Незримого Начала Тень. Общий файл

— Можно я поставлю цветы в гостиной? — спросила Лизанька кузена нежным мелодичным голоском.

— Да, милая, разумеется, — несколько отрешённо ответил он.

Не спеша составив букет, воздушное создание покинула нас. Выходя, она странно оглянулась на графа, и, задумчиво улыбнувшись, скрылась за дверью.

— Мне бы хотелось побеседовать с вашими родственниками, — сказал Константин. — А также со знакомыми графини, которые сейчас в Кисловодске...

— Катерину приехала навестить одна из её приятельниц. Завтра я устрою вам встречу со всеми, кто заинтересует... Уверен, никого из них даже не помышлял о подобной подлости... Скорее всего, у меня есть тайный враг, которого я очень сильно обидел несколько лет назад, а сам даже не придал этому значения, — голос графа звучал уверенно.

Вдруг я услышала тихое звучание гитары, доносившееся из комнат.

— Кто-то музицирует? Очень мило, — заметила я, полагая, что Лизанька решила поразить нас своими талантами.

— Вы тоже слышите! — воскликнул граф. — Кати играет на любимой гитаре в своей комнате... Право, никто, кроме вас и меня не слышит этих звуков...

— Вы правы, я не слышу ничего, — признался Константин.

Мелодия звучала все увереннее и громче. Граф, прикрыв глаза, задумчиво вслушивался в милые сердцу звуки. Он не безумец!

* * *

Вернувшись домой, мы застали доктора Майера. Думаю, в этот день некоторые пациенты остались без его полуденного визита.

— Что вы теперь скажете? — спросил доктор, не скрывая любопытства.

Я пересказала наш разговор, описав видения и чувства, охватившие меня.

— Позвольте узнать, вы испытываете какое-либо предчувствие о судьбе графа? — тревожно спросил доктор.

— Нет, я ничего не чувствую, — ответила я немного виновато.

— Доктор, не докучайте моей сестре, — сказала Ольга сурово. — Если граф обречён, то мы ничем не сможем ему помочь! Если же опасность ему не угрожает, нет нужды беспокоиться понапрасну.

— Простите мою навязчивость, — поспешил извиниться доктор, — но я надеюсь предотвратить возможное убийство.

— Увы, у нас есть основания беспокоиться за жизнь графа Белосельского, — сказал Константин. — Сам граф назвал нескольких людей, у которых может быть мотив... Хотя он доверяет им...

Ольга пожала плечами. За время замужества она привыкла к убийствам и уже не испытывала былого беспокойства за судьбу каждой возможной жертвы. А мои видения грядущих смертей только усилило её безразличие. Сестру волновало лишь моё душевное спокойствие.

— От этих убийств Аликс дурно спит, — сказала сестра. — Помню, она неделю не могла успокоиться, когда ей дали осмотреть нож, которым зарезали молодую даму...

Картинки былого убийства вновь промелькнули перед моим взором, но на сей раз я сумела сдержать чувства. Видения смерти — как привычны! Спокойный уход человека в мир иной не вызывает печали. Недавно наяву видела смерть разбойников, но злодеи достойны кары, поэтому их участь не тронула меня. Но как можно спокойно взирать на жестокое кровавое убийство невиновного, слышать крик боли умирающего, чувствовать его страдание и отчаяние. Иногда я плачу от несправедливости. Почему этот человек убит? Разве он совершил зло, за которое следовало заслужить подобную участь?

Константин виновато промолчал.

— Беседа с графом оказалась вполне приятной, — поспешила заверить я, — мне лишь грустно, что его любовь оказалась трагичной...

Мы замолчали, поминая новопреставленную рабу божию Катерину.

Из журнала Константина Вербина

Сегодня я встретил моего приятеля князя Александра Долгорукова, недавно прибывшего на воды. Молодой человек приятный в общении и достаточно благоразумный, чтобы не докучать мне своей юношеской философией.

Разумеется, нельзя было не пригласил князя отобедать у нас.

