-Арбенс, тряпка и буржуй! Наши снова посылали к нему делегацию, насчет отрядов защиты революции. Люди есть — только не мешайте, и дайте оружие! То, что для "народной милиции" закупили — и без пользы на складе лежит. А в ответ лишь заверения, что "не время", и армия сама защитит порядок!
-Надо не заявлять, а действовать! Не обещать, а бороться с врагами! Предателей революции — к стенке. Газеты и радио — за клевету, закрывать. Ну а тех, кто не подчиняется — без пощады, по революционному закону! Неужели Арбенс этого не понимает?
-Да он чистюля, законник, хочет чтобы в белых перчатках! Из кожи вон лезет, чтобы показать "мировому сообществу" что у нас порядок и спокойствие, и никаких коммунистов.
-А на кого и на что еще ему опираться? У него ведь своей Партии нет! Он Президент, у него власть, армия, чиновник — которые за ним по службе, а не по Идее. Вот он и может — лишь дипломатией и указами. А народ для него — не более чем толпа.
-Так ведь и есть толпа! Полудикие индейцы, живут как в прошлом веке — и даже не знают, что такое свобода, политика, какие-то права! В массе, даже читать не умеют. И как ты их привлечешь?
-Есть ведь и сознательные! Те, кто в кооперативах. И даже в профсоюзе состоят. Они готовы драться — и им есть, что терять!
-А сколько их — хорошо, если один из десяти. А остальным на все плевать. Землю дали — добрый хозяин. Бьет и голодом морит — злой хозяин. Родные дети мрут — значит, судьба и воля божья. Ну и как таких — на революцию поднять?
-Люди, скинемся — у кого сколько осталось? Говорят, с 1 июня карточки на продукты введут. И деньги девальвируют — сделают кецаль новый, один к десяти прежнего. Так что на старые кецали ничего не купишь.
-Это ты по радио гринго слышал?
-Нет, по местному. И на рынке уже неделю о том говорят. Про карточки, и что деньги будут изымать принудительным займом. Вы что, не видели, что в магазинах творится — с прилавков сметают все. Мука и крупа уже вдвое подорожали!
-Снова самолеты летали с листовками — совсем над крышами, ничего не боясь. У Арбенса что, истребителей нет?
-Так может, это гватемальские самолеты — долго ли знаки закрасить? После того, как главком ВВС сбежал — очень может быть. Летчики ведь все "белая кость", и в США учились. И армейские чины — что, думаешь они всерьез будут с гринго воевать? Если завтра в Сан-Хосе высадят морскую пехоту.
-А если это будут не гринго, а "армия ОАГ"? Никарагуанцы — или какие-нибудь наемники?
-И что? Ясно же, что гринго — у них за спиной. И если эти не справятся — то гринго нападут сами.
31 мая на плантациях "Юнайдет Фрут" в Гондурасе вспыхнула забастовка, в которой приняли участие больше 60 тысяч человек. В тот же день вечером Госдепартамент США во всеуслышание и официально обвинил "коммунистический режим Гватемалы" в организации беспорядков и "опасной попытке экспорта коммунизма".
1 июня отряды "Освободительной Армии Гватемалы" под командой полковника Армаса (в свое время получившего образование в Форт-Ливенуорт, США) вторглись в Гватемалу с территории Гондураса. Нанятые солдаты (уроженцы Гватемалы, Гондураса, Никарагуа) были вооружены американским оружием, одеты в американскую форму, и получали жалование 10 американских долларов в день. Кроме того, в рядах "армии" были и граждане США — офицеры и специалисты — им полагалась плата от 200 до 500 долларов в день. Численность всего этого воинства не превышала 500 человек, вооруженных исключительно стрелковым оружием — артиллерии и бронетехники не было (вопреки репортажам "Голоса Освобождения"). Однако Армас мог рассчитывать на свою авиацию — в общей сложности, до полутора десятков самолетов разных марок, "тандерболты Р-47", "мустанги Р-51", В-26, Си-47 (опять же, вопреки "Голосу", реактивных "шутинг старов" и "тандерстрайков" не было). Приказ на начало операции был отдан в такой спешке, что к первым вылетам бомбы не успели подвезти — сбрасывали ручные гранаты, динамитные шашки и бутылки с зажигательной смесью. Но уже через два дня на города Гватемалы стали падать бомбы, срочно доставленные из США.
