Доминика Грасс

— Прости, свет мой, — виновато отозвалась. — Мы добрались до лагеря, а я весь день за рулём провела и так замучилась, что просто уснула... Я очень скучала, Тау...

— И я скучал, солнышко моё, — голос змея чуть дрогнул.

"Я скучал и очень беспокоился", — легко слышалось в этом родном голосе.

Тау... Внутри стало неожиданно тепло и больно одновременно.

— Как ты там, совершенство моё?

Я начала рассказывать. Всё о пути, какой идиоткой была, когда напросилась за руль, как сама не заметила, что так устала... О лагере, о том, как устроилась. Немного помолчала. Пересилив себя, всё же рассказала о Маримере и Викторе.

Тау некоторое время молчал, потом тихо спросил:

— Ты их боишься, Доминика?

После небольшой паузы, я признала:

— Да. Боюсь. Обоих.

— Это для меня достаточная причина, чтобы их прикопать! — наигранно-весело произнёс змей. И совершенно серьёзно продолжил: — Ни один ублюдок не смеет вызывать страх у моей любимой, — прервался. Помолчал, то ли ожидая от меня ответа, то ли просто собираясь с мыслями. — Даже твоя неприязнь будет достаточной причиной. Я убью любого, любовь моя. И я скоро буду рядом, обещаю.

Кое-как справившись со сведённым горлом, через силу ответила:

— Я буду ждать...

Даже не могу толком сказать, о чём мы дальше говорили. Долго, около часа. Кажется, просто слушали друг друга. А потом я долго смотрела на выключенный экран планша. Без единой мысли в голове.

Так и легла. Сама не заметила, когда уснула.

И что-то изменилось во мне за эту ночь...

Тау сжал в ладони телефон так, что побелели пальцы и затрещала металлическая крышка. Она одна. Она боится. А он виновен в этом.

Рау не смог подобраться к близнецу как раньше, бесшумно и незаметно. Но тициановый воин сделал вид, что не услышал брата, пока тот не оказался рядом.

Опершись здоровой рукой о перилла, ограждающие широкую лоджию предоставленного воинам коттеджа, Рау некоторое время молчал, разглядывая спокойные воды моря. Голубая лагуна, идеальный белый песок пляжа, чистейшая вода. Яркое полуденное солнце превращало цвет воды в золотистую лазурь. Прекрасная природа вокруг. И лучшие врачи в десятке метров рядом, в центральном лечебном комплексе. Идеальное место для восстановления здоровья и сил.

— Всё плохо? — с сочувствием спросил Яростный брата.

Тау поднял взгляд. Карминовые звёзды в глазах у него стали почти чёрными.

— Какая она? — спросил Закатного брат, лишь отчасти ведомый любопытством. Какими бы разными ни были Рау и Тау, одна черта у них была общая — беспокойство друг о друге. И каждый из них знал, когда и какую поддержку нужно оказать другому. Когда поддержать, когда в морду кулаком заехать, когда верный вопрос задать...

Закатный молчал и смотрел на море. Он вспоминал, ярко представляя себе образ. Тоненькая, изящная, такая хрупкая и беззащитная, такая прекрасная в танце со своими хрупкими ножками вместо хвоста... Её улыбка, чудесная, тёплая. Детская стрижка светлых, с золотом волос. Глаза, как многоцветный драгоценный опал, искристые, живые. И все её черты вместе — картина гармонии и совершенства. Даже имя являлось частью этой картины — Доминика. Домини. Птичка.

Вот чего ей не хватало. Крыльев. Его маленькая птица, его личная богиня...

— Она моя Литу, — тихо ответила тициановый марилиту.

— Брат, — Рау сжал плечо близнеца здоровой рукой. — Ты нам тут не нужен. Уходи. Прошу тебя, беги, пока не поздно! Ты боишься, я вижу. Знаю. Но тебе здесь не место сейчас. Каждый из нас идёт к богине своим путём. И ты свой нашёл. Так иди. Уходи!

Тау коротко и крепко обнял брата. Отстранившись, произнёс:

— Меня не будет здесь уже сегодня вечером. Если я понадоблюсь — позвони мне. И спасибо тебе, Рау...