— Рад вашему приглашению... но, — князь Александр запнулся.

Я промолчал, дабы дать ему возможность подобрать слова. По правде сказать, не стоило трудов догадаться, речь пойдёт о нашей дорогой Алечке.

— Мне очень жаль, что я не пришелся по нраву вашей свояченице, — сокрушался князь. — Стоит мне только появиться у вас в гостиной, как она находит благовидный предлог уйти...

Ответ найти не удалось. Как сказать князю, что дело вовсе не в неприязни Аликс, а как раз наоборот?! Даже наблюдательная Ольга не смогла понять истинной причины желания Аликс немедленно сбежать при появлении князя Долгорукова.

— Даже если князь неприятен тебе, ты не должна уходить! — поучала она. — Неужели тебе надобно повторять о столь очевидных правилах приличия!

В том-то и дело, что Аликс находит Долгорукова очень даже приятным, но никак не может победить застенчивость. При всяких попытках поговорить о князе, барышня всякий раз, краснея от волнения, прерывает разговор.

— Аликс, как вам известно, обладает особыми талантами, — наконец, придумал я правдивое объяснение. — Она может покинуть гостей в любой момент... Дело не в её отношении к вашей персоне... Такие люди несколько чудны в своих поступках...

— Надеюсь, что это так... Мне бы хотелось произвести на Александру наиболее благоприятное впечатление, — Долгоруков запнулся, понимая, что его слова звучат двусмысленно.

Я сделал вид, будто ничего не понял. Похоже, чувства Аликс взаимны. Не имею ничего против такого ухажёра для Александры, князь человек порядочный. Меня очень беспокоят кавалеры, которые вьются вокруг моей родственницы. Знаю, она мудрая барышня и её нелегко обмануть, но опасения остаются, что Аликс сочтет за искренность заученные пышные фразы.

— Как вы относитесь к мистике? — спросил я.

— Сейчас просвещённое общество разделилось на три группы, — задумался князь. — Одни считают мистику глупыми суевериями, другие не мыслят жизни без гаданий и спиритических сеансов, третьи относятся к мистике с уважением и осторожностью. Я отношу себя к третьей группе...

— Значит, тут мы с вами схожи, — обрадовался я.

— Вы беспокоитесь, не считаю ли я способности Александры выдумкой? — Долгоруков немного обиделся. — Напротив, меня восхищают подобные люди, но я достаточно вежлив, чтобы не донимать их глупыми расспросами!

— Это делает вам честь... Спешу заметить, Аликс не очень жалует водяное общество, — добавил я. — Стоит мне или Ольге замешкаться, как она постоянно становится объектом насмешек злобных дам и их тугоумных услужливых кавалеров.

— Как я заметил, кавалеры быстро унимают свой пыл, когда понимают, что им придётся иметь дело с вами, — отметил князь.

— Но больше они боятся не выстрела моего пистолета, а остроумия моей милой Ольги!

— Да, после точных замечаний вашей супруги этим господам лучше бы быть застреленными, — согласился Долгоруков.

Он не преувеличивал. Обычно дамы и господа, ставшие объектом метких фраз Ольги, на следующий день покидали Кислые воды.

— Меня беспокоит судьба графа Белосельского, — взволнованно произнес князь. — Все водяное общество судачит о покушениях...

Долгоруков выдержал паузу.

— Судя по вашему взору, мой друг, желаете поделиться некоторыми предположениями, — заметил я.

— От вас ничего не ускользнет! — воскликнул князь. — Верно, у меня есть на примете один неприятный тип, доктор Войнич, лечивший супругу графа в Петербурге... Личность неприметная, но подлая... Нерадивый врач мог стать причиной смерти несчастной графини, и, опасаясь мести графа, решился на убийство...

— Весьма любопытно, — версия, действительно, заслуживала внимания.

Доктор Майер ничего не сказал мне о своем коллеге, он всегда щепетильно относился к врачебной этике.

