Последователи Глубины

Напряжение достигло апогея, когда зал внезапно оглушило приветственное обращение.

— Всем доброго вечера!

Констебль нервно покосился на сцену. Справа, возле самой кулисы, с рупором в руке стоял праведник. А за его спиной, сцепившись, будто сросшиеся близнецы, лежали шпионы.

— Давайте немного изменим наш сегодняшний доклад, господа, — уверенно произнес Дорн. — Поговорим с вами о резервации...

Возникший шепот тут же стих. Аудитория ждала от нового лектора продолжения речи.

— Я так полагаю, возражений нет, — утвердительно произнес праведник. — Тогда слушайте внимательно, а кто пожелает, может даже конспектировать. Хотелось бы сразу оговориться, я не буду выгораживать местные власти, а скажу откровенно обо всем, что происходит на Шептуне. Понимаю, с научной точки зрения, моя теория вряд ли найдет массу сторонников, но с социальной будет весьма полезна. И откроет вам глаза на те бесчинства, что устраивают в резервации наши с вами соотечественники. И может быть, тогда вам станет ясно, почему и зачем ихтианы пытаются вытеснить нас с Подземья. И с такой неохотой делятся своими сокровенными подводными секретами...

Зал оживился вплоть до последних рядов. И неважно, верили они или нет. Главное, все готовы были слушать.

Отступив в тень, констебль выронил доклад. Сделал еще пару шагов и уперся в стену. А праведник тем временем продолжал говорить. О том, что знал сам, и о чем имел лишь смутные догадки. Отсюда, со стороны, где не было света софитов, Бушевич хорошо видел напряженные лица профессуры и ошарашенных людей, которые стремительно заполняли зал. Одетые в строгую одежду и имея отнюдь незапоминающуюся внешность, они медленно продвигались вперед, не сводя глаз с лектора. Констебль мог поклясться — эти слушатели не принадлежат к научному миру.

— Хватит! Нам пора уходить! — тихо произнес Бушевич, выбирая путь к отступлению. Но праведника было не остановить. Он не говорил, а убеждал. И его проповедь вгрызалась в умы и сердца тех, кто его слушал.

Констебль предпринял еще несколько попыток остановить Дорна. Все напрасно. Отбросив рупор в сторону, праведник расставил руки, будто пытаясь обнять всех присутствующих разом, и приблизился к самому краю сцены.

— Тебя поймают, болван! — рявкнул Бушевич.

Дорн вроде бы услышал его. Остановился, его голос ненадолго затих. Он взирал в зал, который к тому времени начал не просто шевелиться, а заходил ходунов, будто неспокойное море.

— В наших сердцах не должно быть ненависти. Тем более к тем, кто обладает таким же разумом, как и мы... — раздались осторожные слова Дорна.

Слушатели резко покинули свои места и ринулись к помосту. Им хотелось слушать, внимать наставлениям этого незнакомца. Они кричали и визжали от удовольствия. От чопорности и важности не осталось и следа. Теперь аудитория напоминала беснующуюся толпу, заряженную одной простой идеей. Великое добро и, как закономерный итог, всемирное процветание.

Когда местные шпионы были уже рядом, Дорн резко обернулся. Его лицо казалось высечено из камня. Никакого намека на былое безразличие.

— Беги! Я тебя найду! Позже! — крикнул праведник. И расставив руки, медленно прыгнул вниз.

Констебль даже не пытался понять и принять этого отчаянного поступка. Просто повернулся и ринулся за кулисы. Сейчас не было времени выбирать наилучшее решение — только бежать прочь.

Винтовая лестница вверх, направо, мимо кладовых комнат и отделения для персонала. Еще выше по приставным ступенькам и прямо на крышу. Констебль понимал, что все входы и выходы уже давно перекрыты.