Утро началось со стука в двери с требованием "позавтракай, недокормленный ребёнок!". Куратор мой был всем нужен, поэтому позавтракали мы символически, а потом началась суета. Мало мне понятная, но занимающая всё время и довольно изматывающая. Какие-то мелочи, бумаги, документы, вопросы по лагерю и раскопкам... Суета — суетой, но Сыч провёл меня по всему лагерю, по верхней части раскопок и я всё успела осмотреть.

Только к обеду, глядя на моё бледное лицо, Сыч выдал "девочка, сделай так, чтобы я тебя не нашёл до вечера". Два раза повторять мне было не надо, и я быстро смылась.

Не смотря на тошноту, почему-то очень захотелось поесть. Наведавшись в местную кухню, я раздобыла хлеба с сыром и молока. Устроилась в укромном тенёчке, нарезала себе бутербродов. Еда Зираса непривычна для ромейца. Вкус, казалось бы, тех же продуктов, совсем не такой как в Ремии или Ромулии. Более пряный, в горечь хлеб и сыр... ммм... даже не опишу это странное отличие. Но мне оно нравится. Молоко оказалось холодным и очень вкусным, похожим на коктейль-мороженое. Где они его держат? В леднике, что ли?

И не забыть заветную капельку под язык. А то совсем сил нет последнее время. Надо подстегнуть восстановление.

После еды и лекарства жизнь стала не такой уж мерзкой. Почти перестало тошнить, в животе поселилось приятное тепло. Достав из поясной сумки планшет, я прикинула, сколько сейчас у Тау времени. Выходило, что глубокая ночь. Он, конечно, мог и не спать, но... Что-то я последнее время для связи только планшетом пользуюсь, а телефон болтается в кармане чисто на всякий случай. Вместо часов время посмотреть. Включив планш в режим связи, я проверила сообщения. О... да, одно от моего марилиту.

"Вылетаю вечером на Зирас". Дальше шёл номер рейса и когда прибудет самолёт. "Я скоро буду рядом, моя родная и любимая" — и влюблённый смайлик в конце. Внутри стало так тепло и хорошо, будто зажглось яркое солнышко.

Мне даже необязательно закрывать глаза, чтобы представить моего змея рядом. Он опять будет носить меня на руках, если я подверну ногу, мне не нужно будет больше бояться. Вообще ничего и никого. Потому что рядом будет мой совершенный тациановый воин. Как же я соскучилась. Как же хочется прижаться щекой к его чешуе...

Как бы сделать ему допуск на этот объект раскопок? Надо будет подбить клинья к Сычу по этому поводу... Даже если его не пустят в штольни и в нижние уровни, выгнать его из самого лагеря всё равно никто не посмеет. А я буду ему рассказывать всё, что увижу.

Кстати, о нижних уровнях... Пропуск у меня есть, а я там всё ещё не побывала!

Спрятав планш в сумку, пристёгнутую одним ремнём к поясу, вторым — к ноге, я легко поднялась и направилась прямиком к штольням.

По дороге меня никто не остановил и даже не окликнул. Холмик, чем-то напоминающий огромный курган. Так... самое интересное, как говорил Сыч, это под горку и направо... Последовав этому направлению, через пяток минут я оказалась перед входом в пещеру явно естественного происхождения. Здесь и располагался местный блокпост — скамейка с навесом. И сейчас он пустовал. То есть, даже здесь меня не спросят бесполезно болтающийся в кармане пропуск.

Остановившись ненадолго, окинула свод взглядом. Чуть вглубь от входа, к левой стене была прибита схема спуска. На всякий случай сфотографировав её на планш, я направилась дальше. Нетерпение гнало вперёд.

Пещера пошла под уклон, естественная часть плавно перетекла в рукотворную. Стало темнее, то и дело попадались развешенные на стенах тусклые светодиодные фонарики. Вниз, вниз! Чёртовы архивы не содержат информации о том, что там, в этих раскопках.