— Значит, Петербургского доктора занесло в наши дикие края, — размышлял я.

— Подозрительно, — согласился князь, — Войнич приехал неделю назад...

Выходит, с его появлением и начались покушения на графа. Любопытно, почему Белосельский не рассказал мне о приезде врача своей супруги, неужто не придал значения?

Нашу беседу с князем нарушил подполковник Юрьев. По волнению в глазах офицера, я легко догадался, что меня ждет весть об очередном назревающем заговоре. Мне оставалось надеяться, что моего приятеля терзают лишь очередные напрасные беспокойства.

Долгоруков, понимая, что его присутствие нежелательно для жандарма, тактично удалился.

— Не доверяйте князю Долгорукову! — сурово заметил Юрьев. — Черт разберет, чем они занимаются в своем "Кружке шестнадцати"*, — он махнул рукою, — поносят имя Государя Императора. Заговорщики!

________________________

* "Кружок шестнадцати" — одно из знаменитых светских обществ, куда также входил М.Ю. Лермонтов. "Там, после скромного ужина, куря свои сигары, они рассказывали друг другу о событиях дня, болтали обо всем и все обсуждали с полнейшею непринужденностью и свободою, как будто бы III отделения собственной его императорского величества канцелярии вовсе и не существовало — до того они были уверены в скромности всех членов общества" — так описал этот кружок Браницкий, один из его участников.

— Для заговора князь слишком благоразумен, — ответил я, — и, к счастью, никому не докучает вольнодумными суждениями... Не бойтесь тех, кто болтает глупости за дружеской попойкой, настоящие заговорщики не тратят время на подобные развлечения.

Юрьев пожал плечами.

— Иногда я не понимаю вас, Вербин! — проворчал он. — Граф Апраксин обеспокоен делом государственной важности, — шепнул он, оглядевшись по сторонам, — он ждет вас...

Глава 2

Чего не выразить моим словам

Из журнала Константина Вербина

Задумчивый вид графа Апраксина явственно подсказал, что я вновь буду посвящен в государственную тайну.

— Могу предположить, мы вновь столкнулись с заговорщиками, — произнес я.

Лизанька и поклонник

Joseph Christian Lyendecker

— На сей раз вы ошиблись, Вербин, — сурово перебил генерал, — хотя не знаю, что может оказаться хуже, заговор или это безумие... На своем веку пришлось повидать немало заговорщиков, но такое душегубство лицезрю впервые...

Он с раздражением махнул рукой. Понимая мое недоумение, Апраксин жестом велел Юрьеву пояснить мне, что к чему.

— На воды прибыл некий господин, назвавшимся братом Генрихом, проповедник какой-то европейской церкви, — начал Юрьев неспешный четкий рассказ.

— В Европе этих церквей выросло как грибов после дождя, — с раздражением прокомментировал Апраксин. — Пропади они все пропадом!

Мне стоило больших трудом скрывать изумление, обычно граф не проявлял никакого интереса к новомодным религиозным взглядам.

"Пусть хоть самому чёрту молятся, но от меня подальше!" — иногда восклицал он.

Однако теперь Апраксин придерживался иного мнения.

— До нас дошли печальные новости, будто некий уважаемый господин в Петербурге, состоявший в обществе брата Генриха, совершил убийство компаньонки, своей супруги... — продолжил рассказ Юрьев.

— Позвольте узнать мотив? — полюбопытствовал я.

— Несчастный сумасшедший заподозрил бедняжку в колдовстве, — получил я весьма неожиданный ответ, — А потом убил свою жену, догадавшуюся о его злодействе...

Жандармский офицер взял паузу.

— Былые друзья убийцы говорили, будто после знакомства с братом Генрихом рассудок их друга будто помутился... Он начал избегать людей и противиться любым развлечениям, даже тем, к которым раньше имел особую склонность...

— Вы хотите сказать, что брат Генрих может дурно повлиять на общество, не так ли? — решил я уточнить.

