Смерть его игрушка

— Мне рассказали про тебя, — я нежно обняла Романа, уместив голову у него на груди.

— Я думал, вы говорили о Лане.

Он подхватил меня, скинул мои туфли на пол и понёс в спальню.

— Не только. Больше о тебе.

— О том, каким я был плохим при жизни? — он усмехнулся. — Это правда.

— О том, почему ты таким стал.

— Я не стал. Я всегда был. Это всё ерунда — про окружение, про условия... Даша, — он скинул меня на кровать, — если человек скотина, не надо сваливать вину на кого-то. В том, что ты сволочь, виноват только ты сам. И никак не насмешники, которые заставляют чистить сортиры, обещая в качестве оплаты настоящий философский камень.

— А он существует? — не выдержав, перебила я.

— Нет, — он рассмеялся — очень мрачно. — Девочка моя, что это Рольсен такой добрый, а? Хотя, конечно, он американец, а американцы любят истории про мальчиков с улицы, которые чего-то добиваются... И титул для него мало что значит. Но я-то его соперник — в игре на тебя.

Мне не понравилось это 'игра'.

— Ну да, нелогично. Более ожидаемо было бы услышать о бесчинствах, которые ты творил.

— Да чего о них слушать, — он стащил с меня пиджак и юбку.

— Ром, постой! А Лана как?

— Пока нормально. Не знаю, Даш. Я ничего не выяснил. Не могу же я находиться рядом с ней постоянно. У меня есть ты, — улыбнулся он, и в его глазах заплясали дьяволята.

117.

Кошку я застала врасплох. Иначе она ни за что не отдала бы хомяка. Не представляю, где она его взяла? Дурашка. Он и не думал, насколько опасно убегать из клетки.

Роман надо мной смеялся.

— Подарок для твоей приблудной кошки?

— Ром, иди нафиг! — возмутилась я. — Гляди, как он испугался! На!

— Что? — он даже улыбаться перестал на минуту.

— Ну не на работу же мне его тащить? Накорми его сыром и морковкой, и, как успокоится, выкупай.

Я поцеловала его в шею — просто не дотягивалась до губ — и убежала. Я всё-таки тороплюсь. Да и реакции дожидаться не хотелось. Но что я буду с ним делать на работе? Чем кормить?

Надеюсь, Роман догадается спрятать хомяка от Жизельки.

— Даша?

Меня встретил Рольсен.

— Как насчёт сегодняшнего вечера? Ещё кое-что о вашей подруге?

Я фыркнула.

— Евгений Михайлович, я не товар, не игрушка. Если вам что-то надо — скажите прямо. Если меня — то сразу нет. Не надо хитрить. Я больше не поведусь. Мне не нужны по паре слов в день о Лане. И в любом случае — Рома сделает больше, чем вы. Спасибо.

Он внезапно грустным и мягким голосом сказал:

— А как я ещё могу добиться хотя бы минутки вашего внимания? Интересен ли я вам сам? Что, если я приглашу вас просто так, без условий?

Я помолчала. Потом вздохнула:

— Я откажусь.

— Даша, вы — чудесный человек. И желание помочь подруге во что бы то ни стало добавляет вам очков. Не многие могут так. Но я буду использовать это желание в своих целях. Я не настолько благороден.

— У вас, мистиков, вообще своеобразное понятие о благородстве, — не удержалась я. — Позволить даме заплатить за себя — как можно! Убить её — пожалуйста.

— Вас бы не убили, — как будто не выдержав, признался он.

— А Лану?

— Давайте закроем эту тему! — поморщился директор. — Лану вам не спасти. Даже мне не спасти. Не я — так другой. А Эльвильяр не будет этого делать. Ему она никто. Простите за резкость.

Он развернулся и ушёл. А я стояла ещё некоторое время и осмысливала.

118.

Она не хотела разговаривать, сбрасывала звонки. Даже входную дверь не открыла, хотя, по словам соседей, была дома. Если удавалось с ней поговорить, выдерживала прохладный, равнодушный тон и говорила минимум.

Лана, ты боишься.

Я знаю тебя хорошо. Ты ведёшь себя грубовато, когда боишься чего-то -думаю, скрываешь чувства. Но так сильно напуганной тебя никогда не видела. Лана, я вижу тебя сквозь маску.

