупырышками, а светлый пушок на загорелых руках встал дыбом. Непонятное, совершенно необъяснимое, с рациональной точки зрения, чувство опасности... Девушка рефлекторно сглотнула... Но сумела взять себя в руки.

Перед ней — клиент. Вернее, клиентка.

— Здравствуйте, — тренированно радушным голосом произнесла секретарша. — Что желаете?

Огромная дама не ответила. Несколько секунд она с подозрительным видом рассматривала секретаршу, потом хмыкнула.

— Покрасивее стать желаю, — проворчала она. — Можешь?

— Делать людей красивыми — это наш профиль, — сверкнув белозубой улыбкой, ответила секретарша. Она уже полностью пришла в себя. — Вы у нас первый раз?

Дама кивнула и уставилась на фотографии знаменитостей, развешанные по стенам.

Секретарша украдкой разглядывала потенциальную клиентку, пытаясь на глаз определить ее общественный статус.

Непростая задача. В таком вульгарном блондинистом парике, пятнистой юбке и заношенной необъятной блузе могла бы расхаживать бомжиха с Московского вокзала. В то же время нельзя было игнорировать тот факт, что аляповатые украшения на бомжихе — из серебра и золота. Они вполне могли оказаться дорогущей авторской работой, а невозможная юбка — выплеском творческой индивидуальности какого-нибудь великого кутюрье. Ясно одно: ни в одну из известных социальных ниш гостья не вписывалась.

Клиентку заинтересовало фото обнаженного юноши, загримированного под "Леди Монте-Карло".

— Это кто? — осведомилась она. — Человек или сид?

— Это конкурсный боди-арт, — пояснила секретарша. — Демонстрация того, что могут с вами сделать наши мастера. У нас лучшая студия стиля в городе. К нам даже из Москвы стажироваться ездят! — добавила она с гордостью.

— Нет уж, такого мне не надо! — решительно заявила клиентка.

Голос эксцентричной дамы соответствовал ее габаритам. С таким могучим голосищем можно в Ледовом дворце без микрофона петь.

Из ближайшей двери с любопытством высунулись ученицы недавно открытой предприимчивой Кариной Школы стиля.

— Ой, девчонки, смотрите! Новый имидж! "Верка Сердючка"!

— Ничего не Сердючка! Надежда Бабкина! Классный костюмчик в стиле фолк! Я тащусь!

"Точно — актриса или певица! — догадалась секретарша. — Вот у нее откуда такой голосище!"

— Не беспокойтесь, — поспешно сказала она, — наши мастера подберут вам нечто индивидуальное и отвечающее вашим требованиям. Мы творим красоту! — произнесла она с пафосом. — Красоту и молодость. Хотите помолодеть?

Клиентка заколебалась.

— Я вообще-то и так не старая, — проговорила она. — Еще и двух сотен лет нету. Как бы муженек не рассердился...

Секретарша хихикнула, показывая, что оценила шутку насчет двух сотен лет.

— А мужу мы ничего не скажем! — тоном заговорщицы сказала она. — Мужчины вообще ничего не понимают в тайнах красоты. Пусть думает, что вы юны и прекрасны от природы.

Клиентка степенно кивнула, соглашаясь.

— Ну что, я зову мастера? — произнесла секретарша.

— Зови, — разрешила экстравагантная дама. Девушка поднялась из-за стола.

— Присядьте пока, посмотрите журналы. Может, для себя какие-нибудь идеи присмотрите...

Троллиха плюхнулась на белый кожаный диван. Пока всё шло неплохо.

"Терпение, — сказала себе троллиха. — Сид где-то прячется. Но рано или поздно он выйдет. А пока пусть сидово колдовство прибавит мне красоты. А Скалли пусть помалкивает. Нет, я ему лучше расскажу, какие муки претерпела, чтобы выманить сида из логова. Да, так я ему и скажу. Дескать, вот что мне пришлось из-за тебя вытерпеть..."

Секретарша вернулась через несколько минут. За ней следовала Оля. Она с любопытством посмотрела на "певицу" и незаметно вздохнула. Клиентки такого типа — увешанные золотом, вульгарно одетые и при этом непоколебимо уверенные в своем вкусе тетки — были сущим наказанием. К счастью, они забредали в "Вечную молодость" довольно редко.

— Ну как, подыскали себе что-нибудь по вкусу? — спросила секретарша.

— Смеешься! — буркнула клиентка. — Ты только глянь на этих раскрашенных девиц — кожа да кости! Ни жирка, ни мясца — сплошные мослы! А вот эту штуку я бы взяла, — добавила она, поворачивая журнал так, чтобы было видно Оле.

Внимание троллихи привлекла небольшая фотография Клаудии Шиффер, которая с обольстительной улыбкой демонстрировала немыслимо дорогой, расшитый сотнями настоящих бриллиантов бюстгальтер.

— Только эта мне маловата будет, надо побольше.

— Вообще-то магазин нижнего белья — через дорогу, — заметила Оля, сохраняя самое любезное выражение лица. — А ближайший ювелирный — на Невском.

— Тогда нечего мне это подсовывать! — Клиентка отшвырнула журнал и поднялась так резко, что Оля невольно попятилась. Глаза визажистки оказалось на уровне бюста нависшей над ней дамы. Оля тут же пожалела об отпущенной шпильке. Этакая бабища врежет — мало не будет. Оля даже зажмурилась.

Клиентка засопела. У Оли возникло ощущение, что та обнюхивает ее макушку. Бред какой-то...

Дама отодвинулась, и Оля вздохнула с облегчением. Теперь надо как-то ее выпроводить. Деликатно...

— Прошу прощения, — сказала она. — Но у нас прием только по предварительной...

— Ты не Карина! — бесцеремонно перебила ее стья. — А Карина где?

"Вот черт! — подумала Оля. — Баба, оказывается, не улицы забрела".

— Вам кто-то рекомендовал наш салон? — поинтересовалась она. — Можно узнать — кто?

— Не твое дело! — отрезала дама. — Позови Карину!

— К сожалению, хозяйка в отъезде, — сухо ответила Оля.

— А ты кто?

"Нет, ну какая грубиянка!" — подумала Оля.

— Оля — наш лучший мастер! — пришла ей на помощь секретарша. — После Карины, конечно, — тут же поправилась она. — Попробуйте — и увидите, что она творит настоящие чудеса!

"Вот дура!" — подумала Оля, но вслух сказать ничего не успела.

— Чудеса? — фыркнула грубиянка. — Ладно, поглядим на ее чудеса. Тебе придется очень постараться! — строго сказала она Оле.

— Оля — замечательный стилист! Вы будете потрясны! — защебетала секретарша, обрадованная тем, что удалось спихнуть агрессивную клиентку этой наглой Ольке. Пусть теперь повозится...

— Очень постараться, — повторила крупногабаритная дама.

"Это точно", — мысленно согласилась Оля, поглядев на малопривлекательную физиономию клиентки.

— Имей в виду, я очень привередлива, — предупредила клиентка. — Очень. А где мы займемся моей красотой?

— Проходите в зеркальный зал, — сказала Оля.

Устроиться на хрупком насесте в зеркальном зале троллиха даже не пыталась. По приказу Оли ей принесли обычное конторское кресло.

— Что хотим? — спросила Оля, становясь за спиной клиентки и глядя на ее отражение в зеркале.

— Имидж! — вспомнив наставления Кати, заявила троллиха. — Индивидуальный имидж. Посмотрим, какие вы тут чудеса творите!

— Ну, это преувеличение... Можно снять парик?

Под желтоволосым париком у клиентки оказались короткие и упругие, как мох-ягель, серовато-зеленые волосы, пробудившие в душе Оли профессиональный интерес.

— Какой интересный оттенок... Никогда раньше не встречала. Очень своеобразно.

— Обычный цвет. Ты работай давай, — буркнула троллиха, с неодобрением глядя на себя в зеркало. Без парика она себе определенно не нравилась.

— Ну я бы не сказала, что обычный... — Олин взгляд затуманился. Включилась творческая машинка.

— Усилить зеленый отлив... — бормотала она. — Тени — графит, помада брусничного оттенка... кажется, где-то была... Брусничный очень редко кому идет, — раздумывая, проговорила она. — Но я чувствую — это ваше. Не знаю, кто вам посоветовал этот ужасный парик...

— Кто надо, — буркнула троллиха. — В наших краях ценят блондинок.

— Чепуха! — Оля, быстро определив тип и тон кожи клиентки, уже наносила тональный крем. — Блондинка, тем более крашеная, — это же пошлость!

— Ничего не крашеная! — возмутилась троллиха. — Самые натуральные волосы! Между прочим пришлось постараться, чтобы их раздобыть.

Оля отвлеклась на пару секунд — потрогала парик.

— И впрямь натуральные, — с удивлением признала она. — Но всё равно это банально. Вам нужен индивидуальный подход, авторский стиль. Что у вас сегодня, торжественный прием? Банкет? Презентация?

Вопрос был задан не без задней мысли — Оля в уме перебирала календарь питерской "светской хроники".

— Нет, — простодушно ответила клиентка, — хочу мужа порадовать.

— Освежить чувства?

— Вроде того. Он, правда, всякое искусственное не любит. Говорит: я ему нравлюсь, какая есть...

— Опасный признак, — заметила Оля, накладывая румяна на скулы и виски клиентки. — Если мужчина не вкладывается в свою женщину, значит, ему безразлично, как она выглядит.

— Ну, мой Скалли не такой! Он у меня ревнивец, только с виду кажется увальнем, а на самом деле ему только повод дай — сразу голову оторвет.

Слушая похвальбу клиентки, Оля с невозмутимым видом занималась своим делом. Кожа троллихи стала гладкой и приобрела нежно-розовый оттенок, неожиданно сочетающийся с мшистыми волосами. В подведенных зеленоватых глазах появилось нечто русалочье.

— Прекрасно, — прошептала Оля, глядя в зеркало через плечо троллихи. — Чувствуется нечто колдовское, да? У вас такое необычное лицо, его можно открыть, только если убрать все наносное и оставить то, что дано природой. Ну как, нравится?

Клиентка промычала что-то неопределенное: мол, вроде бы ничего.

— Нет, вы всмотритесь! — потребовала Оля. — Какая мистическая прелесть! Нечто нечеловеческое, пугающее, дикое и чарующее. Лесная царица!

Троллиха печально поглядела на полочку, где одиноко лежал белокурый парик. Из зеркала на нее смотрела она сама. Такое лицо троллиха видела с детства. В каждом горном озерце. Без всякого волшебства искусников-сидов.

А Оля любовалась делом своих рук. Сегодня она явно была в ударе.

— Это очень важно — найти свой стиль, — заявила она, видя, что клиентка не проявляет восторга. — Не надо притворяться тем, кем вы не являетесь. Будьте самой собой.

— Собой? Я как раз и не хочу быть собой! Это что, всё? — удивленно спросила троллиха, рассматривая себя в зеркале. Она была разочарована. После всех этих долгих и хитрых манипуляций она ничего не приобрела. Зато утратила всякое сходство с человечками. Муженек будет ругаться. Маскировка — его конек.

— Вот это зря, — рассеянно проговорила Оля, которая как раз думала, не позвать ли студийного фотографа, чтобы заснял удачный макияж для каталога. — Естественность — это главное. — Нет, с фотографом лучше не заморачиваться. Уж больно странная эта клиентка. — С вас две тысячи восемьсот. Заплатить можете в фойе. Мы принимаем "Визу", "Еврокарт" и "Маэстро", но можно и наличными.

— Что это такое? — без интереса спросила троллиха.

— Что? — Оля, очнувшись от раздумий, наконец заметила, что у клиентки нет ни сумки, ни портмоне. Может, оставила в машине?

— У вас есть кредитные карточки?

— Это еще что такое?

Оля изумленно посмотрела на клиентку:

— Вы не знаете, что такое кредитка?

— Да и знать не хочу.

И тут Олю посетила ужасная мысль.

— А у вас вообще деньги есть? — напрямик спросила она.

— А зачем мне деньги? — удивилась клиентка. — Если я что-то хочу, я это получаю. Мне никогда не отказывают! — Клиентка улыбнулась. Улыбка у нее было поистине кошмарная. "Все-таки я — талант, — подумала Оля. — Такой дикий звериный натурализм".

Тем не менее надо что-то делать.

— Так вы не намерены платить?

Оля растерялась. В такую неприятную и абсурдную ситуацию ей еще не приходилось попадать. Давным-давно, когда Оля студенткой решила подработать в "Макдональдсе", во время собеседования кадровик задал ей каверзный вопрос: "Допустим, в вашу смену в ресторан входит бомж, отправляется в туалет и начинает мыть в раковине свои покрытые язвами ноги. Что вы будете делать в такой ситуации?"

— "Позову старшего менеджера", — наугад пролепетала Оля. "Безынициативна", — вынес вердикт кадровик и Олю на работу не принял.

— Платить? А зачем? — Клиентка осклабилась еще шире и цапнула с полки свой безвкусный парик.

— Я позову хозяина! — стараясь добавить в голос суровости, пригрозила Оля и быстро вышла из зала.

— Зови, зови, — пробормотала ей вслед троллиха, нахлобучивая на голову парик. — Его-то мне и надо.

Через несколько минут в холле послышались голоса. Троллиха навострила уши и принюхалась...

— Чё ты гонишь, Олька, какие там проблемы? — сонно спросил Гоша. Вчера он конкретно оттянулся, и сегодня его терзало похмелье. До обеда он вообще не собирался вылезать из кровати. — На фига меня будить в такую рань? Сама, что ли, разрулить не в состоянии?

Оля неодобрительно взглянула на помятую Гошину физиономию, натянутый в спешке мятый спортивный костюм... Ее вообще возмущало, как могла Карина подпустить к управлению своей утонченной арт-студией уголовника. Но свои мысли на этот счет Оля благоразумно оставляла при себе.

— Я не понял — что значит "не хочет платить"? — проворчал Гоша. — Она чем-то недовольна?

— Недовольна? — вспылила Оля. — У меня недовольных не бывает! У нее, похоже, просто денег нет! Какая-то бомжиха с вокзала!

— А зачем ты ее тогда взяла? Совсем дура, что ли?

— Так кто же знал?! Она наглая, как...

— Короче! Сколько она должна?

— Тысяча восемьсот макияж, пятьсот укладка, консультация триста...

— Сколько всего?

— Две восемьсот. Я не...

Гоша молча отодвинул Олю и вошел в зал.

"Да... Точно бомжиха", — подумал он, но тут заметил на "бомжихе" золотую цепь.

"Граммов четыреста... — определил Гоша наметанным взглядом. — А сама баба — пуда на четыре. И габариты подходящие. Есть за что подержаться. Может, натурой с нее взять? — Гоше всегда нравились крупные женщины. Пожалуй, Карина была первым исключением в его устойчивых вкусах. — Нет, нельзя. Олька непременно хозяйке настучит. Придется цепку у нее в залог взять. Или еще что-нибудь..."

— Что же вы так, дамочка, финансово не подготовились? — останавливаясь напротив клиентки и демонстративно оглядывая могучую женщину с ног до головы, спросил он.

— Это ты о чем, человечек? — осведомилась "дамочка", обозревая Гошу не менее откровенным взглядом.

Гоша насторожился. Где-то он уже слышал и это обращение, и эти интонации.

— О денежках, дамочка, о денежках. Что делать будем? Платить или милицию вызывать? Или... — Гоша сделал многозначительную паузу, но "дамочка" не испугалась. В ее зеленоватых шалых глазках читалось всё, что угодно, но только не испуг.

— ... Или — что, человечек?

— Или попробуем договориться?

— Договориться? — клиентка оживилась. — О чем договориться?

Гоша покосился на Олю. Та поджала губки. Ждала, пакость такая, как он выкрутится. И остальные мастерицы тоже перестали работать: глазели, предвкушая скандал.

— Что уставились? — рассердился Гоша. — А ну работать всем! — И клиентке: — Прошу за мной, в кабинет!

Хорошо сказал, даже самому понравилось.

Пропустив клиентку вперед, Гоша первым делом запер дверь. Повернулся, набрал в грудь воздуху, чтобы выдать насчет залога, но не успел.

— Ах ты мой шустренький! — грудным голосом проворковала клиентка и молниеносным движением сграбастала Гошу.

От столь стремительной демонстрации расположения Гоша изрядно опешил. И даже сделал попытку освободиться. Но захват у бабы оказался борцовский. Она стиснула Гошу так, что ребра затрещали, фыркнула ему в ухо, игриво куснула за шею...

— Дурачок, — прогудела она. — Зачем с сидом живешь? Постареть не терпится?

— Пусти, — прохрипел Гоша. — С кем хочу, с тем и живу.

— С кем хочешь? — Гошу снова куснули. На этот раз — за ухо. — Да кто тебя, дурачка, спрашивает, что ты там хочешь...

Зеленоватые глаза оказались совсем близко от Гошиного лица...

И тут он все вспомнил! Ах ты!.. Если бы не проклятое похмелье, он бы вспомнил намного раньше. И не оказался бы в такой...

— Головка болит? — участливо поинтересовалась троллиха. И быстро облизала Гоше лицо. Гоша не успел уклониться... И голова у него прошла. Отходняка — как не бывало.

— Не трепыхайся, человечек. — Пальцы троллихи сдавили Гошин затылок, наклоняя его голову книзу. — Не трепыхайся, сидов любовничек. Сейчас я тебя немножко поправлю...

Всё закончилось довольно быстро. И практически без потерь, если не считать сломанной мебели.

Измятый, как после турецкого массажа, Гоша распластался на ковре. Троллиха сидела на одном из уцелевших стульев. Вид у нее был — как у кошки, слопавшей миску сметаны. Кошки размером с небольшую медведицу.

В дверь кабинета тихонько поскреблись.

— Георгий Анатольевич, у вас все в порядке?

— Сгинь! — рявкнул Гоша и сделал попытку подняться с ковра. Троллиха попытку пресекла, водрузив ногу на Гошину грудь.

— Ну а где же твой сид? — промурлыкала она. — Куда он подевался?

— Карина уехала, — просипел Гоша, пытаясь спихнуть с себя ногу. Его лишь однажды так же унизили. И сделал это братец этой бешеной.

— Куда уехала? С кем? Зачем?

— Пусти меня! Пока не отпустишь, ни слова...

Могучая рука ухватила Гошу и легко, словно ребенка, усадила в слегка попорченное кресло.

— Поговорим, — сказала троллиха миролюбиво. — Выкладывай все, человечек, и я тебя не обижу.

Гоша поглядел на свою собеседницу, еще раз вспомнил Карлссона и его зверюгу, оценил ситуацию и решил, что запираться не стоит. Чай, не у прокурора.

Гошина версия событий отличалась краткостью и бессвязностью. Да, была у Каринки подружка Катя, которую, как выяснилось, украл один хмырь. Дружок этой Кати заявился среди ночи и наехал на Каринку — типа, она во всем виновата. Каринка отбрехалась и даже помогала им Катю искать. Вот и вся история.

— Четыре дня как уехала, — сказал он.

— Куда?

Гоша мрачно посмотрел на троллиху. Вспомнил, как уезжала Карина, — и помрачнел еще больше.

— Она мне не докладывает, — буркнул он. — Мы же, елы-палы, бизнес-вумен. Все такие самостоятельные...

— А ты чего с ней не поехал?

Гоша ничего не ответил. Набычился.

— Что, хахаля себе завела? — проявила проницательность троллиха.

— Да какой там хахаль, — с досадой сказал Гоша. — Пацан-то совсем зеленый, к такому и ревновать западло. Не въезжаю, зачем она его с собой потащила. Говорит — чисто по делам. Но я-то вижу, как он на нее смотрит. Сам так смотрел поначалу... А пацан ваще салабон. Я говорю: давай, я с тобой, так нет. Будешь, говорит, тут за главного. Только девок мне не порть. А на что мне эти девки...

Троллиха посмотрела на Гошу с сочувствием. Этот тощий человечек ей сразу приглянулся. Вот ведь тоже скучает. Тоскует. Пускай — по сиду, но все равно жалко.

— Вот так нас жизнь и разлучает с близкими, — философски заметила троллиха. — Я тоже вот — приехала брата проведать — а его нет! Страшно сказать, сколько лет я его не видела! Теперь неизвестно, когда увижу. И увижу ли...

— Это Карлссона-то? — спросил Гоша, тоже поглядев на троллиху с некоторой симпатией. — Да что ему сделается. Чисто конкретный мужик. И зверюга у него супер. Где он ее раздобыл? Я бы тоже такого... Не знаешь, где щенка купить?

— Это Хищника-то? — Троллиха захихикала басом. — Хищника купить... Ну ты и скажешь!

— Нет, ну где-то же их берут, выращивают...

— Берут, — согласилась троллиха. — И выращивают. Со своим братец, считай, всю жизнь вместе. — Она снова захихикала. — Глупый ты, человечек. Они ж братья молочные.

— Да ты что?!

— А ты думал!

В дверь опять постучали.

— Сейчас, — крикнул Гоша. — Эй, кто там, пива мне принесите упаковку. И пожрать что-нибудь закажите. Пиццу там или что? Пиццу будешь? — спросил он.

— Не откажусь, — скромно потупилась троллиха. — И от пива тоже.

— Две упаковки, — гаркнул Гоша. — Я помню, как твой братан пиво дул, — сказал он. — Ты небось тоже...

— Тоже, — подтвердила троллиха, и щеки ее слегка порозовели.

— Ну, я так и думал. Меня, кстати, Георгий зовут. А тебя?

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Дима в Стокгольме

Идет по лесу эльф. Вдруг слышит: кто-то стонет:

— Ой плохо мне, ой как тяжко!

Эльф оживился, заинтересовался, подошел поближе, видит — сидит на пеньке тролль, за голову держится.

— Ох плохо мне, ох тяжко!

Эльф подобрал камень побольше, подкрался...

Тролль стонет:

— Ох тяжко! Ох... (Эльф ему по макушке — хрясь!)... плохо! И с каждым днем все хуже и хуже...

Дима сел на постели и огляделся. Он был один в большой светлой комнате с дорогой мебелью, картинами на стенах и телевизором с диагональю в метр. Но чувствовал он себя препаршиво.

"Где это я? — подумал Дима. — Ах да, это отель".

И порадовался — хоть что-то отложилось в памяти от вчерашнего. Нет, на самом деле запомнилось многое, честно говоря, почти всё. Кроме самого главного.

Дима смутно помнил, как вчера они с Кариной прибыли в Стокгольм. Потом ехали на машине (Карина арендовала машину), потом оформлялись в отеле и ходили ужинать в ресторан под открытым небом, напротив какого-то памятника. Потом долго гуляли по Стокгольму. Вечером снова ужинали, уже здесь, в отеле... А вот ночью... Что было ночью, Дима опять не помнил. Ничего не помнил! Несмотря на то что накануне нарочно пил только сок и колу.

На полу лежала карта Стокгольма. Дима поднял ее, разглядывал некоторое время. Надписи на карте были на шведском. Ничего не понятно. Острова какие-то, мосты... Как в Питере. Нет, ну это засада какая-то... Совсем ничего в памяти не осталось!

Дима сжал виски ладонями и попытался вспомнить хоть что-нибудь. Но, как и в прошлый раз, в голове не возникло ни единого осмысленного образа. Зато по коже побежали мурашки, сердце забилось чаще, на лице выступил пот.

Дима бросил карту, встал с постели, подошел к окну и прижался к холодному стеклу лбом, чтобы успокоиться.

Снаружи, прямо за окном, выходящим на набережную, по реке, удивительно похожей на Неву в районе Петропавловской крепости, медленно проплывал огромный белый паром компании "Силья Лайн". На таком же пароме они накануне прибыли в Швецию. Именно там, во время переезда, с ним второй раз случилась эта потеря памяти.

Тогда Дима списал ее на злоупотребление шведским столом с бесплатным алкоголем. Досадно, конечно: провести ночь в одной каюте с прекрасной женщиной (или эльфийкой, какая разница) и при этом даже не помнить, а было у них что-то или нет? По логике, было, еще в Питере. Но тогда Дима вообще был как в бреду. И тоже ничего не мог вспомнить... А теперь то, что сначала показалось смешным, вызывало даже не досаду, а откровенный страх.

"Я, кажется, схожу с ума, — подумал Дима, и его снова бросило в дрожь. — Нет. Это она сводит меня с ума... в самом буквальном смысле... Как же так получилось, зачем я с ней поехал?"

— Доброе утро! — раздался за его спиной чарующий голос.

И все тягостные размышления вылетели у Димы из головы.

Дверь открылась, и в спальню, словно солнечный лучик, заглянула Карина: свежая, сияющая, с распущенными светлыми волосами, в шелковой кремовой пижаме.

— Проснулся? — спросила эльфийка так ласково, что он невольно улыбнулся в ответ. — Только что принесли завтрак. Умывайся и бегом в гостиную, пока я все не съела!

И, не дожидаясь ответа, исчезла. Как будто солнце спряталось в облака.

Дима глубоко вздохнул и поплелся в ванную. Он помнил, что думал о чем-то важном, но больше ему думать на эту тему не хотелось. Ему хотелось скорее прийти в гостиную и сидеть там, глядя на Карину и болтая с ней о чем-нибудь ненапряжном и приятном.

В небольшой гостиной на журнальном столике был накрыт европейский завтрак: кофе с молоком, чисто символические тосты с маслом и джемом плюс ваза с фруктами. Карина, в свободной позе устроившись в кресле, грызла яблоко. Сейчас она выглядела девчонкой лет восемнадцати. Диму сразу потянуло к ней. Наверно, он должен ее поцеловать, как и положено "любовнику"... Но Дима не осмелился. Он ведь не знал, были ли они любовниками. А спросить... Нет уж! Спрашивать он точно не станет.

Дима опустился в соседнее кресло, налил себе кофе и принялся за тосты. Только теперь он почувствовал, как проголодался.

Карина, расправляясь с яблоком, лукаво поглядывала на него.

— Ну как, понравился тебе Стокгольм? — спросила она. — Ты ведь здесь раньше вроде не был?

— Не был, — подтвердил Дима. — Стокгольм... Ну, за один день сказать трудно, но по первому впечатлению... На Питер похоже. Тоже такой северный морской город. Только Стокгольм более... более величественный, что ли... Но все равно похоже. Острова эти... Гамластан, Ваза... Ваза...

— Вазастан.

— Угу. Ты здесь часто бываешь?

— Не очень. Я не люблю эту местность. Слишком много огров.

— Где, в Стокгольме? — удивился Дима.

— И здесь. И вообще в Швеции... — Карина сделала неопределенный жест. — Одна радость — огры города не любят.

Дима задумался. Что-то тут не складывалось.

— Тогда зачем мы сюда приехали, если тебе тут не нравится? — спросил он.

Карина скорчила гримасу:

— Потому что в Петербурге мне сейчас нравится еще меньше. Потому что там твой дружок Охотник со своим монстром. И приехал именно отсюда. Раз Охотник в Питере, значит, здесь его уж точно нет.

"Типично женская логика", — подумал Дима. Неожиданно он кое-что вспомнил, и ему стало смешно.

— А ты знаешь, — хихикая, проговорил он, — что Карлссон, скорее всего, уже вернулся в Стокгольм?

Прекрасное лицо Карины окаменело.

— Не шути так, мальчик! — нервно проговорила она.

— Делать мне нечего — шутить! — буркнул Дима, слегка обидевшись на "мальчика". — Карлссон правда направился сюда, в Стокгольм. Он же хочет догнать того эльфа, Ротгара. А Ротгар поехал именно сюда.

Карина вскочила из-за стола.

— Догнать Ротгара? Но откуда он знает?

— А вот узнал, представь себе.

— Когда тролль покинул Петербург?

Дима сделал вид, что не может вспомнить. Ему было приятно ощутить свою власть над Кариной, хотя бы в таких мелочах.

— М-м-м... Кажется, позавчера.

— Точно?

— Ясное дело! Я сам был у него на отвальной вечеринке, — добавил Дима, исключительно чтобы похвастаться. — Пива выпили литров по десять на брата.

Но Карина его уже не слушала. Она стояла с мрачным видом, что-то высчитывая.

— Нет, — бормотала она. — Обычный тролль доберется сюда из Питера дней за десять. Охотник попроворнее, ему потребуется дней шесть-семь... Значит, время еще есть...

— Странно ты считаешь, — сказал Дима. — Шесть дней. Мы с тобой сутки добирались.

— Мы не шли пешком.

— И Карлссон тоже не пешком, — возразил Дима. — Он — на мотоцикле!

— Не болтай глупостей. Он не умеет водить. Тролли не ладят с человеческой техникой.

— Почему глупости? Зачем ему уметь водить, если он поехал не один? Их там целая банда. Типа турне по Скандинавии.

Карина побледнела:

— Банда троллей?

— Почему троллей? Байкеров!

— Что, обычных людей?

— Ну если байкеры для тебя — обычные...

— А хищник — с ними? — перебила Карина.

— Вот уж не знаю. Наверно. Они же с Карлссоном никогда не расстаются.

Поглядев на Карину, Дима пожалел о своей болтливости. На его спутнице лица не было.

Однако Дима недооценил эльфийку.

Растерянность и отчаяние на ее лице почти мгновенно сменились решимостью.

— Собирайся, — бросила она. — Мы уезжаем.

— Что, прямо сейчас?

Дима и не подумал подняться с кресла. Это уже не фобия у нее, это паранойя.

— Вставай, я сказала! — крикнула Карина. — Иди, собирай вещи! Через десять минут выезжаем в аэропорт.

Мечущаяся, раздраженная Карина утратила большую часть своего очарования. К Диме даже вернулась толика остроумия.

— Хочешь, я скажу Хищнику, что ты — невкусная? — предложил он, но Карина уже скрылась в спальне. Хлопнула дверца шкафа...

— Трусиха, — пробормотал Дима с досадой. Можно подумать, Карлссону больше делать нечего, как за ней гоняться. Ясно же сказано: он ищет Ротгара. Чего она — как ненормальная?

Нет, напрасно Дима сболтнул о планах Карлссона. Зря. Большая ошибка.

В эту минуту Дима еще не знал, насколько это большая ошибка.

Карина собиралась в спринтерском темпе. Делать нечего — Диме тоже пришлось укладывать вещички. Собственно, никаких вещей у него не было. Кое-какие мелочи, купленные Кариной по дороге в Швецию.

Минут через двадцать Карина и Дима сидели на чемоданах в холле в ожидании заказанного такси в аэропорт. Дима не переставал ворчать, убеждая Карину в неразумности ее поступка. Карина не обращала на него внимания. И все время нервно озиралась.

— Ну что ты вертишься? — язвительно спросил Дима. — Думаешь, сейчас сюда ворвется Хищник и сожрет тебя прямо посреди холла?

— Не болтай ерунды! Где это паршивое такси? Сколько можно ехать?!

— Карина, успокойся! Я точно знаю, что Карлссону ты не нужна! Ему нужен Ротгар!

— Вот именно, — бросила Карина.

— Не понял? — насторожился Дима. — А при чем тут мы?

— При том!

Снаружи, напротив стеклянных дверей отеля, остановилась машина, из нее кто-то вышел.

— Проклятие! — воскликнула Карина. — Сиди здесь! Я велю швейцару поймать такси! Нет, лучше бери вещи и давай за мной.

Дима неохотно встал, потянулся к чемоданам.

Стеклянные двери разъехались в стороны, и в холл вошел мужчина. Светло-серый летний костюм, дымчатые очки, коротко стриженные седые волосы. Состоятельный европеец, каких в Стокгольме полно. Это он приехал на такси.

Но Карина, увидев его, застыла на месте.

Дима узнал вошедшего, когда встретился с ним взглядом. И почувствовал, что тоже каменеет от ужаса.

В отель вошел Ротгар.

Зрелище эльфа-убийцы, который с невозмутимым видом направлялся прямо к ним, совершенно парализовало Диму. Воспоминания об их последней встрече были еще свежи. Погоня на "порше" за эльфом, похитившим Катю, всё, что произошло потом... Такое не забудешь. Если бы не находчивость Лейки, Дима сейчас покоился бы на дне безымянного болота где-то на Карельском перешейке.

Дима замер, а в голове его вертелась единственная мысль: запомнил ли Ротгар, что именно Дима чуть не размозжил ему голову камнем, а потом утопил?

Однако Ротгар не удостоил Диму взглядом. Его взгляд был обращен на Карину.

— Куда это вы собрались? — ледяным голосом осведомился он.

— Я звонила, — заискивающим тоном ответила Карина. — Несколько раз. В номере никого не было. Я не могла ждать. Обстоятельства изменились...

Карина что-то добавила на незнакомом языке, явно оправдываясь. Глаза сида сузились.

— Ну и что? — негромким зловещим голосом произнес он. — И ты считаешь, что это повод сбежать, даже не предупредив меня? На чьей стороне ты играешь, полукровка?

Щеки ее порозовели: не то от стыда, не то от обиды.

— Я приехала к тебе по твоей просьбе, Туат'ха'Данаанн, рискуя жизнью, — запальчиво возразила она. — Не каждый чистокровный ши поступил бы так. Я ведь знала, кто тебя ищет!

— А теперь почувствовала опасность и решила удрать? — надменно произнес Ротгар. — Я не верю в преданность полукровки. Она мне и не нужна. Ты знаешь, что с тобой будет, если откажешься мне помогать. Знаешь?

Карина кивнула.

— Хорошо. Раз Охотник близко, наши планы меняются. Обсудим дальнейшие действия.

Ротгар огляделся, выбрал пустой кожаный диван у самого дальнего окна и направился туда.

Карина послушно пошла за ним.

Дима остался посреди холла с чемоданами. О нем как будто все забыли.

Но сам Дима, едва Ротгар отошел в дальний конец холла, снова обрел способность мыслить и теперь напряженно обдумывал происшедшее. Получается, в Стокгольм они приехали не просто так. Карина приехала сюда по просьбе Ротгара. И хуже того — у них какие-то совместные дела. А какие у них могут быть дела? Только одно: уничтожить Карлссона!

Диму охватило раскаяние. Он сообразил, что наделал, выболтав Карине информацию о приезде тролля. Теперь Ротгар предупрежден и, конечно же, снова смоется... Или устроит какую-нибудь гадость.

— Эй! — крикнула Диме Карина. — Иди сюда!

Бросить чемоданы и удрать? А что дальше? Один, в чужом городе... Ротгару ничего не стоит его отыскать и...

— Твой новый источник? — пренебрежительно спросил высший ши.

— Он сам ко мне пришел, — смущенно пробормотала Карина. — Я подумала — пусть будет.

— М-да. Еще мельче прежнего. Одноразовый. Впрочем, для полукровки и такое сгодится.

— Если желаешь, я подарю его тебе, — почтительно пробормотала Карина, опустив глаза. — В знак моей искренней преданности.

Диму так возмутило это предложение, что он не выдержал:

— Что значит "подарю"? Я что, раб, что ли?

На его возглас не обратили внимания.

— Впрочем, и он может пригодиться, — произнес Ротгар. — Подманим на него девчонку.

Дима не сразу сообразил, о ком речь. В присутствии сидов он вообще плохо соображал.

— Девчонка... Она тебе так нужна? — Карина облизнула губы.

— Именно она мне и нужна, — заявил Ротгар. — Она ведь моя невеста, — с усмешкой напомнил он. — А ты думала, полукровка, что моя цель — тупоголовый Охотник? Хотя прикончить его я не откажусь, — добавил Ротгар. — Он уже несколько веков тащится за мной. Прицепился, как репей к собачьему хвосту, после того как я немного повеселился с его семейкой. Раньше это меня развлекало, но сейчас он мне наскучил! Пора от него избавиться. Но тролль — это пустяки. А девчонка...

— Что — девчонка? — быстро спросила Карина.

— Она — лакомый кусочек, да?

— О да... — прошептала Карина. — Знаешь, я ее немножко боюсь, не знаю, почему.

— И очень хорошо, что не знаешь, — Ротгар потрепал Карину по щеке. — Она — не просто лакомый кусочек, полукровка. Она — нечто особенное. Но тебе... — Пальцы Ротгара ухватили Каринино ухо и сжали так, что она вскрикнула. — ... Но тебе это знать ни к чему. Ты молодец, что притащила мальчишку. — Ротгар отпустил покрасневшее ухо и снова потрепал Карину по щеке. — Девчонке он нравится. Вернее, она думает, что он ей нравится. Но мы-то знаем, что мальчишка ей — не пара. — Теперь Ротгар смотрел прямо на Диму. — Тот, кто добровольно предпочел такой девушке полукровку, недостоин ее внимания. И она об этом скоро узнает.

— Не смейте! — шепотом проговорил Дима. — Я вам запрещаю...

— Правда? — Эльф мерзко ухмыльнулся. — Ты запрещаешь? А почему? Ты же ее бросил!

— Это неправда!

Мертвые глаза эльфа, казалось, заглядывали в самую середку Диминой души. Дима содрогнулся. Ему показалось, что Ротгар видит то, что произошло у них с Катей в Лейкиной спальне... И потешается над Димой.

— Неправда? А что ты тогда делаешь здесь?

"Что я тут делаю? — подумал Дима и ужаснулся. — Он прав — я предал Катю. И Карлссона..."

Он посмотрел на Карину... У нее были точно такие же мертвые глаза, как у Ротгара. И такая же мерзкая улыбочка.

— Между нами все кончено, — мрачно произнес он, обращаясь к Карине. — Всё! И не было ничего! Я уезжаю в Питер.

Ротгар расхохотался. Карина ядовито улыбалась.

— Правда? — Она заглянула Диме в глаза. — Повтори-ка еще раз то, что сказал!

Дима открыл рот... и не сумел издать ни звука.

— Сядь! — резко бросила Карина.

Дима плюхнулся в кресло. Тут же попытался встать, но не смог.

Эльфы уже не обращали на него внимания.

— Ладно, — сказал Ротгар Карине. — Если боишься, уезжай. Ты мне больше не нужна.

— А ты? — робко спросила Карина. — Ты тоже уедешь?

Губы ее задрожали. Дима видел, что ее просто колотит от страха.

— Нет, — отрезал Ротгар, — Надо наконец разобраться с троллем и его тварью.

— Тогда я тоже никуда не поеду, — чуть слышно проговорила Карина. — Я остаюсь с тобой, высокий Туат'ха'Данаанн. Ты убьешь Охотника. Я уверена.

