Проблема всей жизни

— Этот белый боров опять нажрался как свинья, — объяснил доступным языком полковник Морриссон, начальник Службы режима. — Нажрался и облевал номер так, что поскользнулся на своей же блевотине, приложился башкой и потому даже не трахнул снятую девицу. Сейчас отлеживается в лазарете. Охрану я поставил.

По залу совещаний прокатилась череда смущенных покашливаний и ненужного мельтешения: кто-то делал вид что углубился в документы, кто-то поправлял галстук, пара офицеров синхронно стряхнули несуществующие пылинки с манжет. Заметили действия друг друга и смутились.

Назвать евроамериканца белым хватало наглости только Моррисону. Будучи сам мулатом с крайне незначительной примесью негроидной крови, он плевал на политкорректность и говорил так, как считал нужным. Кроме этого недостатка, послужной список полковника был блестящим, потому вызывающее поведение, граничащее с шовинизмом, сходило ему с рук. Ну а уж рассказ о подробностях отдыха Уошингтона на фоне "белого борова" звучали вообще невинно.

Джеймс кивнул и повернулся к особисту.

— Что дала проверка комсостава по вашему ведомству, полковник Литц?

— Я точно не знаю, но никто, кроме Уошингтона, не получал доступа к его терминалу. Если майор действительно в это время был недееспособен, то...

— Слова "если" и "не знаю" в армии произносят глупцы, невежды или занимающие не свое место.

Генерал произнес это вполне спокойно и вроде как даже не обращаясь лично к представителю Особой комиссии, но Литц тут же сбился и сжал зубы.

— Мне неприятно слышать от вас вопросы и предположения вместо ответов, полковник, — продолжил Джеймс. — Вы отвечаете за идеологическую подготовку людей и при этом находите возможность удивляться их безобразному поведению. Вас, Морриссон, это не касается, бордель вне гарнизонной ответственности. Но все же отметьте себе на будущее.

Мулат кивнул, а генерал снова переключился на особиста.

— А вам я даю сутки на создание плана по исправлению морального облика офицеров.

— Да, но...

— Ваши вопросы, равно как и ответы, я выслушаю через сутки, в личной беседе. Прошу быть готовым.

Литц замолк. Спорить с генералом было бесполезно, безобразие в борделе действительно лежало ржавым пятном на значке Подкомиссии. Том самом значке, что сейчас приколот к мундиру особиста.

— Итак, — подвел промежуточный итог Джеймс, — наш округ не только разлагается изнутри, но и не способен противостоять внешней агрессии. Я это говорю со всей уверенностью, переходя ко второму пункту повестки.

Генерал пролистнул флекс, взглядом пробежал по странице и поднял голову.

— Отчет электронщиков. Полковник Лесли, я вас слушаю.

Лесли заведовал киберслужбой округа, а также всей тактической связью. В его ведении находилась система оперативного киберуправления войсками, а также все информационные потоки.

— Мои парни вывернули наизнанку все серверы и прошерстили мелким гребешком все микросхемы. Внутренних атак не было, это не саботаж.

Кое-кто из присутствующих вздрогнул. Слово "саботаж" на заседаниях оперативного штаба доселе не звучало.

— Ребята шесть часов ковырялись с логами, — продолжал Лесли, — но ничего не нашли. Тогда мы отвинтили от логов протоколы обращений к службам нашей сети и отдали их на разбор АНБ. У нас еще с прошлого месяца висит в запасе два часа аренды их суперкомпа.

— И? — генерал внимательно слушал своего бывшего однокурсника.

— И эта железка откопала старый-старый механизм псевдоавторизированного доступа. В общем, я в заднице, генерал. С самого запуска обновленной оперативной системы в заднице. Там такая дырень в защите, что можно не то что голову, а субмарину протащить. С поднятыми гиперскопами.

По залу пронесся удивленный рокот. Все присутствующие были уверены в неуязвимости новой системы оперативного управления. Тем более от внешней атаки.

— Дыра заделана? — спросил генерал.