Я должна тебе помочь.

Андрей тоже что-то делает. Я уверена — по его обмолвкам, по его виду сужу. Но у него мало что получается.

Если получается вообще.

Что может сделать Роман, я не знаю. Но вы в ссоре — где у меня гарантии, что он будет стараться ради тебя?

'Я сделаю всё, что ты попросишь'.

Мы уже выяснили, что отнюдь не всё. Сделаешь ли ты это ради меня или ради неё?

Мне так не казалось.

119.

Я промучилась всю ночь и всё утро. Долго не могла заснуть. Роман лежал рядом с закрытыми глазами, и я не шевелилась. В полумраке его почти не было видно, дыхания не было слышно. Но он дышит, немного, я помню.

Он не спал, я уверена. Знал, что я нервничаю. Но почему-то ничего не сказал. Ну и ладно. Спасибо. Мне так легче.

На работе думала совершенно не о работе.

Но выхода другого не видела.

Паршиво.

Я не буду говорить, насколько. Но хватит, Даша, ты уже получила свои пару месяцев счастья.

Ладно, если говорить начистоту, никакого счастья-то и не было. Постоянный страх перед неизбежным, сомнения, опасения... Даша, ты — 'человек сам пи@@@ц своего счастья'. Ты могла наслаждаться тем, что выпало, но предпочла испортить всё.

Ну что же, что-то всё-таки у меня было.

Лучшее, что было и будет в моей жизни.

Несмотря на то, что я только в начале пути, я в этом уверена.

Как хорошо, что Роман всё-таки дал мне свой номер телефона — лично, в глаза, я бы такое сказать не рискнула.

Я кинула всего две СМС. Ему — 'Извини, я не хочу быть с тобой. Не приходи больше, пожалуйста'.

И Лане:

'Бери его, он твой'.

Она поймёт.

120.

Я приехала к Алёне.

Не хотелось видеть ни Андрея, ни тем более Лану. Но вот поплакать хотелось.

Егора мы выгнали под благовидным предлогом. Просто слишком много для меня народу. Потом я рассказала...

Море эмоций, минимум информации. Но подруга меня поняла.

Она у меня замечательная.

К счастью, оценивать моё решение она не стала. Просто выслушала и посочувствовала.

Вскоре мне самой стало спокойней. Я ведь знала, что всё к этому придёт рано или поздно — так что же теперь убиваться? Жизнь продолжается — благодаря ему. Ты самое лучшее воспоминание моей жизни, любимый, самое светлое.

Слёз мне хватило на полвечера. Потом я отвлеклась от себя несчастной и заметила состояние Алёны.

— Просто с родителями поругались. Не бери в голову, — отмахнулась она, несчастно улыбаясь.

Моё горе резко куда-то ушло, и на первое место всплыло сопереживание.

— Опять? Не бери в голову, ты же знаешь, какие они.

— Не настолько же! — воскликнула она, потом сникла. — Ладно, Даш, это ты не бери.

Значит, что-то серьёзное. Родители что у Егора, что у Алёны были заботливые и любящие своих детей.

Ключевое слово — 'своих'.

Нормальное отношение к противоположной половинке семьи было только у тестя. Но тёща сводила этот плюс на нет. Поэтому, с тех пор, кстати, как она огрела зятя мокрой тряпкой, жили у свекрови.

Значит, в этот раз что-то отчебучили родители Егора.

— Что они сделали?

— Проучили нерадивую невестку.

— Как?! — это начинало мне не нравиться.

— Всё просто. Я пересолила бульон, и мне наложили в тарелку две столовые ложки соли. Сказали, что если я её так люблю... — голос дрогнул.

— Да брось, забей.

— Заставили съесть.

Я ахнула.

— А Егор?

— Он был в командировке.

Помолчали.

Так же нельзя.

— Знаешь, Алён, у меня же есть деньги.

Она рассмеялась.

— Даш, тут деньгами не поможешь.

— Нет, ты не поняла. Я же продала бабушкину квартиру. У меня эти деньги — большая часть осталась!

Даже немного настроение поднялось от такой идеи. В самом деле — это же выход!