ВВС Гватемалы на момент вторжения насчитывали всего 14 самолетов в летном состоянии. Из которых самыми боеспособными были — восемь "Тексанов АТ-6", двухместный учебный самолет образца 1935 года, со скоростью 335 км/ч (то есть, даже транспортный Си-47 догонял с трудом), мог применяться в качестве легкого штурмовика (при отсутствии у противника средств ПВО — так как не нес никакой брони). Вступать на нем в бой против "мустанга" или "тандерболта" было, как на довоенном биплане вроде "гладиатора" или русского "чато" И-15 против "фокке-вульфа 190Д" . А пилоты ВВС Гватемалы (выходцы не из бедных классов) совершенно не горели желанием умирать за идеалы, чуждые им. Потому, в первые дни вторжения авиация мятежников господствовала в воздухе — даже без помощи от гринго.
Для одной из "колонн" Армаса еще при развертывании случился конфуз: полиция Сальвадора (с территории которого этот отряд должен был наступать и захватить гватемальский город Хутьяпа), будучи не в курсе (где-то информация не прошла), посадила всех под арест, конфисковав все оружие, а также транспорт (пару грузовиков и джип). На следующий день, после вмешательства Госдепартамента, арестованных выпустили, однако оружие и машины так и не вернули — так что участие этой группы в последующих событиях было более чем скромным (прим.авт. — и это, случай реальный!). Но остальные "колонны" Освободительной Армии — перешли границу точно по утвержденному графику. Противодействия они не встретили — так как все еще действовал приказ Арбенса, об отводе войск на 12 миль от границы.
Первым городом на пути ударных колонн мятежников был Эскипулас, лежащий всего в нескольких километрах от гондурасской границы.
Радио "Голос Освобождения" поспешило передать репортаж "с переднего края" — о том, как "народ Гватемалы встречает своих освободителей цветами, а некоторые военные подразделения режима Арбенса переходят на сторону войска свободы. Кроме слов, в эфире были отчетливо слышны лязг танковых гусениц и рев моторов.
(прим.авт. — все события соответствуют нашей реальности. Лишь даты чуть раньше, на две недели).
Мари Дюшарм, французская журналистка.
Это было ужасно! Полуживотные, дикари! Я кричала им, что я француженка, репортер, и не имею никакого отношения к правительству Арбенса — а они, с пьяным гоготом, хотели обойтись со мной совершенно неподобающе, толпой!
В последний момент появился их командир, назвавшийся "сеньор Алькарас". Но я бы сказала, что испанский язык для него явно был не родной. Вырвал меня из лап этих зверей, и спросил, что я делаю в этом городе. Так разве это противозаконно, для миссии Святой Церкви, передвигаться по территории страны, куда мы прибыли с визитом? На что сеньор Алькарас ответил, что "в глазах этих простых людей" (указав на сборище своих бандитов) любой, кто не выступает против диктатуры Арбенса, является его сторонником, а потому, не заслуживает пощады. И что я обязана теперь, когда меня доставят в "революционный штаб", выступить по радио как свидетельница жестокой расправы правительственных войск над мирным населением Гватемалы, поддерживающим повстанцев. Я действительно видела, как каких-то людей расстреливали на центральной площади, на виду у согнанного туда населения этого города — но мне абсолютно неизвестно, кем были эти несчастные. Пока что меня отвели в постоялый двор (назвать это заведение отелем, моя фантазия не позволяет), и заперли в одной из комнат, велев не выходить без дозволения — иначе, мадмуазель, никто не гарантирует вам безопасности.