Я поймала себя на том, что передвигаюсь полубегом, полупрыжками. И не стала останавливаться. Коридор сменился широкой, вырубленной в скале лестницей. Как там было на схеме? После лестницы повернуть налево, по кольцевому спуску и...

Дыхание сбилось.

Огромный грот был хорошо освещён.

Их было трое. На костях давным-давно истлели кожа и одежда. Выбеленные временем, они лежали обнажённые под ярким искусственным светом. Белые, похожие на мрамор, плиты. И куполы, похожие на стекло. Как хрустальные гробы из сказки. Черепа охватывали прекрасно сохранившиеся золотые обручи.

Это были человеческие скелеты. Только представив такого человека, я поняла, что легко могла бы поместиться у него в горсти, стоило ему сложить две ладони лодочкой.

Гиганты. Атланты. Великаны. Волоты. Титаны. Я не знаю, как их назвать. Но легенды не лгали...

Не в силах оторваться от этого величественного и поражающего сознания зрелища, я изучала каждую чёрточку, каждую деталь. Строение. Правильное, без признаков деформаций. То есть, это их нормальная величина, а не аномалия. Один женский и два мужских скелета. Один из мужских скелетов тоньше, будто мужчина был очень молод на момент смерти. Зубы. Все целые и все на месте. У более крупного мужского скелета на правой руке и левой ноге костяные шрамы — следы переломов, полученных и заживших незадолго до смерти.

Почему они здесь? Кто они? Сколько ещё информации можно вытянуть с этих древних костей?..

Часть вторая

Весы изменчивой богини

Выбор

— Вот ты где, малышка!

Голос заставил меня вздрогнуть и прижать к животу блокнот с карандашом. Куратор спустился в грот и неторопливо шёл ко мне. Один. Я выдохнула и расслабилась.

— Изучаешь? — по-доброму усмехнулся Сыч в прилично отросшую щетину.

Не в силах сбросить с себя это загадочное наваждение, я радостно кивнула.

— Они такие... Дед Саныч, они настоящие?!

— А то ж, — отозвался мой куратор. — Тут ещё пять скелетов было, их уже в лаборатории утащили. Эти вот только остались...

— А почему этих не забрали? — не отрывая взгляда от загадки, спросила я.

— Видишь плиты с куполами? Это не наших рук дело. Они такие же древние, как кости. Эти купола ничего не берёт, ни резаки, ни взрывчатка, — ответил Сыч. — Остальные где как лежали, тут явно был бой. А эти... — Дед Саныч указал рукой на большой мужской скелет. — Видишь? Зарубки на рёбрах. Он покалечился перед самой смертью. А от чего остальные умерли — непонятно, кости целые.

— Что же это такое?.. Откуда оно?.. — в пространство спросила я, касаясь ладонью холодного мрамора белой плиты этого... гроба.

— Никто не знает, малышка, — сказал куратор. — Радиоуглеродный анализ других костей говорит, что им около пятидесяти пяти миллионов лет. Они — дети тех времён, которые мы считали временем первых приматов, а не разумных рас.

Помолчав мой куратор, явно попавший под влияние величия этих останков, встряхнулся и сказал:

— Малышка, идём-ка ужинать. Уже давным-давно свечерело, а ты едва позавтракала сегодня!

— Идёмте, — согласилась я, пряча в сумку карандаши и блокнот.

Сколько ж я здесь проторчала, если уже вечер? Время пролетело будто не было. На выходе из грота, я обернулась, снова оглядывая это невероятное чудо. Кто вы, владыки древности? Какими вы были?..

— Не останавливайся! — подогнал Сыч. — А то всю ночь ещё тут проторчишь. Уж я-то знаю, как оно бывает...

И я послушно пошла вслед за наставником. Восторг находки не спешил меня отпускать. От них исходило что-то невероятное. Величие, спокойствие, какая-то неведомая магия, притягивавшая меня как магнитом.

Улица встретила меня вечерним воздухом и быстро темнеющим небом. Сыч почти что за ручку довёл меня до столовой под навесом, усадил рядом с собой за столик.

— Что, практикантка, добралась до главной тайны?