— Да, замуровали сразу же как получили отчет от АНБ. Извини, Джош. Рапорт об отставке я тебе утром отправил, не видел еще?

— Видел, конечно, — сказал Джеймс. — Но хотел, чтобы о своей профессиональной состоятельности ты сообщил сам, и не только мне, но и остальным офицерам.

Лесли пожал плечами. На мнение остальных офицеров ему было плевать и раньше, а уже теперь, когда будущее в киберслужбе покрывалось сетью трещин буквально на глазах — и подавно. С полковничьими нашивками он попрощался еще до того как отправить логи на проверку в АНБ. Как нутром чуял.

— Конечно, никакой информации о том, кто ломал нашу сеть?

Киберсвязист лишь улыбнулся. Если бы он знал хакера, он бы сказал сразу. Не дожидаясь совещания.

— Итак, господа, — сказал генерал, — поздравляю вторично. Неизвестный хакер зашел в нашу систему управления и взял напрокат взвод десантников. Именно так я это вижу. Именно так я доложу начальству в штабе округа.

Джеймс оглядел подчиненных. Почти все с кислым выражением лица, даже те, кто ни в коей мере не виноват в случившемся. Но все знают, что инцидент привлечет федералов как мух на дерьмо. Слетятся строгие мужики в черных костюмах, наводнят своими, простигосподи, агентами все базы Тихоокеанского округа — что ни вдохнуть, не пукнуть втихаря: все запишут, зафиксируют, проанализируют и предоставят в отчетах наверх. О личной жизни в кругу прикормленных аборигенок и подпольной торговле с гарнизонного склада можно забыть надолго.

— Думаю, ни у кого нет сомнений, что третий и второй пункты сегодняшней повестки связаны друг с другом?

Сомнений не было.

— Тогда, прежде чем услышать ваши предложения по уже выслушанному, перейдем к первому пункту, самому важному.

Полковничий люд насторожился. Что может быть важнее прокола в сети оперативного управления войсками? Что может поспорить скандальностью с потерей взвода десантников? И ладно бы они еще погибли, так ведь сейчас послушно исполняют волю сторонних лиц, и не дай боже эти лица узкоглазые или родом из Сибири. Если так, то чистка комсостава неизбежна.

— Господа, прошу подписать заявление о конфиденциальности, — сказал генерал, и полковники с еще более кислыми лицами приложили пальцы к сенсорам своих планшетов.

— Извини, Джош, часом не о китайцах речь пойдет? — спросил связист.

— Да, речь пойдет о наших извечных друзьях из Поднебесной, — ответил генерал. — Но не только об этом. Есть вести и похуже.

Присутствующие в очередной раз за этот день изумились. Что может быть хуже китайской темы?

— Позавчера ночью были зафиксированы два старта космоатмосферного истребителя "Т6000". Это по поводу активности китайцев. А вчера вечером поступили данные от наших японских союзников — полностью уничтожен портовый город Касима.

В помещении застыло мертвое молчание. Кто-то уже готовился звонить родным — отправлять их в убежища невадской пустыни. Кто-то спокойно констатировал начало четвертой ядерной войны и обязательно последующий за этим Армагеддон-2. Кто-то просто никак не мог понять, как подобная новость осталась незамеченной пытливыми журналистами. Утренние теленовости по японской теме не проходились. И самое главное, какого черта китайцам понадобилось бомбить японский город?

— По имеющимся у нас сведениям, — продолжил генерал, — город накрыла волна локального прорыва Инферно. Оплоты Границ почему-то не справились с вторжением, и самураи потеряли около двухсот сорока тысяч человек за неполные четыре часа.

— Ну хорошо, а мы-то тут причем? — подал голос особист. Как и все остальные, он не знал, радоваться или печалиться от того, что самураев потрепали не китайцы, а враг куда более серьезный.

Генерал повернулся к полковнику Литцу и пристрелил его. Буквально. Взглядом из-под густых бровей.