Не знаю, сколько прошло времени — час, два, три. Когда запертая дверь вдруг открылась и в номер, ставший моей тюрьмой, заглянул какой-то совершенно незнакомый мне человек, одетый как все эти "повстанцы", в подобие военной формы без знаков различия. И сказал мне на почти правильном французском — что он хочет вытащить меня отсюда, и я должна идти за ним и во всем его слушаться, если хочу жить.
На улице лил дождь, что облегчило нам побег. Так как все мятежники сидели под крышей, и к тому же мой провожатый дал мне плащ-дождевик с капюшоном — как я успела заметить, у повстанцев так одевались только главари и те, кто был к ним приближен. Мы с деловым видом прошли по улице до того места, где стоял джип, там к нам присоединился второй неизвестный мне, с коротким автоматом. Мы сели, завели машину, и поехали. Тут лишь я вспомнила про тех, с кем приехала сюда — сеньор Лопес из министерства пропаганды и его шофер — на что один из моих спутников сделал выразительный жест, показав что этим беднягам уже никак не помочь.
Нас пытались остановить лишь на выезде из городка — двое бандитов с ружьями стояли посреди дороги. И я впервые увидела, как у людей головы разлетаются как тыквы, у моих спутников были пистолеты с толстыми стволами, глушащими звук. Мы поехали дальше, и тут я спросила, не будет ли за нами погони, там ведь еще стояли машины, и джипы, и грузовики. На что услышала ответ:
-Не заведутся, по крайней мере быстро. Мы доставим вас в столицу в сохранности, мадмуазель — но пожалуйста, помолчите!
Мужланы! Я обиженно молчала почти всю дорогу. Которую мы преодолели за два или три часа (все же не асфальт, и во время дождей), но к счастью, наш джип ни разу не застрял. Мы въехали в столицу, не привлекая ничьего внимания — ужасно, ведь так и мятежники могут ворваться! — и меня высадили возле "Сервантеса", где я проживала. Причем они не спросили у меня адрес — значит, знали его?
Я спросила лишь на прощание, кого мне благодарить? Услышала в ответ:
-Военная контрразведка Гватемалы. Доброй ночи, мадмуазель!
И умчались в ночь (уже стемнело). А мне навстречу уже выбежали друзья — Карлос, Рикардо, Эрнесто! Я рассказала о своем чудесном спасении — им, а наутро еще какому-то важному военному чину с погонами, и наконец, вот везение, после обеда следующего дня меня представили самому Президенту! И я снова говорила о том, что пережила, во всех подробностях. Хотя моих собеседников больше интересовали не мои чувства, а видела ли я у мятежников танки и пушки. Кажется, мне не слишком верили — тот важный чин даже спросил, а не могло ли быть, что повстанцы прятали свою технику, всякий раз когда я могла ее увидеть? Но я видела танки на параде в Париже, в Праздник Освобождения — и знаю, как они шумят, рычат и лязгают, я бы обязательно услышала это, даже запертая в своей тюрьме. Потому я поклялась, что сама наблюдала лишь несколько десятков бандитов, на немногих джипах и грузовиках, и больше ничего. Чин с погонами предположил, что это, должно быть, была разведка перед главными силами вторжения. Тут я ничего не могу сказать — я же не офицер!
Я лишь спросила этого военного, несомненно занимающего высокую должность — могу ли я после взять интервью у тех героев из контрразведки, которые меня спасли? Поскольку, до того дня я даже не знала, что у этой скромной страны есть что-то подобное нашей Секретной Службе. И была даже обижена, встретив в ответ непонимание, и даже удивление — я понимаю, что это дела тайные, но разве плохо, если в Европе будут знать, что у Гватемалы есть и такие герои?
(заметка на полях — вот что значит, всего полтысячи личного состава на двести с лишним километров границы, т.е. фронта вторжения. Об эффективном контроле над территорией и говорить нельзя — тем более при полном отсутствии навыков гарнизонной и караульной службы. Очень характерное пренебрежение рутиной — для повстанцев, а не солдат. На протяжении всей кампании, "линия фронта" была более чем проходима!).
