Хозяин земли Духов - 1

Я усмехнулся и нырнул.

* * *

Все фигуры расставлены, все карты сданы. Осталось разыграть партию и понять — кто же получит главный приз.

Я проверил раненое плечо. Болит, но рука двигается почти без затруднений. Можно, конечно, послать вперед кого-то из русалок, но удастся ли им вытащить на себя всех тварей? А удастся ли мне?

Коснувшись магического камня, активизировал ауру — знак для союзников: будьте готовы. В последний раз глубоко выдохнув, поплыл по течению. Вода помогала, будто несла на руках. Обратная дорога будет сложнее.

Плыл не в полную силу.

Русло раздалось, дно немного опустилось. Течение стало вялым и ленивым. Я намеренно не стал дожидаться полной темноты. Порченым созданиям она не помеха, а вот мне может здорово спутать планы.

Спокойно, ни о чем не думать. Время мыслей осталось за спиной. Впереди только действия, уже намеченные и оговоренные с остальными.

Впереди показались темные пятна. Они медленно перемещались в толще воды.

Ауру временно погасил.

Надо пробраться как можно дальше, прежде чем твари смогут до меня дотянуться.

Мимо первого порченого водяного пролетел пулей. Тот вряд ли успел понять, что произошло. А дальше — лавировать и стараться не налететь на живую преграду. Мир на периферии зрения потянулся размытыми полосами.

Тварей попадалось все больше. Пока они казались сонными и не представляли особой опасности, но долго ли останутся в таком состоянии?

Ответ пришел через каких-то несколько минут. С каждой преодоленной мной сотней метров активность порченых созданий возрастала. Поначалу они просто провожали меня взглядами, потом начали тянуть руки и щупальца — и вот уже пускаются следом.

Но сколько же их? Две-три сотни?

Очень хотелось ошибиться.

Наконец, я вылетел в чистую воду. Никаких темных пятен, никаких движущихся теней впереди. Отлично! Самое время разворачиваться в обратный путь.

Раненое плечо пронзило острой болью.

Только не сейчас!

Сжав зубы, описал крутую дугу и оказался лицом к лицу с преследователями.

Аура вспыхнула ослепительным светом. Первые ряды тварей смешались — и этого оказалось достаточно, чтобы образовалось несколько небольших брешей. А вот теперь экономить силы глупо. Юркнув в одну из брешей, попытался превратиться в ракету.

Наиболее плотными были именно первые ряды, дальше лавировать стало проще.

Голова опустела.

Река бурлила, полнилась криками и ревом. Задуманное удалось на все сто — "муравейник" разворошен.

Если бы у них было оружие, мне бы не выбраться. Хватило бы единственного, удачно пущенного гарпуна. Но оружием порченые не пользовались — и лишь благодаря этому мне все еще удавалось двигаться.

За каждым поворотом, за каждым небольшим изгибом реки ожидал увидеть сужение русла. Плечо ломило немилосердно. Боль отдавалась в голове, пульсировала где-то в районе поясницы. Мне казалось, что мог бы плыть куда быстрее, но как ни старался — прибавить не мог

Порченые следовали сразу за границей света и тьмы, не отставая ни на сантиметр. Очень плохо! Я рассчитывал на немного иной расклад. Вот тебе и преимущество в скорости.

Впереди смутно угадывалось сужение русла. Оставалось преодолеть последнюю сотню метров. Где-то там, на берегу, с факелом должна ожидать Найдена. Она отлично видит меня, видит моих преследователей. А значит — выполнит обещанное.

В груди защемило. Настойчиво прогоняемые панические мысли выплыли на поверхность сознания. Я не смогу покинуть воду — придется вести тварей до последнего. До самой сети.

Над головой промелькнул прямоугольник первого плота.

Снизить скорость. Хвост погони не должен сильно растянуться.

В меня кто-то врезался, по спине полоснуло щупальцем. Болезненный рев взорвался над самым ухом.