— Конечно, убью, — спокойно подтвердил Ротгар. — А теперь возвращайся в номер. И забирай с собой мальчишку. Мы используем его позже. Но учти: он должен дожить до этого момента.

Онемевший Дима молча страдал. Это все из-за его длинного языка! Ротгар устроит ловушку на Карлссона! Надо предупредить Охотника! Но Дима понятия не имел, как он теперь сможет это сделать. Он наконец осознал, что он никакой не любовник Карины, а просто-напросто ее пленник.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Техники спецслужб в теории и на практике

Однажды маленький тролль подвергся нападению педофилов.

В полиции его спрашивают, запомнил ли он нападавших? Может, у них были какие-нибудь особые приметы, отличия? Например, шрамы, дефекты внешности...

— Какие у них были приметы, я не знаю, — отвечает маленький тролль. — Но теперь у одного есть сломанная рука и сломанная челюсть, у другого — вместо носа дырка, а у третьего вместо глаза — голова дохлой крысы.

— Как голова крысы? — удивляются полицейские. — Откуда? Почему?

— Потому что все остальное я к тому времени уже съел, только голова и осталась, — стыдливо признается маленький тролль.

С утра солнце показалось только один раз, после чего окончательно спряталось в плотных облаках. В приемной Ильи Всеволодовича воцарился унылый полумрак. Секретарша Люда включила галогенки.

— Еще и дождь к вечеру пойдет, — ворчала она. — А я, между прочим, после работы на пляж собиралась. Васька, не слышал, какой там прогноз на сегодня?

— С утра обещали солнце, — сказал охранник. — Врут, как обычно. Знаешь анекдот? Пришел чукча к метеорологу и спрашивает...

Его слова были прерваны мелодичным звуком селектора.

— Да, Илья Всеволодович, — промурлыкала Людмила. — Нет, никто не звонил. Да, сразу вам передам... Бедненький, — сочувствующе сказала она, положив трубку, — совсем замотался. Слышал, Вася? У нас теперь новый владелец.

— Нет, — с интересом сказал охранник. — А кто?

— Ты его видел.

Секретарша покосилась на дверь в кабинет директора и сказала, понизив голос:

— Селгарин приводил его сюда пару раз. Такой жутковатый, седой, с острыми ушами такими, звериными, на Удо Кира похожий. Ну, ты еще сказал, что это, наверно, наша "крыша"...

— А, — задумался охранник. — Припоминаю.

— Так вот, теперь он — наш новый босс, господин Ротгар. Это тебе не Селгарин. Ты бы слышал, как он с нашим разговаривал, — Людмила понизила голос до шепота. — Как с холопом каким-то. Орал на него...

— И чё теперь тут будет? — встревожился Вася. — Поувольняют всех, на фиг?

Люда сморщила нос:

— Поувольняют или нет, не знаю, но кое-что уже началось. Мне Всеволодович позавчера такой приказ велел подготовить, закачаешься! Это вообще-то закрытая информация...

— Людка, ты ж знаешь: во мне — как в могиле! — заверил Вася.

— Ну ладно, скажу, — решилась секретарша. Чувствовалось: ей очень хочется рассказать. — Помнишь Малышеву?

— Это кто?

— Провинциалочка такая тут крутилась. Помнишь?

— Ах, Катя, из мансарды! Уволили ее, что ли? — с искренним огорчением спросил охранник.

— Как бы не так! Она у нас теперь старший менеджер. Знаешь, какой у нее оклад? Ты обалдеешь — штука евро в месяц!

Вася действительно на мгновение обалдел:

— Это за что же ей такие деньги?

— А догадайся, — ядовито сказала Люда.

Вася подумал, хмыкнул, но вслух ничего не сказал.

— Я ее как увидела, так сразу поняла — в тихом омуте черти водятся, — продолжала Люда. — С виду наша Катюша такая беленькая, пушистая, а времени даром не теряла: осмотрелась, выяснила, кто тут у нас главный...

— Да ладно тебе, — сказал Вася. — Славная девочка.

— Ага, Селгарин тоже так считал. А слыхал, что с ним стало?

— Слыхал, — буркнул Вася. — Может, это еще и не его останки.

— Как же — не его! — воскликнула Люда. — Как же не его, если на руке два пальца уцелело. И туфля точно его. Мне в милиции как фотографию этой туфли показали — я чуть не умерла, честное слово! Может... — Люда понизила голос: — ... этот седой нерусский его и убил. Убил, расчленил и закопал где-то. А фирму нашу себе забрал. И Малышеву эту. Кстати, помнишь когда-то такой бандит был, Малышев. Так, может, она — его родственница?

— Тебе, Людмила, надо детективы писать, — сказал Вася. — Убил, расчленил и съел. Только кисть руки оставил и кусок ноги в туфле. Со следами собачьих зубов.

— Почему собачьих? В новостях сказали — зубы леопарда! — возразила Люда.

— Щас! Леопарда! Ты им верь больше! Эка невидаль: собаки жмура сожрали. А если леопард, это ж сенсация!

— Всё равно с этой девчонкой, Малышевой, что-то нечисто, — убежденно заявила Люда. — Сначала Селгарина окрутила, потом...

— Людка, ты бредишь! — сказал Вася. — Ты ж ее видела. И Селгарина покойного — тоже. Не ясно, что ли, кто кого окрутил? Тебе просто завидно!

— Это тебе завидно! — рассердилась Люда. — Сам на нее глаз клал, что я, слепая, что ли? Кто там кого, я не знаю, но ёжику понятно, что проще всего сделать карьеру через это самое, уж я-то....

Неожиданно пиликнул сигнал домофона. Охранник взглянул на экран, с ухмылкой покосился на Люду, встал и собственноручно открыл входную дверь.

Людмила так и застыла с открытым ртом: в приемную с настороженной улыбкой вошла Катя Малышева.

— Добрый день.

— Добрый. Долго жить будешь, Катерина, — сказал охранник. — Как раз тебя вспоминали.

— Кто вспоминал? — насторожилась Катя.

— Мы с Людой.

— А-а-а... Илья Всеволодович у себя? Мне бы с ним поговорить по одному вопросу... Можно?

Людмила закрыла рот. Потом сладко улыбнулась:

— Здравствуйте, Катенька, присаживайтесь. Конечно, я сейчас доложу. Чаю, кофе?

— Не надо, — поспешно отказалась Катя. — Я на минутку.

— Как скажете! — Люда впорхнула в кабинет.

— Как оно работается? — поинтересовался охранник. — Успешно? Что к нам редко заглядываешь?

Катя неопределенно пожала плечами.

Она понятия не имела, каков ее нынешний статус в фирме. Вообще-то она предполагала, что ее давно уволили, и не понимала, почему Люда так с ней приветлива. Впрочем, это уже совершенно не важно.

Люда вышла из кабинета.

— Проходите, — сказала она Кате. — Илья Всеволодович вас давно ждет.

"Как это — давно ждет?" — насторожилась Катя.

Может быть, это была неудачная идея — прийти сюда?

Еще неизвестно, насколько надежен этот Скаллигрим. Отправил Катю сюда, а сам — неизвестно где.

Катя не знала точно, был ли причастен ее бывший босс к попыткам похищений, однако на эльфов он работал, в этом не было никаких сомнений. Но переигрывать было уже поздно.

Катя, стараясь держаться уверенно, прошла в знакомый директорский кабинет.

Илья Всеволодович поднялся из-за стола ей навстречу. "Он что, действительно рад меня видеть?" — поразилась Катя, глядя, как просияло лицо "большого босса".

— Ну наконец-то, — с явным облегчением воскликнул он. — А мы вас, Катя, совсем потеряли! Я уже тревожиться начал, не случилось ли что: за зарплатой не пришли, к телефону не подходите... Как там в мансарде, все в порядке?

Катя молча вытаращилась на босса. Он разве не в курсе, что она больше не живет в мансарде? Может, он и о том случае, когда стреляли в Карлссона, ничего не знает?

Лейка что-то говорила о том, что они с Карлссоном наведывались к Илье Всеволодовичу на дачу. Но в детали не углублялась.

— Садитесь, — широким жестом Илья Всеволодович указал на ближайший стул, нажал на кнопку селектора. — Люда, два кофе! — и, не слушая Катиных возражений, продолжал: — Впрочем, мансарда — это вчерашний день. Мы сейчас работаем над новым, очень перспективным проектом, для которого мне понадобятся способные люди...

Вдруг он хлопнул себя по лбу:

— Извините, Катя, совсем забыл! — Илья Всеволодович потянулся к телефону. — Один срочный звоночек, и затем я вам все расскажу в подробностях... — Он набрал номер, поднес трубку к уху... И вдруг застыл. Рука, державшая телефон, опустилась.

— Я... Э... В-вы кто?

— Ты звони, пища, звони, — пророкотал низкий голос.

Огромный тролль выступил из угла, как будто призрак, прошедший сквозь стену.

Катя перевела дух. До последнего мгновения она боялась, что останется один на один с бывшим боссом.

Все-таки интересно, как тролль сюда просочился, недоумевала Катя, оглядывая кабинет, в который вела только одна дверь — та, через которую вошла она сама.

Бесшумно ступая, тролль приблизился, навис над хозяином кабинета, перехватил его руку и поднес телефон, из которого уже слышались длинные гудки, к уху Ильи Всеволодовича.

— Да, — раздалось в трубке. — Это кто?

— Ты говори, говори, пища, — прогудел тролль, беря Илью Всеволодовича за загривок двумя толстенными пальцами.

— Я, это... От господина Ротгара, — забормотал бывший Катин босс в трубку, косясь на тролля. — Я насчет девушки... да, у меня. Прямо сейчас? Давайте... Диктую адрес...

Закончив разговор, Илья Всеволодович уронил трубку на базу, сделал глубокий вдох и посмотрел на незваного гостя более уверенно:

— Вы, собственно, кто такой?

— Я спрашиваю — ты отвечаешь, — тролль отпихнул Илью Всеволодовича и опустился в директорское кресло, жалобно застонавшее под чудовищным грузом. — Ты все понял, приспешник сидов?

— Кого-кого?

У Ильи Всеволодовича промелькнула мысль, не кликнуть ли охранника, но, поглядев на развалившегося в кресле гиганта, он понял, что охранник тут не поможет. Впрочем, подкрепление уже на подходе. Проще было потянуть время.

Визитер, судя по всему, тоже не спешил.

— Сидов, — пробасил он. — Вы называете их эльфами.

— Не знаю никаких сидов, никаких эльфов! — В голосе Ильи Всеволодовича прозвучали панические нотки. Он сумасшедший, этот гигант? Что-то такое знакомое в нем... На кого он похож?

— Расскажите про Селгарина, — подсказала Катя. — И Ротгара.

Илья Всеволодович метнул на нее злобный взгляд.

— Селгарина грохнули, — буркнул он. — Недели две назад. Вы что, телевизор не смотрите?

— А другой сид? — спросил тролль. — Ротгар? Он где?

— Понятия не имею. Уехал.

— Куда?

— Он мне не докладывал. Он сам мне звонит, когда требуется.

Тролль смерил взглядом директора и облизнулся:

— Все ты знаешь, пища. Рассказывай лучше добром, или придется тебя немножко попортить.

"Тянуть время", — напомнил себе Илья Всеволодович. Тянуть время и держать себя в руках.

— Это не деловой разговор, — примиряюще сказал он, садясь на свободный стул. — Давайте для начала обговорим ситуацию. Вам, как я понял, нужна какая-то информация. Вы полагаете, что она у меня есть...

Тролль рассеянным взглядом окинул стол, взял телефонную трубку и принялся вертеть ее в руках.

— Знаешь, как готовится мое любимое блюдо? — спросил он.

— Нет.

Тянуть время, тянуть....

— Я тебе расскажу, — добродушно пророкотал тролль. — Ловишь человечка — лучше, конечно, потолще и помоложе, но ты тоже подойдешь. Потом берешь его и делаешь вот так. — Тролль сжал в руке телефонную трубку. В его ладони хрустнуло, и на стол посыпалась пластмассовая труха.

Илья Всеволодович громко икнул. Тролль стряхнул с ладони мелкую крошку и продолжал:

— Попинаешь его хорошенько, потопчешь, чтобы пропитался соком, — и можно употреблять. Некоторым нравится подержать пищу денек-другой, чтобы, так сказать, с запашком, но я предпочитаю свеженькое.

"Сумасшедший! — подумал Илья Всеволодович. — Псих-людоед!" Ему вспомнилось то, что осталось от Селгарина... И то, что Селгарина съели... Желудок Ильи Всеволодовича свело спазмом. Его не вывернуло только потому, что страх оказался сильнее тошноты.

— А то еще так можно, — невозмутимо рассказывал тролль. — Берешь большой каменный чан с рассолом, — тут Скаллигрим почему-то подмигнул Кате, — закладываешь туда человечка, предварительно переломав ему косточки, чтобы не убежал, и оставляешь замачиваться этак с недельку... — Тролль осклабился, и Илья Всеволодович наконец вспомнил, на кого похож незваный гость. На того низенького здорового и тоже незваного, который ворвался на дачу Ильи Всеволодовича вместе с ужасной зверюгой и выпытывал про Селгарина.

Нельзя сказать, что выплывшее из памяти улучшило Илье Всеволодовичу настроение.

Скаллигрим одобрительно поглядел на перепуганного директора. Он был доволен собой. Ему удалось вполне грамотно применить первый прием допроса из любимого учебника для спецслужб, "Книги тайной войны", как именовал его в кругу близких Скаллигрим. Как там было сказано: "... доверительную беседу следует начинать с отвлеченной темы — например о здоровье, о кулинарии и тому подобном, — чтобы дать объекту расслабиться и создать благоприятный эмоциональный фон для дальнейшего разговора".

Удачной находкой оказалось и совмещение вышеупомянутого приема с тестовым запугиванием. Не пригодным к дальнейшему сотрудничеству считался объект, "выдающий неадекватную реакцию на устрашение". Но Илья Всеволодович не попытался ни перейти в атаку, ни покончить с собой на месте, а просто сидел в ступоре и моргал, готовый потерять сознание от страха.

Убедившись, что директор вообще не собирается реагировать, Скаллигрим решил развить успешное начало беседы. Инструкции рекомендовали поддерживать тесный эмоциональный контакт с объектом. Устремив на Илью Всеволодовича прямой и открытый ("вызывающий доверие и в то же время доминантный") взгляд "глаза в глаза", тролль навис над директором.

— Ладно, хватит болтать попусту, — прорычал он. — Перейдем к делу. Надумал насчет Ротгара?

Илья Всеволодович бросил взгляд на часы, глотнул воздуху, вжался в кресло и что-то проблеял насчет того, что он рад бы помочь, но не вполне понимает, какого рода информация...

Да, человечек оказался крепким орешком, решил Скаллигрим. Объект определенно требовалось подбодрить. Вспомнив еще об одной рекомендации — "мимика агента должна быть естественной, никакого застывшего маскообразного лица, не забывайте о жестикуляции", — Скаллигрим скорчил страшную рожу (для него вполне естественную) и схватил директора за галстук.

— Говори, огрызок!

Результат последовал немедленно — Илья Всеволодович позеленел, закатил глаза и сполз со стула под стол.

"Неужели я в чем-то переборщил?" — огорченно подумал Скаллигрим, выволакивая объект из-под стола.

Когда Илья Всеволодович очухался, Скаллигрим сел напротив и повторил вопрос. На этот раз техники спецслужб наконец-то заработали, и реанимированный директор начал выдавать информацию.

Сведения лились потоком, нужные и ненужные. Скаллигрим узнал, что искомый сид находится в Стокгольме, в каком-то отеле ("В каком? В самом лучшем, каком же еще?"). Контактного телефона Ротгар не оставил, периодически звонил сам, оставлял инструкции по управлению фирмой и каким-то делишкам полукриминального характера, которые тролля не интересовали. Зато другая информация привлекла его внимание: последний звонок Ротгара касался Кати Малышевой. Сид велел найти девушку и немедленно передать ее конкретным людям. Их телефон Илья Всеволодович безропотно назвал. И сообщил, что звонил именно им.

— Видишь, как все удачно получилось! — объявил Скаллигрим, обернувшись к Кате.

— Удачно? — ужаснулась Катя, сообразив, о чем речь. — Да они же сейчас сюда явятся всей бандой!

Пискнул селектор.

— Илья Всеволодович, тут пришли два молодых человека, — сообщила Люда. — Говорят: к директору. Говорят: вы их ждете.

— Ждем, ждем, — подтвердил тролль. — Скажи: пусть заходят.

— Пусть заходят, — подтвердил деморализованный директор.

Два "молодых человека" с ходу ввалились в кабинет.

— Ага! — воскликнул один из них, узнав Катю. — Вот она!

Катя тоже его узнала. Качок Анатолий из клуба "Метро", с которым ушла Лейка.

— Дверь закрой, пища, — пробасил тролль. — Сядь в угол и не мешай.

Анатолий тупо уставился на тролля. Попытался сообразить, что это еще за персонаж...

Его спутник (эрудированные родители назвали его Иннокентием, но он охотно откликался на прозвище "Кент") соображал быстрее, но не лучше. Кент понял, что обстановка усложнилась. Догадался, что теперь старший по камере — вот этот, за большим столом... И не нашел ничего лучшего, кроме как наехать на Илью Всеволодовича.

— Ты нас подставил, козел! — заорал он. — Ты...

Тролль медленно поднялся. Это было довольно эффектное зрелище. И Скаллигрим вполне осознавал, какое впечатление производит. "Молодые люди" впечатлились. Трудно не впечатлиться, когда над тобой внезапно нависает этакий йети.

Впечатлились и решили пренебречь обещанным вознаграждением ради сохранения целостности организмов. То есть попытались ретироваться.

— Не выпускай их! — крикнула Катя. — Они Лейку похитили!

Скаллигрим не помнил, кто такая Лейка (Катины слова о пропавшей подруге рассеялись в его просторной памяти), но отпускать вновь прибывших он и так не собирался.

Пещерные тролли когда-то делили сферу обитания с пещерными медведями. (Злые эльфьи языки даже смеют утверждать, что не только сферу обитания, но и троллих, но кто же верит эльфам?) Пещерные медведи вымерли. Тролли — нет. Потому что были проворнее. С проворством пещерных троллей теперь познакомились и Кент с Толяном.

Скаллигрим не только успел выбраться из-за стола раньше, чем криминализированные "молодые люди" шмыгнули за дверь, но ухитрился аккуратно прикрыть эту самую дверь, а "молодых людей" (менее аккуратно) уложить на пол, друг на друга, крестиком. И для надежности придавить сверху ногой. А поскольку нога у пещерного тролля — соответствующая, то два приятеля чувствовали себя примерно, как йог — под колесами грузовика. То есть жить можно, но трудно.

Кенту повезло, относительно, конечно — он оказался сверху. Но над ним нависла широченная грубая ряшка с пастью, способной разом откусить полдыни.

— Ротгар! — прорычал тролль, дохнув Кенту в лицо запахом хищника. — Где он?

Было бы неправдой сказать, что Кент испугался. Бледное и невыразительное слово "испуг" весьма слабо соответствовало тому состоянию, которое испытал в общем-то нетрусливый пацан, заглянувший в пасть троллю. Его дружку Толяну здорово повезло, что Кент, перед тем как войти в кабинет Ильи Всеволодовича, посетил еврооборудованный санузел агентства, ибо сфинктеры Кента, подчиняясь первобытному рефлексу, дружно расслабились, дабы организм освободился от всего лишнего и, облегченный, с максимальной скоростью удалился подальше от опасности. В данной ситуации удалиться было ну никак невозможно, поэтому Кент, по человеческим меркам парень довольно-таки крупный, почувствовал себя мышонком, приплюснутым к полу могучей кошачьей лапой. И затрепыхался под этой лапой не как конкретный пацан, владеющий кунгфу и дзюдо, а именно как прижатый мышонок.

— Не знаю я никакого Ротгара! — заголосил он. — Не знаю я...

— Тиш-ше! — рыкнул Скаллигрим.

И Кент мгновенно затих.

Тролль смахнул его с приятеля и повторил вопрос. Но Толян, доселе пребывавший под гнетом почти трехсоткилограммового груза, слегка занемог, так что троллю пришлось привести похитителя Лейки в вертикальное положение и взбодрить парой легоньких оплеух.

Увы, Толяну местонахождение Ротгара, равно как и его телефон, были неведомы. Зато он рассказал о том, что у Ротгара в Санкт-Петербурге имеется полномочный представитель. Имя представителя Толяну было неведомо, но субьект этот, по словам Толяна, "ну очень крутой". И наверняка имеет непосредственную связь с Ротгаром.

— Ага, — удовлетворенно изрек тролль, перестал терзать Толяна и вернулся в директорское кресло. — А этого как найти?

Оказалось, "этого" найти — никак. Вернее, когда ему требуется, он сам находит друганов.

Скаллигрима полученная информация вполне устроила.

— Нащупывается, нащупывается дорожка... — проворчал он.

Катя настроения тролля не разделяла.

— Куда вы дели Лейку? — сердито спросила она. — Что вам надо от меня?

— Да, — поддержал тролль. — Зачем вам Малышка?

Зазвонил внутренний телефон. Трубки никто не взял.

— Велено поймать и держать, пока не скажут, куда ее дальше, — сказал Толян. — Вот этот, — кивок на Илью Всеволодовича, — должен сказать.

— Я ничего не знаю! — тут же объявил "большой босс".

Снова зазвонил телефон. Илья Всеволодович схватил трубку.

— Я занят! — крикнул он. — Да мне все равно — кто! Сказано: люди у меня! Да хоть кто! Пошел он в жопу, ясно! Всё! — и швырнул трубку.

Несколько секунд в кабинете было тихо и можно было услышать невнятное бормотание за дверью — это Люда объяснялась по телефону.

Человеческому уху было не уловить, о чем идет речь. Зато Скаллигрим мог бы услышать. Но он не стал прислушиваться. А зря. Этот разговор его бы наверняка заинтересовал.

Молчание нарушила Катя.

— Лейка где? Куда вы ее увезли?

— Так куда сказали, туда и увезли... — пробормотал Голян, покосившись на тролля: надо ли продолжать — или не обязательно.

— Она у нас на квартире, — проявил инициативу более сообразительный Кент. — Если надо, можем доставить, куда велите. Могу хоть сейчас съездить! — Кент вскочил.

— Сидеть, — негромко произнес Скаллигрим. — Кто сказал ее увезти?

— Этот, — понизив голос, ответил Толян. — Я ее по ошибке увел, но он сказал — припрятать и ждать. Вы не думайте, мы ей — ничего такого. Этот сказал: если что, тогда... В общем, плохо будет. С ней Вячик сейчас. Вячик — это, типа, наш третий. Это его, типа, хата.

— Все ясно, — решил Скаллигрим. — Пошли!

— Куда? — спросил простодушный качок Толян.

— К вам в логово, — сказал Скаллигрим.

И они все отправились на квартиру к Вячику. Правда, Илья Всеволодович предпринял неуверенную попытку остаться, но тролль пресек ее небрежным подзатыльником.

Итак, все пятеро — Толян, Кент и Илья Всеволодович — впереди, за ними — Скаллигрим, Катя — замыкающей — проследовали мимо удивленной Люды и бесстрастного охранника Васи.

— Илья Всеволодович! — встрепенулась секретарша. — Вам срочно...

— Позже, всё позже! — отмахнулся босс, и дверь за разномастной процессией захлопнулась.

— Нас всех уволят! — убежденно заявила Люда.

— Ну и что? — с философским спокойствием отозвался Вася. — Уж мы-то с тобой без работы не останемся. Мы ж не генеральные директора. Слушай, а этот, здоровенный, откуда взялся? Вроде бы их двое было?

— Да какая разница! — воскликнула Люда. — Ты бы слышал, как новый хозяин со мной разговаривал!

Она снова вспомнила разговор с хозяином — и содрогнулась.

* * *

Тот звонок, которым легкомысленно пренебрегли и Илья Всеволодович, и Скаллигримм, прозвучал десять минут назад.

Секретарша Люда со вздохом сняла трубку.

"Вот и еще одного придется отфутболить", — подумала она.

— Илья у себя? — раздался в трубке властный голос.

— Илья Всеволодович сейчас занят...

— Позови его, — нетерпеливо рявкнула трубка. — Немедленно!

— Простите, можно узнать, кто его спрашивает?

— Его спрашивает Ротгар, дура! Хозяина не узнала?

Людмила растерялась. Илья Всеволодович категорически приказал — ни с кем не соединять! И в кабинет не соваться. И вот прошел уже почти час, а двери кабинета оставались закрытыми. Доносившиеся изнутри звуки внушали Люде беспокойство. Но охранник Вася ее тревоги не разделял: нацепил наушники, включил плеер и сел разгадывать кроссворд.

Люде, впрочем, было некогда предаваться тревогам. Она искусно отбивалась от желающих побеседовать с Ильей Всеволодовичем по телефону, попутно отменила несколько назначенных визитов... А потом явились эти криминального вида парни — и были приняты мгновенно и без всякой очереди. Но звонок хозяина был совсем уж некстати.

— Живо давай мне Илью! — раздраженно рявкнул Ротгар. — Сколько мне еще ждать?

— Одну минутку, я попробую еще раз...

Люда нажала на кнопку селектора.

— Илья Всеволодович!

Никто не отозвался. Селектор был отключен. Люда попробовала — по параллельному телефону. Тоже ничего. Попробовала еще раз... На этот раз босс взял трубку.

— Я занят! — крикнул он.

— Илья Всеволодович, это...

— Да мне все равно — кто! — истерически завопил шеф. — Сказано: люди у меня!

— Илья Всеволодович, но это...

— Да хоть кто! — заорал босс так, что аж трубка завибрировала. — Пошел он в жопу, ясно! Всё! — И отключился.

Люда с тяжким вздохом поднесла к уху трубку городского телефона. "Надо было сразу сказать — Ильи нет! — с запоздалым сожалением подумала она. — Уехал! В Москву! На Сейшелы улетел!"

— Господин Ротгар? Илья Всеволодович выражает свое глубокое сожаление...

— "Пошел в жопу"? — вкрадчиво повторил Ротгар. — Теперь это выражение так называется?

Люда помертвела. "Как он мог услышать?"

— Вы не так поняли... — запинаясь, проговорила она.

— Чего уж тут не понять, — так же зловеще-спокойно сказал Ротгар.

Его спокойствие напугало Людмилу сильнее, чем недавнее раздражение.

— А чем он так занят, можно поинтересоваться?

— У него посетители, — пролепетала Люда.

— Настолько важные посетители, что он даже не может прерваться на минутку ради разговора со мной?

— Я не знаю... — Люда постаралась взять себя в руки. — То есть, я их не знаю. Раньше не видела. Они вообще на бизнесменов не похожи. Такие, знаете... — она понизила голос, — больше напоминают бандитов. Заперлись и все сидят...

— Бандиты? — насторожился Ротгар. — Зачем пришли? Чего хотят?

— Я не знаю, — ляпнула Люда. — Он сам их пригласил, господин Ротгар. И когда они приехали...

— Так, так, — задумчиво проговорил хозяин. — Значит, говоришь, так и сидят, запершись? Как тебя зовут?

— Меня?

— Тебя, тебя.

— Людмила, — с дрожью в голосе сказала секретарша.

— Подумай, Людмила, не было ли еще чего-нибудь странного?

Люда даже слегка растерялась — по ее мнению, странным сегодня утром было все.

— Боже мой! — воскликнула вдруг Люда. — Там же Малышева до сих пор сидит!

— Малышева? — тут же подхватил Ротгар.

— Да, Катя Малышева, наша сотрудница! Она больше часа назад туда зашла и до сих пор не вышла! Как же я могла забыть...

— Заткнись, — оборвал ее Ротгар. Секретарша оскорбленно замолчала.

На другом конце линии тоже молчали. Наконец хозяин изрек:

— Пусть Илья позвонит мне в Стокгольм, когда освободится. Запиши телефон.

И убедившись, что телефон записан правильно, не прощаясь, положил трубку.

— Уволят, точно уволят, — вздохнула Люда, вынимая из ящика маникюрный набор.

Раз уж шефа нет, можно заняться собственной внешностью.

Мрачный, как грозовая туча, Ротгар смотрел на гостиничный телефонный аппарат и обдумывал все детали этого бессвязного разговора. Проклятый Илья! Что он там затеял?

Проблема состояла в том, что Илья был фактически единственным контактом между Ротгаром в Стокгольме и его людьми в Питере.

Десятилетиями живя среди людей, Ротгар неплохо их изучил; ему казалось, что он насквозь видит мотивы и дальнейшие планы питерского "доверенного лица".

Итак, Илья знает, что Ротгару позарез нужна Катя Малышева. Он ее наконец нашел. Что он должен сделать после этого? Немедленно сообщить хозяину. А он вместо доклада грубо обрывает контакт. Что это может означать? Только одно! Вернее, два. Два варианта развития событий. Один — скверный. Другой — еще хуже. Либо Илья рассчитывает выторговать у него за Катю какие-то бонусы, либо он предал Ротгара и решил продать девчонку кому-то еще... Кому? Другому сиду?

Ротгар подумал об этом и аж затрясся от ярости. Такой грубый промах! Ротгар был настолько уверен в преданности Ильи, что даже не подстраховался. Расслабился, привык, что люди относятся к нему со страхом и почтением. Нет, это Селгарин виноват. Слишком распустил человечка. Людей же следует держать в непрерывном страхе. Ничего, скоро этот предатель испытает на себе гнев сида. Но это позже. Сейчас есть более срочный вопрос — малышка Катя. И Карлссон.

— Проблемы? — раздался за спиной Ротгара мелодичный женский голос.

Ротгар оглянулся. В дверях стояла Карина. Ротгар поморщился при мысли, что она могла подслушать часть разговора, а он был настолько взбешен, что даже не заметил ее появления. Чего доброго, эта полукровка может вообразить, что в чем-то превосходит его, а этого допускать никак нельзя. Он — Туат'ха'Данаанн. Его превосходство неоспоримо.

— Я только что потерял доверенное лицо, — холодно сказал Ротгар. — Мне не выйти на связь с моими людьми. Нужен надежный человек, чтобы восстановить цепочку. Человек, который не станет болтать и исчезновение которого не наделает шума. Лучше всего тот, кто полностью тебе подчинен.

— Сколько условий, — с едва уловимой иронией протянула Карина — на большее она не осмелилась. — Может, и есть у меня такой человек.

— Мне нужно знать точно. Сейчас. Счет идет на минуты.

— Пожалуй, есть подходящий, — сказала Карина.

— Позвони ему. Он должен немедленно найти моих людей и передать старшему мой стокгольмский телефон. Не хотелось мне прямого контакта с ними, но нет выхода...

— Что за люди?

— Бандиты.

— А, — хмыкнула Карина. — Тогда мой человек — в самый раз. Он той же породы.

Ротгар протянул эльфийке трубку:

— Звони.

Карина набрала номер Гошиного мобильника. Трубку долго никто не брал. Потом раздался щелчок, и Гошин голос, очень недовольный, произнес:

— Але!

— Гоша, это я...

— Каринка! — заорал Гоша. — Ты как? Куда пропала? Почему не подключаешь мобильник?!

Карина, поморщившись, отодвинула трубку от уха:

— Гоша, у меня к тебе будет одно поручение. Очень важное. Сейчас я дам телефон одному моему знакомому. Он сам все тебе объяснит.

— Что еще за знакомый? — недовольно буркнул Гоша. — Ты где? Ты уже приехала?

Ротгар вырвал из рук Карины трубку и резко сказал:

— Так, парень, молчи и слушай. Ты должен немедленно поехать по адресу, возьми что-нибудь, запиши... — Ротгар назвал улицу и номер дома, — спросишь там Вячика, скажешь — от Ротгара и передашь: пусть немедленно позвонит по номеру... — Ротгар продиктовал телефон. — Потом перезвонишь по тому же телефону и доложишь. Все понял?

— Ни хрена я не понял! — рассердился Гоша. — Ты, борзый, ну-ка обзовись!

Карина выхватила у эльфа трубку.

— Гоша! Обязательно все сделай! Это очень важно!

— Каринка, кто этот тип? Твой хахаль?

— Нет! Некогда объяснять. Сделаешь? Для меня! Пожалуйста! Вот и умница. Да скоро я приеду, скоро! Целую!

Карина положила трубку на базу и перевела дух.

— Он все сделает, — сказала она, поворачиваясь к Ротгару. — Он у меня мальчик гордый, но послушный.

Ротгар криво улыбнулся.

— Послушный — это хорошо, — с расстановкой произнес он. — Послушные мальчики проживут дольше, чем непослушные. Ты понял, уродец?

Последняя реплика была адресована съежившемуся в уголке дивана Диме.

* * *

— Меня Георгий зовут, — сообщил Гоша. — А тебя, красавица?

— Кунигунда, — сказала троллиха и скромно потупилась.

В этот момент в кармане у Гоши заиграл мобильник.

— Момент, — он пошарил в кармане. — И кто это меня хочет? Але... Каринка! Ты где?!

Троллиха с некоторой ревностью наблюдала, как Гоша напряженно слушает свою пропавшую подругу, прижав трубку к уху; как он постепенно краснеет, закипает, орет, затем некоторое время молча слушает, бурчит что-то неопределенное и сует мобильник обратно в карман.

— Вот стерва! — сообщил он с восхищением. — Мало что хахаля себе завела, так я еще должен по его поручениям бегать, дружкам его недоделанным что-то там передавать. Телефончик, значит, в Стокгольме. А вот хрен я туда пойду!

— А я бы пошла, — негромко заметила троллиха. Гоша удивленно на нее уставился.

— Пошла бы, — пояснила свою мысль троллиха, — и такое бы там устроила, что в другой раз подумает, прежде чем давать такие поручения. Чтобы, так сказать, неповадно было.

— А это мысль! — воскликнул Гоша. — Поехали! Адрес я запомнил!

— А пиво? — озаботилась троллиха. — Давай-ка его с собой возьмем!

— И пиццу, — согласился Гоша. — Правильно мыслишь, подруга. С пустым брюхом много не навоюешь.

И игриво хлопнул троллиху по могучему заду.

— Еще раз так сделаешь — по уху схлопочешь, — флегматично предупредила "подруга".

— Ну ты резкая! — одобрил Гоша.

— Это ты еще с моим муженьком не общался.

— Мне братца твоего вполне хватило, — заверил Гоша. — Ладно, пойду переоденусь, и двинем.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Бандиты, тролли, заложники и плачущий призрак

— Представь себе, иду — слышу, сзади кого-то бьют. Оборачиваюсь — меня!

Из беседы двух троллей

— Короче, он клювом щелкнуть не успел, а я его с разворота в лобешник — с удара вынес, а второго, слышь, по печени, а потом — с носка в пятачину, а третьего...

Лейка вздохнула и налила себе еще пива. Достал ее этот Вячик. "В лобешник, в пятачину..." Все его истории — о том, как он кого-то лупит. Интеллект — на уровне бойцового петуха. И ведь никуда не денешься. Приходится сидеть и слушать. Хотя могло быть и хуже. Подумать страшно, что могли с ней сделать эти трое громил. Но тот жуткий "рейвер" сказал: обращаться вежливо — и ее даже пальцем не тронули. Ночью никто не лез, утром накормили и пивом угостили.

"Но всё равно я вся — на нервах", — с глубокой жалостью к себе подумала Лейка. И еще не известно, чем все закончится.

— ... Он меня — хрясь! Ну мне — без разницы. Я удар держу четко. Хрясь его по жбану!.. — соловьем разливался Вячик, грозно напрягал бицепсы и масляно зыркал на Лейку. Соблазнял. Ну и рожа. Два его приятеля куда симпатичнее. Хотя тоже еще те экземпляры. Бандиты и есть бандиты...

Откровения Вячика прервал звонок.

— А, наши прикатили, — привстал Вячик. — Наконец-то.

Второй звонок, долгий, настойчивый. Потом кто-то с силой пнул дверь.

— Сейчас! — гаркнул Вячик. — Подождать не можете. С лестничной площадки донеслась невнятная ругань.

К мужскому голосу присоединился женский.

Вячик застыл.

Лейка встрепенулась и с надеждой посмотрела в сторону прихожей.

— Сидеть! — злым шепотом приказал Вячик, подкрался к двери и, встав сбоку, крикнул:

— Кто там?

— Соседи снизу! — раздался мужской голос.

— Открывай! — присоединился к нему женский.

— Открывай, блин! Топишь нас!

— Чего? — изумился Вячик.

— У нас с потолка течет! — рявкнул мужчина.

— И чё?

— Через плечо! — заорал мужчина. — Открывай, сука! Сказано: залил всё, на хрен!

Вячик метнулся в ванную — и сразу успокоился. В ванной было сухо.

— Ты мне музыкальный центр залил! — надрывался мужик за дверью.

— Твои проблемы! — нагло ответил Вячик.

— Ни хрена — мои! Платить за центр будешь! И за ремонт.

— Иди-ка ты на хрен! Ничего у меня не течет!

— Чё ты гонишь! — возмутился мужчина. — С потолка хлещет, как из трубы! Открывай, проверять будем!

— Открывай, хуже будет! — вклинилась тетка. Голос у нее был зычный, скандальный. Такая не угомонится.

— Валите, сказано! — гаркнул Вячик.

На дверь обрушился такой удар, что качнулась лампочка под потолком.

— Открывай, козел! Щас дверь ломать будем!

В другое время Вячик показал бы, как его "козлить", но пленница...

Он покосился на Лейку. Та сидела скромно, делала вид, что всё это ее не касается.

Вячик колебался. Сволочные соседи не отстанут. Подняли шум на весь подъезд. Как бы кто-нибудь ментов не вызвал...

— Открывай, алкаш!

Вячик решился. Накинул цепочку, вынул из-под ящика для обуви пистолет, потом повернул ключ:

— Я тебе...

В щель просунулась здоровенная ручища, цапнула Вячика за запястье и со страшной силой рванула. Вячик с размаху ударился лбом о железную дверь — аж искры из глаз... Цепочка лопнула, как веревочная. Могучая оплеуха сшибла Вячика с ног, и в прихожую ввалилась троллиха. За ней проник Гоша. Он быстро огляделся, наклонился, подобрал пистолет, который выронил Вячик. Наклонился к самому Вячику... Тот был в отрубе. Но жив.

— Ну как? — раздался за его спиной голос троллихи. — Сильно пришибла?

Гоша молча показал большой палец. Потом закрыл дверь.