— Егору только надо будет добавить тысяч триста. Соберём уж как-нибудь.

— Столько найдём, мы уже пробовали откладывать. Только... Даш... как-то неудобно. Это же не соль одолжить.

— Брось, я всё равно завещание на вас писала. Было бы у вас сейчас жильё.

— Дура ты! — обиделась Алёна. — Не надо нам такого жилья.

— Ладно, поговори с Егором. Где вы сейчас будете?

— Пока поживём — я у Ланы, он у Андрея.

— Пошли сейчас за ним и в банк — я доверенность напишу, или что там надо, а?

Настроение уже на высоте. Просто чудно! Их проблемы решатся. Может, детей наплодят даже. Кстати...

— И котёнка возьмёте! Хорошо?

121.

Меня ждало ответное СМС.

Хоть бы от Ланы, думала я, только бы это была Лана...

Не повезло.

'Если хочешь меня бросить, объясни. Встретимся в Александровке, Центральная 5'.

И ещё одно — следующее — сообщение:

'Или я приду к тебе'.

Я поняла угрозу. Если мы встретимся на чужой территории, я смогу просто уйти. Но выгнать его из моей квартиры...

До сих пор ведь не знала, где он живёт. Александровка — с недавних пор городской район, его только начали застраивать, и жильё там элитное. В принципе, подходит для Романа.

Только теперь надо придумать убедительное объяснение.

122.

До Александровки я добиралась сама. Видеть его как можно меньше. Это тяжело.

Симпатичный коттедж, похожий на дома сталинской застройки. Большой. Совсем, похоже, новый.

Сердце защемило. Забудь, Даша. Ты здесь... чтобы разбить себе сердце.

Дверь оказалась открытой.

Коттедж казался пустым, но я знала, что Роман уже ждёт.

Нашла его я в узкой комнате на третьем этаже. Как обычно, он прижался спиной к стене и скрестил руки на груди.

Красивый.

Невероятно красивый.

Даша, убери тоску из глаз. Заметит.

Его чёлка растрепалась, и, вместо того, чтобы аккуратно лежать вдоль линии волос, свисала на глаза и частично топорщилась. На губах — привычная улыбка, а в глазах... тревога.

Я первый раз вижу его таким.

Даша, держись. Помни, он любит Лану. Вероятно, просто не привык к отказам.

Но сердце всё равно сжалось.

— Даша, привет.

— Ром, — начала я, глядя ему в глаза. Долго готовилась и репетировала. А что? Мне больно всегда, и от его взгляда ничего не меняется. — Ты хотел, чтобы я объяснила? Слушай. — Он молчал. — Ты спас мне жизнь. Неоднократно. Плюс ты красивый, хорош в постели и умеешь красиво ухаживать. Неудивительно, что я увлеклась. Но я не люблю тебя. Хватит этого, ладно? Всё равно ни к чему не приведёт. То, что я с тобой — отчасти потому, что не могла набраться решимости бросить человека, который спас меня от смерти. Но быть вместе — это обман. Я хочу другого в жизни. Прости.

Вот теперь по плану было — развернуться и уйти. Как можно твёрже и уверенней. Он остановил меня, но я этого ожидала.

— Пусти, пожалуйста — вежливо и холодно. От мистиков научилась. У меня действительно каменное сердце. Но в роль уже вошла, теперь гораздо легче ему врать.

— Даша, ты о чём? А я люблю тебя — это ничего не значит?

Куда-то пропала уверенность. Он теперь выглядел подростком, который влюбился в звезду всей школы.

— Чего тебе не хватает со мной?

— Детей, — твёрдо сказала я.

— Я над этим работаю. Всё будет, обещаю.

Он смотрел на меня с надеждой. Чувствую себя так, будто топлю котят.

Но меня всегда было трудно переубедить, если я что-то решила.

— Милая, я понимаю, что вёл себя ужасно. И меня не оправдывает даже то, что я боялся тебя потерять. Солнышко моё, прости. Если ты меня не любишь сейчас, обещаю, полюбишь. Я знаю, как это сделать. Ты же не любишь никого другого, правда?

Я покачала головой.

— Никого. Отпусти, пожалуйста.