Краем глаза отметил прямоугольник второго плота.

Я бросил грести и оставшееся до сети расстояние плыл по инерции, подталкиваемый и атакуемый разъяренными болью тварями.

Только бы у Найдены не дрогнула рука...

Черная волна навалилась, погребла под собой. Ближайшие ко мне порченые создания поджаривались заживо, их плоть пузырилась и горела в свете ауры. Вкус крови стал настолько отчетливым, будто последняя заменила собой воду в реке. Дышалось с трудом.

Только теперь я осознал, что сеть, зафиксированная нами с огромным трудом, держится.

Все получилось! Осталось дождаться взрыва.

Вода вокруг меня вскипела непроглядно-черным кипятком. Воздух в легких превратился в песок. От разрывающих мир рева и криков трескалась голова. Я ничего не видел и мечтал лишь об одном — чтобы все поскорее закончилось.

Что-то с силой тисков вцепилось мне в плечо, рвануло вверх. Мгновение — и кровавое месиво сменилось чистым воздухом поверхности. Звуки отдалились, стихли. А потом грянула череда взрывов. Мир разлетелся на куски.

Ощущение реальности возвращалось болезненными толчками крови в висках. Я лежал на траве, в тусклом свете ауры. Тело будто через мясорубку пропустили, а потом полученный фарш бросили на раскаленную сковороду. Кожа обрела ярко-алый окрас, растрескалась, обнажая мясо.

За пределами света ауры что-то происходило — мелькали тени, слышалось тяжелое дыхание, звуки ударов.

Я попытался подняться. Раненое плечо почти не действовало.

— Ты куда?! — услышал знакомый голос. Из темноты выскочил насквозь мокрый Аеш. — Лежи, окаянный! — замахал руками. — Все и без тебя уже сделают.

Он стоял передо мной, широко расставив руки и ноги, точно действительно мог преградить дорогу.

— Лежи, оглобля глухая! И так, что рак вареный.

— Мы победили?

— Мы побеждаем! — ендарь аж подпрыгнул от радости. — Твои бомбы обратили их в начинку для колбасы. Остальных сейчас добивают.

Неужели получилось?

— А почему я... такой?

— Суженой своей скажи спасибо. Вытащила тебя, олуха. Подумаешь, маненько припекла.

И снова я обязан ей жизнью. Впору уже меня записывать в должники.

Постепенно звуки близкой схватки стихли.

Ночь овевала влажной прохладой. Двигаться совершенно не хотелось. Но с моим желанием никто не собирался считаться. Сквозь полусон расслышал настойчивые голоса, призывающие подняться и куда-то идти. Не дождавшись реакции на свои слова, невидимый проситель подхватил меня и бесцеремонно швырнул в воду. А потом была дорога. Мы плыли бесконечно долго, целую вечность. Кажется, даже ночь успела смениться днем и снова уступить место ночи.

Очнулся я там, где никак не ожидал оказаться, — в тесной норе, облепленный вязкой слизью. Вода здесь была мутная, с какими-то белесыми вкраплениями. Выход из норы закрывала пробка — податливая, но прочная. Похоже, из все той же слизи, только застывшей. После нескольких сильных ударов она все же начала вываливаться.

Наконец мне удалось вытолкать застывший сгусток, в лицо ударил поток чистой воды — будто глоток свежего воздуха. С минуту просто лежал и дышал, потом выбрался окончательно. На теле не осталось и намека на ожоги, рана на плече затянулась, хотя не без цепочки шрамов.

"Сколько прошло времени?!"

У меня было всего три дня в облике подводного жителя. Что, если минуло гораздо больше?

Я рванул к выходу из грота, но не успел проплыть и нескольких метров, как из-за поворота коридора показалась Ксенидия.

— Немного замешкалась, — улыбнулась русалка.

— Что вы со мной сделали?

— Исцелили от ожогов.

— И все?

— А что еще?

— Сколько я пробыл в таком виде?