— При том, полковник, что автоматические радары Касимы зафиксировали и опознали на рейде американский гиперглайдер "Хьюстон". То есть нашу сверхсовременную плавбазу "морских котиков". Ту самую, которую загадочный хакер взял у нас напрокат вместе с десантниками.

Минута напряженного молчания.

— Мы в полной заднице, — подвел итог полковник-мулат.

* * *

Я не помню, когда уснул. Честно говоря, не очень помню даже как уснул и где. Все, что случилось после Касимы, болталось где-то в подвале подсознания, да еще заваленное осколками бредовых воспоминаний. Понятия не имею, откуда они набежали, но чехарда в голове не унималась все время, пока я был в отключке. Какие-то странные люди в белых халатах, помещения, напоминающие кондитерскую фабрику: огромные машины посреди разве что не вылизанных до идеальной частоты цехов, стойкий, дурманящий голову аромат фруктовой карамели... Никогда не был на кондитерских фабриках, а вот поди ж ты.

Остатки сна, наконец, покинули голову. Я оторвал ее от подушки и огляделся.

Маленькая комната, комнатушка, можно сказать. Тускло-серые стены, облицованные пластиком. Напротив моей кровати еще одна, между ними небольшой столик как в железнодорожном купе. Напротив стола — дверь, опять же как в купейном вагоне. Только не раздвижная, а на массивных петлях. И очень серьезный замок с длинной-длинной рукояткой. В одну сторону от ручки красная стрелка с надписью "Open", с другой — такая же стрелка, но уже "Close". И какая-то наклейка посреди двери, на ней что-то по-английски, не разобрать.

Извечный вопрос очнувшегося "после вчерашнего" русского мужика: "И хде это я?". Голова не болит, сушняк не долбит, да и не пью я в таких количествах. Но извечный вопрос — вот он.

Я сел на койке. Она мелко вибрировала, как и все помещение. Снова возвращаясь к железнодорожным аналогиям, как на не самых ровных рельсах, когда вагон не столько раскачивает, сколько дергает. Ага, вот пошли удары посильнее, но быстро прекратились, снова эта мелкая дрожь.

Наконец, мозг окончательно стряхнул паутину сна и защелкал извилинами в режиме бодрствования. Я потянулся и с облегчением вспомнил, что это не тюремная камера, а каюта на американской плавбазе. Вечером на корабль нас отволокли серьезные черномазые ребята в боевой раскраске американских морпехов. Очертаний судна по ночной поре я не заметил, но судя по мелкой тряске кораблик весьма скоростной. Суда побольше и помедленнее на волне колбасит плавнее.

Да, и где Тьянь?

Вскочить с кровати — легко. Куда тяжелее осознать, что из одежды на тебе только нательный крестик. Я зыркнул туда-сюда, над ложем заприметил полку. На ней стопка каких-то тряпок, даже на вид военного покроя. Ох, как же я отвык от тебя, стиль "милитари".

Спустя пару минут я уже заправлял в штаны мешковатую армейскую рубашку с нашивкой USMC на рукаве. Видели бы меня сейчас ребята-пограничники из дальневосточного округа! Мои личные документы и прочие вещи, которые я тащил с "Воланса" в зеленой сумке, если где-то и были, то явно не в этой каюте. Зато нашлись вполне удобные армейские юниботы размерного диапазона 8 Ґ — 10. Чего у американской военщины не отнимешь, это умения экономить. Зачем делать ботинки тучи размеров, если можно приспособить недорогую технологию синтекожи с памятью?

Дверь паче моего чаяния оказалась открыта. Я даже удивился, но с другой стороны, я же не враг пиндосам, да? Иначе зачем было вытаскивать нас с Тьянь из гибнущей Касимы?

Я вышел из каюты. Как и следовало ожидать, попал в узкий коридор, своей казенностью напоминающий лучшие годы службы на Дальнем востоке. Не успел пройти десятка шагов, как по трапу чуть впереди загрохотали американские ботинки. Чуть позже показался и засунутый в них американец. Настоящий, чистокровный пиндос — черный как смола, здоровый как сосна, и настолько же, надо думать, непроходимый в плане интеллекта.