— Правильно сделали, что не стали ломать, — сказал он. — Глянь, какая сталюга. И замок английский. Тут, по-хорошему, взрывать нужно.

— Да, — согласилась троллиха. — Ты его ловко уговорил. Только я не поняла: что плохого в том, что с потолка течет вода?

Гоша не ответил — он был занят Вячиком. Изучал синий "перстенек" на его пальце. Так, одна ходка. Два года. Надо полагать, за хулиганку. Баклан. Такого Гоша быстро разговорит.

Надо выяснить, что за крутой мужик подъехал к Каринке. Выяснить — и обломать ему рога, пока он не наставил их Гоше.

Гоша выпрямился, подумал немного — и запер дверь. На внутренний замок. Насколько он знал эту конструкцию, теперь снаружи дверь не открыть.

— Эй, Георгий! — позвала троллиха. — Поди-ка сюда. Кого я нашла!

— Привет! — сказала Лейка. — Ты — Гоша. Бой-френд Карины. Помнишь меня?

— Помню, — меньше всего Гоша ожидал встретить здесь девчонку из компании Карлссона.

— А это кто с тобой? Тоже эльфийка?

— Эльфийское волшебство действует! — захихикала троллиха. — Надо же — впервые в жизни меня спутали с сидом!

— Знакомьтесь, — сказал Гоша. — Это Лейла, подружка Карлссона. — А это Кунигунда, его младшая сестренка.

— Ни фига себе... — пробормотала Лейка. Кунигунда ухмыльнулась. Молодец, братик. Вполне пристойная девица. Сочная. Не то что эта, как ее... Малышка.

— Так вы меня освобождать пришли, что ли? — догадалась Лейка. — Это Карлссон вас послал?

— Освобождать?

— Ну да! Они же меня украли!

— Они? — Гоша насторожился. — Сколько их было?

— Четверо. Который там на полу валяется — это Вячик. Есть еще двое, тоже обычные. А третий — призрак.

— Третий — кто? — удивленно спросил Гоша. — Это что, погоняло такое?

— Нет, натуральный призрак! Не верите? — резко спросила Лейка. — Думаете, у меня крыша потекла? Главарь у них — привидение! Косит под рейвера...

"Точно потекла", — подумал Гоша.

— Значит, под рейвера, — сказал он вслух. — Глотни-ка лучше еще пивка.

— Думаете, я спятила, да? — Лейка обиделась.

— Георгий, пойди-ка оглядись тут, а мы с девицей побеседуем. — Кунигунда плюхнулась на диванчик рядом с Лейкой. — Говоришь, призрак? Как он выглядел?

— Я точно не скажу, — Лейка задумалась. — Он всегда ходил весь укутанный. В темных очках, свитере, шапке... А так — типичное привидение. Длинные патлы, глаза такие белые, голос жуткий...

— Голос?

— То есть он обычно нормально говорит, а иногда как застонет... Внутри все просто выворачивается.

Троллиха слушала, хмурилась...

— Так, понятно... Георгий! — крикнула она. — Давай-ка отсюда убираться!

— А что так? — спросил Гоша, появляясь в дверях. — Устраивать засаду не будем?

— Как бы нам самим в засаду не угодить, — нервно проговорила троллиха. — Чуяла я, что здесь что-то нехорошее, но такого...

— Да что случилось? Говори толком!

— Тихо! — неожиданно воскликнула Лейка.

Все замолчали и услышали, как в дверном замке елозит ключ.

Через несколько секунд в дверь зазвонили.

— Вячик, ты чего заперся? — раздался голос с площадки. — Открывай!

Троллиха выглянула в окно.

— Высоко! — прошипела она. — Стена гладкая! Ладно, вон там какой-то крюк торчит, попробуем выбраться...

— Нет! — в один голос воскликнули Гоша и Лейка. В это мгновение дом содрогнулся, как от подземного толчка. Стены загудели от удара. В глубине квартиры что-то посыпалось, зазвенело. За первым ударом последовал второй, более мощный. На мгновение грохот перекрыл визг Лейки, которая решила, что дом взрывают, и упала на пол, зажимая уши. Потом раздался третий тяжелый удар, треск — и бронированная дверь с куском стены выпала внутрь прихожей, подняв тучу бетонной пыли. В пыли маячили размытые силуэты.

Гоша, в отличие от Лейки, самообладания не терял. Он схватил пистолет и пальнул в самого здорового. Тот схватился за живот, с глухим стоном медленно завалился назад... и все прочие звуки перекрыл вопль троллихи.

— Скалли! — завопила она. И — Гоше: — Ты что делаешь, окаянный!

В следующий мир кулак троллихи обрушился на Гошин затылок, и Гоша рухнул на засыпанный бетонной крошкой пол.

Подстреленный тролль ворочался среди обломков стены, держась за живот и скрежеща зубами.

Троллиха бросилась к нему.

— Муженек, как ты?!

— А как ты думаешь, — прохрипел Скаллигрим. — Помоги-ка встать. Эй, ты куда? А ну стоять!

Окрик адресовался Кенту, вознамерившемуся под шумок удрать.

— Лейка, ты здесь? — крикнула Катя.

— Катька! — раздался радостный вопль из недр квартиры.

Катя перемахнула через рухнувшую дверь, и подруги бросились друг другу в объятия.

Пыль оседала. Из соседней двери кто-то осторожно выглянул и тут же спрятался обратно. На лестничной площадке, кашляя и матюгаясь, топтались уцелевшие бандиты. Илья Всеволодович с суеверным ужасом поглядывал на тролля, который стянул с себя заляпанную кровью рубаху, ею же отер кровь с живота. Из дыры, оставленной пулей, сочилась кровь, но, судя по всему, рана Скаллигрима не очень беспокоила.

— Шесть дохлых гоблинов, — ворчал тролль. — Что ты, мать, тут делаешь? И что это с тобой за человечек?

Он легонько пнул Гошу. Гоша застонал и открыл один глаз.

— Зачем стрелял? — осведомился тролль. — А если бы в глаз попал, что тогда? Ты, Кунигунда, совсем ум потеряла. Пора тебе задать хоррошую взбучку.

— Ты, толстый, — Гоша, слегка очухавшись, попытался встать. — Не смей наезжать на мою подругу!

Скаллигрим опустил взгляд на Гошу, и на его равнодушном лице промелькнуло хищное выражение. Он подошел и поднял его с пола за шкирку, как щенка.

— Как ты назвал мою жену, человечек? Повтори-ка еще раз!

— Да пошел ты! — слабо трепыхаясь, прохрипел Гоша.

— Отпусти его, Скалли! — потребовала троллиха. — Он же шутит!

— Ах шутит! — Глаза большого тролля полыхнули огнем. — И пуля в моем животе — тоже шутка? Такая шутка! Обхохочешься!

— Он очень полезен! — воскликнула троллиха. — Он нам просто необходим!

— Возможно, — согласился тролль. — Но эта необходимость только что пропала!

Троллиха топнула ногой:

— Я запрещаю тебе его убивать!

— Что? Перечить мужу? Ты мне его сегодня на ужин подашь. С редькой и укропом!

— Вы бы лучше дверь на место поставили! — вмешалась в спор Катя. — Пока милиция не заявилась. И учти, Скаллигрим, человек, которого ты держишь, — приятель Карины. Очень близкий причем. Да, Гоша?

— Да пошла она... — проворчал Гоша, оставивший бессмысленные попытки вырваться. — И ты, тролль, — тоже.

— Отпусти его! — потребовала Катя. — Или нашему сотрудничеству конец.

— Ладно, пища. Живи пока, — Скаллигрим отпустил Гошу и перенес внимание на троих представителей вражеского лагеря. — Эй вы, ну-ка быстро внутрь.

Потом поднатужился и водворил на место дверь вместе с кустом стены.

Катя предоставила троллям и Гоше разбираться с пленниками, а сама вместе с Лейкой удалилась в меньшую комнату.

— Ты как? — спросила она подругу.

— Даже и не спрашивай, — вздохнула Лейка. — Такой кошмар!

От нее явственно пахло пивом, и, судя по порозовевшим щечкам, пива было выпито немало.

Катя слушала жалобы Лейки вполуха. Ее мысли витали далеко. Она думала о превратностях жизни. О высоких чувствах. О тех мужчинах, с которыми ее в последнее время сталкивала насыщенная событиями жизнь. О Селгарине, о Карлссоне, о Ротгаре... Хотя можно ли считать этих троих мужчинами? Карлссон — тролль, Ротгар — сид, покойный Селгарин... Это вообще нечто. "Я должна думать о Диме!" — напомнила себе Катя. Но ничего не получилось. Даже закрыв глаза, не удавалось вызвать в памяти Димино лицо. А вот образ Ротгара "всплывал" с легкостью. И еще — таинственное озеро посреди голого мертвого леса. И прекрасное лицо неизвестной девушки, проступающее между клочьев плывущего над водой тумана...

Катя настолько погрузилась в собственные мысли, что не сразу обратила внимание, что с подругой происходит что-то неладное. Она почувствовала, что диван под ней мелко сотрясается, открыла глаза и увидела, что Лейка свернулась в комочек, прижав лицо к коленям, и дрожит.

— Лейка, ты что? — удивленно спросила Катя, пытаясь заглянуть в спрятанное лицо подруги.

Не удалось. И трястись Лейка не перестала. И вдобавок начала тоненько поскуливать.

Очень похожий скулеж, только побасовитей, донесся из соседней комнаты.

Катя растерялась. Но лишь на пару секунд. В конце концов тут есть тролли, которые справятся с любой опасностью. Может, это их рук дело?

Катя вскочила и бросилась в соседнюю комнату.

Тролли были там. Но вряд ли могли кого-нибудь защитить, поскольку лежали на полу, зажав уши ладонями. К счастью, бандиты и Илья Всеволодович не могли воспользоваться их беспомощностью, поскольку сами пребывали в столь же плачевном состоянии. Расселись по полу и рыдали. Вид здоровых мужиков, проливающих горючие слезы по неизвестному поводу, ужасно рассердил Катю. Все лирические мысли тут же вылетели у нее из головы.

— Эй, что тут происходит? — громко спросила она. — Кого оплакиваем?

Никто не отозвался. И ничего не изменилось. Тролли валялись на полу, мужики стенали и лили слезы.

Чуть заметное движение справа. Катя резко обернулась.

Сначала ей показалось, что это всего лишь ветер с открытого балкона шевельнул штору...

Нет, не ветер. В нише между стеной и шкафом, в плотной тени кто-то стоял.

По всем правилам логики Катя должна была испугаться, но вместо этого еще больше рассердилась. Наверное, времена, когда она пряталась в шкафу от Хищника, навсегда канули в прошлое.

— Ты кто такой? — закричала она. — Ну-ка выйди, покажись!

Скрывавшийся в нише сделал шаг. Он все еще оставался в тени шторы, но теперь Катя могла его разглядеть. И сразу узнала, хотя на нем не было ни шапки, ни темных очков.

"Рейвер". Тот самый, из клуба. И, вероятно, тот самый "крутой", отдававший команды бандитам.

— Значит, это вы, — пробормотала она. Ясное дело, никакой это не рейвер. Но кто? Кого-то он Кате напоминал...

— Кто вы такой, в конце концов? И что вам нужно?

"Рейвер" открыл рот и издал тонкий, очень красивый и очень печальный звук, похожий на звук флейты.

Этот звук тоже показался Кате знакомым. Она даже не обратила внимания, что от голоса "рейвера" рыдания бандитов стали громче.

А вот "рейвер", похоже, был удивлен.

— Разве ты не слышишь плач? — спросил он.

— Конечно слышу! — заявила Катя. — Они рыдают так, что на улице слышно. Твоя работа? Что ты с ними сделал?

"Рейвер" не ответил. Катя внимательнее присмотрелась к нему — и ей стало не по себе. Глаза у "рейвера" были молочно-белые, без зрачков. Не просто так он отказался тогда в клубе снять темные очки! Может, он слепой?

— Странно, — наконец произнес "рейвер". — Ты меня не слышишь.

— Я прекрасно вас слышу! — сердито сказала Катя. — Это вы меня не слушаете!

— Очень, очень интересно... — пробормотал "рейвер". — Ротгар будет удивлен. Но с ним я свяжусь позже. А сейчас самое время заняться глупыми троллями.

Он двинулся вперед... Но Катя преградила ему дорогу:

— Не смейте их трогать!

— Храбрая девочка, — "рейвер" улыбнулся. — Думаешь, сможешь мне помешать? — Он снова открыл рот, и полный пронзительной грусти плач волшебной флейты наполнил комнату. Он пошел вперед. Так, будто Кати перед ним не было. Но она была. И изо всех сил, вложив в движение весь свой гнев, толкнула "рейвера" в грудь. У Кати возникло ощущение, что она толкнула водяной шар.

Тем не менее от Катиного толчка "рейвер" отлетел, нет, скорее "отплыл" метра на два. Хотя был значительно выше ее ростом и намного шире в плечах.

— Не смейте их трогать! — закричала Катя. — Убирайтесь к своему Ротгару!

Ей показалось, что "рейвер", получив столь решительный отпор, растерялся. Наверное, так оно и было, но он быстро оправился.

— Очень хотел бы выполнить твое пожелание, девочка, но не могу, — произнес он почти шепотом. — Лучше отойди. Второй раз у тебя вряд ли получится, да и мне не хотелось бы причинять вред той, которая так нужна моему другу.

— Еще как получится! — заверила Катя. "Рейвер" улыбнулся... И вдруг дико взвизгнул. В проеме балконной двери вниз головой висел Хищник.

"Рейвер" открыл рот так широко, что Катя увидела серую пульсирующую внутренность его горла. Стон флейты был таким мощным, что закачалась люстра.

Хищник ухмыльнулся и показал на свои уши. Его большущие уши, обычно растопыренные, как у летучей мыши, сейчас были так плотно прижаты к голове, что их было почти не разглядеть.

"Рейвер" осекся.

Хищник осклабился еще шире и сделал вид, будто глодает кость.

"Рейвер" издал стон, тонкий и почти бесплотный, словно вздох... И — пропал.

Только пыль закружилась, да у Кати почему-то зарябило в глазах.

Хищник спрыгнул на балкон, согнулся, коснувшись ладонями пола, потом выпрямился, подпрыгнул, зацепился за что-то наверху — и тоже исчез.

Чуть позже Катя поняла, что значило его движение. Хищник поклонился. Ей.

Всхлипывания Лейки и скулеж бандитов постепенно стихли. На полу заворочались тролли. Кряхтя и ругаясь по-своему, поднялась Кунигунда. Вид у нее был неважный.

— Проклятая блевотина сидов! — морщась, как от боли, пробормотала она по-русски, помогая мужу встать.

Большой тролль выглядел, как борец сумо, терзаемый тяжким похмельем.

Страдальческим взглядом тролль окинул "поле битвы".

Банда Толика валялась в глубоком ауте. Лучше всего было Вячику: после Кунигундиной оплеухи он так и не очнулся. Гоша проявил большую выносливость: вяло двигал конечностями, пытаясь подняться.

На фоне общей беспомощности Катя выглядела просто замечательно.

— Ты как? — спросил ее большой тролль.

— Нормально.

— Точно? На тебя что, не подействовали чары этой дряни?

— Похоже, что нет, — подтвердила Катя. Скаллигрим поглядел на нее с недоверием, собрался было спросить еще что-то, но передумал.

— Тогда забирай свою подругу и уходим отсюда.

— Уезжаем, — сказала троллиха.

Она подошла к Гоше, ухватила его за плечи и привела в вертикальное положение.

— Не упадешь? — спросила она ласково.

— Надеюсь.

Катя занялась Лейкой. Подруга пребывала в глубокой депрессии. Двигаться не желала. И не двигалась, пока Катя, разъярившись, не наорала на нее.

Тогда Лейка наконец соизволила подняться и, двигаясь как сомнамбула, побрела к двери.

Минуту спустя компания, состоящая из Кати, Кунигунды, поддерживающей одновременно Гошу и Лейку, и Скаллигрима, несущего на плече Илью Всеволодовича, выбралась из подъезда на зеленый дворик и загрузилась в Гошин "туарег".

— Вести сможешь? — поинтересовалась троллиха, усевшаяся рядом с водителем.

— Смогу, — Гоша покопался в кармане, выудил прихваченный пистолет и спрятал в бардачок.

— Это еще зачем? — проворчал большой тролль.

— Пригодится, — лаконично ответил Гоша.

Джип тронулся, и потрепанная, но не побежденная армия антиэльфийской коалиции отбыла восвояси.

Прибывшая минут через двадцать милиция обнаружила частично разгромленную квартиру и троих граждан сомнительной наружности, не совершающих, впрочем, никаких противоправных деяний. Возможно, вследствие своей временной немощи.

На всякий случай всех троих задержали "за хулиганство" и увезли в отдел, а дверь опечатали. Чисто символический акт, поскольку эта самая дверь провалилась бы внутрь от средней силы пинка.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

О сидах, баньсидах и трагической эльфийской любви

— Видишь шкуру тролля на полу? Я подстрелил его сам. Кошмарный был поединок. Вопрос стоял так — или я, или он. Но, как видишь, все кончилось удачно.

— Да, ты бы на полу смотрелся хуже.

Из разговора двух эльфов

Но указанию Скаллигрима Гоша доставил их не к Лейке, а в мансарду.

— Стратегически более выгодная позиция, — заявил большой тролль.

Потом Гоша отправился домой (передав большому троллю телефон Ротгара, он был полностью реабилитирован), по дороге закинув в офис пребывающего в глубокой депрессии Илью Всеволодовича. Лейку большой тролль слегка "поправил", а с представителем враждебного лагеря возиться не стал. Тем более что в таком состоянии Илья Всеволодович был практически недееспособен.

По дороге накупили кучу еды (Нильс был счастлив!), так что тролли имели возможность сочетать приятное с полезным: строить планы на будущее и набивать животы.

Лейку, которую все еще продолжало мутить, уложили отдыхать на Катином диванчике.

Подвели итоги. Скаллигрим счел результаты удовлетворительными. Разгромили "опорную точку" противника. Добыли телефон Ротгара в Стокгольме. Правда, непонятно, что с ним теперь делать. Сначала Скаллигрим предполагал через Илью Всеволодовича сообщить Ротгару, что Катю поймали. Мол, приезжай и забирай. Но отказался от этой идеи, когда узнал, что "призрак" — в одной связке с Ротгаром. Мол, эта блевотина сидов испортит всю игру.

— Почему — "блевотина сидов"? — спросила Катя. — Это надо понимать так, что этот призрак — творение эльфов?

— Не совсем так, — пророкотал большой тролль.

— И ты знаешь, кто это такой?

— Не то чтобы знаю, но — вроде того.

— И кто это?

— Я не знаю, как это сказать на вашем языке.

— А на вашем?

— Баньсид.

— Баньсид! — запищал Нильс. — Где он? Я хочу на него посмотреть!

— Заткнись и ешь, — сказал тролль.

Катя задумалась. В голове у нее вертелось произнесенное троллем слово. Определенно она его где-то встречала. Кажется, в комментариях к шотландским балладам что-то такое попадалось... Плачущее привидение...

— Баньши! — вспомнила она.

— Можно сказать и так, — степенно ответил Скаллигрим.

— Я что-то такое читала, — сказала Катя. — Где-то у кельтов. Призрак, который шляется по дорогам и предрекает смерть...

— Люди, как всегда, всё напутали. Баньсид — не призрак. Это посмертие сида. Сиды не умирают, как люди. Они меняются... Некоторые постепенно перерождаются в какую-нибудь дрянь, — большой тролль сплюнул. — Пройдет веков пять — глядь, а это уже не сид, а боггарт. Но баньсид — это всем дряням дрянь. Любой сид по натуре существо вредоносное, а баньсид — это вся дрянь, собранная в пузырь с гнилым туманом. Такая дрянь, что ей самой тошно. Потому и стонет мерзко, и гадит одним лишь своим присутствием. Человек же, который баньсида услышит, может так опечалиться, что заболеет. А то и помрет. Случаи были. Словом, печаль баньсида — это зараза такая. Для людей, — добавил он надменно. — Нам, троллям, это не страшно.

— А если не страшно, так почему вы с Кунигундой на полу валялись?

— Больно, — сказал Скаллигрим. — Ушам больно.

— А что они еще могут? — спросила Катя.

— Баньсиды? Вообще много чего... Навести морок могут, проклясть, глаза отвести... Много всяких гадостей.

— Кого-то мне этот баньсид напомнил, — сказала Катя. — Может такое быть?

Большой тролль пожал плечами.

— И все-таки откуда они берутся, эти баньсиды? Каким образом? — Катя чувствовала, что ответ на этот вопрос очень важен. Может, удастся узнать, почему баньши помогает Ротгару.

— Мама! Мама! — опять встрял Нильс. — Расскажи им ту сказку!

— Тебе кто разрешил болтать во время еды? — нахмурился Скаллигрим. — Какую еще сказку?

— Про двух влюбленных сидов! — пискнул Нильс. Скаллигрим даже жевать перестал.

— Что еще за сказки ты рассказываешь моему сыну, жена?

— Какие хочу, такие и рассказываю, — буркнула троллиха.

В последние часы у нее с мужем были неважные отношения. Из-за Гоши.

— Что за сказка? — заинтересовалась Катя.

— Эльфийская. — Троллиха покосилась на мужа, убедилась, что тот не собирается рукоприкладствовать, и начала нараспев: — Жили-были два сида, любили друг друга без памяти. Но пришлось им разлучиться, и договорились они встретиться ровно через год под заветным дубом. Прошел год, один сид пришел, ждет-ждет... — Кунигунда сделала драматическую паузу. — ... А второго все нет. Явился он только в полночь — бледный, на себя не похожий. Первый сид поглядел на него, да и говорит:

"Что-то, друг мой любезный, с тобой не так.

А второй отвечает: "Это просто ты меня меньше любишь, чем раньше".

"Нет, не меньше", — возражает первый сид.

"А ты докажи!" — требует второй.

"И докажу!" — говорит первый.

И доказал. Любили они друг друга до самого рассвета.

А как солнце взошло — второй сид пропал. Потому что вот уже два дня прошло, с тех пор как его тролли скушали, и был он уже не сидом, а баньсидом.

— Занятная история, — сказала Катя.

— Вранье, — проворчал тролль. — Никогда не видел сида, который любил бы кого-нибудь, кроме себя.

— Но все же такое бывает? — спросила Катя.

— Бывает, — неохотно согласился Скаллигрим. И тут же уточнил: — Раз в тысячелетие. А здесь точно не может быть. В твоем городе сидов — раз-два и обчелся. А чтобы здесь нашелся сид, который любил бы другого сида больше себя, да еще и помер плохой смертью...

— Если Хищник сида съел — это плохо? — быстро спросила Катя.

— Кому как, — усмехнулся Скаллигрим. — Для Хищника — хорошо.

— Я знаю этого баньши! — заявила Катя. Рассказывая в прошлый раз Скаллигриму о недавних событиях, она из деликатности опустила то, что касалось взаимоотношений Ротгара и Селгарина. Теперь она восполнила пробел.

Тролль выслушал с глубоким вниманием.

— Похоже, он самый, — подтвердил он. — Столько совпадений — это не случайно. Теперь понятно, почему он на стороне наших врагов. А если к тому же этот Селгарин не простой сид, а Туат'ха'Данаанн, то у нас серьезные проблемы. Туат'ха'Данаанн в форме баньсида сохраняет все свои колдовские способности, а бороться с ним намного труднее.

— Что же нам с ним делать?

— Честно сказать — не знаю, — смущенно пробасил Скаллигрим. — Я ведь в баньсидах не особо разбираюсь. Это Карлссон по рождению — охотник на сидов. А я — простой тролль.

— Но вы же шеф-директор общетролльской службы безопасности! — возмутилась Катя. — Вы должны что-то сделать!

— Сделать-то я сделаю, — сказал большой тролль.

— Что именно сделаете?!

— Что-нибудь, — глубокомысленно произнес Скаллигрим. — Надо подумать. Спокойно, без спешки, всесторонне проанализировать проблему...

Катя устало вздохнула. От этого "шеф-директора" толку не добьешься.

— Ладно, хватит уже о баньши. Что вы собираетесь предпринять дальше?

Она уже почти ожидала услышать очередное "надо подумать", но тролль отреагировал почти сразу:

— В Швецию поедем.

— Чего это — в Швецию? — запротестовала Кунигунда. — Только приехали — и домой! Ни отдыха, ни развлечений!

Скаллигрим насмешливо покосился на троллиху.

— Тебе твой брат дорог? — поинтересовался он.

— Ясное дело! Что ты за глупые вопросы задаешь?

— А раз дорог, так и не перечь мне! — рявкнул тролль так, что стекла зазвенели.

— А я и не перечу! — закричала Кунигунда.

— Ой, не орите! — застонала Лейка, сворачиваясь на диване в позу зародыша. — Хватит на сегодня воплей!

Любящие супруги этот вялый протест проигнорировали.

— Много воли взяла, жена! — прорычал большой тролль. — Давно, знать, я тебя послушанию не учил!

— Это еще посмотрим, кто кого поучит! — подбоченилась Кунигунда.

— Да я тебя...

— А вот и не подеретесь! — в восторге завопил Нильс — и моментально схлопотал от мамаши оплеуху.

— Всё! Хватит! — решительно вклинилась в семейную разборку Катя. — Ну-ка успокойтесь оба!

Оказаться в одном помещении с троллями, устроившими семейную потасовку, ей не улыбалось.

— Ты, девица, не встревай, когда я со своей женой беседую! — оскалился большой тролль. — А то и тебе достанется!

— Ты, муженек, совсем уже, да? — гаркнула троллиха. — Хозяйке грозить в ее собственном доме? Забыл, чай, что не у себя, а в гостях?

Скаллигрим поглядел на супругу, почесал широкий затылок, подумал... и извинился.

— Жена у меня — дура, — сказал он. — С такой дурой все обычаи разве упомнишь. Никакого терпения не хватит. А того человечка тощего я все равно употреблю!

— Только тронь Георгия! — закричала троллиха. — Я тогда тебя...

— Господи! Да уйметесь вы или нет! — воскликнула Катя. — Вы этого Ротгара просто не знаете! Не знаете, на какую гадость он способен! А Карлссон там — один!

Тут Катя немного приврала. Карлссон был все-таки не один, а с байкерами, но в данном случае об этом можно было не напоминать.

Подействовало. Тролли унялись,

— Уж мы-то знаем, девица, на что способен сид Ротгар, — проворчал большой тролль. — Можешь не сомневаться. Другое дело, что найти его в Стокгольме будет нелегко.

— А ты родственничков своих, бездельников чумазых, позови, — предложила троллиха. — У Скалли в Стокгольме прорва родни, — сообщила она Кате. — Лодыри, каких не сыскать. Только и могут, что жрать в три горла. А о культурном обхождении вообще никакого понятия.

— Ты мою родню не хули! — грозно сказал большой тролль.

Катя испугалась, что они опять начнут браниться, но — обошлось.

— Родичи мои, конечно, помогут, — сказал Скаллигрим. — Если шурин в Стокгольме, я его вычислю за пол-дня. Тролль тролля всегда отыщет. А с Ротгаром этим придется повозиться. Что он — редкостная пакость, это ты, Малышка, верно сказала. А уж теперь, когда ему служит баньсид, все совсем плохо.

Большой тролль умолк и погрузился в мрачные раздумья.

— А что — баньсид? — не выдержала Катя. — Что именно плохо?

— Всё, — буркнул Скаллигрим. — Не одолеть нам сида.

Катя фыркнула. Она ожидала услышать от шефа службы безопасности что-то более серьезное.

— А вот Карлссон считает иначе, — заявила она. — Он один на Ротгара пошел. И нисколечко не боится. Потому что на его стороне — правда.

— Потому что он уже триста лет за Ротгаром гоняется: хочет с него за кровь своих близких спросить, — сказал Скаллигрим. — А у меня семья. Мне о них думать надо.

— Ты нами не прикрывайся, муженек, — вмешалась Кунигунда. — Брат мой — тоже, считай, наша семья. А коли струсил...

— Сроду я не трусил, — проворчал большой тролль. — Но ты вспомни, сколько наших подло сгубил этот Туат'ха'Данаанн. Все же — братец твой — Охотник, а мы — нет.

— А кто тут говорил, что он — шеф-директор общетролльской службы безопасности? — в очередной раз напомнила Катя.

— А разве у вас, людей, руководители такого уровня собственноручно кого-нибудь ловят? — саркастически осведомился Скаллигрим. — Для черновой работы есть обычные агенты, помощники.

— Ну так обратитесь к ним, — предложила Катя.

— Он меня слушать не будет, — мрачно изрек большой тролль.

— Он — это кто?

— Хищник.

— А при чем тут Хищник? Карлссон же его с собой не взял.

— Потому что он его тут оставил — за тобой присматривать. Если бы шурин в Стокгольме с Хищником был, тогда другое дело, — сказал Скаллигрим. — Тогда ситуация выглядела бы намного лучше.

"Ну да, — подумала Катя. — И вы бы меня без помех слопали!"

— Если, как вы сказали, Ротгар триста лет от Карлссона бегает, значит, Карлссон сильнее, логично? — сказала она вслух.

— Это еще неизвестно, — возразил тролль. — Шурин с тех пор моложе не стал. Годы-то идут. И сид эти триста лет тоже не на леднике проспал, он коварство свое оттачивал... А в Стокгольм ехать надо, — неожиданно резюмировал Скаллигрим. — Ты, Малышка, с нами туда поедешь?

Катя несколько растерялась. Такого предложения она не ожидала. Хотя почему бы и нет? Даже любопытно за границей побывать. Тем более — Карлссону помочь. И Ротгар в такой компании ей точно не страшен. Но зачем она Скаллигриму?

— Зачем я вам? — напрямик спросила она. — Думаете, от меня там будет польза?

— От тебя — вряд ли, — сказал Скаллигрим. — От Хищника — точно будет. Ему ведь при тебе велено быть, верно?

— Ах вот оно что! — засмеялась Катя. — То есть я вам там нужна как бесплатное приложение к Хищнику?

— Я тоже хочу поехать, — неожиданно подала голос Лейка. — Я и шведский немного знаю. И город.

Тролль скептически посмотрел на нее.

— Еще одна обуза, — проворчал он.

— Лейка тоже едет! — заявила Катя.

Она обиделась на "обузу". Да и веселее — с Лейкой.

— Пускай едет, — согласился Скаллигрим. — Запас пищи в дорогу тоже не помешает.

Лейка фыркнула — не восприняла всерьез слова большого тролля. В отличие от Кати, которая помнила, как ее чуть не слопали. Но она решила, что в случае чего сумеет отстоять подругу.

— А когда вы собираетесь выезжать? — спросила Лейка. — Мне надо еще визу оформить, а Катерине — и загранпаспорт тоже.

Скаллигрим пренебрежительно хмыкнул.

— Обойдемся без формальностей, — заявил он. — Едем завтра. Денек отоспимся, а вечером, после захода солнца, по холодку и выступим. Ночью шагать веселей.

— Что? — ужаснулась Лейка. — Пешком?! Нет уж! И без визы я никуда не поеду!

— А тебя никто и не зовет.

— Я тоже без документов не поеду! — заявила Катя. — А уж пешком точно не пойду.

— Тебе идти и не придется, — утешил ее тролль. — Тебя Хищник понесет.

— А меня кто понесет? — пискнул Нильс. — Я тоже не хочу пешком!

И ловко увернулся от подзатыльника.

"Ага, — подумала Катя. — Вскочили и побежали. Четыреста километров у Хищника под мышкой. Просто мечта!"

Но ехать все равно надо.

— Поступим так, — сказала она. — Вы можете отправляться, когда и как вам заблагорассудится. Хоть пешком, хоть ползком, А мы поедем на автобусе. Или на поезде. Лейка, как быстро можно паспорт и визу сделать?

— Да хоть завтра, — сказала Лейка, усаживаясь. — Чем дороже, тем быстрее. Можно прямо сейчас узнать. У меня в соседнем дворе турагентство.

— Тогда так и сделаем, — решила Катя. — А в Стокгольме встретимся.

— А Хищник? — напомнил Скаллигрим. — Он без тебя не пойдет.

— Хищник может в багажном отделении спрятаться, — сказала Лейка. — Или на крыше.

На том и порешили.

Катя с Лейкой отправились в агентство. По дороге Катя сфотографировалась.

Паспорт и шенгенские визы им сделали за три часа. Стоило безумно дорого, но в сравнении с суммой, доставшейся девушкам от продажи "порше", цена казалась не очень страшной.

В девятом часу, получив документы, уставшие девушки наконец добрались до Лейкиной квартиры. Им оставалось купить билеты... И отыскать Хищника. Задача непростая, но решаемая. Расположение его логова Лейка помнила очень хорошо.

Такое не забывается.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Эльфийская колыбельная

Однажды одному эльфу приснилось, что он — тролль, пожирающий крысу. Крыса была сочная и вкусная, и он наслаждался от души. Но вдруг он проснулся, очень удивился тому, что он — эльф, и долго не мог понять: то ли он эльф, которому снится, что он — тролль, пожирающий крысу, то ли он тролль, которому снится кошмар, что он — эльф?

Катя и Лейка вернулись в дом на набережной Фонтанки уже в сумерках. Лейка тут же отправилась в ванную и провела там почти час, пока Катя ее оттуда не выгнала. Выйдя из ванной, розовая и распаренная Лейка достала бутылку коньяка, голышом разлеглась на кровати, включила телевизор. Пока Катя искала подходящее полотенце, Лейка уже выпила рюмку и налила следующую.

На требование Кати "прекращать квасить" она заявила, что пережила стресс и ей надо расслабиться.

— А что такого особенного ты пережила? — поинтересовалась Катя. — Меня, между прочим, тоже похищали.

— Прикинь, у меня до сих пор руки дрожат! И сердце колотится! И вся кожа в пупырышках!

Лейка нацедила себе еще одну рюмку.

— Ну-ка дай сюда! — Катя отобрала у подруги бутылку. — Сопьешься!

— Что я тебе, алкаш какой-нибудь? — возмутилась Лейка. — Пережить бы тебе то же, что и мне, я бы на тебя посмотрела!

— Ты просто замерзла, — сказала Катя. — Оденься. И вообще, что это за стриптиз! Хоть бы шторы задернула.

— Зануда ты, Катька, — вздохнула Лейка.

— Ладно, дело твое, — махнула рукой Катя и удалилась в ванную.

Используя богатую коллекцию пенок и ароматизаторов, Катя сделала из желтой водопроводной воды нечто вполне приемлемое, погрузилась в ванну целиком, (хорошо быть маленькой) и закайфовала. Устала все-таки ужасно. Денек выдался, мягко говоря, насыщенный.

Сквозь неплотно закрытую дверь до Кати доносилась музычка, еще какие-то непонятные звуки, потом что-то упало, забубнили какие-то голоса — надо полагать, Лейка включила телек. Опять что-то упало, пронзительно запищал холодильник — его забыли закрыть.

В общем, в Лейкиной квартире жизнь била ключом.

"Может, пожрать что-нибудь сделает", — вяло подумала Катя. Есть хотелось... Но тоже как-то вяло. Накопившееся за день напряжение постепенно отпускало, растворялось в горячей воде. От парфюмерных ароматов кружилась голова...

Катя отмокала, наверно, не меньше часа.

Когда она вышла, намотав на голову полотенце и закутавшись в Лейкин розовый халат с красными медвежатами, то обнаружила, что в квартире вкусно пахнет жареным мясом, а подруга уже успела прикончить почти треть бутылки коньяка.

Лейка смотрела телевизор. Там кто-то кого-то лениво гонял по крышам. До Карлссона с Хищником голливудским каскадером было далеко.

— Есть хочешь? — спросила Лейка. — Я отбивные пожарила. Там, на кухне.

Готовить Лейка умела и любила. И в холодильнике у нее всегда была куча еды.

Поужинав, Катя вернулась в спальню и увидела, как Лейка что-то прячет. Когда Катя вошла, Лейка поспешно выдернула руку из-под кровати. И тут же ухватилась за коньяк.

— Будешь?

Катя помотала головой.

— И тебе тоже хватит, — сказала она.

— Я стресс лечу! — заявила порядочно захмелевшая Лейка. — Ты представь каково это — всю ночь с тремя отморозками!

— Они ведь ничего тебе не сделали, — заметила Катя.

— Но могли! Реально могли! Целую ночь я была в их власти! Ты хоть понимаешь, каково чувствовать себя полностью беспомощной?!

На экране телевизора кого-то сосредоточенно пинали ногами. Пинали так долго, что пинаемому это наконец надоело. Он вскочил, раскидал пинателей и дал деру. Пинатели, естественно, бросились за ним.

— Какую чушь ты смотришь, — сказала Катя. Лейка не ответила. Вид у нее был подозрительный, какой-то слишком самодовольный.

— Всё, хватит! — Катя отняла у подруги бутылку и рюмку, выключила телевизор. — Будем спать!

— Бездушная ты, Катька, — бормотала Лейка. — Я, можно сказать, едва не умерла, а ты — никакого сострадания.

Катя лежала на спине и молчала. Она понимала: Лейке хочется, чтобы ее жалели, сочувствовали... Но у Кати не было сил оказывать психологическую помощь. Ей и самой поддержка не помешала бы.

— Хватит жаловаться, — устало сказала она, закрывая глаза. — Все кончилось. Давай спать.

— Какая ты черствая, Катька!

— Лейка, ну пожалуйста...

Лейка еще немного поворчала насчет Катиного равнодушия, но видя, что подруга не реагирует, заткнулась. Несколько минут она вертелась в кровати, устраиваясь поудобнее, взбила подушку, намотала на себя одеяло наподобие кокона...

Катя лежала и терпеливо ждала, когда подруга угомонится. Ей никак не засыпалось. Стоило закрыть глаза, как уши наполнялись грохотом падающей двери, потусторонним воем баньши, а в глазах мелькали вспышки выстрелов.

Через несколько минут из темноты донесся Лейкин голос:

— Кать, а тролли когда уезжают?

— Завтра.

— Как — завтра? — Лейка резко села в кровати и снова включила свет. — А как же мы?! Вдруг те бандиты за нами вернутся?

— Они не вернутся, — с раздражением отворачиваясь от лампы, ответила Катя.

— Откуда ты знаешь?

— Знаю.

— А тот призрак? Кать как же с ним?