— Три дня не истекли. — Ее глаза пристально изучали меня. — Ты еще можешь остаться. Здесь не всегда была грязь и убогость. Под водой возможно возводить дивные дома. Там, на суше, ты бы маялся с ожогами не одну седмицу. Даже со снадобьями домовых. У нас исцелился за день.

— Зачем тебе это? К чему все эти уговоры?

— Разве женщина должна объясняться в своих желаниях?

— Иногда.

Ксенидия молчала, лишь испытующе смотрела на меня.

— Прости. Я рад, если смог помочь. Но мое место не здесь. Меня ждут.

— Она погубит тебя... — в ее голосе прорезалась боль.

— Что?! Найдена?

— Такие, как она, не излечиваются полностью. Порча слишком глубоко пускает в них корни.

— О чем ты?

— Она не человек. Ты это знаешь. И я знаю.

Настал мой черед смолчать.

— Откуда ты? — неожиданно сменила тему русалка. — Ничего не знаешь о нас.

— Издалека, — ответил уже привычно.

— Некоторые из нелюдей обладают чудесными особенностями. То, что ты пытался скрыть, для меня так же ясно, как и очищение места Духов. Думаешь, как мне удалось отыскать твою деревню и тебя?

— Как?

— Иногда мне открываются тропы, ведущие к грядущим событиям. Эти тропы змеятся и пересекаются, не всегда ясны, но они помогают в выборе верного пути.

— И мой верный выбор — остаться здесь?

— Да.

— Знаешь, ендарь часто называет меня дураком. Возможно, он прав. Спасибо за совет.

Ксенидия отплыла в сторону, освобождая мне дорогу.

— Прощай.

Глава 11. Новый дом.

Смена рода деятельности — отличное средство от стресса. Мы перековали мечи на орала и по самые уши увязли в обустройстве своей новой деревни.

К тому времени, как мы добрались до места Духов, домовые еще не успели туда полностью переселиться. Если большую часть домашней утвари и инструментов они перенесли, то с посадками возникли большие проблемы. Либо оставлять их на старом месте, и тогда кому-то придется еще целое лето обитать в гнилых развалюхах, либо бережно и аккуратно переносить к месту Духов.

Решено было остановиться на втором варианте.

Дело в том, что в непосредственной близости от магического колодца природа оживала куда быстрее, чем в окрестностях. Деревья и кустарники с невероятной скоростью тянулись к небу, трава стояла сочная. Следовательно, животные стремились именно сюда, что обещало обильную охоту — факт немаловажный в свете нескорого урожая.

Мы позволили себе отдохнуть всего один день, а потом принялись за дело. Одна странность: в родном мире, когда практически все можно купить, заставить себя лишний раз доползти до огорода или дачи — поступок почти геройский. Зачем сажать картошку или корячиться на кладке стен, когда можно съездить на рынок или нанять рабочих? Не скажу, что с безумной радостью брался за банальную работу лесоруба или землекопа, но отторжения почему-то не испытывал.

Возможно, все дело в хорошей компании. Возможно, в осознании значимости работы. А, возможно, в том, что нам банально негде было жить.

Первым делом вычистили внутренности Мертвого дуба, а над его площадкой соорудили временный навес. Тот защищал от солнца, но не от дождя — самое то для наших новых охранников. Шесть русалок, выделенных владыкой озера Изимое и реки Горинь, исправно приступили к несению службы. Караул разбили на три смены. При этом навсегда забирать подводных жителей из их родной среды показалось мне делом негуманным, потому перед уходом договорился с Трулирадом о вахтовой службе. Срок каждой вахты определили в месяц. После истечения оговоренного срока охранный расчет сменится другим. Оружие и доспехи предоставляли мы. Но русалки от брони отказались, а вот луками и мечами заинтересовались, хотя собственные гарпуны по-прежнему держали при себе.