Выскочив наружу, он едва не уперся в низкие своды пещеры, где бледным цветом мерцали элюмины — над Шептуном забрезжил рассвет. Он прополз вперед и легко спрыгнул на балкончик соседнего округлого дома. Потом ниже, на другой, который оказался более пологим. Интуиция вывела его в небольшой закуток с тыльной стороны лектория. Изнутри раздавались встревоженные голоса, крики, удары и звон бьющейся посуды. Представив, что сейчас твориться в зале, констебль поежился. Он прекрасно знал, как себя ведет неуправляемая толпа. Да будь ты хоть десять раз изворотливый и гуттаперчевый гимнаст, все одно сомнут и затопчут.

Пройдя два квартала, неизвестно куда, главное подальше от лектория, Бушевич остановился. По улицам носились люди и ихтианы. Гудели и пыхтели механические повозки. Присев на одну из каменных глыб, которая исполняла в резервации роль скамейки, констебль захотел содрать с лица сетку. Тяжелый воздух начал жечь легкие, а голову заполнило безумие. Он больше не желал находиться в этом кошмарном подводном мире, который давил на него со всех сторон. Стены, своды, узкие проулки. Настоящий каменный мешок, способный прихлопнуть тебя, будто жалкого комара.

Его дыхание стало прерывистым. Он пытался сделать вдох, но вместо этого получалось нечто несуразное, словно забыл, как это делается. Паника охватила констебля, сжав горло. Рыба, выброшенная на берег, — вот кем сейчас он являлся. Потянув за крепления маски, он попытался избавиться от того, в чем не видел никакого смысла. Именно она мешала ему дышать полной грудью. И пускай он сделает всего один, может быть два глотка. Но зато они будут настоящими, полноценными.

Одна застежка, другая. Третья... Чья-то цепкая рука перехватила его запястье.

— Не делай глупостей, сейчас все пройдет, — успокоил его Дорн.

Констебль посмотрел на праведника. Выглядел тот весьма скверно. Кровоподтеки, ссадины, местами порванная одежда. Но хорошо, что жив. Служителю Маяка все-таки удалось выбраться из кошмарной давки.

— Успокойся и приходи в себя, — поторопил его Дорн. — У нас не так много времени.

— Но куда мы теперь? — только и успел спросить констебль.

— В молельные гроты, попробуем найти спасение в вере, — улыбнувшись, ответил праведник.

* * *

Ульгу разбудил случайный шорох. Она с трудом продрала глаза, пытаясь понять где находится. Вначале ей почудилось, будто она дома в приюте. И не было никакого подводного мира. Приподнявшись, Ульга осмотрелась, ища взглядом соседские кровати и Бетси Крю, и Лиди Вохрейм. Но в этот самый миг напрасные надежды рассеялись — рядом с девушкой возвышалась плечистая фигуры ихтианши.

— Ты не спишь? — шепотом спросила Анура.

— Спала, пока вы не пришли, — огрызнулась предводительница. Но сделала это тихо, чтобы не разбудить друзей.

— Вот и хорошо. Вставай, нам надо поговорить.

— Нам? — удивилась Ульга. — С вами поговорить?..

— Этот разговор будет полезен не только мне.

Они вышли в узкий коридор, затем на улицу. Молельные пещеры находились в южной части Шептуна и по сути являлись его окраиной. За городскими стенами виднелись возвышенности и входы в сотни узких подземных коридоров. Но они направились в другую сторону.

Сразу за двумя известняковыми сторожками открывался замечательный вид на широкую площадку. Элюмины только наполнялись голубоватым светом. И тьма постепенно, с большой неохотой отступала в царство тени, забиваясь в щели и мрачные разломы.

— Здесь очень красиво, — сказала Ульга, следя за неуловимой линией, отделяющей свет от сумрака. — Почти так же как на поверхности. Ну не совсем так, но очень похоже, — немного подумав, добавила она.

— Да, верно, — согласилась ихтианша. — Раньше мои предки были лишены такой возможности. Я хочу сказать, нам не позволялось подниматься на поверхность и наблюдать всю ту красоту, что видите вы.

— Не позволялось? Но вы ведь свободный народ. Кто мог вам это запретить? — поразилась Ульга.