Катя ответила не сразу. Она просто не знала, что сказать Лейке. Объяснить, что баньши в первую очередь интересует сама Катя? Но ведь так было и раньше, а украли все равно Лейку.

— Подумаешь, призрак, — в конце концов проворчала Катя. — Он же только плачет.

— Ничего себе "только"! Да от этого плача поседеть можно! Как вспомню эти жуткие звуки...

— Купи затычки для ушей, — посоветовала Катя, привстала, перегнулась через Лейку и, решительно протянув руку, выключила свет.

Лейка в темноте тяжко вздохнула.

— Одно утешение, — сказала она, — что нас есть кому защищать.

Она спустила руку под кровать и поскребла ноготками по полу. Через мгновение под кроватью послышалось шебуршание, в темноте вспыхнули два огонька, и над девушками возникла удлиненная голова Хищника.

— Ой! — изумилась Катя. — А этот откуда здесь взялся?

— Пришел, — ответила Лейка. — Пока ты плескалась. Я его мясом покормила. Ему тут нравится.

Катя испытала укол зависти. Ох уж эта Лейка! Сначала Карлссона привадила, потом Хищника.

— Я надеюсь, хоть с ним ты не спишь? — язвительно осведомилась Катя.

— С ним? Ты с ума сошла! Хотя... мысль интересная. Шучу, шучу! — воскликнула она, увидев, что Катя готова воспринять ее слова всерьез.

Хищник проворчал что-то по-шведски, толкнулся мордой в Катину руку.

— Он говорит: "Не надо сердиться. Тебе нельзя сердиться, большая госпожа". Это ты — "большая госпожа"! — Лейка хихикнула. — Такая больша-ая! Метр с панамкой!

— Сейчас как тресну! — предупредила Катя.

Но злиться перестала, и Лейка это почувствовала.

— Ты в детстве монстров боялась? — спросила она. — Знаешь, которые живут под кроватью, в шкафу, а по ночам вылезают? Я одно время ужасно боялась. А потом придумала, как справляться со страхом. Знаешь как? Димке бы понравилось как психологу. Прикинь, я вообразила, что эти монстры мне служат. А я их хозяйка. Здорово, да?

— Здорово, — рассеянно сказала Катя. Она думала о баньши.

Точнее, о Селгарине.

— Как это, наверно, ужасно — стать призраком, — задумчиво проговорила она. — Особенно эльфу...

— Да уж, — подхватила Лейка. — Представляю, как ему хреново. Был красивый богатый мужик, а стал каким-то уродом белоглазым. Из-за этого он и плачет.

— Думаешь?

— Сто процентов. Мне его, честно говоря, не жалко. Сам виноват.

— Селгарин не виноват, — тихо возразила Катя. Вспомнив историю о двух сидах, которую ей рассказала троллиха, она добавила: — Он ведь пострадал из-за любви. Любви к этому Ротгару.

— Ну да, — хмыкнула в темноте Лейка. — Влюбленный бедняжка! А выкрасть тебя кто пытался?

— Он же не по своей воле, а для Ротгара.

— Тем более. Извращенец!

Катя не ответила. Лейка, тоже утомившись болтать, зевнула и перекатилась на другой бок. По потолку пробегали световые полосы от фар проезжающих по набережной автомобилей. На улице под окном завыла было собака, но тут же умолкла.

Кате вдруг вспомнилась ее самая первая встреча с Селгариным, когда он как бы случайно подвозил ее до Казанского, на свидание со Стасиком, и поцеловал ей запястье. Тот поцелуй, который она приняла за проявление изысканной галантности, оказался "меткой сида", знаком собственника. Но Катя не держала на Селгарина обиды.

Ей не верилось, что тот желал ей зла.

Почему-то ей казалось, что даже теперь, в облике баньши, Селгарин не захочет причинить ей вред. Ей было жалко погибшего эльфа, и она ничего не могла с этим поделать. Наоборот, хотелось чем-то помочь ему... если это только было возможно.

— Как можно помочь призраку обрести покой? — подумала она вслух. — А, Лейка?

Лейка ответила еще одним сладким зевком.

— Было такое кино про Кентервильское привидение, — сонно проговорила она. — Там оно шлялось по замку и стонало. А потом хозяева, или еще кто-то, не помню, нашли в подвале чьи-то замурованные кости, похоронили их по-человечески, привидение и упокоилось.

— Угу, — пробормотала Катя. — Я тоже что-то такое читала. Где может быть тело Селгарина? Слушай, спроси у Хищника.

— Легко. Эй, волосатый! — Лейка пошарила рукой под кроватью. — Остались от сида объедки?

Из-под кровати донеслось неразборчивое ворчание. Лейка прислушалась, хихикнула.

— Спрашивает, зачем нам?

— Найти и похоронить по-человечески, — сказала Катя.

Лейка сунула голову под кровать и заговорила по-шведски. Хищник отвечал долго, Лейка сначала несколько раз переспрашивала, потом давилась от хохота.

— Он говорит — все фигня! Зачем хоронить сида по-человечески! Сида надо хоронить на кладбище сидов!

— Какое еще кладбище сидов? — не поняла Катя. Хищник что-то проворчал.

— Говорит, кладбище сидов — это его брюхо, — сквозь смех объяснила Лейка.

Хищник под кроватью прорычал еще несколько шведских слов.

— Говорит, если надо поспособствовать погребению еще каких-нибудь сидов, — перевела Лейка, — так он всегда готов. Места много.

— Да ну вас! — с досадой сказала Катя. — Шутники, блин! Лейка, спроси его серьезно — осталось что-нибудь от Селгарина или нет?

Лейка, отсмеявшись, перевела хищнику вопрос, а потом долго вслушивалась в ответное рыканье.

— Темнит он что-то, — сказала она, поворачиваясь к Кате. — Говорит, дескать, столько лет мечтал о сиде, а тут дорвался и сожрал целиком. Но как-то неуверенно говорит. Подозреваю, что пару-тройку костей он таки припрятал на потом...

— Эй, зверюга! — Она подергала хищника за шерсть. — Где ты спрятал объедки? Не бойся, я не собираюсь выпрашивать у тебя кусочек! Я не люблю эльфятину!

Ответный рык был неохотным и кратким.

— Не верит, — прошептала Кате Лейка. — У него, наверно, не укладывается в голове, как такое может быть — не любить эльфятину. Ничего, сейчас я его расколю. Так где, говоришь, спрятал заначку, мохнатая скотина? Черепушку сидову ведь наверняка с собой унес, а? Не представляю, как можно за один раз съесть целого эльфа!

— Ой, хватит! — оборвала ее Катя. — Меня от этих разговоров уже замутило. Это для тебя Селгарин — просто абстрактный персонаж, а для меня — знакомый, и между прочим, очень приятный человек...

— Был, — Лейка зевнула в третий раз. — И не человек, а сид. Ладно, не хочешь, как хочешь. Тогда спим.

— Спокойной ночи, — ответила Катя, заворачиваясь в одеяло.

Засыпая, Катя продолжала думать о Селгарине. Постепенно мысли ее превратились в причудливые, сами по себе возникающие образы... и Катя уснула.

* * *

Кате снится медленный танец в клубе "Метро". Восхитительный танец, похожий на плавный полет. И сполохи света, отражающиеся в темных очках ее партнера. Катя знает, что ей нужно увидеть его глаза раньше, чем кончится танец.

Она хочет попросить его снять очки, но знает, что он ее не услышит.

Тогда Катя медленно-медленно поднимает руку, касается дужки, холодной, как лед, обжигающей пальцы. Хочется отдернуть руку, но, превозмогая боль, Катя снимает с танцора очки. И тотчас чернота очков разливается вокруг, затопляя зал, и во всем мире остается только два источника света: глаза невозможной синевы, прекрасные глаза юного эльфа, наполненные такой мучительной тоской, что от жалости у Кати перехватывает горло.

— Зачем вы здесь? — спрашивает Катя. Глаза эльфа смотрят Кате прямо в душу.

— Но я не могу вам помочь... — шепчет Катя. — Хочу, очень хочу, но — как?

Беззвучный стон, от которого стынет кровь и немеет лицо.

Это ответ, которого Катя не понимает.

А танец продолжается и уносит Катю... Куда?

Неожиданно Кате становится очень страшно. Ей хочется оглянуться...

Но тело не повинуется ей. Ее охватывает панический животный ужас...

... И Катя просыпается.

За окном воет собака. Похоже, она и разбудила Катю.

Катя лежит на спине, широко открыв глаза. Сердце бешено стучит. Ощущение такое, будто она в самый последний момент успела избежать большой беды. Катя слышит, как рядом мирно посапывает Лейка. Светящиеся цифры электронных часов показывают: тридцать три — двадцать восемь.

Какое-то время Катя не понимает, что в них не так, потом соображает: такого времени не бывает. И понимает, что она не проснулась: просто перескочила из одного сна в другой.

Она поворачивает голову к Лейке, но видит вместо подруги розовый светящийся кокон. Этот кокон пульсирует и переливается огоньками. От него исходит ощущение тепла и мира. Катя привстает и обнаруживает, что может видеть сквозь постель, а там, внизу — еще один источник света. Нечто, расползшееся в стороны, словно огромная медуза, и оно тоже пульсирует и мерцает, но совсем не так, как кокон. То, что внизу, больше похоже на озерцо расплавленной лавы.

Катя глядит на свою руку. Рука похожа на настоящую, только прозрачная и окутанная чем-то похожим на искрящийся пар.

Катя поднимает руку, смотрит сквозь нее и видит...

То, что она видит, заставляет Катю зажмуриться. Но когда она открывает глаза, то видение не исчезает.

"Видение" сидит в компьютерном кресле в непринужденной позе, откинувшись на спинку и выжидающе глядя на Катю сияющими синими, лишенными белков глазами. На "видении" щегольской белый костюм и узкие черные лакированные, очень элегантные туфли. И никакой ауры вокруг. В этом сне он один выглядит настоящим живым человеком. Хотя Катя точно знает, что он — не живой и не человек.

— Здравствуйте, Эдуард Георгиевич, — говорит Катя.

— Здравствуй, Катя, — отвечает призрак с печальной улыбкой.

— Это сон, да? — спрашивает Катя. Призрак медленно качает головой.

— Тогда где мы? И кто это? — Катя показывает на озовый кокон.

— Ты — в постели. Рядом — твоя подруга. Она спит. И Хищник. Он тоже спит.

Катя смотрит на кокон и видит, что внутри него — спящая Лейка. Обычная спящая Лейка. Катя озирается... Да, она действительно в Лейкиной спальне, но выглядящей совершенно фантастически. Ее наполняют тени. Темные и светлые, цветные, серые, черные...

Всё изменилось, только Селгарин не изменился. Он по-прежнему сидит в кресле и выглядит так, как должен выглядеть человек.

— Что с нами случилось? — спрашивает Катя.

— Ничего.

— Тогда почему всё выглядит по-другому, почему всё светится и расплывается?

— Потому что ты по-другому смотришь.

— Как это?

— Неважно. — И после паузы добавляет: — Не знал, что ты умеешь — так.

— Как? — спрашивает Катя. — Что я умею?

— Многое.

Селгарин кладет ногу на ногу, встряхивает головой, откидывая со лба длинные светлые волосы. Очень человеческий жест.

"Он — призрак, — напоминает себе Катя. — Он мертв. Зачем он здесь?"

— Ты хотела этого, — отвечает Селгарин на ее мысленный вопрос. — Я пришел. Спрашивай.

Катя смотрит на Селгарина, лишенного света. И понимает, что в этом светящемся мире он — ущербен. И сострадание к эльфу вновь пронзает Катино сердце.

— Как вы себя чувствуете, Эдуард Георгиевич? — спрашивает она. — В смысле, я имею в виду, став баньши...

— Ужасно, — спокойно отвечает призрак. — Никогда, в самом страшном видении, я не мог и подумать, что со мной такое случится... — Голос его дрожит. — Я ничем не заслужил такого... — говорит он, и Катя улавливает в его речи знакомые душераздирающие интонации баньши.

— Я ввергнут в то, что ненавистно каждому ши, — тьма, холод, безобразие, смерть. Можешь ли ты понять, каково существу света стать тенью в мире вечных сумерек? Можешь ли ты понять, какую боль причинил мне твой вопрос?

— Извините... — шепчет Катя. — Может быть, я могу вам как-то помочь?

Голос-стон умолкает. Катя ждет.

— Спасибо за предложение, — уже более спокойно говорит баньши. — Нет, ты — не можешь. Смертный не может провести дух ши в Тир-нан-Ог. Будь я Туат'ха'Данаанн — тогда, возможно... Но я — всего лишь Тил'вит'Тег. И мой дух слишком слаб, чтобы достигнуть Мира-под-Волнами.

— Но может быть... — Катя ищет варианты. — Если похороним ваши кости?

Селгарин вяло машет рукой:

— Это ничего не даст. Хотя, если ты похоронишь мои останки, это будет благое дело. Когда их глодает тролль, мой дух испытывает жестокие муки.

— Тролль? — Катя смотрит вниз, туда, где под кроватью спит Хищник. — Ах, значит, он все-таки припрятал что-то! Я найду их и похороню! — обещает она.

— Только не закапывай их в землю, — предупреждает Селгарин. — Тролль выкопает и перепрячет. Брось в воду, а лучше сожги.

Катя ежится, представив, как будет жечь кости Селгарина. Вонища от них, наверно, будет невероятная. Нет, лучше уж в воду...

— Сделай это — и мне, возможно, станет легче.

— Что-нибудь еще я могу сделать? — спрашивает Катя.

— Может быть. Ты ведь, Катя, не обычный человек. Когда я увидел, что мой плач не трогает тебя, я был поражен.

— Почему?

— Потому что только сиды могут внимать ему равнодушно. Он нестерпим для человеческой души.

— Но тролли... — бормочет Катя. — Они ведь тоже...

— У троллей слишком чувствительные уши, — говорит призрак с презрением. — Мой плач терзает их слух, а не души.

— Тогда, может, я тоже сид, — предполагает Катя.

— Если бы ты оказалась сидом, все было бы гораздо проще, — говорит Селгарин. — Но ты не сид, ты — человек. Ты способна сострадать. Но ты способна и на гораздо большее. Никто не знает, на что ты способна. Разве что Ротгар... — добавляет он с глубокой печалью. — Потому он тебя и ищет. Ты очень дорога ему.

— Да уж, — кривится Катя при упоминании о Ротгаре. — Недаром он собирался меня изнасиловать.

Лицо Селгарина становится еще печальней.

— Та ночь была роковой ошибкой, — говорит он. — Мы все ошибались. С тех пор отношение к тебе Ротгара полностью переменилось. Ротгар больше не станет посягать на твое целомудрие. Он ценит тебя как высшее и непознанное существо.

— Ну-ну, — бормочет Катя.

Не то чтобы она верит призраку, но слова его ей безусловно польстили.

— Ты зря скрываешься от него, — продолжает Селгарин. — Ротгар — Туат'ха'Данаанн. Из первых ши, сотворенных Богиней Дану. Высший, великий Ши. Он мог бы открыть тебе твое собственное могущество...

— Так я и поверила — бормочет Катя. — Когда он пытался меня убить, когда он мне ногу сломал — я тоже была для него "высшее непознанное"?

— Он охотился, — говорит призрак. — Он охотник, и огр — его добыча.

— Да ну? А мне почему-то кажется, что всё совсем наоборот. Это Карлссон — Охотник, а твой Ротгар — как раз и есть добыча!

Кате обидно за Карлссона.

— Хотите, чтобы я разбудила Хищника? — интересуется она. — Разбудить? И тогда посмотрим, кто тут добыча, а кто — охотник!

— Не сердись, — примирительно говорит призрак. — Огр тоже охотник. Охотиться на нас — его профессия. Он не может не охотиться. Он рожден для этого. А когда Ротгар охотится на троллей, это — утонченное развлечение, высокое искусство!

— Глупости! Это Карлссон выслеживает вашего Ротгара!

— Выслеживает, — соглашается Селгарин. — Потому что Ротгар этого хочет. Вот уже много столетий он развлекается охотой на твоего огра. Его развлекает, когда Охотник безуспешно пытается его настичь. Его развлекает, когда Охотник подводит к нему манок. Таких, как ты.

— Только что вы говорили, что я — высшее существо!

— Да, — вновь соглашается Селгарин. — Ты — не просто манка. Прежних Ротгар потребил без всякого сопротивления. Это для него особенное удовольствие: вынуждать Охотника поставлять угощение для Туат'ха'Данаанн. И он никуда не денется, глупый огр... Пока эта погоня развлекает Ротгара — она будет продолжаться.

— Всё это вранье! — возмущается Катя. — Если Карлссон захочет...

— Однажды уже захотел, — перебивает ее призрак. — Это обошлось огру дорого. Жизнь его самки и детеныша — вот цена его хотения.

— Значит, вот почему Ротгар убил их... — шепчет Катя.

— Поэтому — тоже, — отвечает призрак. — И еще потому, что Туат'ха'Данаанн нравится убивать огров. Для высшего ши убить огра — всё равно что человеку-охотнику — застрелить кабана. Но убить не простого огра, а огра-Охотника — это высшее искусство. Истинное наслаждение. Ведь огров-Охотников совсем мало, и Туат'ха'Данаанн хочется растянуть удовольствие. Но конец этой охоты уже близок.

— Почему близок? — настораживается Катя.

— Потому что твой маленький огр уже наскучил Ротгару. Как только тролль прибудет в Стокгольм, Ротгар его убьет. А потом вернется сюда и убьет Хищника.

— Еще вопрос, кто кого убьет, — заявляет Катя. — Он уже пытался — и что получилось?

— Теперь всё будет иначе. Без стрельбы и без людей. Твоего огра в Стокгольме ждет магическая ловушка ши. Древняя и безотказная. Ее непросто устроить, но дело стоит затраченных усилий. За прошедшие полторы тысячи лет в такую ловушку угодило множество огров.

— Можно подумать, Карлссон о ней не знает!

— Конечно, нет.

— Почему вы так в этом уверены?

— Потому что тролль, попавший в эту ловушку, уже не может о ней рассказать, — с коротким смешком говорит Селгарин.

— Как бы там ни было, вам это точно не поможет! — сердито бросает ему Катя. — Вы так и останетесь баньши!

— Ты права, — соглашается Селгарин. — Останусь. И всё будет так, как я сказал. Считай, что твой тролль уже попался.

— Ничего подобного! — возражает Катя. — Я постараюсь его предупредить!

— Это бесполезно.

— Ладно, не будем спорить, — примирительно говорит Катя. — Раз вы считаете, что ничего нельзя изменить, значит, вам совсем не обязательно сообщать Ротгару о нашем разговоре.

— Я сделаю это по другим причинам, — говорит призрак. — Зачем мне что-то утаивать?

— Но вам ведь и Ротгару не обязательно помогать? — спрашивает Катя.

— Я помогаю ему не по обязанности, — говорит баньши.

— А он мог бы помочь вам?

— Мог бы. — В голосе призрака снова нестерпимая печаль. — Но не поможет.

— Тогда я предлагаю вам сделку, — говорит Катя. Она старается, чтобы голос ее звучал уверенно, хотя внутри нее все трепещет. — Да, сделку, — говорит она. — Если вы не станете помогать Ротгару, я попробую помочь вам.

— Ты не сможешь.

— Откуда вы знаете? Сами же сказали: никто не знает, на что я способна.

Призрак молчит.

— Ну что, договорились?

Призрак смотрит на Катю. Глаза его мерцают. Потом раздается протяжный и тонкий звук — и баньши исчезает.

И вместе с ним исчезает дивное свечение, наполняющее комнату.

Катя открывает глаза и понимает, что проснулась по-настоящему.

Но до утра еще далеко — и она снова засыпает. На этот раз это просто сон, обычный сон обычной семнадцатилетней девушки.

Только под кроватью обычной девушки вряд ли будет спать тролль-Хищник.

И вряд ли над обычной девушкой всю ночь будет виться призрак-баньши, напевая ей эльфийскую колыбельную.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Из Петербурга в Стокгольм

Чем дальше в лес, тем третий лишний.

Человеческий юмор

Третий — не лишний, третий — запасной.

Тролльское уточнение

На часах — половина пятого. Небо уже превратилось из черного в серовато-синее. Лейка спит, Хищник тоже. Трудно поверить, что он проспал баньши. Но — проспал.

Катя села в кровати. Она помнила то, что было ночью. То, что сказал ей баньши. И, главное, главное: о ловушке, которую Ротгар приготовил для Карлссона в Стокгольме. Надо отправляться в Швецию, причем немедленно. Опередить Ротгара, перехватить Карлссона до того как он попадет в западню. Значит, надо срочно бежать в мансарду, будить троллей... Нет. Они не успеют. Тролли не любят технику, они пойдут пешком, нужно даже не ехать, нужно лететь. Причем лететь одной.

Стоп. А как она найдет Карлссона в шведской столице?

"Надо лететь. Немедленно!"

Эта мысль зудела в мозгу, но Катя все еще колебалась. Время, время... Каждая упущенная минута приближает Карлссона к гибели. Нет, она должна лететь одна.

Катя вспомнила, как Селгарин расписывал ее могущество и величие. Сейчас она не ощущала ни того ни другого. Только беспомощность. Но зачем баньши врать? Катя может спасти Карлссона. Баньши... Он подскажет. Почему-то Катя была в этом уверена. И еще: она кое-что ему обещала. Точно!

Катя сама не заметила, как мысли о Карлссоне, Стокгольме и ловушке отошли на второй план. Обещания надо выполнять. Она займется этим, а там, глядишь что-нибудь и придумается.

Кое-как натянув на себя одежду, она заглянула в черноту под кроватью и зашипела:

— Вставай, сторож несчастный!

В темноте зажглись зеленоватые глаза.

— Где кости сида? — сурово спросила Катя. Глаза заморгали, раздался короткий удивленный рык: Хищник делал вид, что не понимает вопроса. Катя рассердилась.

— Все ты понял, врун!

И добавила угрожающим, повелительным голосом:

— Тащи сюда кости! Живо!

Из-под кровати донесся звук, напоминающий печальный вздох. Из-под кровати выскользнула темная тень, просочилась через полуоткрытый стеклопакет и пропала. Хищник ушел. Отправился выполнять Катин приказ или просто сбежал.

Катя вернулась к сборам. Она включила ночник, постаравшись, чтобы свет не разбудил Лейку.

Сборы не заняли много времени. Катя побросала в свою старую, еще псковскую, сумку, кое-какие тряпки, свеженький загранпаспорт, взяла с собой около тысячи евро — она слышала, что в Швеции все очень дорого, выключила ночник, шепнула: "Пока, Лейка!" — и тихонько покинула квартиру.

На улице было безлюдно. Город был тих и сумрачен, мигали желтыми огнями светофоры. В Фонтанке мерцала перламутрово-серая вода. Катя остановилась у парапета, положила сумку на асфальт. Ей было зябко, от воды тянуло холодом. На свежем воздухе снова захотелось спать. Катя зевнула и упустила момент, когда из подворотни выскользнул Хищник. Он тащил какой-то сверток.

— Это все? — строго спросила Катя, когда тролль протянул ей грязный полиэтиленовый пакет. Пакет был тяжелый. Приоткрыв его, Катя увидела в щелочку прядь светлых волос и поспешно закрыла пакет.

— Теперь спрячься и жди меня, только не уходи далеко. Я быстро.

Катя отвернулась к реке, но Хищник не уходил.

— Ну, что еще?

Тролль с угрюмым видом протягивал ей камень.

— Зачем? — сначала не поняла Катя, но быстро догадалась. — Ах да. Иначе всплывет. Молодец!

Хищник ответил чем-то вроде "р-р-р" и одним прыжком исчез в ближайшей подворотне. Он подчинялся Кате, но не мог спокойно смотреть на такое расточительство.

Стараясь не глядеть внутрь, Катя сунула камень в пакет и крепко связала ручки.

— Прощайте, Эдуард Георгиевич, — пробормотала она, роняя пакет в воду. — Надеюсь, это вам поможет.

Всплеск — пакет исчез в серой воде.

Кате захотелось помыть руки, но было негде. Тогда она взяла сумку и пошла в сторону Невского. Хищник бесшумно крался за ней — серая тень среди серых теней. Он не знал о том, что "проспал" баньши. Не знал о том, что призрак нашептал Кате. Знай он об этом, возможно, попытался бы ее остановить. А так он просто сопровождал девушку.

Из-за поворота вывернуло такси. Катя махнула рукой.

— В аэропорт, — сказала она.

— Садись, — согласился водитель.

Катя села, и такси рванулось с места. Хищник бросился следом, но вскоре отстал.

Такси летело по пустому Московскому проспекту.

Катя загадала: если ей сегодня удастся улететь в Стокгольм, то с Карлссоном всё будет в порядке.

А если нет? Если не будет подходящего рейса?

Тогда придется... придется...

Что-то такое об этом ей нашептал баньши.

Только Катя не помнила, что...

Негромко бормотало радио.

Катя задремала...

В восьмом часу утра, когда тролли спали крепким сном, собираясь проснуться не раньше вечерних сумерек, у дверей мансарды объявился гость. Скалли продрал глаза не сразу — стоявшему за дверью пришлось трезвонить минут десять, пока тролль выбирался из глубин сна, однако звонивший не сдавался, давил и давил на кнопку.

"Съем гада", — сонно подумал Скалли.

Но еще в прихожей он учуял знакомый запах. Лейка. Причем Лейка, чем-то очень взволнованная, — сквозь дверь слышно, как пыхтит.

С сожалением отринув мысли о еде, большой тролль открыл дверь.

Лейка бурей ворвалась в прихожую.

— Катька у вас? — выпалила она.

— Нет. — Скалли удивился. — Я думал, она у тебя.

— Ну вот, так я и знала! — воскликнула Лейка.

— Что ты знала? — флегматично поинтересовался тролль.

— Катька пропала!

Из комнаты донеслось сонное бормотание: Лейкины вопли разбудили троллиху.

— Куда пропала? — зевая, проворчал тролль. — Говори толком.

— Просыпаюсь, а ее нет! — сообщила Лейка. — Пропала!

Из комнаты высунулась нечесаная троллиха, неодобрительно глянула на Лейку.

— От вас, людей, одни неприятности, — пробурчала она. — Мельтешите, скачете, то вы есть, то вас нет. Кто там у тебя пропал? Зачем? Как только братец Карлссон вас терпит.

— Еще неизвестно, кто кого терпит, — обиделась Лейка. Протиснувшись мимо тролля на кухню, она налила воды из чайника в первую попавшуюся чашку, выпила одним глотком.

— Малышка, говорит, пропала, — пояснил жене Скаллигрим. И, Лейке: — Рассказывай.

— Да тут и рассказывать особо нечего, — Лейка наконец отдышалась. — Мы вчера решили ехать, договорились с утра идти за билетами на поезд до Хельсинки, легли спать, а потом я проснулась, смотрю — ни Катьки, ни Хищника...

— Следы борьбы есть? — деловито спросил тролль.

— Какие там следы борьбы! Наоборот — Катька, такая, свою половину кровати застелила, прикиньте!

— Что-то из вещей пропало?

— Катькина одежда... — Лейка на мгновение задумалась. — О, сумка ее спортивная исчезла! Такая жуткая китайская дешевка, с которой она приехала из Пскова. То-то я еще подумала, когда к вам собиралась, что в прихожей чего-то не хватает! Я ей сто раз говорила — выкинь ты эту гадость или хоть убери с глаз долой...

— А документы? — спросил тролль

— Что документы? Загранпаспорт? Катька его в сумку еще вчера положила. А то, говорит, в твоем хаосе потеряется...

— Ага. Значит, вещи собрала, документы взяла и уехала... И ничего тебе не сказала...

— И Хищника с собой сманила, — обиженно добавила Лейка. — А может, он и сам смылся, кто его знает. Захотел — пришел, захотел — ушел. Только сначала всё мое мясо слопал.

— Ну предположим, твое мясо он не слопал, — уточнила троллиха и облизнулась.

— Да ну вас! — сердито сказала Лейка, а большой тролль самодовольно поглядел на жену и изрек:

— Ну что, женушка, прав я был, когда говорил: будут проблемы. Чую: этой ночью тут случилось что-то нехорошее. Надо ехать, причем немедленно. Иди, собирайся.

К удивлению Лейки, троллиха беспрекословно подчинилась и удалилась в спальню.

Вскоре оттуда донеслось нытье тролленка.

— Подождите, — сказала Лейка троллю, который тоже двинул в комнату. — Вы что, хотите вот так все бросить и уехать? А Катька? Ее же искать надо!

— Надо ехать, — повторил тролль. — Доверься моему аналитическому таланту и врожденной интуиции.

— А если ее опять похитили? Мало ли что "нет следов борьбы"! Может, ее баньши зачаровал и выманил из дому...

— Исключено, — отрезал Скаллигрим. — Чары сидов на Малышку не действуют. Она ушла по своей воле. Скорее всего, она уже на пути в Швецию.

— Вот так вот сорвалась тайком, не предупредив ни меня, ни вас... Почему?

Скаллигрим пожал плечами и ушел одеваться.

Надо признать, собрались тролли очень быстро. Через три минуты все трое были одеты, в одной руке Кунигунды — здоровенный тюк, в другой — Нильс. Тролленыш зевал и норовил уснуть на ходу. Тролли торжественно продефилировали мимо застывшей в дверях кухни Лейки на лестничную площадку.

— Вы куда? — изумленно спросила Лейка.

— Домой, — пробасил большой тролль. — Я же сказал — выезжаем немедленно. Ты с нами?

Лейка издала возмущенный возглас.

— Подождите! Так нельзя! — воскликнула она. — Это еще не факт, что Катька уехала в Швецию. Я не могу так. Надо же собраться. А билеты? У вас билеты есть?

— Тогда всего хорошего, — сказал Скаллигрим и поспешил вниз, догоняя жену с сыном.

— Эй, подождите!

Пока Лейка думала, семейство уже покинуло подъезд и дворами направилось в сторону Фонтанки.

— Стойте, я с вами!

Скаллигрим кивнул. Троллиха фыркнула. Видно было, что компания Лейки ей не по душе.

Большой тролль что-то бормотал на ходу и шумно вздыхал.

Уже начинался рабочий день, и людей навстречу попадалось предостаточно. Тролли привлекали внимание, но им на это было наплевать. Большой тролль вел себя все более странно: вертел головой, принюхивался, пыхтел, ворчал... Как будто спорил сам с собой, наконец изрек:

— Эх, не хочется, но, видать, придется.

— Что придется?! — испугалась Лейка.

— Прибегнуть к магическому способу передвижения.

— Это как? — Лейка обалдела.

Тролль не ответил. Он остановился рядом с фургоном, который разгружался возле продовольственного магазина, и впал в ступор.

— Слушайте, мне надо собраться, — сказала Лейка. — Я быстро, за часик управлюсь. Бы пока перекусите, а?

Ей никто не ответил.

Скаллигрим присел на корточки, обнюхал покрышку автофургона ("Совсем спятил, — подумала Лейка, — хорошо хоть грузчики не видели"), вздохнул и двинулся дальше. Троллиха с сыном потопали за ним. Лейка — тоже.

— А вообще, — продолжала она, стараясь не отставать, — если хотите пораньше добраться до Стокгольма, то лучше не на поезде, а на самолете. Деньги у вас есть?

— Типун тебе на язык, — проворчала троллиха. — Какую глупость несет, безмозглая девка! Самолет! Давай, Скалли, ее тут бросим.

— Что значит "бросим"?! — рассердилась Лейка. — Еще кто из нас безмозглый!

Скаллигрим снова остановился. На этот раз — на перекрестке. Его внимание привлек еще один фургон. Вернее, небольшая фура-холодильник. В таких привозят йогурты и плавленые сырки из Финляндии.

У фуры были нерусские номера со значком Евросоюза. Не поворачиваясь, Скаллигрим подал знак жене. Та подхватила под мышку Нильса.

— Так ты едешь с нами или нет? — спросил он Лейку.

— Еду я, еду! Дайте только собраться! Я...

— Некогда, — буркнул Скаллигрим, и Лейка почувствовала, что взлетает в воздух.

Лязгнула дверца фуры, и ошалевшая Лейка очутилась в холодном темном плену. В ту же минуту фура тронулась и покатила вперед, набирая скорость.

— Мам, я посплю до таможни? — раздался рядом голос Нильса.

Лейка вскочила на ноги и чуть не упала, споткнувшись о троллиху.

— Под ноги смотри, пища, — недовольно проворчала троллиха.

— Куда тут смотреть! Темнотища! Да вы что, с ума посходили?! — взвыла Лейка. — Немедленно выпустите меня отсюда!

— Ты сама хотела с нами ехать, — пробасил из темноты Скаллигрим.

Лейка, шипя ругательства себе под нос, ощупью добралась до двери и навалилась на нее, пытаясь открыть. Дверь не поддавалась.

— Изнутри ее не откроешь, — флегматично заметил тролль.

Он был прав.

— На первой же остановке я выхожу! — заявила Лейка. Хорошо хоть у нее с собой сумочка с документами и деньгами. — И только посмейте меня остановить!

И принялась устраиваться на полу. Раз в ближайшее время выбраться не удастся, надо попытаться устроиться с максимальным комфортом. Комфорта не получилось. Пол был металлический и прямо-таки ледяной.

— Без еды, без теплых вещей! — причитала Лейка. — В этом холодильнике! Я же тут замерзну!

— Какая она шумная, — проворчала троллиха. — Скалли, заставь ее замолчать!

— Она скоро сама замолчит, — ответил из тьмы тролль. — Когда охрипнет.

Черный "пассат-универсал" Ильи Всеволодовича ухнул двумя колесами в яму, взревел движком, выскочил и припарковался, чиркнув резиной по поребрику. Илья Всеволодович выскочил из машины и устремился к подъезду, однако на полпути резко затормозил, оглянулся...

Вид у него был совершенно ошалелый.

Две чопорные бабки, сидевшие на лавочке у подъезда, сразу зашушукались. Таким они надменного соседа еще не видели.

Илья Всеволодович бросился обратно, распахнул дверцу, сунулся внутрь.

— Из машины — ни ногой! — зашипел он на Катю. — Иначе... иначе...

Так и не придумав, что будет, если Катя выйдет из машины, он выпрямился, стукнулся макушкой, выругался, захлопнул дверцу. Пискнула сигнализация, блокируя двери "пассата".

Три секунды — и его хозяин исчез в недрах подъезда.

Любопытная бабка встала и как бы невзначай обошла вокруг "фольксвагена". Она увидела миловидную светленькую девушку. Девушка сидела пригорюнившись. На заднем сиденье тоже определенно кто-то был, но сквозь тонированные стекла ничего толком разглядеть не удалось.

Вернувшись на лавочку, бабулька доложила подружке, что богатенький Илья возит девок, ничуть не опасаясь, что об этом станет известно жене.

Подружка высказалось в том плане, что жена у Ильи — еще менее нравственна, чем ее муж...

... А муж тем временем поспешно заталкивал в чемодан вещи.

Потом открыл сейфик, достал пачку евро и принялся запихивать деньги в бумажник. Деньги влезли с трудом, одна купюра спланировала на пол, Илья Всеволодович этого даже не заметил.

Закончив сборы, он схватился за телефон.

Минут пять ему не удавалось дозвониться — было занято. Илья Всеволодович ругался нехорошими словами и нетерпеливо перебирал ножками. Наконец соединили.

— Объявился, — недовольно произнес собеседник. — Ну, что скажешь?

— Она у меня!

— Она?

— Малышева! — теряя терпение, повысил голос Илья Всеволодович. — Она у меня, понятно? И я везу ее к вам! В Стокгольм!

— Почему — ты? — спросил собеседник. — Почему не...

— Потому что — "не"! — закричал Илья Всеволодович. — Потому что с ними — всё! Нету их, понятно?!

— Не ори, — сказал собеседник.

— Я везу ее к вам, — уже потише повторил Илья Всеволодович. — Как мне вас там найти?

— Приедешь — позвонишь.

— Но я не...

— Приедешь — и позвонишь! — отрезал собеседник. — Я сам тебя найду.

И отключился.

Илья Всеволодович схватил чемодан, бросился к дверям... И наткнулся на сына.

— Пап, ты куда?

— Уезжаю! — буркнул Илья Всеволодович, надевая туфли. — По делам. В Швецию.

— С Катькой?

— Не твое дело!

— Пап, ты с ума сошел? Она же малолетка! Ты вообще...

— Заткнись! — в ярости завизжал Илья Всеволодович. — Заткнись, понял!

Он замахнулся, однако у Сережи был большой опыт — от оплеухи он ловко ускользнул. Но заткнулся. Его папашка и раньше не отличался выдержанностью, но в таком взбутетененном состоянии Сережа не видел его давно.

Хлопнув дверью, папаша, не дожидаясь лифта, ломанулся вниз по лестнице.

— Ошизел... — пробормотал Сережа. — Но Катька-то какова... Вот, блин... — В этот момент Сережа люто завидовал отцу.

Немножко полегчало, когда он увидел на ковре стоевровую купюру.

— Этот дурак ее поймал, — сказал Ротгар Карине.

— Кого?

— Девчонку. Поймал и везет сюда.

— Это хорошо? — спросила Карина. Туат'ха'Данаанн пожал плечами.

— Она мне нужна, — сказал он. — Но всему свое время. Сначала я предпочел бы поймать Охотника.

— Ты его поймаешь! — Карина подобострастно улыбнулась. — Скажи, высокий Ши, зачем тебе девчонка? Ты все еще хочешь ее... — Карина сделала недвусмысленный жест.

— Не твоя забота! — отрезал Ротгар. — Сейчас отправляйся в агентство. Снимешь мне апартаменты в каком-нибудь приличном отеле поблизости от парка. Скажем, в "Рэдиссоне". Это на...

— Я знаю, высокий Ши. Высокий Ши...

— Что еще?

— Деньги, высокий Ши.

— Оплатишь из своих. Потом сочтемся.

— Да, высокий Ши.

Дима все видел и все слышал. Но сделать ничего не мог.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Из Петербурга в Стокгольм (продолжение)

Главный признак морального здоровья тролля — хороший аппетит.

Из "Книги тайной войны"

Казалось, фура будет ехать вечно. Когда она наконец остановилась, Лейка была чуть жива.

Снаружи раздались голоса, загремел замок, дверь распахнулась, впуская тепло и дневной свет.