Но он продолжал держать мою руку.

— Тебе хорошо со мной, я вижу. Останься. Просто останься ещё ненадолго. Прошу тебя, ещё один шанс. Дай мне время, если ничего не получится, я тебя отпущу. Обещаю, Даша.

— Рамон, никаких больше шансов. Пусти.

Мягко потянула руку.

Он заметил, что я назвала его настоящим именем. И ему не понравилось. Мне тоже. Каким-то чужим оно прозвучало.

— Ладно.

Сухо и... горько.

Один секрет. Я на антидепрессантах. По уши накачана. Хорошо подготовилась.

Роман опустился на колени, и моё хладнокровие дрогнуло. Что он делает? Любые способы, так? Нет, не надо! Пронять меня этим сложно, но вывести из равновесия — легко!

Я и не сразу обратила внимание на щелчок у моей лодыжки. Неладное почувствовала, когда что-то коснулось кожи.

На ноге красовался браслет с длинной цепью, обёрнутый в прозрачный пластик. Конец цепи уходил за шторку, которая в комнате была вместо стены. Роман сидел возле моих ног, и вид у него снова был невозмутимый.

— Прелестная штука, — он ущипнул прозрачную оболочку цепи. — Титан и высокопрочный полимер. Была бы у меня такая в восемнадцатом веке... Тогда приходилось вешать тяжеленные стальные цепи на нежные девичьи ножки.

Я опешила.

— Ты что делаешь?

— Даша, если ты говоришь мне правду, то почему же тебе так паршиво? Зачем пила таблетки?

Сердце упало. Не поверил. А чего я ждала?

— Набраться храбрости, — в моем голосе, кажется, прорезалось возмущение? Ну и ладно.

— Солнышко, — он нежно поглаживал мои ноги, — скажи мне правду, почему ты хочешь от меня уйти? Если причина достаточно серьёзная, я тебя отпущу. Обещаю.

Да, причина серьёзная. Но вряд ли ты со мной согласишься.

— Я сказала уже.

— Ты сказала неправду. Тебе со мной хорошо, а без меня плохо. Что такого может быть хуже? Скажи, и мы вместе обсудим. Не решай за меня.

— Ром, отпусти, — попросила я уже мягко. — Я всё сказала, что могла.

— Нет, не всё. Ты можешь сказать правду. Потом отпущу.

— А если никогда не услышишь ничего другого?! — рассердилась я.

— Навсегда оставить тебя здесь? Даша, это просто мечта! — Он довольно улыбнулся, встал и отдёрнул штору вдоль стены, открывая огромную кровать, к спинке которой и шёл конец цепи. — Дашенька, располагайся!

Он улыбнулся мне и вышел за дверь.

123.

Моя цепь оказалась длинной, и, когда я её размотала, смогла дойти до туалета и небольшой кухоньки. Уверена, на первом этаже есть ещё одна, потому что в этой был только холодильник, микроволновка и раковина.

В холодильнике оказалась еда, как приготовленная, так и продукты. Не думаешь же ты, что я стану готовить?

Я подёргала цепь, и обида нахлынула с новой силой.

Вот так вот ты сделаешь для меня всё, что угодно, а?

К огромному телевизору в зале оказался подключен системный блок. В первое мгновение я обрадовалась — но Интернета не было. Пустой LAN-разъём, никаких модемов и роутеров. Вот зараза!

Я улеглась на кровать и свернулась клубочком. Чувствовала себя безумно потерянной. Что теперь думать, делать и чувствовать, непонятно. Скотина, который меня обманул, или любящий мужчина, готовый на всё, лишь бы сохранить свою любовь?

Что он говорил?

'Я люблю тебя'.

И я тебя тоже. Но сейчас речь идёт о жизни и смерти. Я получила чудесное спасение, Лана тоже его заслуживает.

124.

— Даша?

Хорошо просыпаться от его голоса. Но... не с цепью на ноге.

— Что? — сухо ответила я, не открывая глаз.

— Милая, ты обижаешься?

Мягко так, вкрадчиво.

— А как ты думаешь?

— Даш, иди ко мне.

Кажется, он подходит. Я быстро вскочила и забилась в угол кровати.