— К счастью, последователей в свете он нашел немного, — вздохнул Апраксин, -но, думаю, вам не надо пояснять, насколько опасны безумцы, убивающие любого, кто им не по нраву...

Граф вновь велел Юрьеву продолжить рассказ.

— Вчера вечером, как вам известно, загорелся амбар в казачьем поселении, в котором нашли обгоревшее женское тело...

— Да, мне известно о трагедии, — ответил я печально.

— Погибшей оказалась местная ворожея, которую на селе звали Анкой, — продолжил Юрьев, — надеюсь, вы с легкостью поймете, о чем речь...

Меня охватило недоумение.

— Вы полагаете, что некий брат Генрих решился организовать охоту на ведьм? — я не верил своим догадкам. — Это безумие!

— Именно безумие, — согласился Апраксин. — Он удрал из Петербурга, как только его последователя обвинили в убийстве... Мне кажется, что мсье Генрих неспроста отправился к нам на Воды...

— Почему его не выслали за границу? — удивился я.

— Нам велели побольше разузнать о его обществе, возможно, Генрих оказался готов к возможной высылке и отыскал себе преемника, — отметил Апраксин.

— Значит, нам надобно отыскать того, кто станет главой их общества в России после отъезда Генриха? — спросил я.

История "инквизиторов" казалась слишком невероятной, хотя меня нелегко удивить.

— Да, — кратко ответил граф, — он здесь, я чувствую... Будущий преемник Генриха решил отправился на Воды, а после убийства учитель срочно поехал за ним, дабы передать ему правление своей "вотчиной"! Какая мерзость — они разделили всю Европу на провинции своего умалишенного царства душегубов... Куда катиться белый свет?

Граф вновь сокрушался о падении современных нравов.

— Мне очень жаль, — Апраксин вдруг прервал свою речь, — но ваша свояченица в опасности... Не беспокойтесь, мадемуазель будет обеспечена надежная охрана...

Аликс жертва безумца? Ну уж нет, я скорее убью злодея собственноручно, пусть он только приблизится к Аликс! Да что там говорить, пусть он только подумает о своих злобных намерениях! Я привык не поддаваться чувствам, но сейчас гнев охватил мой разум.

— Вы бледны, Вербин! — забеспокоился Апраксин.

Предательская бледность выдала мои переживания.

— Право, наши жандармы не спускают глаз со злодея! — заверил меня Юрьев.

— Меня сейчас особенно беспокоит граф Белосельский, — напомнил я.

— Согласен с вами, весьма любопытное дело, — кивнул граф, — учитывая некоторые связующие моменты... — он вновь кивнул Юрьеву.

— Граф Белосельский давний враг брата Генриха, — произнес жандармский офицер.

— Не могу понять, почему граф не сказал мне о нем? — недоумевал я.

— Белосельский недооценивает Генриха, — печально заметил Апраксин.

Напрасно, никогда не стоит недооценивать безумцев. А безумен ли брат Генрих? Не служит ли фанатичная идея прикрытием иных преступлений, еще более жестоких?

Из журнала Александры Каховской

Сегодня мне вдруг захотелось проехать иной дорогой. Проплутав несколько минут, удалось выехать к казачьему поселению. Когда я проезжала мимо села, мое внимание удивительно странно привлек амбар возле одного из домиков на отшибе. Дверь оказалась открыта, и я вошла внутрь, не отдавая себе отчета в причинах своих действий. Дверь резко захлопнулась. Вспышка пламени ослепила меня, едкий дым преградил дыхание. Схватившись за горло, я опустилась на колени и потеряла сознание.

Очнувшись, я увидела, что не спеша еду верхом по узкой дороге. С большим трудом удалось подавить испуганный крик от столь неожиданной перемены. Никогда раньше не засыпала во время прогулки. С трудом спешившись, уселась на траву — о своем платье забеспокоилась позднее — дабы перевести дыхание. Вокруг была поляна и холмы — никакого поселения поблизости... Только уняв беспокойные мысли, смогла вновь сесть верхом и отправиться домой...