Водитель фуры и финский таможенник с изумлением воззрились на возникшую над ними девушку, дрожащую всем телом, до самых глаз закутанную в покрытую инеем огромную шаль.

Лейка сделала два шага и остановилась на пороге, стуча зубами.

— Помогите, — прохрипела она. — Хелп ми!

Таможенник уставился на Лейку напряженным взглядом и что-то пролопотал по-фински. Потом перенес внимание на водителя, явно желая получить объяснения по поводу наличия в его транспортном средстве столь экстравагантного груза.

Водитель пылко и экспрессивно выразил свое искреннее недоумение и полную непричастность к происходящему.

Назревал международный конфликт.

Но тут рядом с Лейкой возник Скаллигрим. Он сделал плавное движение рукой и произнес несколько слов. Лица водителя и таможенника разгладились...

... И дверь фуры захлопнулась прямо перед Лейкиным носом.

— Ты что сделал? — в отчаянии воскликнула Лейка. Вернее, хотела воскликнуть, но получился беззвучный шепот. Тролль, впрочем, услышал.

— Сказал этим людям, что тут никого нет, — раздался в темноте довольный голос. — Неплохо у меня получилось.

— Но они же смотрели прямо на нас!

— Вы, люди, на многое смотрите, но мало что видите, — подала голос троллиха.

— Ты их загипнотизировал, да? — с тихим отчаянием проговорила Лейка.

— Предпочитаю термин "отвел глаза".

— Ну ты гад! — Лейка всхлипнула. — Я же тут умру.

— Не хами моему мужу, пища, — донеслось из глубины фуры.

— Да пошла ты... — пробормотала Лейка. Ей было все равно. — Я — покойник!

— Это еще почему? — удивился Скаллигрим. — Мы пока не очень голодны. Да и братец моей женушки наверняка будет расстроен, если мы съедим тебя без него.

— Да я просто замерзаю! Тут страшный дубак!

— Да ладно тебе, — не поверила троллиха. — Такая приятная прохлада.

— А замерзла, так не сиди на месте, — посоветовал тролль. — Подвигайся. Взбодрись. Пока все идет неплохо. Фура порожняя, идет быстро, мы едем в нужном направлении. Часа через два будем в Хельсинки, там сойдем и поищем более удобный транспорт. Или пешком пробежимся — лучший способ согреться.

У Лейки не было сил даже нагрубить в ответ. Фура тронулась и поехала дальше.

Черный "фольксваген" летел по шоссе "Скандинавия". Стрелка спидометра стояла на ста тридцати. Илья Всеволодович был осторожным водителем. Лишь когда требовалось обогнать очередную фуру или автолюбителя-тихохода, педаль газа уходила в пол, "фольксваген" с довольным урчанием огибал препятствие и снова возвращался на правую полосу.

Катя сидела справа, пристегнутая (Илья Всеволодович сам ее пристегнул), тихая и грустная. Илья Всеволодович, напротив, вид имел весьма довольный, он даже время от времени подпевал "Русскому радио".

— Ну что ты дуешься, — сказал он Кате. — Сама решила, причем правильно решила. Этот Ротгар — большой человек.

Катя фыркнула.

— Ты не пыхти, — назидательно произнес ее попутчик. — Господин Ротгар — персона высочайшего полета. У него в одном только Питере недвижимости на шесть миллионов евро. Представляешь, какие возможности?

Катя молчала. Ей было очень нужно в Стокгольм. Когда попытка улететь сорвалась, она решила, что самый быстрый способ попасть в столицу Швеции — автомобиль. Поскольку единственным знакомым автомобилистом, оставшимся в Питере, был Илья Всеволодович, Катя решила, что у нее нет выбора. И пошла "сдаваться". Но она не предполагала, что ее всю дорогу будут унижать.

— ... Такой крупный бизнесмен, — продолжал Илья Всеволодович, — проявил к тебе персональный интерес. Это невероятная удача. Особенно для тебя. Ведь кто ты есть на самом деле? Смазливая девчонка из провинции, каких — море. И все вы хотите взобраться наверх. А взобраться наверх вы реально можете, если говорить откровенно, только через одно место. То есть это вы, бабы, так думаете. Только кто вас пустит? В этом мире, детка, всё устроено так: если кто-то сумел разбогатеть, то только потому, что зубами выгрыз свои денежки. И разбрасываться ими не будет. Вот я, например, ни в какую девку больше сотни баксов не вложу. Да и сотни много. Была бы у меня дочка, может, и вложился бы. Но у тебя, детка, богатого папы нет. Родители твои, считай, нищета. Ты не кривись, я точно знаю, наводил справки...

— Остановите машину, — сказала Катя.

— Даже и не подумаю, — пренебрежительно бросил Илья Всеволодович. — Поздно передумывать. Сама сказала: поехали. За базар, как говорится, надо отвечать.

— Я не собираюсь возвращаться, — холодно произнесла Катя. — Мне надоела ваша болтовня, и я хочу, чтобы вы остановили машину. Если вы этого не сделаете, то я выбью стекло и начну кричать.

— Стекло, говоришь? Ладно, — тоном, не сулящим ничего доброго, произнес Илья Всеволодович. — Мы остановимся.

Через несколько минут "фольксваген" съехал с трассы и еще через минуту остановился.

Место, выбранное Ильей Всеволодовичем, было тихое и безлюдное.

— Пора, детка, поучить тебя держать язычок за зубами, — сказал Илья Всеволодович, окинув Катю таким взглядом, что ей сразу захотелось спрятать голые коленки под краем юбки. — Думаю, господин Ротгар будет мне только признателен, если я тебя немного поучу, детка.

— Вы уверены, что сможете меня чему-нибудь научить? — негромко спросила Катя.

— Смогу, не сомневайся. Вы все много о себе думаете. Сначала. Я таких, как ты...

— Не таких, — еще тише проговорила Катя. Илья Всеволодович ухмыльнулся:

— Таких, таких! Вот этими руками... И не только руками.

— Вы, Илья Всеволодович, даже пальцем до меня дотронуться не сможете, — сказала Катя.

Сказала таким тоном, что Илья Всеволодович на мгновение усомнился. Вдруг у нее оружие какое-нибудь под подолом припрятано. Хотя нет, вряд ли. Юбка, топик — всё в обтяжку. Всё небольшое, но очень даже аппетитное. Как он раньше этого не замечал. Нет, вздор! Что эта махонькая девчонка может сделать ему, здоровому мужику?

— А ты хорошенькая, — сказал он. — Так бы и съел. Просто, э-э-э... конфетка... пахлава... Как там американцы говорят...

— Американцы говорят: "медовая", — уточнила Катя. — Но я бы на вашем месте о еде говорить не стала.

— Это почему?

— Потому. Я уже сказала: вы даже пальцем до меня не дотронетесь.

— А то что будет? — Глумливая ухмылочка искривила губы Р1льи Всеволодовича. — Закричишь?

— Нет, — сказала Катя. — Здесь кричать бессмысленно. Никто все равно не услышит. Поэтому я кричать не собираюсь. И вам не советую.

— Ах не советуешь? Ути-ути, какие мы грозненькие!

— Обернитесь.

— Уже! Три раза! Думаешь: я отвернусь, а ты выскочишь? Ах ты глупышка! Двери-то заблокированы.

— Обернитесь, обернитесь!

Илья Всеволодович оборачиваться не стал, просто глянул в зеркальце над ветровым стеклом. Чисто рефлекторно...

В следующую секунду он истошно заорал и попытался выскочить из машины, напрочь забыв, что сам же заблокировал двери.

Хищник нависал над ним, наслаждаясь произведенным эффектом, а Кате стало противно. Взрослый здоровый мужик не должен так себя вести. Никогда. Папа, например, ни за что не стал бы. Впрочем, прежде всего папа не стал бы вести себя так, как вел себя Илья Всеволодович, когда считал, что Катя — в его власти.

— Хватит орать! — громко и сердито крикнула она. — Ничего он вам не сделает, пока я не разрешу.

— Сит даун! — крикнула она Хищнику, сопроводив приказ соответствующим жестом. — И вы садитесь, Илья Всеволодович. Ваше счастье, что я не умею водить машину. Иначе за ваше поведение, ей-Богу, я позволила бы Хищнику показать, кто из нас пахлава. Займите свое место, я сказала!

Илья Всеволодович с невероятным трудом выбрался из-под руля (как ему удалось туда втиснуться за несколько секунд — загадка), уселся... И тут же едва не нырнул обратно: Хищник не удержался — игриво потрепал когтистой лапой Илью Всеволодовича по гладко выбритой щеке.

— Ну-ка прекрати! — потребовала Катя. Хищник прекратил. Положил лапу на хрупкое Катино плечико.

Илья Всеволодович посмотрел на эту лапу: мохнатые пальцы сантиметров по двадцать каждый, с черными кривыми когтями (которые Хищник вдобавок то втягивал, то выпускал, как кошка), и его вдруг пробила икота.

Катя брезгливо сунула Илье Всеволодовичу бутылку с минералкой.

— Сейчас вы выедете обратно на шоссе, — сказала она. — И больше никаких фокусов. И никаких отклонений от маршрута. Имейте в виду: я могу доехать до Стокгольма и без вас, а вы без меня можете отправиться только в одно место: в живот моего друга Хищника. Он вас запомнил. И имейте в виду: ему очень нравится живая пища.

Так в свое время Карлссон сказал Сереже. У Сережи, впрочем, хватило храбрости превозмочь страх и предупредить отца. Но Кате почему-то казалось, что папаша, несмотря на внушительный вид, духом окажется похлипче.

До границы доехали без приключений. Илья Всеволодович даже перестал трястись и потеть. Понял, что прямо сейчас его кушать не будут. Воспрял, слегка оживился.

— Никаких фокусов, — на всякий случай еще раз предупредила его Катя. — Помните, что Хищнику плевать и на таможенников, и на пограничников.

Хищник, свернувшийся в багажнике, услыхав собственное прозвище, негромко рыкнул.

— А если они его заметят? — забеспокоился Илья Всеволодович.

— Не заметят, — отрезала Катя. — Делайте, что положено. И без фокусов.

Когда "фольксваген" уже подъезжал к терминалу, Хищник вдруг забеспокоился, привстал, вытянул лапу в сторону фуры-холодильника...

Катя посмотрела: фура как фура. Небольшая. Для фуры. Может, там мясо?

— Ляг, — велела она. — Ляг и лежи.

Хищник если и не понял, то догадался. Снова свернулся и притих.

На границе Кате пришлось выйти из машины.

— Это обязательно? — спросила она, когда Илья Всеволодович распахнул багажник и открыл заднюю дверцу.

— Да.

Катя осмотрелась, убедилась, что остальные водители сделали то же самое, — и спорить не стала. Пристроилась в очередь — штамповать паспорт. Хищник уже неоднократно доказывал, что умеет прятаться. Как ему, такому здоровенному, удавалось оставаться незамеченным там, где и болонке не спрятаться, для Кати было загадкой. Чистая мистика. Но — факт. Вероятно — это результат тролльской эволюции. Те из них, кто прятаться не умел, рано или поздно становились жертвами более слабых, зато куда более многочисленных и предприимчивых "человечков". Недавно Катя купила книжку о троллях. Скандинавский фольклорный сборник. Тролли в этой книжке выглядели отвратительно. И обращались с ними древние скандинавы соответственно.

Искоса Катя поглядывала то на "фольксваген", то на Илью Всеволодовича. Последний вел себя скромно. Правда, как и Катя, бросал опасливые взгляды на свою машину. Возможно, надеялся, что Хищника все же обнаружат. Если так, то надеялся он напрасно. Никто в его машину не заглянул, так что через несколько минут они уже въехали в нейтральную зону. На финской границе тоже обошлось без проблем, и Катя впервые в жизни оказалась на территории иностранного государства.

Скаллигрим ошибся. Фура не остановилась ни через два часа, ни через ри. Когда она наконец замедлила движение, троллю оказалось, что снаружи слишком много народу, чтобы ылезать. Всем ведь глаза не отведешь.

— Я знаю, как это бывает, — говорил он, пока фура едленно ползла куда-то, громыхая по железу. — Водитель загонит ее на стоянку, где полно таких же машин, и уйдет обедать. Тогда мы и выберемся.

— Скорее бы уж, — проворчала в темноте троллиха. — У меня от этой тряски кишки наружу выворачиваются.

Тролли замолчали. Снаружи что-то гудело, ревели оторы, слышались шаги и голоса. Потом раздался грохот, и водитель заглушил двигатель.

— Выждем, — сказал Скалли. — Пусть все уйдут.

Около часа они неподвижно сидели, храня молчание. Для троллей неподвижно просидеть хоть сутки — не проблема.

— Мам, меня тошнит, — раздался вдруг жалобный голосок Нильса.

Тролленыш, благополучно проспавший всю дорогу, проснулся.

— Потерпи, скоро пойдем ужинать.

— Мне не хочется есть, — заканючил Нильс. — Мне плохо! Хочу на воздух!

Троллиха встревожилась:

— Ты не заболел ли, сынок?

— Я хочу наружу!

— Пора прогуляться, — согласился Скаллигрим. — Что-то меня тоже замутило. Душновато здесь...

— Эй, девка! — позвала троллиха. — Подъем!

— Блин, когда ж я сдохну! — раздался через полминуты хриплый Лейкин стон. — Отстаньте от меня, тролли, дайте умереть спокойно!

Скаллигрим легонько толкнул дверь плечом — замок хрустнул, и створка распахнулась.

В нутро фуры ворвался электрический свет. Тролли зажмурились.

— Муженек, — испуганно прошептала троллиха, когда ее глаза привыкли к свету. — Куда это нас занесло?

Со всех сторон их окружали фуры. Десятки грузовиков. Они стояли рядами, так близко один к другому, что между ними с трудом можно было протиснуться. Огромный, длинный ангар производил гнетущее впечатление: сплошное листовое железо и наверху, и внизу, без единого окна, скудно освещенный электрическими лампами. В помещении стоял ровный приглушенный гул. Пахло гарью и мазутом. Троллиха прижалась к мужу.

— Что это за место, Скалли? Хельсинки? Котка? Большой тролль тоже выглядел растерянным.

— Не знаю... Что-то я не узнаю этот терминал...

Он принюхался, присел на корточки, коснулся железного пола — и побледнел.

— Чуешь? — повернулся он к троллихе.

— Что?

— Земля дрожит.

Троллиха тихо охнула. Скалли затравленно оглянулся.

— Надо отсюда выбираться, — пробормотал он. — Где тут выход?

Тем временем из фуры выбрались Нильс и Лейка. Нильс кривился, держась за живот. Лейка, двигаясь, как деревянная, с трудом слезла с подножки фуры.

— Ну и куда вы меня притащили? — злобно спросила она. — Черт, всю спину отлежала! Что это за гараж?

Троллю было не — до Лейки. Он метался между фурами, пытаясь разыскать выход. Все его инстинкты кричали о том, что он угодил в плохое место, которое надо покинуть как можно быстрее.

— Папа! — тролленок показывал на значок на стене. — Смотри — нарисована лестница и человечек.

— Ага! — тролль поднял голову. — Молодец! Вот она, дверь. За мной!

Путешественники поднялись на несколько пролетов по железным ступенькам. Там действительно оказалась дверь, узкая и такая крепкая, что даже тролль не смог бы ее взломать. К счастью, дверь оказалась открыта. Протиснувшись в нее, тролли оказались на другой лестнице, более широкой и покрытой ковролином.

— Смотрите, лифт, — сказала Лейка, — Сдается мне, я узнаю эту местность...

Широкая лестница привела троллей на площадку, от которой в разные стороны разбегались узкие коридоры с рядами одинаковых пронумерованных дверей.

— Мотель? — неуверенно предположила троллиха.

— Да нет же! Это паром! — воскликнула Лейка.

— Паром? — с ужасом переспросил Скалли. Из бледного он стал зеленым.

— "Силья Европа". — В коридоре было тепло, и Лейка скинула наконец огромную Кунигундину шаль. — А может, "Силья Фестиваль". Я на таком плавала раза четыре. Только не так, а по-нормальному. Мы сейчас идем через Балтийское море...

Позади Лейки раздался шумный вздох, а затем грохот. Троллиха упала в обморок.

К счастью, в коридоре никого не было.

— Что такое паром? — удивленно спросил Нильс. Лейка молча указала в конец коридора, где светлел квадратный иллюминатор. Нильс побежал туда, выглянул, долго вертел головой...

— А где земля? — спросил он наконец.

— Нету земли, — мстительно сказала Лейка. — Ближайшая земля — метрах в ста под нами.

Перепуганный тролленок немедленно заревел.

Утешать его было некому.

Троллиха валялась в обмороке.

Большой тролль опирался на стену и вытирал пот со лба, пытаясь сохранить последние остатки самообладания.

Лейка посмотрела на троллей с искренним злорадством.

— Что, не нравится? А каково было мне в фуре? Что застыл, Скаллигрим, — к стенке примерз? Так ты подвигайся, не стой на месте!

Скаллигрим даже не отреагировал на издевку, настолько ему было плохо. Нильс заходился рыданиями.

— Ладно уж, вредители, — сжалилась над троллями Лейка. — Пошли, отведу вас в хорошее место. Там на верхних палубах куча буфетов и ресторанов. Пора нам пообедать.

Волшебное слово "еда" частично реанимировало троллей. Скаллигрим перестал оползать по стенке, рыдания Нильса умолкли, даже троллиха подняла голову и посмотрела на Лейку мутным взглядом.

— Ничего страшного, — подбодрила ее Лейка. — Паромы тонут нечасто. Может, на этот раз нам повезет. А теперь пошли, сколько можно тут валяться...

Потребовалось примерно четверть часа, чтобы тролли прошли в себя настолько, что смогли самостоятельно покинуть площадку. Бледные, испуганные, ожидая худшего, они поплелись за Лейкой наверх.

От идеи с ужином пришлось отказаться. В первый и последний раз у троллей отшибло аппетит.

Предложи троллям все это изобилие на твердой земле, они были бы счастливы. Лейка купила билеты в "буфет" (по-русски — "шведский стол"): три взрослых и один детский. Думала порадовать. Еда без ограничений, пиво — сколько влезет... Не получилось. Тролли втроем скушали и выпили меньше, чем один рядовой русский турист. Кунигунда, правда, попыталась залить страх вином, но от литра красного ее фобия только обострилась.

Одно хорошо: публика на пароме была настолько разномастная, что семейство троллей в этом изобилии форм и расцветок почти не выделялось. Некоторые цыгане выглядели даже экстравагантней. Вдобавок тут, в буфете, никто никого особо не разглядывал.

Кстати, не будь троллям настолько худо, они никогда бы не прошляпили Катю и Илью Всеволодовича, расположившихся за столом в противоположном конце зала. Но измученные тролли были в том состоянии, что не учуяли бы даже сида в двадцати шагах.

Сердобольная Лейка вывела троллей на открытую палубу — подышать свежим воздухом, — но от вида бескрайнего морского простора у троллихи закружилась голова, и тролли отправились обратно в грузовой трюм — там, в родной фуре, им казалось все-таки безопаснее.

— Чтобы я еще когда-нибудь... — жаловалась троллиха. — Это твоя вина, Скалли! Двести лет жизни долой! Я, наверно, поседела...

— Парик не седеет, — съязвила Лейка.

— Моя вина, — согласился Скалли. — Будет чудо, если мы доберемся до земли целыми и невредимыми!

Лейка проводила троллей до трюма, но сама в фуру возвращаться отказалась — дескать, отоспалась в фуре на всю оставшуюся жизнь, — и ушла на всю ночь на дискотеку. По опыту она знала: поколбаситься на пароме можно и нужно. Троллям Лейка сказала, что будет ждать их на пристани, у ворот на выезде из порта. В Стокгольме она бывала не раз. Единственное, что смущало, — отсутствие в паспорте отметки о въезде. Но даже если какой-нибудь полицейский и захочет поглядеть на Лейкины документы, что маловероятно, всегда можно отбрехаться, свалив вину на пограничников. С визой-то у Лейки все в порядке. Главное, не упоминать троллей, не то сразу в психушку отправят.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Гостей пятизвездочного "люкса" беспокоить не принято

Хочешь завести друзей — заведи их подальше.

Эльфийская пословица

В дверь робко поскреблись.

— Войди! — крикнул Ротгар, не вставая из-за стола и не прерывая своего занятия. Ротгар знал, кто пришел. Впрочем, будь это горничная, Ротгар вел бы себя так же. Отвести глаза человеку для Туат'ха'Данаанн — сущие пустяки. Хотя и это, скорее всего, было бы лишним. Того, кто снимает номера "люкс", в отелях этого уровня не принято беспокоить, что бы в этих номерах ни происходило.

Дверь приоткрылась, и внутрь заглянула Карина.

— Добрый вечер. Вернее, доброй ночи. Можно?

— Проходи, — разрешил Ротгар. — Что так долго? Я позвонил двадцать минут назад.

Карина вошла в номер. За ней тащился Дима, волоча Каринины чемоданы.

— Извини, собирала вещи. Я выписалась из отеля. А у тебя тут миленько.

— Раздевайся и садись туда, — Ротгар указал вилкой на дальний диванчик. — Не мешай.

Карина сняла плащ и села. Дима топтался рядом, преданно глядя на нее.

— Поставь чемоданы, — велела ему Карина и посмотрела на Ротгара.

Туат'ха'Данаанн ужинал. И не то чтобы наспех закусывал перед отъездом — нет: стол был сервирован по всем правилам, салфетки, фарфор, полный столовый прибор, подставка для соусника, бутылка французского коньяка...

Карина была удивлена. Тролль со своими байкерами должен прибыть уже завтра, если не сегодня ночью. То есть времени для подготовки — в обрез. А Ротгар изволит ужинать. Причем даже и не подумал хотя бы из простой вежливости пригласить Карину поужинать вместе с ним.

Туат'ха'Данаанн угадал ее мысли.

— Хочешь, присоединяйся, — предложил он с усмешкой.

— Благодарю, — Карина встала, подошла к столу... И сразу уловила некий неприятный запашок. Он исходил от тарелки Ротгара.

Чтобы Туат'ха'Данаанн ел несвежее мясо? Такого не может быть! Высшие ши вообще очень редко едят мясо. Карина бросила взгляд на эльфа. Ротгар не мог не чувствовать вонь, но был совершенно спокоен.

Он отрезал кусочек мяса, обмакнул в соус, положил в рот и с усилием принялся жевать.

— Экая дрянь, — невнятно проговорил он, работая челюстями. — Вдобавок жесткая, как подошва!

— Разве нам не нужно готовиться? — спросила Карина.

— Я готовлюсь, — ответил Ротгар. — Разве не видишь?

Он откромсал еще кусок, насадил на вилку и критически его оглядел.

— А если с перцем? — подумал он вслух. — Хочешь — присоединяйся. Там еще много.

— Много — чего? — спросила Карина.

— Вот этого, — Ротгар щедро посыпал ломоть перцем, откусил, поперхнулся, закашлялся, задел локтем соусник, и по белой скатерти расплылось большое томатное пятно. Карина, шагнувшая было к столу, остановилась и уставилась на сида в немом изумлении. Менее всего Туат'ха'Данаанн свойственна неловкость.

— Ну и вкус! — прохрипел Ротгар. — Едва не вывернуло! Возьми в ванной полотенце и вытри стол.

Карина молча направилась в ванную... Через мгновение оттуда донесся вопль ужаса. Карина вылетела из ванной, как ошпаренная.

— Там! — взвизгнула она. — Лежит! Весь в крови! И стены! И пол!

— Ну да, — подтвердил Ротгар, окуная в соус очередной кусок. — Лежит. Не ори.

Карина, вся дрожа, пыталась успокоить дыхание. Ее мутило. Собравшись с силами, она еще раз заглянула в ванную и тут же захлопнула дверь.

— Это ты его...? — глухим голосом спросила она. Ротгар кивнул с набитым ртом.

— З-зачем?

— Так надо. Это не человек, это тролль.

Дима, стоявший до этого посреди комнаты памятником самому себе, шевельнулся.

Если бы Карина, которая перед выходом с большим тщанием вводила Диму в транс, чтобы не сбежал по дороге, заметила это движение, она бы весьма удивилась. И непременно позаботилась бы о том, чтобы дополнительно обезволить своего пленника.

Но Карине было не до того.

— Тро-олль? — Глаза ее расширились. — Неужели это...

— Нет, — качнул головой Ротгар. — Не Охотник. Обычный тролль. Так сказать, абориген. Тут рядом жил, под мостом, кормился при гостиничной кухне. Вышел прогуляться при луне, и надо же такому случиться — встретил меня.

— А зачем ты приволок его сюда? — поинтересовалась Карина.

Ротгар молча указал вилкой себе в тарелку. Карина шагнула к столу, пригляделась... и тут же метнулась в туалет, зажимая рот. В тарелке, политые томатным соусом, лежали сероватые толстые пальцы.

— Так ты точно не хочешь составить мне компанию? — насмешливо крикнул Ротгар.

Из туалета донеслись характерные звуки.

Через несколько минут побледневшая Карина вернулась. Не глядя на Ротгара, она начала надевать плащ. Ротгар с насмешкой посмотрел на нее, проглотил еще кусок, запил коньяком и положил вилку.

— Всё! — решительно заявила Карина. — С меня хватит! Пойдем отсюда, — буркнула она Диме, взялась за ручку двери...

— Стой, дура, — властно произнес Ротгар. — Я тебя не отпускал.

Карина оглянулась, одарила Ротгара мрачным взглядом. Но выйти не посмела.

Ротгар отодвинул тарелку и откинулся на спинку кресла, глядя в окно, на тонкий серп нарождающегося месяца.

— В принципе, что такого аморального в том, чтобы полакомиться отбивной из троллятины? — насмешливо произнес он. — Я просто восстанавливаю историческую справедливость. Тролли ведь жрут таких, как ты, и совершенно по этому поводу не переживают...

Карину передернуло. Она снова подалась по направлению к двери, но взгляд Ротгара пригвоздил ее к месту.

— Думаешь, мне это нравится? — негромко спросил Туат'ха'Данаанн. — Да мне уж лет триста не было так мерзко, как сейчас. Должно быть, я стал слишком добрым и чересчур чувствительным. Другой на моем месте непременно заставил бы жрать троллятину тебя.

— Ни за что я не стала бы есть такое! — отчеканила Карина.

— Стала бы, еще как стала бы, — Туат'ха'Данаанн усмехнулся. — Потому что выбор очень прост: или ты жрешь тролля, или тролль жрет тебя.

— Я не понимаю, — угрюмо проговорила Карина.

Ротгар собрался еще что-то сказать, но вдруг его лицо исказилось, руки вцепились в подлокотники так, что побелели пальцы. Туат'ха'Данаанн заскрежетал зубами, как будто пытаясь справиться с нестерпимой болью...

Карину тоже затрясло — от страха... Но всё это длилось лишь мгновения. Несколько секунд — и Ротгар перевел дыхание, улыбнулся.

— Это всего лишь биохимия, — сказал он. — Моя кровь меняет состав. Плоть огра пробуждает ее темную силу. Земную силу.

— Зачем это? — настороженно глядя на Ротгара, спросила Карина.

— Чтобы когда прольется кровь ши, земля ее не отторгла. Это ловушка, полукровка. Это... — тут Ротгара опять скрутило, и он умолк. Когда приступ прошел, лицо эльфа блестело от пота, но он выглядел вполне довольным.

— Ловушка, полукровка, магическая ловушка на тролля. Я напою землю своей кровью и накормлю ее плотью тролля. Я раздразню ее аппетит, и она будет алкать, пока не насытится!

Стремительным движением эльф покинул кресло. Он был бодр и энергичен.

— Чтобы очертить круг ши, способный уловить двух троллей, понадобится много крови. Не знаю... Может, моей и не хватит... — Он бросил многозначительный взгляд сначала на Карину, потом — на недоеденную конечность на столе.

Карина содрогнулась. Она не сразу поняла, что Ротгар просто издевается над ней. Таков уж эльфийский юмор.

— Что такое круг ши? — спросила она.

— Как, ты не знаешь таких простых вещей? — Ротгар презрительно засмеялся. — Стыдись, полукровка. Даже смертные знают о круге фей.

— А-а-а... — протянула Карина. — Что-то вроде поляны, окруженной поганками?

— Что-то вроде сексуальных фантазий безмозглого полуэльфа. Впрочем... Ты скоро сама увидишь, потому что пойдешь со мной.

— Зачем? — испугалась Карина. Ей вовсе не улыбалось принять участие в охоте на Карлссона и Хищника. Еще неизвестно, кто на кого будет охотится. — Я не пойду.

— Пойдешь, — отрезал Ротгар. — Ты мне нужна.

Он взглянул на часы:

— Хватит болтовни. Мы уходим.

— А труп? — спросила Карина.

— Возьмем с собой. А теперь слушай, что от тебя требуется.

— Я слушаю, — пробормотала Карина. Ее уже колотило от страха.

— Хватить трястись! — сердито сказал Ротгар.

Безмозглая полукровка. Как жаль, что пришлось пожертвовать Эдуардом. Сейчас ему как никогда требовался толковый помощник.

— Перестань трястись! Троллей я беру на себя. (Карина облегченно вздохнула). Твоя задача — байкеры, с которыми приехал Охотник. Я не хочу, чтобы они мешались у меня под ногами. Ты их нейтрализуешь и уберешь. Мне свидетели-человечки не нужны.

— Отвлечь — это я могу, — сказала Карина. — А остальное... Я не убийца вообще-то.

— Так станешь! — сердито буркнул Ротгар. Манера полукровки непрерывно ему перечить уже начинала его злить. — Станешь тем, кем я скажу.

— Но я не сумею!

— Сумеешь! Сейчас я кое-чему тебя научу.

Ротгар вдруг оказался рядом с Кариной, ухватил за плечи, развернул спиной к себе и прижал. От прикосновения к его груди, твердой и холодной, как камень, Карину снова бросило в дрожь. От Ротгара исходила сила. Волны пронизывающего холода текли из него, проникая между лопатками Карины. Мороз пронзил ее всю. Холод пропитывал ее, струился по костям, скручивался в острые жгуты, обжигая внутренности, прорастал незримыми ледяными шипами сквозь ладони.

— "Эльфийские стрелы", — хрипло произнес Ротгар. — Так это раньше называли смертные. Теперь для этого есть другое слово: "паралич".

Жгут мороза сжался в иглу. Он жег изнутри основание ладони Карины. Пальцы ее скрючились, как когти, чтобы удержать рвущуюся наружу злую силу.

— Ударить "эльфийской стрелой" совсем легко, — шепнул ей Ротгар прямо в ухо. — Давай, потренируйся... на нем! — Ротгар развернул Карину и направил ее руку на Диму.

— Но он и так не может двигаться! — запротестовала Карина. — Он уже в моей власти, высокий Ши.

— Да не о власти речь! — с досадой воскликнул Ротгар, — При чем тут гипноз и прочая ерунда! Ты должна реально его парализовать. Физиологически. Необратимо. Давай!

— Ты же говорил, что он нам еще пригодится! — Карине было ужасно жалко просто так губить Диму.

— А я и не хочу, чтобы ты его убила, — сказал Ротгар. — Просто перебей ему позвоночник.

Ротгар осторожно отвел свою руку и отступил на шаг. Пульсирующий холодом луч остался в руке Карины.

— Но... — Карина запнулась. Она не смела спорить с Ротгаром. Но в то же время она никогда прежде не вредила людям осознанно. Ее отношения с Гошей — не в счет. Это просто косметическая процедура для поддержания хорошей формы.

— В чем дело? — рявкнул Ротгар.

— Не могу, — пролепетала Карина. — Не получается...

— Дура! — злобно бросил Ротгар. — Или ты прямо сейчас сделаешь то, что я велю, или...

Страх перед Ротгаром пересилил. Луч вырвался из ладони Карины и пронзил юношу.

Дима, как деревянная кукла, повалился на пол.

Карина закрыла лицо руками.

Ротгар склонился над телом. В Диминых глазах застыл смертный ужас. Но он был жив.

— Сойдет, — выпрямляясь, проворчал Ротгар. — Запомни: то же самое ты должна проделать с байкерами. Сможешь?

Карина покорно кивнула.

— Старайся — и, быть может, ты станешь настоящим ши, — одобрительно сказал Туат'ха'Данаанн. — А теперь давай собираться. Помоги мне вытащить из ванной это мясо. Надо его упаковать. Я приготовил мешки для мусора. Народу на улицах уже не много, а дежурному в фойе отведем глаза.

Работа была закончена через несколько минут.

Пока Ротгар мыл руки и одевался, Карина покорно ждала в гостиной. На парализованного Диму она старалась не смотреть.

Ротгар появился в гостиной. Он был весь в черном. Черные брюки, черный свитер, черная куртка из тонкой замши, на голове — черный берет. И пояс — тоже черный, с очень большой замысловатой пряжкой. Пояс выпадал из общего ансамбля, Карина сразу это заметила. Чувство стиля у Туат'ха'Данаанн безупречно. Значит, пояс надет не просто так. Магия?

— Магия? — спросила она, указав на серебряную, с кожаной оплеткой пряжку.

— Я называю его: "последний довод".

— То есть?

— Когда все средства убеждения исчерпаны, приходится прибегать к последнему доводу, — Ротгар усмехнулся. — Это он и есть.

"Значит, все-таки магия, — подумала Карина. — Талисман..."

— Нет, полукровка, это не магия, — Ротгар в очередной раз угадал ее мысли. — Магия — одно из средств убеждения. А это именно последний довод. И могу тебя заверить: все огры, которым пришлось с ним познакомиться, нашли этот аргумент достаточно убедительным. А теперь — хватит болтовни. Бери мешки с падалью и на выход.

— А куда мы это понесем? — спросила Карина.

— Для волшебства нужно тихое уединенное место, — Ротгар снял телефонную трубку: — Пятьсот второй люкс, — сказал он. — Убирать не надо. — Положил трубку и повторил: — Тихое место. Чтобы никто не услышал криков. Ловушка на троллей работает быстро, но грязно. И главное — земля. Живая земля — камень или асфальт не годятся.

— Живая земля? — переспросила Карина с сомнением в голосе. — Тут, в центре?

— Не беспокойся, я уже присмотрел подходящее место.

Карина на мгновение задумалась — и нашла единственный возможный вариант.

— Скансен?

— Вот именно.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Ловушка на Охотника

Традиционными компонентами зимнего меню троллей являются эльфятина и свежая морковка. При чем тут морковка? На морковку они подманивают эльфов.

О том, на что эльфы приманивают троллей, сами эльфы предпочитают помалкивать.

Паром прибыл в Стокгольм. Распахнулись гигантские двери, опустился пандус, и на набережную потекли машины: сначала грузовые фуры, потом легковушки. Пешие пассажиры, покидавшие паром по застекленной галерее, с любопытством смотрели, как из стальных недр парома во всей красе выезжают байкеры. Торжественно, как на параде, прокатившись по территории порта, компания выехала за ворота, свернула с дороги и остановилась у обочины.

Карлссон слез с байка Коли Голого и замер с задумчивым видом. Для тролля, только что пережившего путешествие по морю, он выглядел просто замечательно. Впрочем, оценить это мог только он сам. Его спутники насчет тролльских фобий были не в курсе.

— В чем дело? — подал голос Шурин. — Чего стоим?

— Он попросил, — Коля кивнул на Карлссона.

— Зачем?

Коля пожал плечами. Карлссон стоял, ссутулившись, и не шевелился. Как будто уснул стоя. Коля подождал еще пару минут, потом потряс его за плечо:

— Чего задумался? Поехали! Тут недалеко нормальный мотель для дальнобойщиков, за грузовым терминалом. Нас там знают, мы у них регулярно останавливаемся.

— Нет, — проронил Карлссон, поднимая голову.

— Чего "нет"?

— Поехали туда, — тролль показал в противоположную сторону.

— В центр, что ли? Зачем?

— Мне туда надо, — терпеливо повторил Карлссон. — Сид не будет прятаться по закоулкам. Я знаю, какие места ему нравятся.

— Какой еще Сид?

— Которого мне надо найти. Коля с Шурином переглянулись.

Они знали, что парень — немного с придурью. Но это еще не повод, чтобы оставить его без поддержки.

— Ладно, давай его подбросим, — сказал Шурин. — Жалко, что ли?

Минут через двадцать байкеры неторопливо ехали по набережной Королевского острова. Справа — яхты, моторки, открытые кафе под липами, слева — окна и витрины роскошных зданий из серого гранита. Банки, магазины, отели... Переехали через очередной мост. Снова — по набережным. Вдоль берега — те же катеры и яхты, причалы, кафе...

На набережной Нибрукаён, напротив одного из отелей, Карлссон попросил остановиться.

— Так ждать тебя или нет? — спросил Коля.

Карлссон не ответил. Он втягивал расширенными ноздрями влажный воздух. На Нибрукаён его привела интуиция вкупе с хорошим знанием привычек давнего врага. Теперь же он еще и унюхал нечто вполне определенное.

— Он здесь, — прошептал он и направился к стеклянным дверям.

— Эй, а попрощаться? — обиженно окликнул его Шурин, но Карлссон не отреагировал. Не дойдя до двери несколько шагов, он присел на корточки и потрогал пятнышко на асфальте.

Коле показалось, что он слышит тихое рычание.

— Ты чего? — спросил Коля, подходя ближе.

— Кровь, — прошептал Карлссон. — Смотри.

Он показал на другое пятнышко, чуть дальше. И еще одно.

— Ну и что? — удивился Коля. — Ну, кровь.

Карлссон не ответил. Он понял, что приехал слишком поздно. Это была не просто кровь. Это была кровь тролля. Зная Ротгара, можно было сразу предполагать самое худшее.

Карлссон встал и повернулся к приятелям.

— Поехали, — скомандовал он. — Сида тут нет.

— Блин, мы тебе такси, что ли? — возмутился Шурин. — То туда его вези, то сюда!

— Спокойно! — оборвал его Коля. — У тебя есть телефон твоего кореша?

— Не кореша, — поправил его Карлссон, — а врага. Его телефона у меня нет. Но зачем мне телефон? Я и так чувствую, куда он направился. Поехали!

— Куда?

— Туда! — Карлссон показал в темноту, куда-то в сторону фьорда.

— Ладно, — спокойно сказал Коля. — Поехали. Залезай.