Анура немного помолчала, пытаясь подобрать слова, а потом осторожно произнесла:

— Наши боги. То есть покровители. Знаешь, они не такие милосердные, как нам бы хотелось думать. Они всегда преследовали свои цели, а мы были и остаемся для них всего лишь расходным материалом... Кажется, так говорят у вас наверху?..

— Я не совсем понимаю, — прервала ее девушка. — Вернее сказать, совсем не понимаю. Как боги могут влиять на вашу жизнь? Они ведь неживые. Ну то есть, они это статуи, алтари, рисунки. Обычные образы. — Потом она немного подумала и внезапно охнула: — А, я кажется поняла. Все дело в этих ваших священнослужителях арлах? Это они диктуют правила и ограничивают вашу свободу?

Ихтианша покачала головой:

— Нет, арлы такие же рабы, как и мы.

— Но как такое может быть? — продолжала недоумевать Ульга. — Я никогда в жизни не слышала ни про каких оживших богов. Или богинь. Да какая разница. У нас тоже существуют покровители — неведомые мученики. Но мы лишь ставим свечи и читаем молитвы в память об их подвигах.

На морде Ануры возникло нечто напоминающее недовольство.

— Все дело в том, что человеки забыли своих богов. А те, в свою очередь, отвернулись от вашего племени. И теперь вы черпаете силу в ином, например, в изобретениях. Могучие машины, извергающие пар. Вот ваши новые боги. Правда не думаю, что они приведут вас к воротам счастья. Впрочем, и наши покровители вряд ли смогут даровать нам всеобщее благоденствие. Увы, нам никогда не стать во главе Пищевой цепочки.

— Постойте, постойте, — Ульга замахала руками, заставив ихтианшу замолчать. — Я окончательно запуталась. То есть, вы хотите сказать, что существует кто-то, способный победить и нас, и вас. Тот, кто сильнее ихтианов, человеко... людей, и именно он указывает вам, что именно делать? Так?

— Почти так, — согласилась Анура. — Существует высшая сила. Она создала наше Подземье, а возможно и весь подводный мир. Но главное — Горизонты. Это единственная дверь, которая позволяет нам путешествовать в ваш мир, а вам спускаться к нам.

— И что же в этом плохого?

— Ничего. Просто дело в том, что наши боги решили раз и навсегда запечатать эти самые двери. Разделить поверхность и подземье. Но для этого им нужны люди.

— Люди? Но зачем? Мы-то чем можем помочь?

— Не помочь, а помешать. — Анура нахмурилась, выдержала паузу и продолжила: — Вы, а точнее, тот, кого вы освободили из заточения. Он единственный, кто может помешать им.

— Рут? Рут Кимпл? Отставной глубинщик, который больше двадцати лет провел в клетке для душевнобольных?! — Ульга не могла поверить. — По-моему, вы водите меня за нос.

Ихтианша наморщила лоб.

— Я хотела сказать, обманываете.

— Вот как? — Ануре явно не понравился такой ответ. — Хорошо, я не стану больше ничего говорить. Пойдем, сама все увидишь.

Возражать было бессмысленно — ихтианша схватила девушку за руку и потащила обратно в город. Шли молча, стараясь не привлекать постороннего внимания. Хотя Анура довольно сильно выделялась на фоне хилых и сгорбленных соплеменников. Почти на фут выше, шире в плечах и бедрах. Ко всему прочему, довольно фривольная одежда — кожаные бриджи и жилет. В городе ихтианы одевались как рабы, серо незаметно. Мешковатая одежда из простой ткани помогала в работе, а не демонстрировала социальный статус. Последним подводный народ был явно обделен. Отступив от привычных правил, когда арл наделяет новорожденного ихтиана жизненным призванием, люди взяли на себя роль подводных служителей. Все решалось одним росчерком пера. Внешний осмотр, придирчивый взгляд, и устроитель выбирал за ихтиана его будущее. При этом сам выбор ограничивался парой-тройкой профессий: разнорабочий, грузчик или управляющий механической повозкой. Нет, безусловно, подводный народ с удовольствием принимали на работу и поломойками, и добытчиками, и даже строителями. Но кем бы они ни трудились, над ними обязательно распространялась суровая длань человека. Господина, который разделял и властвовал, указывая местным жителям, что и как надо делать.