Ретроспектива. Гватемала (столица Гватемалы). Отель "Сервантес", июнь 1954.
-Арбенс что, не понимает — когда революция в опасности, надо отбросить все, что мешает, и драться без правил! Как русские большевики в семнадцатом. У Маркса ведь сказано, что "революция, это самое насильственное, самое ломающее нормы явление"!
-Арбенс не большевик. Хочет, чтобы все было "по конституции". И "что подумают о нем в мире". Есть армия — пусть она и воюет.
-Вообще, и в Европе так принято — гражданские, вне войны. Это лишь у русских по-другому.
-Потому что русские — самые революционеры и есть. Ленин был у кого?
-А нам что делать? Сами бы на фронт пошли — так оружие не дают! И прямо мешают — сказав, что мы сами организоваться не имеем права, это не по закону.
2 июня одна из "колонн" мятежников решилась атаковать селение Гуалан, где был военный гарнизон — лейтенант и 30 солдат гватемальской армии. В итоге, понеся потери, армасовцы в панике отступили, бросая оружие.
В этот же день, другая колонна мятежников, наступающая на Моралес, была рассеяна с воздуха, атакой одиночного штурмовика АТ-6 ВВС Гватемалы. Имея потери, армасовцы и тут бежали в полном беспорядке.
3 июня мятежники мятежники пытались высадить морской десант (20 человек) в Пуэрто-Барриос (порт на Атлантическом побережье), одновременно с атакой наземной "колонны" численностью в 150 человек, наступающей с востока, с территории Гондураса. При поддержке артиллерии (одна батарея 76мм орудий) и авиации (один штурмовик АТ-6), правительственные войска полностью разгромили врага, захватив их корабль "Сиеста де Трухильо" с грузом оружия и боеприпасов, а также взяв 20 пленных (из которых, 11 — граждане Гондураса, 1 — Сальвадора). Один самолет Р-47 мятежников подбит огнем с земли, разбился при вынужденной посадке на территории Гондураса (восстановлению не подлежал).
В этот же день такой же по численности десант (около 20 человек) был высажен в Сан-Хосе. Одновременно в районе Часперино были сброшены парашютисты, с борта Си-47. И эти десанты были разгромлены — причем в уничтожении второго приняли активное участие крестьяне-добровольцы из местного кооператива, вооруженные охотничьими ружьями, и даже палками и ножами. Что послужило поводом для обвинения гватемальской стороны (в ОАГ и даже ООН) в "неконвенционых методах ведения войны", со стороны Никарагуа, Гондураса и США.
Результатом всех этих боев было паническое заявления Армаса о "невозможности развивать наступление за пределы 12-мильной демилитаризованной зоны в условиях вражеского господства в воздухе".
Авиация мятежников включала в себя — 3 истребителя "тандерболт Р-47", 4 бомбардировщика В-26, 2 транспортных (также могли сбрасывать бомбы и листовки) "дуглас Си-47", после начала операции из США были перегнаны еще два "мустанга Р-51". Главной базой был... международный аэропорт Манагуа, столицы Никарагуа (даже не стали, ради приличия, летать с расчищенной площадки где-то в джунглях). Но ведь заявил Сомоса во всеуслышание, что "для борьбы с коммунизмом в Гватемале, с охотой предоставит свою территорию, и любые ресурсы". Формально эти самолеты числились в составе ВВС Никарагуа, однако несли гватемальские опознавательные знаки (или же, не имели никаких). Никарагуанцы же предоставили, кроме аэродромов, еще свой наземный техсостав (и все работы по техобслуживанию), США обеспечивали поставки ГСМ, боеприпасов, запчастей, ну а пилотами были наемники самых разных национальностей (в большинстве, американцы). Кроме перечисленной техники, еще наличествовали на момент вторжения, один "Лайтнинг Р-38" (двухместный ночной перехватчик с РЛС), один гидросамолет "каталина" и несколько легких связных машин ("сессна" и "пайпер") — которые не числились за Сомосой, поскольку были переданы армасовцам от ЦРУ еще до его заявления.