Три мотоцикла стояли у ограды парка. Позади — что-то вроде сквера: трава, несколько десятков деревьев — каштанов и лип. Справа — какие-то кафе-ресторанчики... Всё закрыто. Впереди, на горе — Скансен. Открытый этнографический музей с маленьким зоопарком, одна из достопримечательностей шведской столицы. Пустынный и безлюдный. Неудивительно, если знать, который час.

— У тебя "крыша" поехала? — спросил Шурин, уставившись на Карлссона. — На фига тебе ночью в этот зоопарк?

Пахло лесом и болотной водой. О том, что рядом — Центр Стокгольма, напоминал лишь отдаленный шум автомобилей. С другими частями столицы Швеции остров Юргортен связан паромом и мостом. После десяти въезд на остров прекращался, единственный ведущий на остров мост перекрывался шлагбаумом. Который байкеры попросту объехали.

— Это не зоопарк, — поправил его Коля, рассматривая огромный стенд с планом Скансена. — Это типа исторического заповедника. Но вопрос задан в тему, братишка: что там тебе понадобилось среди ночи?

— Дела, — неопределенно ответил Карлссон. — Там прячется тот, кто мне должен.

— И много должен? — оживился доселе молчавший Баран.

— Много, — сказал Карлссон. — Две жизни.

— Так сурово? — спросил Коля. Карлссон коротко кивнул и слез с мотоцикла. Шурин и Коля переглянулись. Шурин порылся в сумке, достал оттуда нож и сунул в сапог.

— Не нужно, — Карлссон смотрел в другую сторону, но тем не менее видел все. — Я — сам. Это мой долг.

Он присел на корточки, разглядывая гравий. Следы говорили о том, что недавно здесь прошли двое. Судя по следам, тот, что покрупнее, весил больше центнера. Но Карлссон понимал: это не так. Просто оставивший след нес что-то тяжелое.

Карлссон знал, кто это и что он нес.

Главные ворота были закрыты. И "вертушка", через которую выходили посетители, — тоже. И калитка рядом с ней тоже выглядела запертой. Карлссону не представляло труда преодолеть ограду парка, но он подошел к калитке и толкнул ее.

Калитка открылась: те двое не стали лезть через ограду. Предпочли сломать замок.

По ту сторону забора стоял маленький поезд. Днем он возил посетителей парка наверх, сейчас — мог оказаться укрытием врага.

Карлссон принюхался. Да, сиды прошли здесь. Но сейчас их тут не было.

— Этот твой сид, он крутой парень? — спросил Коля.

— Крутой? — не сразу понял Карлссон. Потом догадался по интонации. — Да, он опасен. Ему нравится убивать.

— Может, мне стоит пойти с тобой? — предложил Коля.

— Почему это тебе? — обиделся Баран. — Все пойдем. Навалимся...

— Нет, — буркнул Карлссон. — Только я. Это личное дело.

— Как скажешь, — неохотно согласился Коля. — Позови, если что. Мы тут будем.

Карлссон кивнул и шагнул в парк.

— Эй! — крикнул ему вслед Шурин. — Не ходи пустой! Хоть тесак мой возьми!

Но Карлссон уже проскользнул в калитку и исчез в зарослях. Дорожкой, ведущей наверх, он не воспользовался.

На вершине лесистого холма, в самой дальней и безлюдной части Скансена, где нет ни кафе, ни ларьков с сувенирами, располагается стойбище лопарей. Добраться туда можно по единственной каменистой тропке.

Крытые дерном летние чумы и ушедшие в мох полуземлянки освещает только луна. Как в настоящем финском лесу, стойбище обступают черные ели, между ними призрачно белеют тонкие березки. А еще там есть полянка: ровная, поросшая мхом. Именно эту полянку Ротгар избрал для своего волшебного действа.

— Круги фей бывают разные, — поучал он Карину, делая острой палочкой пометки на земле. — Самый простой, ненаправленного действия, вырастить просто. Почти не требует усилий. Этот круг предназначен для того, чтобы людишки не шастали там, где им шастать не положено. Смертный, угодив в такой круг единожды, отделается головной болью, расстройством желудка или какой-нибудь иной неприятной, но вполне излечимой хворью. Во второй раз ему придется намного хуже. Впрочем, одного раза обычно достаточно, чтобы вызвать у смертного устойчивую идиосинкразию к данному месту.

— Идео... Что? — переспросила Карина. Ротгар не ответил.

— Так... где у нас восток?

Карина показала. Она сидела на завалинке возле ближайшей землянки, с любопытством наблюдая за магической деятельностью Ротгара.

— Ага... — Ротгар наклонился и начертил во мху какой-то значок. — Спасибо. Так, на чем я остановился? Итак, простой круг — это несложно. Более трудоемкая задача — создать круг-ловушку. Главная сложность здесь — значительные размеры обрабатываемой территории. Зато такой круг не выпускает наружу того, кто в него вступит. Круг, который я делаю сейчас, значительно меньше. — Ротгар снова нагнулся, ставя очередную метку. — Тем не менее моя задача гораздо сложнее. Потому что моя цель — не беспомощный смертный, а огр. Сотворить ловушку для огра — один из самых сложных актов в искусстве ши, магия, практически недоступная Тил'вит'Тег, не говоря уже о полукровках вроде тебя. Даже для Туат'ха'Данаанн ловушка на тролля — сложнейшая задача, ведь огры неуязвимы для светлой магии ши.

Ротгар выпрямился и посмотрел на Карину.

— Такая ловушка обходится очень дорого. Но чтобы достичь величия, нужно уметь жертвовать самым ценным. А что в нашем мире самое ценное?

— Кровь ши, — прошептала Карина.

— Кровь высшего ши! — Ротгар достал складной нож с маленьким, отточенным до бритвенной остроты лезвием и медленно провел им вдоль запястья.

— Холодная сталь и горячая живая кровь, — сказал он, наклонился к ранке, прошептал заклинание — и первые темные капли упали на землю.

Держа руку на отлете, Ротгар медленно шел по краю полянки. Капли срывались с его запястья и чертили на дерне правильную окружность. Замкнув ее, Ротгар шепнул несколько слов, и кровь остановилась.

— Давай сюда мешок, — велел он Карине. — Куда! Стоять! Не шевелись! — вдруг закричал он.

Карина застыла с поднятой ногой.

— Ослепла? Не видишь линию? — зашипел Ротгар. Карина глянула вниз и действительно увидела темный след там, куда упали капли Ротгаровой крови.

— Вот только испорти мне круг, только испорти! Ну что стоишь? Развязывай!

Вместе они вытащили из мешка тело тролля и забросили его в круг.

— Отойдем, — сказал Ротгар. Он брезгливо отряхнул руки. — Теперь смотри, полукровка. Тебе понравится.

Прошла минута, вторая. Черная полоса и безрукий труп внутри круга оставались на месте. Карине вдруг стало не по себе, по ее коже побежал озноб. Она ничего не смыслила в магии ши, но нутром почуяла — круг заработал. Вскоре во мху показались бледные светящиеся точки. Настолько бледные, что Карине сперва показалось — лунные блики. Но потом мох зашевелился, и, одна за другой, из него полезли круглые белесые шляпки. Поганки! У Карины захватило дух. Грибы, матово-белые, как вареные яйца, росли на глазах, поднимались надо мхом целыми семействами; шляпки раскрывались, как крошечные зонтики, задирая к луне бахромчатые края, демонстрируя синеватые пластины подкладки и постепенно наливаясь фосфорическим свечением. В воздухе запахло грибами и плесенью.

Карине показалось, что тело огра стало меньше. Запах плесени усиливался, становился гнилостным, неприятным. Дохнуло теплом и одновременно — вонью гниющего мяса. Карина зажала нос, не отрывая завороженного взгляда от того, что происходило в круге. Труп тролля действительно становился меньше. Он сдувался как шарик, из которого медленно выпускают воздух. Из круга несло уже не теплом, а жаром, вонь стояла невыносимая. Поганки светились синевой, как потусторонняя новогодняя гирлянда. Когда от тролля осталась одна пустая шкурка, через пару минут тоже всосавшаяся в мох, поганки потускнели, а мерзкий запах тления и грибов развеялся.

— Вот так она и действует, — сказал Ротгар. — Но когда в круг попадет живой огр, будет еще забавнее!

У Карины дрожали руки.

— А зачем он туда полезет? — спросила она. — Огры, конечно, тупы, но не настолько же!

— Полезет, не сомневайся, — высокомерно ответил Ротгар. — Ведь внутри круга буду стоять я.

— А тебе круг не повредит?

— Мне — нет. Ни мне, ни тебе, ни даже какому-нибудь человечку, который окажется настолько глуп, чтобы забрести на эту полянку. Это ловушка на огра и только на огра.

— Надеешься, что Охотник не заподозрит неладное?

— Охотник, может, и заподозрит. Но когда он увидит меня, его умишко совсем отупеет. Кроме того, с ним будет Хищник. А у этой зверюги вообще ума нет, один голый инстинкт. Увидел сида — хватай и жри.

Ротгар хихикнул.

— А теперь угадай, как поступит наш сострадательный Охотник, увидев, что на его глазах погибает не глупый человечек, а его собственный братец?

— Братец? — изумилась Карина. — Какой братец?

— Огр-хищник. А-а-а... Так ты не знаешь, что Хищник — молочный брат нашего Охотника. Впрочем, — добавил он снисходительно, — об этом мало кто знает. В общем, наш огр очень привязан к своему зверьку, и потому будет вести себя ничуть не умнее. Все учтено, полукровка!

Ротгар с гордостью осмотрел полянку. Поганки тлели, как угли почти погасшего костра. Карина подумала, что это идеально ровное светящееся кольцо по-своему даже красиво — этакое ожерелье из фосфоресцирующих камней.

— Это будет красивый финал, — мечтательно произнес Ротгар. — Охотник, уходящий из мира в полном сознании, не способный спасти дорогое ему существо. Он будет беспомощно корчиться у моих ног, пока ловушка будет по капле выцеживать из него жизнь. Разве это не прекрасно?

Карина промолчала. У нее были свои понятия о прекрасном.

— А когда он издохнет, — продолжал эльф, — я соберу эти грибочки и сварю в молоке... М-м-м! Отличный получится супчик! Как думаешь?

— Я наркотиками не увлекаюсь, — скривилась Карина.

— А я тебе и не предлагаю, — отрезал Ротгар. — Это блюдо персонально для меня. А на десерт... Угадай, что у меня будет на десерт?

Внезапно Ротгар умолк. Несколько мгновений в лопарском поселении царила тишина. Потом Карина услышала нарастающий рокот моторов.

— Это они! — сказал Ротгар. — Прибыли в самое время. А теперь беги, полукровка. Отправляйся к ним. Ты знаешь, что делать.

"Убежать, — думала Карина, легким шагом спускаясь с противоположного склона холма. — Самое умное, что я могу сделать, это сбежать".

Что будет, если ловушка не сработает? Если Хищник окажется проворнее высшего ши? Тогда и он, и Охотник будут знать, что она тоже была здесь. Что если Охотник станет выслеживать ее персонально? Конечно, у нее есть какое-то время — пока Хищник будет поглощать Ротгара, но потом... Нет, теперь у Карины нет выбора. Теперь ей придется прислуживать высшему ши, пока все не закончится. А потом...

О том, что будет потом, Карина не думала. И так знала: ничего хорошего в том, что ее ждет, нет.

* * *

Дима лежал на полу в номере Ротгара, на том же месте, где его поразила "эльфийская стрела". Под Димой был ковер с длинным мягким ворсом. Лежать на таком ковре приятно и удобно, но Диме было все равно. Ковра он не чувствовал. Ни ковра, ни собственной спины.

То, что он испытывал, будучи скован заговором Карины, было просто нирваной в сравнении с его теперешним положением. Схожие чувства, вероятно, испытывает человек с перебитым хребтом. Хотя почему схожие?

"Просто перебей ему позвоночник", — сказал Ротгар.

Что если это не образное сравнение, а всё — по-настоящему, и Карина действительно сломала ему спину?

Думать о таком не хотелось. Лучше умереть, чем такое. Дима знал, что сломанный позвоночник — это всё. Жуткая боль, полная беспомощность и медленное умирание на больничной койке.

Когда ударила "эльфийская стрела", Диме было очень больно. Но сейчас боли не было. Хорошо это или плохо?

Дима не знал.

Умирать нельзя. Дима не имеет права умирать. Ведь он предал Карлссона. Не по злому умыслу, а по глупости, но какая разница? Теперь эта сволочь сид поймает Карлссона в ловушку и опять будет пытать. Один раз такое уже случилось, но тогда Диме с Лейкой удалось вытащить Карлссона из клетки. Теперь спасать тролля некому. Ротгар замучает его и Хищника, а потом доберется до Кати...

Уныние, ощущение беспросветности и бесполезности собственного существования сковывали сознание и волю — единственное, что у Димы оставалось.

"Надо разозлиться", — подумал он.

Но разозлиться — не получилось. Апатия овладевала Димой.

"Сосредоточься, — велел он сам себе. — Ты еще жив. И вполне возможно, этот паралич — всего лишь гипноз. Если это гипноз, то можно заставить себя двигаться. Воля человека сильнее злого колдовства. Воля и вера".

Веры у Димы было маловато, он это понимал. Но сдаваться нельзя. Гипноз — это всего лишь внушение. Они заставили Диму думать, что он парализован. Он представляет, что парализован, хотя на самом деле ничто не мешает ему встать.

Сейчас он встанет и пойдет...

Ничего не получилось. Дима по-прежнему лежал на ковре и глядел в потолок, не в состоянии пошевелить даже глазными яблоками.

"Ладно, — подумал Дима. — Попробуем постепенно".

Начнем с дыхания.

Сейчас Дима не чувствовал, что дышит, но он определенно дышал, иначе уже умер бы.

Итак, представляем себе дыхание. Представляем, как расширяется грудная клетка, как воздух втекает внутрь, наполняет легкие, всасывается в кровь...

Дима по-прежнему ничего не чувствовал, тем не менее что-то происходило. Апатия немного отступила, зато очертания светильников на потолочной панели почему-то начали расплываться.

Дима не знал, хорошо это или плохо, но продолжал свой аутотренинг, и даже внес в него поправку. Теперь вместо "спокойного дыхания" он представил более интенсивное. Мощный плавный вдох, короткая задержка, резкий выдох... Такому дыханию учили на тренировках. Концентрация и пробуждение боевого Духа...

Источники света совсем расплылись, превратившись в концентрические размытые круги. Эти круги "плавали" над Димой, вызывая нечто вроде головокружения (хотя какое может быть головокружение у того, кто не чувствует головы?), и тут Дима мигнул. По собственной боле.

То есть он не сразу понял, что мигнул. Просто "картинка", которую он видел, вдруг снова стала резкой. А потом сдвинулась, захватив кусочек стены. Это была победа. Его глазные яблоки снова двигались...

Сколько времени потребовалось Диме, чтобы снова научиться опускать и поднимать веки, определить было трудно. Много. Но он ощущал душевный подъем. Дело пошло, пошло... Минута ликования... И невероятная усталость. Дима попытался воспротивиться нахлынувшей слабости, но сознание заволокло туманом, и он вырубился.

Карлссон поднимался по узкой каменистой тропке. Он крался так осторожно, что его не заметил бы и леший, случись такой в Скансене. Разыскать сидов в этом огромном холмистом парке оказалось проще простого. След был настолько отчетлив, что Карлссон насторожился. Два варианта: либо Ротгар твердо уверен, что его никто не станет выслеживать, либо он готовит какой-нибудь пакостный сюрприз. Зная Ротгара, Карлссон скорее ожидал второго. Он мельком пожалел, что не взял Хищника. Но нельзя было бросить Катю без защиты. Придумав разные сложные машины, человечки, сами того не зная, дали сидам огромное преимущество. Это хитрое племя, само не способное придумать даже тачку, мгновенно усваивало любую чужую придумку. И пользовалось ею даже успешнее самих изобретателей. Тролли же воспринимали новое с недоверием и неохотой. Тролли всегда были консервативны.

Даже гномы, и те приспосабливались лучше, чем неторопливое племя огров. Вот почему Ротгар мог в считанные часы оказаться в Санкт-Петербурге, а Карлссон ни за что не согласился бы подняться в воздух на железных машинах человечков. Даже не потому, что тролли исконно не доверяли железу, — за последние века они вынуждены были к нему привыкнуть. Но оторваться от матери-земли... Что может быть страшнее для тролля? Пожалуй, только сам тролль, обезумевший от того, что земли под ним нет.

Подвергать Катю риску встретиться с Ротгаром один на один Карлссон не мог. Малышка не должна достаться сиду. И все-таки жаль, что с Карлссоном нет Хищника. Вдвоем им не страшен самый хитрый, самый могучий Туат'ха'Данаанн. А Ротгар, надо отдать ему должное, сильнейший и опаснейший из всех сидов, с которыми когда-либо сталкивался Карлссон. Хотя бы потому, что, в отличие от остальных представителей Туат'ха'Данаанн, Тил'вит'Тег и прочих, Ротгар все еще не стал пищей...

А может, это и к лучшему, что Хищника сейчас нет рядом. Карлссон с огромным удовольствием уничтожит этого сида сам. Считается, что съесть врага такой силы — большая удача, ведь жизненная сила сида переходит к тому, кто его съел. И все же Карлссон не станет есть Ротгара. Вдруг вместе с силой к Карлссону перейдет и его подлость. А более подлого, гнусного и коварного сида на земле попросту нет. Последние триста лет Карлссон был в этом абсолютно уверен. Нет, он не станет есть врага. Он разорвет его собственными руками. Втопчет в землю. Превратит в кучку слизи и грязи. Такое даже черви не станут жрать. Вот это будет месть, когда бестелесная часть сида увидит, во что превратилось его прекрасное тело.

Могучий и грозный, Охотник стелился над землей, тень среди теней. Ночь — его время. Впрочем, сиды тоже предпочитают ночь дню.

Двойной след уходил в дальнюю часть парка, на вершину холма. Теперь уже не только след вел Карлссона. Охотник чувствовал близость добычи.

Вопрос: зачем Ротгар прихватил с собой полукровку Карину? Как партнера для своих поганых обрядов? Или чтобы в случае опасности пожертвовать ею, как он пожертвовал Селгариным?

Запах усилился, Карлссон стал двигаться еще осторожнее, согнувшись, по-звериному, уже не на двух, а на четырех конечностях. А когда в плотной стене елей наметился просвет, тролль и вовсе припал грудью к земле. К прогалине он подобрался ползком, залег на опушке, укрывшись под низкими еловыми лапами, и замер. Только когда его внутренние токи растворились в живых эманациях земли и растений, тролль позволил себе чуть-чуть приподнять голову и посмотреть на своего врага.

Да, это был он, Туат'ха'Данаанн Ротгар, старинный недруг Карлссона. В непринужденной позе стоял он в центре заросшей мхом поляны, а вокруг него, как цепь сигнальных огней, светилось кольцо грибов шагов пяти в поперечнике. В этом дурном свете Ротгар казался бледным, как обескровленный труп. В воздухе висел сладковатый грибной запах, настолько сильный, что почти заглушал все остальные запахи. Карлссон расширил ноздри, принюхиваясь... Где же второй сид? Что задумал Ротгар? Зачем он торчит на этой лужайке среди напоенных колдовством поганок? И что это за колдовство? Похоже на дурной круг сидов. Такими они ловят и калечат человечков. Но вокруг на расстоянии двух тысяч шагов не было ни одного человечка. Сид должен это чувствовать.

Ротгар топтался на месте. Никакого оружия при нем Карлссон не видел. Сид казался таким беззащитным, доступным... Он был так близко...

Нет, сказал себе Карлссон. Это Туат'ха'Данаанн. Туат'ха'Данаанн всегда опасен. А если кажется, что он не опасен, значит, он опасен вдвойне. И еще эти поганки. Они торчат здесь не просто так!

Карлссон уставился на грибной круг.

Конечно, он много раз слышал о кругах сидов. Нет такого тролля, который бы о них не знал. Среди троллей о кругах сидов рассказывали разные байки. Говорили, что круг возникает сам собой, когда сиды желают высосать пару-тройку людишек. Говорили, что сиды выращивают его из своей собственной крови для каких-то мерзких обрядов. Еще ходила байка, что никакое это не колдовство, и всё дело в поганках. Круг — просто плантация грибов, из которых сиды делают особое масло, свой эльфийский деликатес. Были и совсем невероятные истории: будто круг — это не что иное, как сидова танцплощадка. А если в такой круг угодит смертный, то его ноги сами пустятся в пляс, и он не сможет остановится, пока сиды его не высосут досуха. Одно было бесспорно: для людишек такой круг опасен. И еще один факт: среди известных Карлссону троллей не было никого, кто видел бы сидов круг собственными глазами.

В какой-то момент Карлссон даже забыл о своей ненависти. Любопытство пересилило. Зачем Ротгар соорудил этот круг? Для кого и для чего? Во всяком случае, танцевать он явно не собирался.

Карлссон принюхался еще раз... И почувствовал нечто такое, что вызвало у него беспокойство. У сида изменился запах. Карлссон знал это наверняка — несмотря на густой аромат, исходящий от поганок. Еще одна загадка...

Ротгару надоело стоять, и он принялся прохаживаться внутри круга. Остановился, зевнул, покосился на ельник, как раз туда, где затаился Карлссон. Карлссону показалось, что Ротгар его видит, но это, конечно, был вздор. Никто не может увидеть тролля, который не хочет, чтобы его увидели. Карлссон был в этом уверен.

Ротгар поглядел на часы, в точности как человек, который кого-то ждет. Кого?

"Неужели меня?" — подумал Карлссон.

Как он догадался? Хотя, если подумать, догадаться нетрудно. Ротгар знает, что Карлссон неотступно его преследует. И наконец настиг.

Пора было действовать. Но Карлссон медлил. Интуиция подсказывала ему: тут явный подвох. Какая-то подлая эльфийская хитрость. Возможно, разумнее сейчас отступить. Сид отступил бы наверняка. Человек — возможно. Тролль — никогда. Карлссон приподнялся, раздвигая колючие ветки. Сейчас или никогда...

Дима очнулся и завопил от ужаса. Вернее, испустил что-то вроде хриплого оха. Дело в том, что, придя в себя, Дима забыл, что с ним произошло, и попытался встать. Но не тут-то было. Да что там, любой завопит, когда, проснувшись, почувствует, будто на нем комфортабельно расположился бегемот. Конечно, бегемот был виртуальный, однако ощущение неподъемной массы, взгромоздившейся сверху и распластавшей Диму на полу, было очень даже реальным.

Вот поэтому Дима и заорал, отчаянно напрягая голосовые связки. А поскольку связки напрягались плохо, то вместо вопля у него вышел простуженный сип.

И тогда Дима вспомнил, что стал мишенью для опробования "эльфийской стрелы". И ужас сменило ликование. Разумеется, не потому, что он валялся на ковре непрожаренным блином, а потому что он снова ощущал свое тело. Ну да, ощущения были довольно неприятные, но они — были. А это значит, Димин позвоночник цел и паралич вызван совсем другими причинами.

Дима воспрял духом и с новыми силами вступил в борьбу за власть над собственным телом. Через несколько минут он уже вовсю шевелил пальцами, строил всевозможные гримасы, открывал и закрывал рот, высовывал язык... В общем, посторонние наблюдатели могли бы счесть, что Дима спятил.

Могли, но не сочли.

Сопя от усердия, Дима шевелил пальцами правой руки. Повернув голову, насколько удавалось, и скосив глаза, Дима мог видеть не только положительный результат своих усилий, но и часы над дверью. Оказывается, прошло не так уж много времени, с тех пор как он грохнулся на ковер. Выходит, все не так скверно, как казалось. И что особенно приятно, транс, в который ввела его Карина, прошел. Пропало ощущение полного отсутствия собственной воли, которое в минуты просветления приводило Диму в бессильную ярость. Правда, Диму снова начала мучить совесть. Он ведь прекрасно помнил разговор Карины и Ротгара. И он знал, куда они пошли. Какой-то Скансен.

Дима не знал, где этот Скансен. Но был уверен, что сможет его найти. Через какое-то время Дима приведет себя в порядок и отправится туда. Лишь бы только Карлссон сразу не сунулся в ловушку. Лишь бы удалось перехватить его и предупредить. И тогда пусть этот поганый эльф пеняет на себя! Кто предупрежден — тот вооружен. Карлссон с Хищником сотрут Ротгара в порошок. И эту стерву Карину заодно. "И все-таки жаль, если Хищник сожрет такую красивую женщину", — мелькнула мысль.

"Не женщину — сида! — поспешил разделаться с провокационной мыслью Дима. — Коварного и подлого сида!"

— Эльфов надо мочить! — вслух произнес он. Получилось неплохо, внятно. Еще немного — и он сможет говорить как нормальный человек.

И руки уже двигались. Правда, они были вялые, как сардельки, но это уже ерунда.

Дима собирался с силами, чтобы перевернуться на бок, когда услышал шаги в коридоре. Шаги были очень тихие и очень быстрые. Как будто группа людей рысцой бежала по коридору, стараясь не шуметь. Этакий приглушенный неровный топот.

Дима замер.

Шаги стихли. По ту сторону двери. Шевельнулась ручка. Еще раз. Заперто. Однако в дверь никто не постучал. Вряд ли это обслуга или служба безопасности отеля. Или полиция.

Если они обнаружат Диму в чужом номере, без документов? А следы крови на ковре? Нет, ничего хорошего из этого не выйдет. Шведского Дима не знает, да и по-английски тоже не очень...

Ручка шевельнулась снова. В замке что-то хрустнуло.

А что если это воры? Что будет, если они вскроют замок? Пожалуй, этот вариант еще хуже, чем полиция. Эти могут попросту пришибить беспомощного человека на ковре...

В замке снова что-то хрустнуло. Удар! Дверь распахнулась. Пинок отбросил полупарализованного Диму в угол. Комната наполнилась рыком и топотом. Секунда — и Диму снова перевернули навзничь. Сверху нависли страшные, совершенно нечеловеческие рожи. Самая отвратительная оскалила зубы, и, брызжа слюной, прорычала что-то по-шведски...

Даже знай Дима шведский, все равно не смог бы ответить. У него от страха отнялся язык.

Рывок — голова Димы запрокинулась, открывая горло...

Но тут появилась еще один урод и врезал кулачищем тому, что нацелился впиться Диме в горло. Тот выпустил Димину шевелюру (Дима взвыл — похоже, он лишился половины волос) и кинулся на обидчика.

Дима наблюдал битву титанов из очень невыигрышной позиции, потому не видел ничего, кроме топчущих ковер здоровенных ножищ. Но даже будь у него место в амфитеатре, он все равно мало что успел бы разглядеть. Бой был скоротечен. Пара секунд — и один из противников отступил, а второй сцапал Диму, обнюхал его, распахнул пасть. Дима зажмурился... Что-то мокрое и шершавое проехалось по Диминому лицу... Потом — страшный удар по спине. Дима вскрикнул... И вдруг понял, что тело снова повинуется ему. Паралич прошел.

Дима открыл глаза, увидел вокруг уродливые морды — и ему снова захотелось зажмуриться.

Тот, кто держал Диму, рявкнул (надо полагать, это был вожак, потому что остальные тут же подались назад) и разразился длинной тирадой.

— Ай донт андерстенд! — мотнул головой Дима.

Вожак ухватил Диму за шкирку и поволок в ванную, роскошный люксовый санузел был забрызган кровищей. В ванне-джакузи — черно-багровые ошметки... Диме стало худо. Желудок прыгнул к горлу, и Диму вывернуло.

Вожак отпустил его, и Дима, шатаясь, выбрался из ванной.

Там его встретило хоровое рычание. Банда оборванцев, смахивающих на слегка очеловеченных горилл, вооруженных дубинками, кусками арматуры и тому подобным, сунулась к нему, но вожак опять рявкнул — и расчленение Димы на составные части было вновь отложено.

Вожак навис над Димой. Высотой вожак был под два метра. И метра полтора в ширину.

— Вап эр сид? Вартйик хан?

— Сид? — Дима наконец допер, кто перед ним. Тролли. — Скансен! — сказал Дима. — Сид гоу, тьфу, сид вент ту Скансен. Хи вонт ту кил Карлссон. Карлссон энд хиз предатор! Ду ю андестенд?

— Карлссон? Йэгарэ Карлссон? Шэннер ду Карлссон?

— Йес. То есть, йа. Ай ноу Карлссон.

— Нэй? — Тролль свирепо оскалился.

— Йа! Карлссон — йа! — выкрикнул Дима. — Карлссон — май френд. — Он стукнул себя в грудь. — Сид гоу ту Скансен.

Тролль взлохматил и без того косматые волосы. Задумался. Кажется, понемногу въезжал в то, что говорил Дима.

— Карлссон йагар эфтер сид... — подал голос другой тролль.

— Ней! Дэт эр сид сом вилль фонга Йэгарэн!

— Скансен! — снова выкрикнул Дима. — Сид — Скансен!

— Скансен? Эр дэ дэн сом лиггер вид Юргордэн?

Похоже, до вожака дошло. Он прорычал короткую команду. Два тролля ухватили Диму, буйная ватага вывалила из номера в коридор и понеслась по коридору. Дима (его несли так быстро, что он почти не касался ногами ковра) успел увидеть работницу отеля, уронившую голову на стол, лифтера, распростертого на полу, открытые двери лифта...

Лифтом тролли не воспользовались. Выскочили на лестницу и устремились наверх.

"Это же последний этаж, — подумал Дима. — Там же крыша".

И оказался прав. Это была именно крыша.

Путь до Скансена запомнился Диме как стремительный полет по предельно экстремальным траекториям. Нечто подобное Дима испытывал на американских горках. Но здесь в качестве механического фиксатора выступали цепкие троллиные лапы, а вниз и вверх Диму швыряло с такой скоростью, что не успевал даже пугаться, а только таращил глаза и глотал воздух. Тролли неслись по крышам чудовищными прыжками. Если путь им преграждало ущелье улицы, они попросту перепрыгивали с крыши на крышу. Разрыв шириной метра четыре не был для них препятствием. А если расстояние было побольше, то парочка троллей, раскачав, перекидывала Диму на ту сторону. Там его ловили, и гонка продолжалась. Бывало, впрочем, что на ту сторону улицы перебирались по трубам, а то и по каким-то растяжкам...

На первой же минуте верхолазного кросса Дима зарекся смотреть вниз. Но через некоторое время (когда понял, что все равно не уронят) он даже начал получать удовольствие от этой гонки.

Когда крыши кончились, тролли спустились по какой-то глухой стене, стремительно пересекли набережную (двое-трое прохожих, заметивших странную компанию, вероятно, решили, что всё это им пригрезилось), нырнули под какой-то мост, по-обезьяньи перебрались на другую сторону реки, но на берег не вышли, а метров тридцать тащились по пояс в воде. Когда они наконец выбрались на какую-то скудно освещенную аллею, с железными воротами, украшенными фигурками оленей, Дима, естественно, промок до нитки. По аллее, впрочем, тролли бежали недолго — пару минут. Потом ломанулись напрямик, через кусты. Дима только успевал жмуриться и прикрываться руками, чтобы бившие по его лицу ветки кустов не выхлестнули глаза.

Гонка кончилась. Диму бесцеремонно бросили на землю. Вернее, на травку. Дима сел и обнаружил с одной стороны нечто вроде небольшого сквера, с другой — заросшую растительностью решетку. А чуть дальше — стоящие на травке мотоциклы. И своих новых знакомых, троллей, столпившихся вокруг чего-то (или кого-то), лежащего на земле. Дима с кряхтеньем поднялся и побрел к ним. Впоследствии он пожалел, что не воспользовался моментом, чтобы дать деру. Хотя не факт, что его побег удался бы. Тролли, когда требовалось, могли передвигаться очень быстро.

Первым делом Дима опознал мотоциклы. Вернее, номера на них. Номера были российские. Более того — питерские.

А вот лежащего он узнал не сразу. Но все-таки узнал. Шурин. Приятель Коли Голого. А метрах в трех еще один из той же тусовки — здоровенный, весь в черной коже...

Вожак троллей склонился над телом Шурина, обнюхал его, что-то сказал своим приятелям, и они разбрелись по окрестностям. Двое с явной неохотой отправились вдоль ограды. Еще один поплелся по дорожке в сторону дворца. Да, здесь имелись не только тролли, но и нечто вроде средневекового замка. Его подсвеченная крыша и верхняя часть стен были отлично видны с того места, где стоял Дима. А справа, за деревьями, виднелся еще и памятник. Конная статуя. Впрочем, ситуация была не самая подходящая, чтобы любоваться достопримечательностями. Вожак троллей был того же мнения. Он свирепо уставился на Диму своими горящими злобными глазками и выдал фразу по-шведски, вновь помянув сида.

— Сам вижу, что его здесь нет, — буркнул Дима.

— Вап эр сид? — настаивал тролль.

— Да откуда я знаю!

Здесь не было Ротгара. И Карлссона тоже не было. Дима знал: Карлссон не бросил бы Шурина. И Коля — тоже. Вывод был прост: Дима опоздал.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Эльфийское колдовство в действии

Философы-теоретики насчитывают у пещерных троллей пять основных видов наслаждения:

1. Совершенное наслаждение, называемое иначе наслаждением всех чувств.

Тролль осознанно выбирает объект наслаждения, без спешки выслеживает его, ловит, потом правильным образом готовит и съедает в кругу друзей и близких.

2. Краткое наслаждение.

Тролль ловит пищу, давит — и ест сырой прямо на месте. Сей вид наслаждения считается допустимым для очень голодного тролля, но постоянно практиковать его не рекомендуется.

3. Прерванное наслаждение.

Таковым может стать любой из видов наслаждения, если в разгар его появляются нежелательные участники: охотники, вооруженные сиды, соплеменники источника наслаждения либо не приглашенные к участию соплеменники наслаждающегося.

4. Продленное наслаждение.

Этот вид наслаждения практикуют опытные тролли. Заключается он в том, чтобы сначала вдоволь погонять объект по горам, а после без спешки употребить с соблюдением всех правил первого вида наслаждения.

5. Экстремальное наслаждение.

Этот вид практикуется крайне редко, хотя многие из троллей, особенно молодых, мечтают о нем. Меньшая часть троллей пытается воплотить мечту в жизнь, но насладиться экстремальным видом наслаждения удается лишь отдельным, особо продвинутым представителям тролльского народа.

Этот вид наслаждения заключается в охоте на высших сидов.

Коля, Шурин и Баран сидели на траве, курили и разговаривали вполголоса, поглядывая на ворота, за которыми скрылся Карлссон.

За воротами было темно и тихо. Прошло уже не меньше часа, как ушел Карлссон. С тех пор из леса не донеслось ни одного необычного звука — ни голосов, ни выстрелов, ничего.

Парни заскучали, к тому же проголодались. То есть они, конечно, поужинали на пароме, но свежий воздух и праздное времяпрепровождение замечательно возбуждают аппетит.

— Это ж надо было найти место для стрелки, — ворчал Шурин. — Хоть бы заранее нас предупредил, мы бы пивком запаслись...

— Эх, я бы сейчас литра два принял... — мечтательно произнес Баран. — С сухариками, с рыбкой копченой...

— Рыбка здесь хороша, — поддержал тему Шурин.

— Да и пиво тоже неплохое, — подхватил Баран.

Минут десять они обсуждали сравнительные достоинства спиртосодержащих напитков и подобающей каждому из них закуски.

Коля Голый в разговоре не участвовал.

"Надо было все-таки пойти с Карлссоном, — думал Коля. — Может, сейчас пойти? Или нет... Карлссон — он такой... Еще обидится".

— Чувствую, мы тут заночуем, — зевнул Шурин. — Слышь, Колян, а может, в мотель двинем? А то еще копы явятся... Они тут злые. И шустрые. Не то что у нас. Выскакивают, как черт из коробки. Стукнет кто-нибудь из добропорядочных шведов: тусуются, мол, тут трое подозрительных пацанов...

— Отбрешемся, — буркнул Коля. — Законов ихних мы не нарушали.

— Эх, надо было спальники взять, — пробормотал Шурин.

— Лучше — баб, — сказал Баран, — Баба, она теплей спальника.

И загоготал.

— Ну-ка ша! — скомандовал Коля. — Кто-то идет...

Точно, быстрый стук каблучков по асфальту. Не из-за ворот, а с другой стороны, откуда приехали они сами. Из-за деревьев показалась женская фигура. Стройная, изящная девушка с длинными светлыми волосами аправлялась прямо к ним.

"Это еще что за явление? — подумал Коля. — На "ночую бабочку" вроде не похожа... Тогда какого хрена?"

Девушка остановилась у края газона, оглядела всю омпанию, каждого — отдельно. И мотоциклы — тоже отдельно.

— Хай, бэби! — приветствовал ее Шурин, вложив в эту фразу большую часть познаний в английском языке. — Не страшно тут гулять одной?

Незнакомка окинула байкера холодным взглядом. Лицо у нее было чрезвычайно красивое, но строгое и какое-то напряженное, руки — в карманах плаща.

"Может, из здешнего персонала? — подумал Коля. — Сейчас увидит, что калитка сломана, и вызовет охрану. Интересно, что у нее в карманах? Очень может быть, что ствол. Такая пальнет — и приплыли. И здешний суд ее верняк оправдает. Только на наши рожи глянет — и сразу оправдает".

— Ай лав ю! — продолжал валять дурака Шурин. — Типа, ю нот хоррор по ночам одна гулять, то есть как это... Найт ю гоу онли ван... Колян, подскажи чего-нибудь англицкое...

Коля намеревался подсказать Шурину закрыть пасть, но не успел.

Девушка неожиданно улыбнулась:

— Зато вас тут целых трое, да? — произнесла она по-русски без малейшего акцента. — Это очень хорошо!

У Шурина заблестели глаза.

— Так ты русская? Ну, круто! Какая встреча! Как насчет оттопыриться?

— Обязательно! — девушка улыбнулась еще обольстительнее, вскинула руку.

Коля непроизвольно дернулся, но увидел, что в руке ее ничего нет. Открытая ладонь, направленная на Шурина.

Коля облегченно вздохнул...

И тут Шурин издал горлом странный звук и осел на землю.

... Карина тоже вздохнула. С облегчением. До последнего мгновения она опасалась, что без помощи Ротгара с "эльфийской стрелой" у нее ничего не выйдет.

Коля тупо посмотрел на упавшего приятеля, перевел взгляд на Карину.