— Доброе утро, господин Уайт, — поздоровался негр с неожиданным для здоровенного "сапога" тактом. Разумеется, на английском или, точнее, тем огрызком английского, который остался после четырехсотлетнего измывательств над ним в Новом свете.

— Хэлло, — я кивнул с хмурым видом. Типа не особо оно и доброе, парень.

— Если вы закончили с утренним туалетом, я прошу вас следовать за мной. С вами хочет пообщаться командир.

Каким еще туалетом? Я там не был, только из каюты выполз. Ну ладно, если хочет поговорить — пусть поговорит. Я в сортир и не хочу, в общем-то.

— Прошу. По трапу наверх, там вас встретят.

Негр посторонился (с его габаритами в таком узком коридоре это сродни подвигу) и я полез вверх. Меня действительно встретили — два таких же лба. Очень хочется добавить "черно-белых". Один из них точная копия морпеха, с которым я только что говорил, второй — пониже, но еще более плечистый, европеец. Скорее даже ирландец, огненная рыжина просвечивалась даже в бритом наголо черепе. Уж не знаю каким таким чудесным образом, но я уверен — фамилия этого паренька начинается с буквы "О".

Эти двое провели меня по железным кишкам корабля до дверцы с красноречивой надписью "Captain". Чуть ниже табличка, а на ней — держите меня четверо! — фамилия капитана на листке бумаги, как в поликлинике. Причем листок можно в любое время сменить. У них что, капитан боевой плавучей единицы — должность выборная или сменная?

Негр толкнул дверь, за ней оказалась комнатушка ненамного больше моей каюты. А может быть, и такая же, только спальное место одно да столик побольше.

Капитан повернулся к входу, кивнул моему то ли охраннику, то ли конвоиру. Тот посторонился, приглашая меня внутрь. Второй из морпехов похлопал по плечу:

— Давай, брат, заваливай.

— О'Нейл, — одернул его чернокожий. — Кончай фамильярничать!

Я зашел в каюту капитана, и стальная дверь захлопнулась за спиной. Офицер оторвался от каких-то документов на столе и снова повернулся в мою сторону. Сесть не предложил, да и некуда было. Единственное место занимал сам капитан — и это была его койка.

— Добро пожаловать на "Хьюстон", сэр. Меня зовут Арнольд Брукс, я лейтенант взвода "морских котиков". Десант ВМФ США.

— Здравствуйте, — ответил я и зачем-то представился несуществующей должностью. — Кирилл Уайт, старший лейтенант береговой охраны Дальневосточного округа.

— О, да мы коллеги, — расплылся в белозубой улыбке лейтенант.

Подобно абсолютному большинству американцев, ему повезло родиться негром. По-видимости, с изрядной долей белых кровей, от европейца его отличал скорее цвет кожи, чем строение лица. Скорее всего, какая-то ядреная смесь черной, красной и белой национальностей. Скорее даже не совсем негр, а мулат.

— В отставке, — добавил я.

— Неважно, — морпех махнул рукой. — Двое военных в любом случае отлично поймут друг друга. Вне зависимости от национальности и действующего статуса в войсках. Извините, не предлагаю присесть.

Лейтенант шутливо развел руками. Мол, чем богаты.

— Ничего. Я постою.

— Я буду откровенен, господин Киллиам... или, извините?

— Кирилл, — напомнил я.

— Да, господин Кирилл Уайт. Так вот, я буду откровенен. У меня с вами очень большие проблемы. И я, честно говоря, слабо представляю, что с ними делать.

У всех-то со мной проблемы. Тьянь вот, наверняка уверена, что со мной у нее еще какие проблемы. У армии со мной проблемы тоже были, но слава богу, удалось пнуть меня из войск под зад. "Непсис" ого-го какие проблемы поимел со своим контрабандистом, да и до сих пор имеет. Наверняка проблемы у Жени, но он-то, я уверен, справится с чем угодно.