— А?.. — повернувшись направо, я всё-таки заметила за нашим с Сычём столиком ещё и Виктора. — А, привет, Вить. Тайны? О, да, добралась...

— Оно и видно! — белозубо улыбнулся геолог. — Ты вся как в другой мир упорхнула. Давай хоть поешь, а то дед Саныч прав — очень уж ты тощенькая!

Не глядя, я взяла ложку и запустила её в свою тарелку. О, картошка! Вкусная! А в кружке что? Компот. И тоже вкусный! Жизнь прекрасна.

Пока я принялась за еду, геолог настроил радиоприёмник, с которым возился.

— О, поймал-таки нужную волну! — обрадовался он.

С треском и перебоями, но из приёмника зазвучала музыка.

Мне было хорошо. Так, как, пожалуй, уже очень, очень давно не было. Эта находка просто вышибла мне сознание! Оно такое... такое!.. не описать. Как же хочется всё рассказать Тау! Скорее бы он приехал. Нужно ему позвонить, он уже должен быть в Дирише.

Задумавшись о Тау, я вдруг поняла... Мой страх пропал. Вот что изменилось за эту ночь. Заглох, заткнулся и больше не мучает меня каждую секунду, от любого неверного движения стискивая горло и сердце когтистой лапой. Как же хорошо!..

Музыка на радиоволне прервалась, зазвучал голос ведущего, сообщая, что сейчас последует выпуск новостей. Едва краем сознания отметив курсы валют, политические дрязги и прочую лабуду, я медленно допивала из кружки компот.

Витя что-то подкрутил на приёмнике и голос ведущего зазвучал громче.

— Всё ещё нет никаких вестей о сухогрузе "Корнелия" и пассажирском самолёте Сэт-140, следовавшем рейсом "Ардан — Дириш". Поисково-спасательные работы пока не дали результатов. Поиск выживших продолжается...

Кружка выскользнула из внезапно онемевших пальцев, гулко стукнувшись дном об стол. Мне стало плохо.

— Что?.. — едва выдохнула я. Боги, если вы есть, сделайте так, чтобы я ошиблась!!!

Едва сумев достать дрожащими пальцами телефон, я перечитала последнее сообщение от Тау. Рейс Сэт-140 Ардан — Дириш. Время прибытия — 16:40 по местному часовому поясу. "Я скоро буду рядом, моя родная и любимая".

— Практикантка?.. — неуверенно позвал Виктор.

— Какой... какой рейс разбился? Где, когда, как?.. — голос дрожал, я не сумела с ним справиться.

— Ты не слышала? Самолёт упал в море сегодня, — ответил геолог. — Говорят, спонтанно сформировавшийся шторм. Потопил самолёт и корабль.

— Рейс... Какой рейс? — почти со стоном повторила я.

— Самолёт Сэт-140, рейс "Ардан — Дириш", пропал бесследно, — заговорило радио приятным женским голосом, будто ждало моего вопроса. — На борту было восемьдесят семь пассажиров и шесть человек экипажа. Ведутся поиски с помощью спутников, вертолётов и спасательных судов...

— Нет, нет...

Боги, пожалуйста, свет мой, божество моё тициановое, пусть ты не сел на самолёт, пусть ты опоздал! Онемевшие пальцы никак не могли справиться с телефоном. "Абонент находится вне зоны действия сети".

— Нет, пожалуйста, нет...

Снова и снова набирали онемелые пальцы недоступный номер. Мой мир рушился и умирал, а под обломками сгорало всё моё естество. Внутри разливалась немая, невероятная боль, убивающая душу и забирающая тело.

— Малышка, что случилось? — куратор тронул меня за плечо.

Я посмотрела на Сыча и поняла, что почти не вижу его лица. Зрение начало отказывать.

— Этим... рейсом... — с хрипом вырывались слова из сведённого горла. — Летел... мой муж...

Мой Тау... Я приняла браслет. И по законам марилиту стала твоей женой. А формальности... улаживаются быстро...

Охватившие запястье заплетённые волосы моего змея прижаты к губам. Мой Тау... Я ненадолго тебя переживу, любимый. Мы скоро встретимся под крылом Великой Матери, родной.