"Чем это она его? — промелькнула у него мысль. — Какая-нибудь импортная хреновина?"

Между упавшим Шурином и девушкой — метра три. До Коли — втрое больше. Слишком далеко для броска...

— Ты че творишь! — закричал Баран. — Мы ж тебе ничего плохого...

Карина быстро развернулась на шаг, направила на него ладонь — и Баран завалился набок.

Теперь Коля точно видел, что в руке у девушки ничего нет. И во второй руке — тоже.

Ничего себе!

Коле очень захотелось сделать ноги, но бросать своих — не его стиль.

— Спокойно, детка, — произнес он, поднимая руки и делая шаг вперед. — Видишь, у меня ничего нет. Я не хочу неприятностей. Давай спокойно поговорим...

Может, это газ какой-нибудь? Баллончик, заделанный в часы или типа того...

Хотя нет — пшика или хлопка, тем более — треска разряда Коля не слышал. Это точно.

Девушка в третий раз вскинула руку. На этот раз ее ладонь смотрела на Колю. Обычная ладонь, узкая, изящная...

Коля не зажмурился. В обоих смыслах. То есть остался жив. И глаза закрывать не стал. Он даже в дуло пистолета смотрел, не щурясь, не то что на женскую ладошку. Не зажмурился, однако приготовился и зажмуриться, и задержать дыхание, если это все-таки газ...

Ничего не произошло.

Девушка дернулась, выкрикнула что-то не по-русски, потом отпрянула, развернулась, шмыгнула в калитку и была такова.

Коля бросился к Шурину. Встряхнул его. Шурин был — как ватный. Глядел, не мигая. Но — живой. Жилка на шее билась. А смотрелся как жмур. Что ж она с ним сделала, эта сучка?

— Ах ты дрянь, — пробормотал Коля. — Ну, сучка! Ну ты мне ответишь! — И охваченный холодной яростью, бросился вслед за девкой.

Он был уверен, что через пару минут догонит стерву. Коля отлично видел в темноте — от него не спрячешься. А бежать... Пусть бежит. На каблучках не особо побегаешь...

Карлссон смотрел на заклятого врага. Один стремительный бросок — и всё. Карлссон почти физически ощущал, как его пальцы сминают горло сида, давят хрящи; как сипит раздавленная трахея; как бьется в агонии прижатый к земле сид... Всего один бросок...

Карлссон медлил. Что-то было не так. Простая, как удар дубины, натура тролля боролась в нем с многовековым опытом Охотника...

Карлссон медлил. Будь на месте Ротгара любой другой сид, пусть даже и Туат'ха'Данаанн, Охотник не колебался бы. Но смерти этого сида Карлссон жаждал не как Охотник. К этому сиду у Карлссона — особый счет. Личный. И Карлссон-Охотник должен был учитывать эту жажду, которая могла толкнуть его на опрометчивые действия. Слишком многое в Карлссоне требовало: атакуй. Ни один огр в такой ситуации не колебался бы и мига. Но Карлссон-Охотник понимал: у него нет права на ошибку. Не он создал эту ситуацию. Не он выбрал место. Выждать...

Туат'ха'Данаанн посмотрел в его сторону. Это хорошо. Если бы сид знал, где затаился тролль, то вряд ли стал бы на него смотреть. Чтоб не спугнуть.

Так полагал Карлссон.

Запах сида, пробивавшийся сквозь одуряющую вонь поганок, сводил его с ума. Всего один длинный бросок... Карлссон подобрался. Нашарил ногой толстый корень — опору для стремительного рывка...

И тут Карлссон услышал крик.

"Со стороны ворот", — определил тролль.

Кто-то напал на Колю и его друзей. Или они напали на кого-то...

Все это не имело значения, если нападение не было связано с сидами. Но Карлссон мгновенно расслабился. Атака откладывалась. Охотник решил выждать.

И дождался.

— Стой, дрянь! Стой, сука!

Рев Коли Голого Карлссон ни с чем не спутал бы. Коля ломился через кустарник, как взбесившийся буйвол. Его топот почти заглушал легкие шаги той, кого Коля преследовал. Преследуемая же бежала молча и очень быстро. Так же быстро, как преследователь.

Карлссон припал к земле. Он учуял запах той, кого гнал хозяин "Шаманамы". Учуял, узнал и огорчился, что послушался Катю и пощадил сида-полукровку. Надо было и ее скормить Хищнику.

Карина пронеслась мимо него с быстротой лани, вылетела на поляну и бросилась прямо к Ротгару.

— Не действует! — завопила она в ужасе. — На этого не действует! Ротгар, помоги!

И тут из кустов вывалился громадный байкер.

Ротгар на мгновение опешил, когда из леса вместо ожидаемого Охотника выскочила перепуганная полукровка, преследуемая по пятам здоровенным мужиком.

Но Туат'ха'Данаанн понадобилась всего секунда, чтобы разобраться в ситуации.

— В сторону, идиотка! — рявкнул он.

Карина метнулась вбок, Ротгар вскинул руку и влепил в грудь человека полновесную "эльфийскую стрелу". Смертный после такого удара становился не бойчее гнилой морковки, но Коля "стрелы" как будто не заметил. С ходу он влетел в круг и заехал кулачищем Ротгару в скулу.

— Н-на, гадина!!!

Ротгар принял удар достойно. Удержался на ногах, схватился за пряжку пояса...

Но нет — время для "последнего довода" еще не наступило.

Грозный рык байкера перешел в вопль боли. Почва под его ногами внезапно превратилась в жидкую грязь, обжегшую смертным холодом. Коля шарахнулся назад, попытался выбраться из трясины, потерял равновесие и упал. Падая, он ухитрился ухватить Ротгара за ногу и так рвануть, что эльф тоже шлепнулся на землю. Густо запахло грибами и плесенью, воздух над кругом заметно потеплел. Поганки налились пульсирующим светом. Круг заработал.

Коля отчаянно дергался, извивался, пытаясь выдраться, освободить увязшие ноги, но земля не отпускала его, втягивала его в себя, будто настоящая трясина. Только эта трясина жгла, как огонь. Коле казалось, что он угодил в котел с кипящей смолой. От жуткой боли он потерял всякое представление о том, где находится и куда попал. С безумной силой он вцепился в ногу Ротгара. Эльф яростно колотил его свободной ногой и пытался выползти из круга.

Коля тяжким грузом волокся за ним.

Туат'ха'Данаанн рванулся из последних сил и оказался за пределами кольца.

Коля, повисший на нем, как питбуль, пропахал каблуками своих "казаков" полосу поганок. Грибы погасли... Но угасли и силы Коли. Пальцы его разжались, и Ротгар, воспользовавшись моментом, изо всех сил ударил его ногой в висок.

Впрочем, в этом не было необходимости. Круг не собирался выпускать добычу.

В тот момент, когда Коля Голый вступил в круг поганок, на Карлссона обрушился невидимый удар. На полянке рождалось нечто ужасное. Чудовище, вскормленное кровью тролля и алчущее крови тролля. Его было невозможно победить, потому что его сила не была силой сидов.

Впервые в жизни Карлссон ощутил себя беспомощной добычей. Мерцающие поганки виделись ему сотнями щупалец, которые тянулись к нему, чтобы затащить в бездонную липкую пасть.

Тролль зажмурился и свернулся клубком под елью, стараясь стать маленьким и незаметным. Так вот что такое эльфийский круг, думал он, скорчившись, терзаемый первобытным ужасом. Вот почему о нем не мог рассказать ни один тролль! Карлссону хотелось вскочить и бежать изо всех сил, как можно дальше от этого жуткого места. Но алчная сила властно тянула его на поляну. Карлссон вцепился в мох. Его била дрожь. Он напрягал всю свою волю, не позволяя телу подчиниться этому приказу...

И вдруг все кончилось. Непереносимая боль ушла.

Словно лопнул нарыв.

Карлссон лежал под елью, приходя в себя, понемногу восстанавливая силы. Он чувствовал себя так, будто его только что едва не разорвали пополам. Но в последний момент почему-то решили оставить в покое.

На поляну он не смотрел. Он знал, что там Коля. Скорее всего, мертвый, сожранный чудовищем. И перепуганный до смерти сид-полукровка. И тот, кто создал эту ловушку. Ротгар. Но у Карлссона не осталось сил, чтобы сражаться.

Совершенно измотанный, он пополз прочь, подальше от страшного круга.

— Да покарает богиня всех сгров и их отродье! — Разъяренный Ротгар обозревал картину разгрома. Эльфийский круг выглядел так, словно на нем разворачивался экскаватор. Повсюду валялись клочья мха, чернели проплешины, воняли раздавленные поганки; четкий круг превратился в кривую пунктирную линию. Поганки больше не пылали мертвенным светом, а слабо фосфоресцировали. Не ярче обычной гнилушки.

У ног эльфа валялся байкер. Ловушка уже всосала его почти наполовину, но ублюдок был жив. Пока жив. Ротгар подавил искушение немедленно размозжить голову проклятому отродью. Но нет, это была бы слишком легкая смерть для того, кто посмел испортить игру Туат'ха'Данаанн. Он сдохнет медленно. Живучесть, которою отродье унаследовало от огров, обернется ублюдку боком.

— Что случилось? — раздался робкий голос. Карина поднялась, отряхнула налипшие на плащ хвоинки. — Не сработало?

Ротгар испытывал острое желание раз и навсегда лишить полукровку способности болтать языком. Но взял себя в руки. Дурочка еще нужна ему.

— Отлично сработала! — с сарказмом ответил он.

— Но ты же говорил...

— Что я говорил?! — рявкнул Ротгар так, что Карина вздрогнула и попятилась.

— Говорил, что людям она не опасна, а это же человек...

— Этот ублюдок, которого ты притащила за собой, не совсем человек. В этой падали, — Ротгар злобно пнул бесчувственного байкера, — течет кровь троллей.

Карина опасливо посмотрела на Колю.

— Я не смогла поразить его стрелой, — виновато сказала она. — Я все испортила. Прости меня.

— Конечно, не смогла, — проворчал Ротгар. — Он невосприимчив к нашей магии. Как тролль.

— Как тролль... — пробормотала Карина... и вдруг ахнула: — Тролли! А где же настоящие тролли?

Ротгар мрачно посмотрел в сторону ельника:

— После того шума, который мы тут устроили, глупо надеяться на успех. Охотник сюда не вернется.

— Но Хищник...

— Если тебя это утешит, Хищника тут и не было. Только Охотник. Я его чуял. Он прятался в засаде за теми деревьями и почти решился выйти, когда ты притащила это отродье.

Ротгар замолчал. Карина долго не осмеливалась нарушить тишину. Наконец она спросила:

— Что теперь будем делать?

— Уберемся подальше отсюда. Я не в той форме, чтобы гоняться за Охотником. Слишком много крови и сил потерял, выращивая круг. Пошли отсюда.

— А с этим — что? — Карина указала на байкера. — Бросим тут? А если его найдут?

— Не найдут. Хоть он и не чистокровный огр, но троллиной крови в нем хватит, чтобы ловушка засосала его целиком. К рассвету здесь будет свежая травка. И никаких следов.

Восходящее солнце брызжет на воду белым золотом. Катя сидит в удобном кресле.

Метрах в пяти от нее спят на коврике двое, парень с девушкой. Видно, решили сэкономить на каюте. Кате они не мешают.

За толстым стеклом проплывают шведские шхеры. На поднявшихся из воды скалах, прямо на голом камне — деревья. Над зеркалом воды — клочья тумана. Верхняя палуба парома — выше тумана и выше камней. Катино кресло — у самого стекла. Сердце щемит от красоты этого утра.

Рядом с Катей — баньши.

Его никто не видит, даже Катя. Хотя она знает, что призрак рядом. Она это чувствует.

Баньши тоже смотрит в трехметровое стекло иллюминатора. В отличие от Кати, он видел всё это: рассвет, море, лабиринт шхер — множество раз. Он знает, как это прекрасно. Знает, но ощутить уже не в состоянии. Потому что истинный ши воспринимает красоту не глазами — всем своим существом. Ши, но не баньши. Не призрак...

Правда, он мог бы перенять то, что чувствует Катя... Баньши не делает этого. Будет еще хуже. Еще больнее. Еще острее станет понимание безвозвратной потери.

Катя не догадывается о том, на что способен баньши. Не ведает она и о том, на что способна сама. Катя просто осознает его присутствие. И понимает, что ему плохо. Но она не знает, что тень страданий баньши передается ей — и от этого ее собственное чувство прекрасного становится тоньше и глубже. Людям свойственно больше всего ценить то, что можно потерять навсегда, а Катя — человек. Несмотря на все свои открывшиеся и пока еще неизвестные дарования, она — человек. Хрупкая семнадцатилетняя девушка, впервые оказавшаяся за границей.

Она плохо спала ночью. Она стала слишком чувствительна. Возможно, это влияние баньши. Баньши ведь чувствует других людей, и это как-то передается Кате. Например, она всю ночь чувствовала Илью Всеволодовича. Это было довольно неприятно, потому что Илья Всеволодович вожделел к ней. Будь его воля, он бы полез к ней в постель и попытался свое вожделение удовлетворить.

Но Илья Всеволодович не смел даже намекнуть на свое желание, потому что в каюте их было трое (баньши — не в счет), и третьим был Хищник. Его желания Катя тоже воспринимала. Хищник был голоден. Собственно, он всегда был голоден. Хищник был все еще немного обижен на Катю: ведь она выбросила останки Селгарина. Будь его воля, он вернулся бы обратно, отыскал утопленный мешок (это не так уж сложно, не зря же он подсунул Кате камень, чтобы мешок не унесло течением) и вернул утраченное. Но он не мог бросить Катю. Так же, как не мог больше считать ее пищей. А вот запах ворочающегося на койке Ильи Всеволодовича заставлял Хищника то и дело сглатывать слюну.

Желания Хищника не очень беспокоили Катю. Они были просты и искренни, как сам Хищник. Как естественное желание пса глодать кость.

А вот "переживания" Ильи Всеволодовича вызывали у Кати брезгливое омерзение. Будто она перемазалась в какой-то липкой дряни. Очень хотелось вымыться... Лучше бы он просто вонял. К вони привыкаешь, а к этому привыкнуть невозможно.

В общем, спала Катя отвратительно. И едва по ту сторону иллюминатора посветлело, покинула каюту и поднялась на верхнюю палубу. Здесь тоже спали. На полу: в спальниках и просто так. Катя подумала, что здесь ей было бы уютнее, чем в комфортабельной каюте с чистым бельем, кондиционером... И с Ильей Всеволодовичем.

Еще Катя думала о том, что будет, когда она окажется в Стокгольме. О Карлссоне. О Ротгаре. О байкерах. Об оставшейся в Питере Лейке. О Скаллигриме с семейством...

Только о Диме она не вспомнила ни разу.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

"Последний довод" Туат'ха'Данаанн

Истинные божества порождают миф, ложные с мифа начинаются. Но есть мнение, что сами мифы — это всего лишь забавные истории, которые эльфы рассказывают друг другу.

— Вап эр сид? — прорычал тролль.

— Да откуда я знаю! — огрызнулся Дима. До чего все-таки мерзкая рожа у этого нелюдя.

Дима наклонился и пощупал горло Шурина. Надеялся найти пульс. Не нашел. Возможно, он не там искал. Шея была теплая и на ощупь вполне живая.

В больницу бы его надо.

— Хоспитал, — сказал Дима. — Зис мен нид хелп. Медикус. Доктор.

Тролли что-то залопотали по-своему. Опаньки... Еще кого-то волокут. Коренастый тролль уложил рядом с Шурином еще одного. Этого Дима тоже видел в "Шаманаме".

Тролли топтались вокруг, ворчали и скалились. О цели своего прихода сюда они, похоже, забыли.

Дима попытался привлечь внимание вожака, но тот грубо отпихнул Диму, хрипло каркнул по-шведски. Тролль, который приволок второго байкера, сгреб Диму в охапку, стиснул так, что у Димы захрустели ребра. Вожак приблизил к Диме заросшую грубым волосом физиономию, заговорил быстро и злобно, брызжа слюной и через слово поминая сидов. Если он хотел напугать Диму, то напрасно старался. Дима устал бояться. По крайней мере он сам так решил, глядя на скалящееся чудовище. Если он и боялся, то не за себя, а за Катю. Он помнил, как Ротгар сказал, что ее везут в Стокгольм. Везут к Ротгару... Вот бы "познакомить" этих тупых мордоворотов с Ротгаром. Тогда он поплясал бы!

Дима злорадно усмехнулся. Дима не знал, что его пожелание очень скоро сбудется. Но усмехался он все равно напрасно. Вожак огров, естественно, воспринял его усмешку на свой счет. Бац! Широченная лапа отвесила Диме сочного леща. Слишком сочного. Димина голова дернулась, как у игрушечного болванчика.

Стойкий дух Димы на некоторое время отделился от тела. И Дима не смог увидеть, как осуществилось его недавнее желание. Впрочем, это можно было считать везением, потому что встреча Ротгара и троллей закончилась совсем не так, как надеялся Дима.

Карина, шедшая впереди, внезапно остановилась и вскрикнула. Беззвучно. Ротгар успел закрыть ее рот ладонью.

Его суровое лицо отразилось в расширенных от ужаса зрачках полукровки.

— Что ты трясешься? — прошипел он. — Это всего лишь шайка глупых городских попрошаек.

— Но нам их не обойти, — испуганно прошептала Карина. — Это единственная дорога отсюда.

— Обходить их? — презрительно произнес Ротгар. — Я — Туат'ха'Данаанн. Я не бегал от настоящих пещерных огров. А уж от этих...

— Нет, нет, пожалуйста, не надо... — умоляюще проговорила Карина, пытаясь удержать своего спутника. — Они тебя убьют...

— Они? Меня? С дороги, полукровка! — Ротгар грубо оттолкнул Карину и вышел из зарослей.

Тролли столпились на площадке. Голов шесть. Вернее, шесть желудков. Голова тролля — это всего лишь часть тела, где находится пасть. Итак, полдюжины "желудков" копошатся перед воротами. Возможно, решили сожрать трупы тех, кого парализовала полукровка.

Ротгара этот вариант не устраивал. Не хотелось привлекать внимание полиции. Не то чтобы он опасался полицейских... Но излишнее внимание людей может причинить определенные неудобства. Как и большинство ши, Ротгар относился к людям достаточно пренебрежительно, но охотно пользовался благами, которые могло предоставить людское сообщество. Любитель баранины не станет отказываться от овечьей шерсти. Но он не станет жать на педаль газа, когда дорогу переходит овечья отара.

Сейчас Ротгар рассудил, что три брошенных мотоцикла привлекут больше внимания, чем три мотоцикла и два отрубившихся русских байкера. Полицейские могут прийти к выводу, что байкеры пришли в такое состояние от какой-нибудь наркотической дряни. Двое выпали, а третий куда-то убрел. Обычное дело.

Полдюжины троллей, каждый из которых минимум в два раза крупнее Ротгара. Но, как он только что справедливо заметил, это всего лишь городские огры. Крысы-переростки. Измельчавшее и обленившееся помоечное отребье. Они бросятся наутек от одного лишь вида Туат'ха'Данаанн. А если в каком-нибудь огре глупость возобладает над трусостью, то на этот случай у Ротгара имеется "последний довод".

Ротгар вышел на площадку и остановился.

Тролли заметили его не сразу: толпились, шумели, словом, вели себя именно так, как и ожидал Ротгар. Право, убивать таких увальней попросту неспортивно. Тот огр, которого Ротгар использовал для ловушки, достался Туат'ха'Данаанн до смешного легко. Даже бродячий пес оказал бы более серьезное сопротивление. Иногда Ротгар с тоской вспоминал прошлые времена. Тогда тролли были действительно могучи и стремительны. Выследить и завалить такого исполина было делом весьма непростым и увлекательным. Сейчас настоящих пещерных троллей в Швеции почти не осталось. Говорят, многие переселились к своим родичам в Азию. Там отменные горы: Тибет, Гималаи, Тянь-Шань... Что ж, когда с Охотником будет покончено, придется перебираться туда.

Ротгар не любил Азию. Ему не нравились азиатские человечки. И тамошняя нелюдь — тоже. Там слишком много таких, кто может отправить бессмертного в Мир-под-Волнами. Но жизнь без риска, без Игры — это не жизнь, а прозябание. Повелевать жалкими людишками — что может быть скучнее. Такое годится для кого-то из Тил'вит'Тег, но не для Туат'ха'Данаанн.

Нет, — поправил себя Ротгар. — Охотник — не единственное развлечение в здешних краях. Еще есть эта девочка, Малышка... Если она окажется тем, на что надеется Ротгар, это будет невероятная удача. Все Врата откроются перед Ротгаром. Даже Врата Дану. В сравнении с этим даже Охотник Карлссон — всего лишь мелкая забава.

Хотя, надо признать, с Карлссоном Ротгар тоже позабавился всласть. До сих пор приятно вспомнить, как этот огр выл, обнаружив то, что осталось от его самки и детеныша. Ротгар слышал этот вой за три мили. Слышал — и наслаждался. Можно было не сомневаться, что после такого "сюрприза" Охотник будет гоняться за Туат'ха'Данаанн хоть до Предела Времен. Правда, этой ночью Охотник удрал. Но он вернется. Непременно.

Тролли наконец заметили Ротгара.

— Сид! Сид! — заверещали они и всей шайкой бросились к Ротгару.

Ротгар остановился. Ишь, расхрабрились. Посмотрим, хватит ли у них храбрости, когда он предстанет перед ними в облике воина Туат'ха'Данаанн. Том облике, которым с младенчества пугали этих недоумков грязные мамаши.

Родгар остановился. И превратился.

Человек не сумел бы увидеть превращение, но глазам троллей было доступно видение, поэтому, когда вместо обычного сида они узрели трехметрового воина, облаченного в серебристые доспехи, с пылающим клинком в руках и крыльями света за спиной, это ошеломило их получше удара дубинкой по макушке.

Воин взмахнул мечом. Несколько огненных капель, слетевших с клинка, попали на оцепеневших троллей. Раздался пронзительный визг. Запахло паленой шерстью...

И вся шайка, дружно развернувшись, бросилась наутек.

Дима всего этого не видел. Но ему повезло. Вдвойне. Тролли его не бросили — унесли с собой. Впрочем, огр, который держал Диму, уволок его лишь потому, что с перепугу забыл, что от этой ноши можно избавиться.

В общем, тролли удирали очень быстро. Без оглядки. А если бы оглянулись, то увидели бы, как из парковых зарослей появился еще кое-кто. Кое-кто, преодолевший страх...

— Надеешься напугать меня этой дурацкой голограммой? — спросил Карлссон.

— Ого! — восхитился Ротгар. — Какие мы, оказывается, слова знаем!

Трехметровый воин, незримая ипостась Туат'ха'Данаанн, растаяла в ночном воздухе.

— Долго я гнался за тобой, сид, — негромко произнес Карлссон.

— Ну вот, ты меня и догнал, — усмехнулся Ротгар. — Тебе легче?

— Еще нет. Но — будет, — Карлссон шагнул вперед.

— Ты так в этом уверен? — Ротгар сделал шаг назад.

Карина, укрывшаяся в кустах по ту сторону решетки, смотрела на двух заклятых врагов и не знала, на чьей она стороне. И Охотник, и Туат'ха'Данаанн были для нее одинаково страшны. Хоть бы они друг друга прикончили...

— Уверен. Твоя ловушка не сработала. Это и есть загадочный круг сидов? (Еще один шаг вперед.) Сотня поганок и три мешка мертвой земли?

— Но ты струсил, тролль. (Шаг назад, левая рука — на пряжку ремня.) Ты удирал без оглядки. Как твои сородичи, увидевшие мой истинный облик.

— Твой истинный облик — опарыши в навозной куче. (Еще шаг.) Скоро ты примешь его, я об этом позабочусь. А потом расскажу моим сородичам о ловушке Туат'ха'Данаанн. И еще одна подлость сидов станет общеизвестна.

— Нет, — качнул головой Ротгар. — Ты никому ничего не расскажешь, Охотник Карлссон.

Пряжка его пояса щелкнула, расстегиваясь. Взмах — и серебристая молния метнулась к шее Карлссона.

Он отпрянул, но недостаточно быстро. Кровь брызнула из рассеченного плеча.

— Тролли упрямы, — насмешливо проговорил Ротгар. — Они не понимают слов. Поэтому время от времени приходится прибегать к "последнему доводу". Что, продолжим нашу беседу, Охотник, или ты опять удерешь?

— Продолжим, — мрачно сказал Карлссон.

Кровь текла из его раны. Никак не останавливалась. Бежать было бы правильным решением. Но он — не мог.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ TPЕTЬЯ

"Усадьба" Скаллигрима

— Вчера был в этом трактире, — говорит один тролль другому. — Было неплохо. Свежее пиво, толстый трактирщик. И выпивка, и закуска. Зайдем?

— А стоит? — спрашивает второй. — Видишь, тут написано: для троллей пива нет. Нет выпивки, значит, нет и закуски, верно?

— Неверно, — говорит первый тролль, распахивая дверь. — Когда нет выпивки, закуска превращается просто в еду.

— Ну, здравствуй, дом родной! — провозгласил Скалли, сдвигая крышку люка. Сверху потянуло прохладным ветерком. Лейка жадно вдохнула полной грудью чистый воздух. После полуторачасового путешествия по канализационной системе Стокгольма любой воздух покажется чистым. Железная винтовая лестница уводила наверх.

— Лезь, чего топчешься? — подтолкнула ее в спину троллиха. — Все устали, не только ты! И в глаза не свети! Вот же подобрал братец девку неуклюжую!

Всю дорогу троллиха на правах сестры Карлссона и в некотором роде Лейкиной золовки считала своим долгом наставлять Лейку и учить ее жизни. Надоела — страшно! Даже если у Лейки и мелькала мыслишка связать себя с Карлссоном узами брака, то теперь она твердо решила: никогда этому не бывать. Приобрести таких родственничков... Не дай Бог!

Лейка полезла наверх. Но что ждет ее там? Она готовила себя к худшему. Если заброшенная квартира, обиталище Карлссона в Питере, кажется троллям "роскошью", то что для них — нормальное жилье? Нора, прорытая в мусорной куче?

Лестница вывела на какую-то площадку.

Посветив под ноги, Лейка обнаружила гладкий, довольно чистый бетонный пол. Просторное помещение, почти пустое, только у стены стояли какие-то ящики, валялись толстые деревянные балки. Заметив нечто, напоминающее токарный станок, Лейка решила, что тролли привели ее в производственное помещение, что-то вроде склада или мастерской. Лейка посветила наверх. Прямо над головой луч фонарика уперся во что-то темное, огромное, тяжелое, источающее тот самый химический запах. Черные, матово блестящие, как будто намазанные воском толстые доски уходили в темноту. В этом было что-то мистическое...

И тут луч фонаря выхватил из темноты голову бородатого длинноволосого мужчины... Отрезанную человеческую голову! А рядом — еще одну. На этот раз — женскую. Лейка ухватилась за поручень. Ей стало нехорошо.

— Ну что встала! — отпихнув Лейку в сторону, наверх выбралась Кунигунда.

Луч фонаря прыгнул, "угодил" в какую-то застекленную коробку... в которой лежал скелет.

Кунигунда толкнула Лейку еще раз. Потому что ее саму отодвинул вылезший Скаллигрим. Большой тролль устремился к нависающей над ними массе, вскинул руки, ухватился за что-то... и пропал. Не совсем, как выяснилось. Через мгновение сверху свесилась ручища:

— Давай!

Кунигунда пихнула Лейку, тролль ухватил ее за руку — Лейка и пискнуть не успела, как оказалась наверху. Здесь было так же темно, как в канализации, и тоже пованивало. Но не гнилью и фекалиями, а чем-то химическим.

— Отойди, — буркнул тролль, склонился над люком и тем же манером вытянул наверх свою массивную супругу.

— Что это? — шепотом спросила Лейка.

— "Васа", — негромко ответил Скалли. — Выключи свой фонарь. Тут человечки повсюду понавесили разных коварных ловушек для подслушивания и подглядывания.

Из люка выбрался Нильс, и тролль бесшумно опустил тяжелую крышку. Лейка послушно нажала на кнопку, и все вокруг погрузилось во мрак. Когда Лейкины тлаза немного привыкли к темноте, она обнаружила, что откуда-то сбоку пробивается слабенький красноватый свет. "Датчики, — догадалась она. — Сигнализация. Куда же они меня притащили?"

— Иди за мной, — еле слышно приказал Скалли, взяв Лейку за руку. Тролли цепочкой пробирались мимо ящиков, каких-то деревянных конструкций.

Неожиданно стало гораздо светлее. Черная громада, нависающая над головой, круто ушла куда-то вверх. Лейка подняла голову и увидела огромный корабельный руль, а над ним — украшенную резьбой корму с надстройкой, уходящую на высоту третьего этажа. В стене напротив кормы находилась пустая смотровая площадка, над которой горела одинокая лампочка. Где-то в высоте смутно виднелись мачты и реи.

— Ух ты! — восхищенно прошептала Лейка. — Старинный корабль!

— "Васа", — повторил тролль. — Наш дом.

Обогнув руль, он зашел под корму, за что-то потянул — и в днище открылся люк.

— Заходи, — пригласил он Лейку и добавил с гордостью: — Добро пожаловать в усадьбу Скаллигрима! Пойдем, покажу тебе мои хоромы.

— Ну как тебе здесь? — спросил большой тролль. — Впечатляет?

По его голосу было ясно, какой реакции он ждет. Почтительное восхищение и священный трепет. Что ж, это справедливо. "Усадьба Скаллигрима" в самом деле производила сильное впечатление.

Тролль и Лейка отдыхали после экскурсии по кораблю в офицерской кают-компании на корме. Они сидели на полу и пили пиво, купленное Лейкой до того, как они нырнули в стокгольмскую клоаку.

Обстановка в кают-компании была более чем спартанская. То есть — вообще никакой мебели. Стены да пол. Вернее, палуба, восстановленная реставраторами. Аромат свежей сосны смешивался с запахом консервирующей пропитки. Таковы были все помещения внутри корабля. Всё, что сохранилось, извлекли и распределили по пяти этажам музея. Главный же экспонат, сам "Baca", красовался в центре.

— Супер! — Лейка бросила взгляд в окно, то есть в иллюминатор. Ее глаза уже привыкли к слабому свету лампочек сигнализации. Здесь еще относительно светло. На нижних палубах вообще кромешная тьма. — Так это, выходит, музей?

— Ага.

— Ну вы даете! А если обнаружат? Тут же толпы народу шатаются!

— Пускай шастают, — равнодушно произнес тролль, прихлебывая пиво. — Они же днем шатаются, а не ночью. Днем мы все равно спим.

— А если все-таки кто-то войдет?

— Пусть. Тролля не всякий разглядит. А который разглядит, тому и глаза отвести можно.

Внизу, во тьме, что-то прошуршало, скрипнуло, и в дверном проеме загорелись зеленоватые глазки.

— Пиво дуете? — раздался голосок Нильса. — Пап, дай глотнуть!

— Обойдешься. Иди погуляй.

— Мама велела передать, что ужин скоро будет, — сообщил Нильс.

Вместо того чтобы уйти, тролленыш проскользнул в кают-компанию и затаился в уголке. Разглядеть его и правда было почти невозможно.

— Тут что, и кухня есть? — заинтересовалась Лейка.

— Камбуз, — подтвердил Скаллигрим. — На второй палубе.

— С ума сойти. Я и не думала, что старинные корабли такие здоровенные. Сколько тут этажей!

— Палуб, — поправил тролль.

Корабль действительно был огромен, даже по современным меркам. Он напоминал многопалубный паром, на котором они приплыли в Швецию, только палубы здесь были такие темные и низкие, что приходилось пробираться по ним пригнувшись, чтобы не разбить голову о потолок.

— Самый большой корабль королевского флота Густава Адольфа Второго, — с гордостью произнес Скаллигрим. — Помню, как его на воду спускали. Красота!

— Помнишь? — Лейка не сразу вспомнила, что тролли — долгожители. — То есть ты видел этот корабль, еще когда он плавал?

— Видел. Скажу тебе — более красивого корабля я в жизни не встречал. Он и сейчас хорош, хоть и черный, а тогда он был весь разукрашен — красный, белый, синий, всюду позолота. Флаги развеваются, пушки палят, людишки веселятся... Словом, роскошное зрелище было. Особенно когда он перевернулся.

— Как — перевернулся?

— Да так. Вышел в гавань, поднял паруса, тут ветерок подул, корабль накренился... Бульк — и нет его.

— Обалдеть, — пробормотала Лейка. Ей стало немного не по себе. Корабль-то, оказывается, этакий средневековый "Титаник".... — Чего же он так? Спроектировали его неудачно, что ли?

— Наверно, — безразлично сказал тролль. — В общем, утоп. А лет тридцать назад я узнаю, что его выловили, починили и выставили тут. Пролез я сюда как-то ночью — любопытно же поглядеть, что с ним за три века стало. Посмотрел. Вижу — хорошо сохранился. Почему бы, думаю, не сделать его своим семейным жилищем? Здесь просторно, центр, парк рядом. Рестораны всякие. Так что и погулять, и подкормиться можно.

— Неужели люди не беспокоят? — усомнилась Лейка.

— Вот уж двадцать с лишним лет тут живем, и только радуемся. Людишки так боятся, что кораблик этот развалиться может, что внутрь почти и не лазают.

Папаша-тролль умолк и снова принялся за пиво. На нижних палубах что-то поскрипывало и вздыхало.

"Надеюсь, тут нет ни крыс, ни призраков", — подумала Лейка.

Впрочем, скорее всего, шумела троллиха, которая возилась на камбузе.

— Папа, — подал голос Нильс, — это что же, наш дом когда-то по морю плавал? Как железные корабли во фьорде?

Скаллигрим подтвердил.

— Здорово! И утонул?

— С кораблями это частенько случается.

— Да?

Тролленок задумался.

— Почему железные корабли не тонут? — спросил он через полминуты. — Они же такие огромные и тяжелые!

— Это, сынок, злая магия, — степенно ответил Скалли.

— А как железные корабли двигаются? Я не видел ни парусов, ни весел. Тоже магия?

Тролль кивнул.

— А как люди это делают? Ну расскажи!

— Как-как? Наловят гремлинов... — тролль что-то прикинул на пальцах, — сотен пять-шесть, посадят в трюм и заставляют свою машину двигать. Дело нехитрое. Главное — заклинание подходящее подобрать.

— А ты бы — смог?

— Ясное дело, — пробасил большой тролль.

— Ух ты! — загорелся Нильс. — Давай и мы тоже так сделаем!

Скаллигрим укоризненно взглянул на сына.

— Не тролльское это дело — по морю плавать. Рыбы, гады подводные, русалки плавают. Им так положено — в море жить. А троллю положено ходить по земле.

— Вы что несете? — вмешалась возмущенная Лейка. — Какие еще чары? Гремлинов каких-то придумали!

— Ты что, гремлинов не знаешь? — снисходительно спросил тролль. — А еще человек!

— Почему ж не знаю? Даже фильм такой есть — "Гремлины". Такие ушастые Чебурашки, которые от воды вырастают и становятся кровожадными монстрами.

— Ну до чего же невежественна, — вздохнул Скалли. — Слушай и запоминай. Гремлины — это духи техники. Мелкие любопытные твари, благодаря которым существует вся ваша техногенная цивилизация. Гремлины произошли от гоблинов, которые увлеклись механикой и навсегда попали в плен к машинам. Гремлинами повелевают могущественные колдуны, которые умеют создавать заклинания — они называют это "писать код". Я как-то встретил одного... Еле спасся... А корабли... Ну сама подумай: разве может такая махина по воде плавать? Да если бы не чары, она бы сразу потонула...

Лейка презрительно фыркнула.

— Ужас! Ну и суеверия! При чем тут магия? Корабль плавает потому что... потому что...

Минут десять Лейка пыталась объяснить троллям, почему не тонет железный корабль, даже процитировала закон Архимеда, но тролли ничего не поняли.

— Вот видишь! — торжествующе заявил Скалли, когда Лейка, отчаявшись, умолкла. — Магию умом не понять.

— А самолет, по-вашему, как летает? — сердито спросила Лейка. — Тоже волшебство?

При слове "самолет" Скалли сплюнул через левое плечо.

— Самое чернейшее из черных. Приблизиться к этой штуке — верное самоубийство. Даже подумать страшно, до чего дошла человеческая магия! Без сидов тут точно не обошлось...

— Как насчет автомобилей? — не отставала Лейка. — Кажется, на них вы спокойно катались!

— Не то чтобы спокойно, но катался, — согласился Скалли. — Эту магию я в состоянии перетерпеть. Главное — чтобы была земля под ногами...

— Т-с-с! — схватила его за руку Лейка. — Слышите?

Скрип и шорох послышались снова, теперь как будто ближе. Теперь к ним прибавился быстрый легкий топот множества ног. Прислушавшись, Лейка уловила далекое бормотание и смешки.

— Тут кто-то есть! — прошептала она.

— Должно быть, родичи пожаловали, — отозвался Скалли. Он поднял голову и принюхался. — Ага, гостинчик приволокли!

— Так вы тут не одни живете?

— Кто же в усадьбе втроем живет? — удивился тролль. — А родичи? Наш клан — один из самых древних. Потомственные стокгольмские тролли. Жену, правда, я взял из провинции. Но тоже из хорошего рода. Тем более брат ее, как ты знаешь, Охотник. А это, знаешь ли, очень уважаемая профессия. Что же до моих родичей, то прадед мой по отцу был из первых троллей, что рискнули в человечьих городах пристанище обрести. А сын его, дед мой...

Тут тролль принялся перечислять родственников в порядке старшинства, не забывая особо остановиться на заслугах каждого. Родичей и заслуг оказалось немало. Нильс, который знал все эти истории наизусть, сразу заскучал, пискнул: "Я пошел к маме, помочь" — и убежал на нижние палубы.

Шум снизу между тем стал погромче. Там спорили, причем довольно азартно. Пару раз, судя по звукам, дело дошло и до рукоприкладства.

— Чего это они там расшумелись? — спросила Лейка.

— Составляют праздничное меню в честь нашего приезда. Сейчас совещаются, как приготовить главное блюдо.

— А что у нас на обед? — спросила Лейка. Скалли ухмыльнулся, еще раз принюхался.