Ихтианы пытались противиться такому порядку вещей, но все оказывалось напрасно. Шептун начал жить по правилам тех, кто пришел с поверхности. И весь огромный, хорошо отлаженный механизм, был не в силах измениться. Тем более что подводный народ, лишившись совета вокков и мерил, был способен лишь взбунтоваться, высказав свои недовольства. Подобные собрания быстро подавлялись, а все попытки повторить их пресекались на корню. Агентурная работы велась на высочайшем уровне. Впрочем, оно и не удивительно. Когда резервацию поделили в строгом соотношении один к трем, где большая часть присматривает за меньшей, иначе быть и не могло.

— Кажется пришли. — Остановившись, ихтианша прислонилась к стене, пропустила случайных прохожих, а потом резко сиганула вверх. Легко зацепилась за выступ балкона, подтянулась и забралась на него. Свесившись вниз, протянула руку Ульге.

Удивительно, но для таких габаритов, Анура двигалась весьма проворно. С ее ростом и весом. Перемахнув с одной крыши на другую, она помогла девушке и, пригнувшись, осторожно двинулась вперед.

— Зачем мы крадемся? — на всякий случай шепотом просила Ульга. — Здесь же нет стражи...

— Не смотри вперед, наблюдай за тем, что вокруг, — предупредила Анура. — В резервации все человеки — это враги! Поняла?! Поэтому, если увидишь себе подобных, лучше не оборачивайся, беги.

Спорить казалось бессмысленно, ихтианша была слишком уверена в собственных словах.

Они подобрались к следующей возвышенности, которая образовала из крыши некое подобие лестницы. Вскарабкались выше и оказались возле открытых проемов. Видимо, здесь, в Подземье, это был лучший способ вентилирования помещения со сложной системой коридоров и узких проходов. Подобравшись поближе, они остановились.

Прямо под ними располагался рабочий цех. Ульга успела заглянуть внутрь, когда ихтианша потянула ее за собой, и они с грохотом свалились вниз. Упали на что-то мягкое, но девушка не сразу пришла в себя. Подняла голову, осмотрелась. Перед глазами все двоилось и плыло: одинаковые столы, печатные машинки, стеллажи и даже люди. Ульга потрясла головой. Ничего не изменилось. Абсолютно идентичные пожилые мужчины: белая рубаха, широкие прорезиненые штаны и фартук. Даже не двое, а трое. Старики выглядели настолько похоже, что поверить в их реальность было не так-то просто.

— Это хориты, не бойся их. Они очень милые и добрые. Только не выносят громких голосов. Поэтому постарайся не шуметь, как ты обычно это любишь делать, — наставительно произнесла Анура.

Один из старичков уже суетился возле представительницы подводного народа. Предложил стул, налил что-то в стакан. А затем протер свои круглые очки и, мило улыбнувшись, отошел в сторону.

— Они что же, тройняшки? — все еще не в силах поверить собственным глазам, спросила Ульга, так словно они с ихтианшой находились в комнате вдвоем.

— Ничего подобного, молодая девочка, — внезапно откликнулся первый старик. — Мы вовсе не тройняшки и не близняшки. Нас такими сотворили человеки. Захотели и сотворили нас одинаковыми. Вот такой вот разговор.

— Хотя если быть до конца откровенными, у нас все-таки схожие корни. Ведь мы появились из одной утробы, а стало быть, в какой-то мере мы близнецы, — вступил второй.

— Ерунда и абсурд. Мы создания, хориты. Наша подводная подруга выразилась абсолютно верно. И никак иначе нас именовать нельзя. Мы в своем роде уникальны, и применять к нам привычные термины было бы абсолютно не правильно, — выступил вперед третий.