Кроме того подводные жители Изимого обещали аккуратно исследовать не только реку Горинь вплоть до бывшей столицы Озерного княжества, но и добраться до Велички, а по ней проплыть так далеко, насколько это окажется возможно. Основная задача: поиск уцелевших поселений, разведка местности. Впрочем, до реальных отчетов еще далеко. Вероятность возвращения порченых тварей исключать нельзя, да и собственное жилье надо восстанавливать. Я на срочности не настаивал, а Трулирад не предлагал.

Вокруг места Духов оказалось целых пять родников — отличное подспорье при отсутствии поблизости реки или озера. С питьевой водой проблем не предвиделось. Один из ключей отдали в полное распоряжение нашим подводным гостям, и они собственноручно за несколько дней соорудили себе нечто вроде террас, самотеком заполняемых ключевой водой.

Параллельно с обустройством Мертвого дуба мы занимались расчисткой места под будущие огороды, которые и разбивали по мере поступления саженцев из старой деревни.

Единственное, до чего в ближайшее время не добраться, — до строительства постоянного жилья. Его просто не из чего сооружать. Больные деревья хоть и оживали, но их стволы оставались слишком кривыми. А до пригодного к строительству молодняка должно пройти время. Пусть и небольшое — не больше трех месяцев. Оставалось ютиться кто где. Большая часть домовых облюбовала корневища Мертвого дуба. Мы же с Найденой разместились в палатке, сшитой из наиболее прочных отрезов различной ткани, захваченных из старой деревни. Жилье получилось светлым, хотя и тесным. Но простора нам хватало и снаружи. Внутри палатки теснота сберегала тепло и сближала. Единственное, на ночь Найдена по-прежнему уходила.

— Я вот чего понять не могу, — заговорил как-то Аеш, сидя на траве и уплетая хорошо прожаренного кролика. — Живем здесь уже почесть две седмицы, а названия селению нашему так и не дали.

— Неча торопиться, — хмыкнул Зосима. — Как избы поставим, так и с названием покумекаем.

Пока же мы жили одной общиной, где каждый получал по потребностям, а работал по возможностям. Отлынивающих от работы я не замечал. Домовые вообще оказались очень старательными и исполнительными. Раньше всех вставали, позже всех ложились — и весь день, как пчелки, трудятся. И работают все больше с песнями, пусть иногда жутко тягомотными.

— В былые времена города и деревни как закладывались? — не унимался Аеш. — Воткнул палку, мол, тут быть граду заложенному. И тут же имя ему. А мы что? Как дитяти неразумные.

— Может, уже и надумал что? — усмехнулся староста.

— Может, и надумал.

— Делись, чего воды в рот набрал.

— Первое слово князю, — он кивнул на меня. — Негоже мне поперек его лезть.

Я чуть не подавился от неожиданности.

— Не надо меня в это впутывать. Сам затеял — сам и отдувайся.

— Никогда не забывай, — со значением произнес ендарь. — Перво-наперво ты великий князь, освободитель Озерной долины, а уже потом маленькая плаксивая девочка, которую добрым друзьям все время приходится наставлять на истинный путь.

Среди домовых послышались смешки. Найдена положила мне руку на плечо, прошептала:

— Не плачь, я с тобой.

— Нет в вас доброты и сострадания к ближнему, — вздохнул я делано тяжело. — Назовите, как старая деревня называлась.

— Нельзя — плохой знак, — поморщился Аеш.

— Назовите Новая деревня, Новый город.

— Сызновград! — подскочил ендарь, уронив на траву остатки кролика.

— Мне нравится, — подтвердил Зосима.

Домовые одобрительно закивали.

— Вот и решили. — Аеш поднял кролика, замахнулся им, точно дирижерской палочкой. — На том и порешим!

— А твоя-то идея какая была? — спросил я.

Ендарь промычал что-то невразумительное, затем сел и принялся догрызать мясо.

В тот же день на Мертвом дубе появилась табличка, на которой белой краской кто-то из домовых (а, может, и сам ендарь) вывел: Сызновград.