— Думают, я не догадаюсь! — проворчал он добродушно. — Дурочки. Да им тут все провоняло!

— Чем?

— Не чем, а кем. Сиденка они поймали.

— Что, эльфа? — ужаснулась Катя.

— Нет, не сида. Раба сидов, из человечков. Поймали и помалкивают — хотят сюрприз мне сделать. Ну все равно молодцы, — Скалли облизнулся: — Ну мы сегодня гульнем!

Лейка судорожно сглотнула.

"Похоже, сегодня вечером ужинать мне не придется", — подумала она.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Кое-что о троллях и их кулинарии

Как определить, настоящая ли рядом с вами троллиха?

Очень просто. Если проснувшись рядом с ней и увидев, что ее голова лежит на вашей руке, вы тут же отгрызаете себе руку, чтобы убежать, значит, троллиха настоящая.

Дима очнулся, когда его в очередной раз окунули в воду. Тролли миновали то ли шлюз, то ли док, снова нырнули в воду, вынырнули в какой-то норе, затем долго тащились по низким тесным и вонючим подземным ходам.

Окончилась эта беготня в месте темном и неприятном. Диму подняли наверх и с размаху бросили на что-то жесткое. Затем тролли ушли, предоставив Диму самому себе. Однако в полной мере насладиться одиночеством Дима не смог, поскольку так сильно ударился головой об пол, что снова отключился.

Когда сознание вернулось, Дима обнаружил, что его окружает покой, то есть темнота и тишина. Удивительно, но чувствовал он себя неплохо, если не считать таких мелочей, как общая ломота и боль от многочисленных ушибов — надо полагать, следствия давешней гонки по крышам и задворкам. Еще очень хотелось пить.

Дима сел. Потом ощупал то, на чем лежал.

В ладони ему тут же впилась заноза. Под ним были кое-как оструганные доски.

Внезапно Диму охватил ужас: почудилось, что его похоронили заживо.

Однако вытянутые в стороны руки стенок не нащупали, и у Димы отлегло от сердца. Таких просторных гробов не бывает, это просто помещение с деревянным полом. Дима пополз на четвереньках в сторону и через минуту наткнулся на стенку. Стена была тоже деревянная, только не занозистая, а гладкая, словно воском намазанная, и при этом воняла химией.

"Какой-нибудь сарай", — решил Дима.

И тут он с радостью обнаружил, что в его темнице не так темно, как показалось сначала. Через щели в потолке сочился слабенький сзет. Правда, толку от этого света было не много. Проведя небольшое исследование, Дима установил, что заточен в узком длинном пустом помещении с низким потолком. Что это за место, где оно расположено и, главное, зачем его сюда притащили тролли, оставалось загадкой.

Дима сел на пол и задумался. Он размышлял о будущем. В частности, о том, что с ним будет дальше. Троллей Дима не очень опасался. Судя по Карлссону, с ними вполне можно иметь дело. Может, и неплохо, что тролли утащили его из гостиницы. В некотором роде они его даже спасли от эльфов. Что будет дальше, Дима тоже мог предположить. Троллям нужно найти Ротгара, чтобы отомстить за убитого им соплеменника (зачем же еще?), и они полагают, что Дима может им помочь. За этим они его и приволокли в этот амбар. Ну что ж, он с удовольствием поспособствует этим простым парням в поисках сидов. Только надо как-то найти с ними общий язык. В смысле, отыскать такого тролля, который понимает по-английски, а еще лучше — по-русски. Или найти человека-переводчика.

Но это позже. Для начала неплохо было бы, если бы кто-нибудь из спасителей дал Диме воды. Пить хотелось все сильнее.

— Эй! — попробовал крикнуть Дима. Крик вышел слабенький. — Люди! В смысле, тролли! Вы где? Я пить хочу!

Дима замолчал, прислушался. Вокруг было тихо.

— Ау-у-у!!!

На этот раз Дима заорал во всю мочь.

И добился результата.

Над головой протопали тяжелые шаги, и в стене почти над головой у Димы открылась дверь. В дверном проеме стоял тролль. Его глаза тлели в полутьме зеленоватым огнем.

— Хай! — обратился к нему Дима. — Как насчет дать попить? Дринк! Вотер!

Тролль что-то прорычал по-шведски, несколько раз помянув сидов. Судя по его интонациям, тролль был недоволен. Рычание сопровождалось выразительной жестикуляцией, смысл которой угадать было нетрудно: "Еще раз пикнешь — голову откручу!".

Дима испуганно умолк.

— Дринк, — повторил он полушепотом. — Плиз!

Тролль, рыкнул напоследок и, захлопнув за собой дверь, ушел. Хотелось надеяться, что за водой. Диме показалось, что он все-таки понял, о чем его просили.

Пленник ждал возвращения тролля долго, пока не стало окончательно ясно, что надежды не сбудутся: воды ему не принесут. Между тем пить хотелось все сильнее. И одновременно крепла решимость бороться за свои права.

Он встал. Подошел к двери. Неудивительно, что он не заметил ее, изучая помещение, — дверь располагалась существенно выше уровня пола.

Итак, тролль запретил Диме кричать, но ведь он ничего не говорил о том, что нельзя стучать в дверь.

Стража поблизости явно нет — за дверью совсем тихо.

И тут Дима выяснил еще кое-что: на двери не было замка!

Дима осторожно потянул дверь на себя, и она беспрепятственно открылась. Снаружи никого не оказалось. Сердитый тролль-стражник — если это был стражник, — куда-то свалил.

Дима перешагнул порог и попал в еще одно, точно такое же длинное помещение с низким потолком и дверью у дальней стенки. Здесь было гораздо светлее. Рассеянный свет проникал через узкие прямоугольные окна, похожие на бойницы. Окна располагались через равные промежутки вдоль левой стены. Дима подошел к ближайшему "окну", но не увидел ничего, кроме бетонной стены. Тогда он высунул голову, посмотрел по сторонам и обалдел. "Окно", сквозь которое он изучал местность, оказалось орудийным портом. Тролли затащили его на старинный корабль!

И вдруг все погрузилось во тьму. Остались только огоньки сигнализации.

Дима испуганно заморгал, не понимая, что произошло. Он не знал, что именно в этот момент в музее "Baca" закончился рабочий день.

Дима втащил голову обратно. Теперь на верхней палубе было так же темно, как и на нижней. Но, по крайней мере, стало ясно, в каком направлении идти. Дима ощупью двинулся в сторону двери... И вдруг замер.

Из-за дальней двери доносились голоса.

Дима едва не бросился бегом обратно, но удержался. Какой смысл возвращаться? Раз тролль не запер дверь, значит, можно свободно ходить, где хочешь. Может, тролли просто положили пленника (или все-таки спасенного союзника?) в трюме отдохнуть, пока он не придет в себя, а вовсе не собирались его заточать? К тому же ему сильнее прежнего захотелось пить.

Добравшись до двери на следующую палубу, Дима притаился и начал подслушивать. До него долетали обрывки фраз на незнакомом языке, скрип шагов по палубе. Голоса были грубые, но явно женские. В воздухе повеяло чарующим запахом овощного супа. Дима сглотнул слюну. Он вдруг осознал, как проголодался. И одновременно почувствовал себя спокойнее. Там, где женщины варят суп, вряд ли таится какая-то опасность, решил он и толкнул дверь.

Да, это был камбуз. Посреди очередного низкого темного помещения топился каменный очаг. Красноватый свет углей, рдеющих под железной решеткой, едва освещал кухню. Над очагом висел большой чугунный котел архаичного вида, в котором булькал тот самый суп. Над котлом имелась вытяжка — явный новодел. У стен, тонущих в темноте, смутно виднелись столы, шкафчики с посудой и всякая кухонная утварь. Возле котла столпились несколько женщин — крупных, неопрятных и довольно-таки страхолюдных теток. Дима открыл дверь совсем тихо, тем не менее тетки услышали: дружно обернулись и уставились на него.

— Хэллоу, ледиз! — вежливо поздоровался Дима. — Вот эбаут кап оф вотер?

"Леди" некоторое время сверлили гостя подозрительными взглядами. Потом в котле громко булькнуло, одна тетка пихнула другую, та третью, третьей пихать было некого, и она занялась супчиком, а две другие тем временем залопотали по-своему, то и дело показывая на Диму. Третья тоже косилась на него, не забывая, впрочем, помешивать варево ложкой размером с лодочное весло. Судя по габаритам котла, в будущем пиршестве должны были участвовать человек триста. Или три десятка троллей. Дима вспомнил аппетит Карлссона и решил, что трех десятков даже много. Хватит дюжины. Наверняка это обед той банды, что уволокла Диму из гостиницы. И никакие это не тетки, а самые настоящие троллихи. Какие, однако, рожи... Впрочем, у их мужиков — не лучше.

Тут в Димином желудке засосало. Есть ему тоже хотелось страшно. Правда, все же меньше, чем пить.

— Ай вонт ту дринк! — сообщил он кухаркам. В ответ послышались смешки.

Ну да, пить попросил. Так смешно!

— Да ну вас на фиг! — сказал Дима по-русски, огляделся, не нашел ничего, что можно было бы пить, снял с крючка поварешку и зачерпнул из котла. А что, суп ведь тоже жидкость.

Подходящий оказался супчик: не густой, не соленый, а кисленький... Горячий только.

Напиться Диме не дали. Он и нескольких глотков не успел сделать, как поварешку у него отобрали.

Беззлобно, впрочем. Димина попытка откушать супчику развеселила троллих необычайно.

— Идиотки! — выругался Дима. И совсем уж решил покинуть негостеприимное место, как его звонко хлопнули по спине. Дима подпрыгнул от неожиданности, обернулся... И увидел молодую грудастую троллиху, которая протягивала ему оловянную кружку. В кружке плескалась вода.

Дима выхлебал чашку за секунду, отдал кружку троллихе.

— Спасибо!

Его "спасительница" широко улыбнулась, блеснув крупными бельши зубами... И игриво ущипнула Диму за бок. Причем довольно сильно.

— Ты чего? — изумился Дима. — Ой!

Его ущипнули еще раз, уже совсем... неприлично.

Дима опомниться не успел, как оказался в окружении троллих, тискавших его и щупавших абсолютно бесцеремонно. Он попытался вырваться... Не тут-то было. Каждая троллиха в отдельности была раза в два покрепче Димы, а вчетвером они просто устроили ему "пятый угол". Вертели и мяли, как игрушку. И при этом весело болтали, то и дело поминая сидов.

Вспомнив свои кунгфушные навыки, Дима отбивался изо всех сил, молча и яростно, но даже самые жесткие блоки троллих не впечатляли.

Наконец его оставили в покое. Скорее всего не потому, что поварихам наскучила игра, а потому что между ними завязался жаркий спор. Предмет полемики остался непонятным, но сам спор сопровождался такой энергичной пантомимой, что Дима, намеревавшийся поначалу под шумок улизнуть из камбуза, решил остаться и досмотреть бесплатное шоу.

Одна из троллих, с жаром что-то доказывая, изобразила руками, как будто что-то разрывает. Другая отрицательно потрясла головой, плюнула на пол и растерла плевок ногой. Первая вознамерилась ухватить оппонентку за волосы, но двое других не дали.

Дима глядел и потешался.

До чего же они прикольные, эти тролли.

И надо же до чего додумались — устроили себе жилье в заброшенном корабле...

Тем временем в дискуссии победила третья троллиха.

Выразив жестами свое полное несогласие с обоими спорщицами, она внезапно ухватила правой рукой столовый нож, а левой сграбастала Диму.

Он и пикнуть не успел, как его опрокинули навзничь на стол, а здоровенный нож рассек воздух в опасной близости от Диминого живота. Взяла бы троллиха сантиметров на десять пониже — получился бы из Димы экспонат для демонстрации харакири.

— Ты что творишь! — заорал он, попытался вывернуться, но здоровенная троллиха приплюснула его к столу. Как кошка — лягушку. Отбиваясь, Дима пнул ее ногой в нос. Основательно врезал. Но троллиха даже не пошатнулась. И нос ее, похоже, ничуть не пострадал. Но физиономия стала такой, что Дима решил: всё, настал его последний миг...

И тут троллиха его отпустила,

Дима немедленно спрыгнул со стола... И увидел, что тетки снова столпились кучкой у очага, а в дверях стоит тролль — тот самый, вожак.

Бац! Троллиха, едва не выпустившая Диме кишки, получила смачную затрещину.

Вякнула что-то возмущенно, но когда тролль поднял кулачище размером с полторы пивные кружки, троллиха сочла, что лучше помалкивать.

Тролль огляделся угрюмо, рявкнул еще разок — троллихи поспешно занялись делом, и сделал Диме знак — иди за мной.

Дима охотно повиновался. Оставаться в компании "прикольных" троллих ему как-то расхотелось.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

Встреча старых друзей; и еще о том, кто страшнее, чем рассерженный тролль

Встречаются два тролля. Один говорит другому:

— Если бы тебе предложили женится на троллихе, которая колотила бы тебя три раза в неделю, но каждый день подносила тебе бочонок пива, ты бы согласился?

— Конечно! — не раздумывая отвечает второй.

— Уверен?

— Конечно. Ведь пиво я сам себе подношу, а колотит она меня все равно каждый день.

— Прикинь, Скалли, этот дурачок сам на камбуз прибежал, — сказал Ниссе, двоюродный дядюшка Скаллигрима. — Бабы его уже, считай, под нож пустили, когда я подоспел.

— Молодец, что вмешался, — одобрил Скаллигрим. — У этих женщин одна стряпня на уме. А мне с этим прислужником сидов поговорить требуется. Как говорят людишки: делу время — потехе час. Так что сначала побеседуем, а потом и повеселимся, — Скаллигрим похлопал себя по брюху.

— А может, пока эту пищу закуховарим? — указал тролль на беспечно дремлющую Лейку.

— Эту — нельзя. Эта — Охотника. Он с нею даже ложе делил.

— Тьфу, пакость! — скривился дядюшка. — Я б за этакое непотребство любому из своих так хайло отформовал...

— Ты Охотника с прочими не равняй, — строго сказал Скаллигрим. — Во-первых, он просто так ничего не делает, потому что — Охотник; во-вторых, он жены моей Кунигунды старший брат, так что кто его тронет, тому придется иметь дело сначала с ней, а потом — со мной; а в-третьих, лично я никому бы не советовал Охотникову физию кулаком пробовать. Да ты и сам это знаешь, дядюшка.

— Знаю, племянничек. Не беспокойся. Я своих булдыганов предупрежу. На девку эту человеческую никто даже облизнуться не посмеет. Сам знаешь, как у нас тут Охотника уважают. Тем более — сейчас. Сейчас новость одну тебе скажу, Скалли. Страшную новость. Туат'ха'Данаанн Ротгар-Убийца снова в Стокгольме! Э-э-э... да ты вроде не удивлен?

— Для меня это не новость, дядюшка, — степенно произнес Скаллигрим. — Затем я и вернулся домой так поспешно, не жалея ни себя, ни родных. Так спешил, что не сушей — морем плыл, на железной посудине человечков, что хитрой магией по воде носима.

— Морем? — Дядюшка охнул. — Шутишь?

— Разве подобным шутят? — сурово произнес Скаллигрим. — Пришлось претерпеть и такое, дядюшка. Уж очень спешное дело. Надобно Охотника предупредить, что готовит Туат'ха'Данаанн ему западню. И помощь оказать.

— Охотнику? О чем ты толкуешь, племянничек, не пойму. Если сам Охотник не сумеет с Туат'ха'Данаанн Ротгаром управиться, так кто ж тогда ему помочь в силах?

— Я, — сказал Скаллигримм. — И ты. Все мы разом.

— Как это — разом? — удивился дядюшка. — Кучей, что ли?

— Не кучей, а вместе. А как — это я подскажу. Ибо познал я ныне, дядюшка, людскую науку о тайной войне.

— Эх, что ты говоришь, Скаллигрим! Что людишкины войны против Туат'ха'Данаанн? Сколько веков он нас режет. Вместе иль порознь — всё равно он нас поубивает. Ему ж огра кончить — что тебе кружку эля выпить. Он, может, даже и не сид теперь, а вообще не понять, кто.

— Как это — не понять?

— А так! Два заката назад убил он одного нашего из Вазастана. Убил и ел!

— Ничего не путаешь, дядюшка? — усомнился Скаллигрим. — Быть того не может, чтобы сид огра ел!

— Ничего я не путаю! — обиделся дядюшка. — Своими глазами эту трапезу видел!

— Ты видел, как Ротгар-Убийца ел плоть огра?!

От его крика Лейка проснулась, поглядела на Скаллигрима недовольно и снова задремала.

— Самого Ротгара я тогда не видел, — с дрожью в голосе сказал дядюшка. — Видел то, что осталось после трапезы. А Ротгара я видел позже. Здесь, неподалеку.

— И что?

— Да ничего, — отводя взгляд, проговорил дядюшка. — Мы ж не знали, что это сам Ротгар-Убийца. Мы думали — обычный сид. Полоумный. А как увидели, так, ну, сам понимаешь...

— Удрали, — сказал Скаплигрим.

— Так любой бы убежал. И ты тоже. Ужас-то какой!

— Не страшней, чем в железной бочке по морю плыть, — строго произнес Скаппигрим. — Что еще было?

— Да ничего более. Убежали. Он — не догнал.

— Или — не гнался?

— Может, и не гнался. Мы не оглядывались. Зато приспешника сидов мы все-таки с собой унесли.

— Это вы, конечно, молодцы, — похвалил Скаппигрим. — Давай-ка его сюда, будем, как людишки говорят, снимать с сиденка показания.

Тролль, присматривавший за Димой, а вернее, попросту заткнувший дверной проем собственной тушей, посторонился, и в кубрик ввалился вожак. Ни слова ни говоря, он ухватил Диму за плечо и поволок за собой. Сопротивляться ему было — все равно что пытаться остановить асфальтовый каток. Так что Дима покорно повлекся, куда тащили, стараясь по возможности сохранить остатки чести и достоинства. Все же какое хамье эти здешние тролли! Даже Карлссон в сравнении с ними образец вежливости и деликатности.

Пришли. Еще одно корабельное помещение размером со средних размеров сарай. И еще один тролль, даже здоровее, чем прежние.

Здоровяк уставился на Диму, как породистый пес — на вареную картошку. Типа, если очень нужно, то можно и сожрать, но, в принципе, такую сомнительную еду в пасть брать не хотелось бы.

— Бэм эр ду? Вад хэтэр ду?

— Ай донт андестенд, — сказал Дима. И добавил по-русски: — Не знаю я ваш троллиный язык, неужели до сих пор не ясно?

— Теперь ясно, — сказал большой тролль тоже по-русски. — Так ты из России, сиденок? Как интересно! Тебя Ротгар с собой привез?

— Ага, — буркнул Дима. — На тележке из супермаркета.

Вообще-то он обрадовался, что наконец-то нашелся тролль, с которым можно говорить.

Вот только с чувством юмора у этого громилы оказалось неважно.

— Меня не интересует способ, которым тебя доставили в Стокгольм, сиденок. Меня интересует, где твой хозяин, Туат'ха'Данаанн Ротгар?

— Во-первых, этот ваш Ротгар — мне не хозяин! — заявил Дима. — Во-вторых, я понятия не имею, где он сейчас. В-третьих, я... — Он хотел сказать о Карлссоне, но громила его перебил.

— Ты — маленький паршивый раб сидов! — зарычал он. — Ты видел котел на кухне. Там варят суп. Пустой суп. Без мяса. Но мясо в этом супе будет. Твое мясо! Живо отвечай, где Ротгар, — или я тебе сейчас все кости переломаю! — Похожая на черпак экскаватора лапа потянулась к Диминому лицу.

— Да не знаю я, где Ротгар! — заорал Дима, пытаясь уклониться от нависшей над ним пятерни.

— Эй, эй! — раздался вдруг звонкий голос. — Скаллигрим! Не тронь его! Это же Димка!

Большой тролль с большой неохотой опустил ковшеобразную конечность, а Лейка протиснулась у него под мышкой и радостно завопила:

— Димка! Кого я вижу!

— Лейка?! — Дима страшно удивился, но еще больше обрадовался. — Ты что здесь делаешь?

— Я-то понятно! Я с ними приехала. А ты как тут оказался?

— А как я здесь оказался, надо спросить вот у этих людоедов, — Димка указал на вожака местных троллей. — Меня, блин, как будто спрашивали! Притащили — и всё! Мало мне, блин, эльфов! Так еще и эти сожрать норовят!

— Скалли! — строго произнесла Лейка. — В чем дело? Зачем твои родичи украли моего друга?

— Этого, что ли? — презрительно прогудел Скаллигрим. — Приспешник сидов. Законная добыча.

— Не надо меня грузить! — сердито заявила Лейка. — В Петербурге этих "приспешников" целая толпа, человек тридцать, я сама видела. Лично. С чего это вы притащили сюда из Питера именно Димку?

— Почему — из Питера? — удивился Скаллигрим. — Здесь его поймали. Жаль, сид его успел удрать.

— Здесь? — изумилась Лейка. — Здесь, в Швеции? — Она перевела взгляд на Диму: — Нет, ну это уже совсем интересно! Что ты в Швеции-то делал, друг мой?

Дима смутился.

— Так получилось, — туманно ответил он. — Обстоятельства сложились так, что мне пришлось уехать из России...

— Какие еще "обстоятельства"? — нахмурилась Лейка.

— М-м-м... личные.

— Ах "личные"!..

Лейка вспомнила "обстоятельства", о которых ей рассказала Катя, и глаза ее сузились.

— Тебе не совестно? — скандальным голосом осведомилась она. — Ты хоть понимаешь или нет, что это просто гнусно? Тебя хоть немного волнует, что чувствует Катька? Она там мучается, а он, такой, — "обстоятельства сложились"!

— Да я... При чем здесь это... — начал Дима, но только подлил масла в огонь.

— Значит, Катя уже ни при чем? А то, что ты ее пытался хамски соблазнить, а потом свалил — это тоже ничего? — Голос Лейки крепчал и набирал обертона. Визгливые.

Дима попытался перехватить инициативу.

— Лейка, — твердым голосом сказал он, — пожалуйста, не надо лезть в наши с Катей отношения. Ты не представляешь, что я пережил за это время...

— А мне плевать, что ты там пережил! Катька двое суток сидела у телефона, страдала, ночей не спала, а он, видите ли, решил в Швецию смотаться, развеяться от душевных мук! — возмущалась Лейка. — Даже не позвонил! Свинья ты, Димка! Я тебе больше руки не подам!

— Лейка, погоди, все не так было! Как будто я — нарочно! Так получилось. Я только о Кате и думал всё это время. Если бы ты знала, в какую ужасную историю я попал...

— Очень мне интересно слушать, что ты наврешь! — ехидно заявила Лейка.

— Почему это навру?

— Потому! Вы.. мужики, все на один лад!..

Тут в разборку счел нужным вмешаться Скаллигрим.

— Угомонись, девица, — пророкотал он. — Мы все проголодались. А значит, надо побыстрее закончить допрос сиденка и заняться делом.

— Каким еще делом? — сварливо поинтересовалась Лейка.

— А это что за "шкаф"? — одновременно задал вопрос Дима.

— Это не "шкаф", — сказала Лейка. — Познакомьтесь: Скаллигрим, капитан этого корабля и мой друг, кстати. А этот товарищ, который нам больше не товарищ — Димка, мой бывший одноклассник и страшная сволочь.

— Ну ты, Лейка, и друзей себе находишь, — ответил Дима, глядя снизу на могучую челюсть тролля. — Имей в виду: подружки твоего "друга" меня сейчас чуть не прирезали.

— И зря не прирезали, — кровожадно заметила Лейка.

— Да? А ты в курсе, что они хотели потом сварить из меня суп?

— Интересная идея!

Скаллигрим одобрительно поглядел на нее, потом нахмурился.

— Я уже не уверен, что это будет правильно, — пробасил он. — Конечно, лучшее, что можно сделать с сиденком, — это немедленно съесть его. Но в данном случае, возможно, это приятное и полезное действие имеет смысл временно отложить. Интуиция говорит мне, что стоит более тщательно допросить этого раба сидов, ибо он, несомненно, знает больше, чем намеревается сказать.

— Раб сидов — это кто? — удивилась Лейка.

Она как-то не проассоциировала Димку с уже упоминавшимся "сиденком".

— Вот эта пища и есть — раб сидов, — Скалли ткнул пальцем в Диму. — Как я уже сказал: вчера его поймали в логове сида. А сид этот мало того что убил одного из моих родственников, так еще и является нашим старинным недругом. Эта же пища, — большой тролль показал на Диму, — служит сиду. Вернее, служила. А теперь послужит нам. Пищей.

Скаллигрим ухмыльнулся. Ему понравился собственный каламбур.

— Как это — "служит сидам"? — Лейка оторопело посмотрела на Диму.

— Как раб, — пояснил Скалли. — Выполняет приказания. Раб полностью подчинен сиду, который его зачаровал. Он живет с сидом в противоестественном соитии, отдавая ему свою жизненную силу.

Лейка в ужасе посмотрела на Диму:

— Живет? Это в смысле...

— Ты чего несешь, толстяк?! — прорвало Диму. — Хватит бредить! Я не раб! Ни с кем я не живу!

Скаллигрим фыркнул:

— Врешь, пища! Ты ведь провонял сидом.

— Между нами ничего не было!

— Так-так, — раздался зловещий Лейкин голос. — С этого места поподробнее, пожалуйста. Что за соитие? Что за сид? Как зовут?

— Не знаю никакого сида!

— А я, кажется, знаю, — вмешалась вдруг троллиха, которая пару минут назад появилась в помещении, но будучи троллем, пусть и женского пола, оставалась незамеченной людьми.

Кунигунда подошла поближе, обнюхала Диму и с уверенностью сказала:

— Мне этот запах знаком. Это сид из "Вечной молодости", которого мне так и не удалось выманить. Значит, не врали, когда говорили, что тот сид в отъезде. А ты, — с укором обратилась она к мужу, — все ворчал, дескать, жена неловкая, совсем нюх потеряла...

— Сид из "Вечной молодости"? — ахнула Лейка. — Так ты с Кариной в Швецию уехал?! Ну ты и... — Лейка на пару секунд даже дар речи потеряла от возмущения. — Пока мы там, с Катькой, от бандитов бегали, от призраков спасались, ты тут с Кариной оттягивался?! Да тебя... Тебя живьем сожрать мало!!!

— Она меня похитила! — ввернул Дима.

Он уже потерял надежду оправдаться. Все равно Лейка его не слушала.

— Да-да, теперь это так называется! — ядовито восклицала она. — Не заговаривай мне зубы, я-то видела, как ты на нее пялился! Небось давно на нее губу раскатывал! Ну что, доволен теперь?!

— Всё не так! — рявкнул Дима.

Воспользовавшись передышкой в Лейкиных воплях, он быстро заговорил:

— Я встретил ее на улице, и она меня, типа, загипнотизировала. Лейка, я, честное слово, к ней даже не прикасался!

— Еще как прикасался, — хмыкнула троллиха. — Еще месяц-полтора — и был бы ты покойничек. Я такие вещи чую.

— Я ничего не помню! — заявил Дима, вложив в голос всю уверенность, которой не испытывал.

— Правильно, — кивнула троллиха. — Ты и не должен помнить. Все сходится.

Лейка открыла рот для нового вопля, но Скаллигрим шителько прикрыл ее рот ладонью.

— Полагаю, надо вернуться к допросу. А после решим: съесть ли этого помощника сидов сейчас или отложить его на пару дней, а сейчас ограничиться овощами.

Лейка отпихнула Скаллигримову лапу. Впрочем, настроение ее уже несколько переменилось. Всё-таки Димка — старый друг. И Катя огорчится. К тому же есть людей — вообще нехорошо. Особенно когда речь идет о людях знакомых.

— Не надо его есть, — сказал она. — Это уж перебор, запинать его как следует, и хватит с него.

— Лучше все-таки съесть, — возразил Скалли. — Раб сида — существо бесполезное и даже вредное. Не обманывайся на его счет, девица. Он может выглядеть и даже мыслить как обычный человечек и может даже сам себя считать свободным, но его душой повелевает сид. Когда зов сида раздастся у него в душе, он подчинится и сделает то, что скажет хозяин. В лучшем случае — просто сбежит. В худшем...

— Я не раб! — взвыл Дима. — Карина пыталась меня подчинить, но у нее ничего не вышло. Если бы тролли приперлись получасом позднее, меня бы в гостинице уже не было. Я как раз освободился от паралича...

— Какого еще паралича? — не поняла Лейка.

— Она меня парализовала! Карина! Ее Ротгар заставил!

— Ах, тут еще и Ротгар замешан? — воскликнула Лейка. — Так ты работаешь на Ротгара?!

— Вот! — с довольным видом заметил Скаллигрим. — У вас, людей, это и называется "момент истины".

— Я. Ни. При. Чем! — отчеканил Дима. — Это Карина работает на Ротгара, а не я. Они теперь в одной команде. Ротгар поджидает Карлссона. Они с Кариной затеяли устроить для него какую-то волшебную ловушку. Для этого Ротгар и убил тролля. А потом они ушли делать эту ловушку, а меня парализовали, чтобы я никуда не делся...

— Так, — перебил его Скалли. — Еще раз. Медленно. Сначала. Что за ловушка?

— Да не знаю я. Они мне не докладывали. Только сказали, что это будет в Скансене. Я пытался втолковать вашим идиотам, что надо найти Карлссона и предупредить, а они вместо этого притащили меня сюда.

Скаллигрим кивнул и, перейдя на родной язык, заговорил с дядюшкой.

— Боюсь, что мы уже опоздали, — сказал он Лейке после переговоров. — Вчера ночью родичи видели в Скансене тела. Правда, это были всего лишь люди, но — скованные магией сидов. А рядом с ними ощутимо пахло троллем. Мои родичи намеревались захватить людишек с собой, но им помешали обстоятельства непреодолимой силы. А сегодня тел там уже нет. Вероятно, их увезли людишки. Или сид забрал.

— Как — вчера? — ошеломленно проговорил Дима. Оказывается, его продержали в трюме целый день!

— Скалли! Надо искать Карлссона! — решительно заявила Лейка. — Забыл, для чего мы сюда приехали?

— Верно девица говорит! — поддержала Кунигунда. — Она всего лишь наложница, а заботится о нем больше, чем родичи. А для тебя важнее собственное брюхо. Ну-ка поднимай своих — и за дело! А ты, пища, давай, выкладывай всё, что знаешь! Или, клянусь моим чревом, я тебя сейчас сырьем съем!

Не так уж много в мире явлений, внушающих больший ужас, чем разгневанный тролль.

И одно из таких явлений — разгневанная троллиха.

Конечно, Дима выложил всё. Впрочем, он бы и так всё выложил. К сожалению, выкладывать ему было почти нечего.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Скучная жизнь Туат'ха'Данаанн

Эльф дает интервью корреспонденту журнала "Птюч".

Корреспондент: "Мне говорили, вы страдаете целым букетом отвратительных половых извращений. Это правда?"

Эльф: "Вранье. Я не страдаю, я ими наслаждаюсь".

— Вот тебе ключ, — Ротгар протянул Карине карточку с чипом. — Пойдешь ко мне в номер. Заберешь своего раба и приведешь сюда. Мне надо восстановить силы.

Карина взяла карточку, но отчего-то заколебалась...

— В чем дело, полукровка? — поинтересовался Ротгар. — Тебе жаль своего человечка?

— Нет, нет, высокий Ши! — испугалась Карина. — Но там, и твоем номере... Там же осталось... Осталось то, что осталось от тролля. Если это нашли...

— Кто, по-твоему, мог найти это? — язвительно осведомился Ротгар.

— Люди... Горничная...

— У тебя плохо с памятью? Ты же слышала, как я сказал: "Убирать не надо",

— Но они могли...

— Нет, не могли, — отрезал эльф. — Ты же сама платила аванс за этот люкс. Уверяю тебя, когда гость платит такие деньги, прислуга очень внимательно прислушивается к его пожеланиям. Довольно разговоров! Иди — и сделай то, что я велел. И поторопись. У нас не так много времени. Скоро мой человек привезет сюда девушку.

Карина двинулась к выходу, но у самой двери не выдержала и, остановившись, все-таки спросила:

— Высокий Ши, если здесь скоро будет эта девушка, зачем тебе мой Источник?

— Не твое дело! Пошла вон, полукровка!

Карине очень хотелось громко хлопнуть дверью, но она не рискнула. Лучше угодить в лапы троллю, чем навлечь на себя гнев Туат'ха'Данаанн. Тролль, он ведь тебя просто съест, а Туат'ха'Данаанн... Представить невозможно, на что способен Туат'ха'Данаанн, когда он хочет с кем-нибудь позабавиться. Карина была наполовину человек и потому искренне сочувствовала Кате (чистокровные эльфы лишены сострадания), которой Ротгар явно приготовил нечто особенное. Сочувствовала, но помогать не собиралась, ведь себя она жалела и любила намного больше, чем эту девочку. Быть гложет, позабавившись с Катей, Ротгар смилостивится и отпустит Карину?

Три часа спустя Ротгар лежал на кровати, поглаживая пряжку своего пояса. Теперь, когда с Охотником покончено, не обязательно носить "последний довод" постоянно, но Ротгару нравилась эта полезная игрушка, одна из немногих вещиц, сделанных людьми, которые можно было считать безупречными. Ротгар взял ее в качестве платы за одну небольшую услугу, оказанную некоему человеческому сообществу, специализировавшемуся на умерщвлении своих сородичей-человечков. С этим и подобными ему сообществами Ротгар сотрудничал веками. Так приятно иной раз поохотиться на одних человечков по просьбе других человечков, которые понятия не имеют о том, кто оказывает им услугу. Хотя охота на человечков, даже самых осторожных и изворотливых, не идет ни в какое сравнение с охотой на матерого свирепого огра. Но даже эта охота не гложет сравниться с охотой на Охотника, идущего по следу Туат'ха'Данаанн. Потому что ничто так не будоражит кровь, как понимание того, что твоя жертва действительно способна тебя убить.

Ротгар вспомнил, как сомкнулись над Охотником холодные воды Балтийского моря. Жаль, что трехвековая Игра закончилась. Приятно, что она закончилась таким поистине эльфийским финальным аккордом. Огр-Охотник, существо, рожденное, чтобы выслеживать и убивать ши и больше трехсот лет дышавшее Ротгару в затылок и наполнявшее жизнь Туат'ха'Данаанн будоражащим чувством близкой опасности, уходит в пучину моря. Охотник, избежавший смерти от огня, уклонившийся от земляной ловушки, ныне канул в водах. Стихия воды поглотит его. Но не сразу, далеко не сразу, и далеко не полностью... Мысль о том, что испытывает Охотник, медленно сходящий с ума в водяной бездне, породила улыбку на тонких губах Туат'ха'Данаанн. Забавно, что идею водного погребения подсказал Ротгару человечек, молоденький раб полукровки, когда вознамерился утопить Туат'ха'Данаанн. Глупый, но забавный.

Что-то полукровка опаздывает. Видно, придется ее наказать за то, что заставила Туат'ха'Данаанн ждать. Великая богиня! Как же нерасторопна эта дурочка! Насколько толковее был Эдди. Бедняжка, он наверняка уже полностью развоплотился. Возможно, имело смысл его немного подкормить. Прирученный баньши может быть очень полезен. Но если бы Ротгар подкормил баньши, то у баньши достало бы сил на Переход. В Тир-нан-Ог без Проводника из Высших он бы всяко не попал, но, чтобы скрыться в Долине Тумана, баньши нужно не так уж много. Был ли Эдди настолько предан Ротгару, чтобы строгой печали Долины Тумана предпочесть мучительное бытие баньши? Теперь Ротгар об этом не узнает никогда. Без Эдди жизнь Ротгара станет чуть скучнее. Правда, без Охотника она будет намного скучнее.

Впрочем, если маленькая девушка, которую везут сейчас из Петербурга, оправдает надежды, то ближайшие несколько лет Ротгару скучать не придется...

Размышления Туат'ха'Данаанн Ротгара прервал негромкий стук в двери. Эльф привстал, взялся за пряжку пояса... Но тут же расслабился. Охотника больше нет, это всего лишь полукровка. И она вернулась одна.

"Идиотка решила все-таки припрятать свой Источник, — раздраженно подумал он. — Как будто она может от меня что-то спрятать..."

— Войди, — разрешил он. И сразу же, едва Карина переступила порог: — Где мальчишка?

— Я бы тоже хотела знать, где он, — не менее раздраженно ответила Карина.

Чувство собственной правоты придало ей смелости.

— Кто-то, кажется, говорил мне, что в его номер никто не войдет, верно?

— Кто? Полиция? — быстро спросил Ротгар. — Ты отвела им глаза?

— Никого там нет, — Карина грациозно опустилась на стул. — Но были. Все разгромлено. Останки тролля унесли. И моего мальчика тоже, естественно, нет.

— Нет, говоришь? — Ротгар встал. — Я хочу сам в этом убедиться. Поехали.

— Куда?

— В отель, куда же еще!

— Я туда больше не поеду! — В голосе Карины звучала паника.

— Поедешь как миленькая. — Ротгар сказал это совсем тихо. И очень страшно.

Карина совсем перепугалась.

— Зачем нам туда ехать? — пролепетала она. — Я же казала: там никого нет.

— Затем, что я думаю: ты врешь! — Пальцы Ротгара пились в Каринино плечо, как стальные крючья. Она не закричала только потому, что онемела от ужаса.

— Хочешь, чтобы я рассердился? — вкрадчиво прошептал Ротгар в ее маленькое ушко. Он чувствовал ужас полукровки и упивался им. — Не хочешь?.. Тогда не смей со мной спорить! — рявкнул он. — Марш на выход! И молись Богине, если ты осмелилась мне солгать!

Где сид? Куда он ушел (шведск.)

Сид пошел в Скансен. Он хочет убить Карлссона. Карлссопа и его Хищника. Понятно (англ.)

Карлссон? Охотник Карлссон? Ты знаешь Карлссона (шведск.)

Да. Я знаю Карлссона (англ.)

Карлссон — мой друг (англ.)

Карлссон гонится за сидом (шведск.)

Нет, это сид хочет поймать Охотника (шведск.)

Скансен? На острове Юргордэн (шведск.)

Этому человеку нужна помощь (англ.)

Как насчет чашечки воды?

Я хочу пить!

Кто ты? Как тебя зовут (шведск.)