Когда заговорили пушки ("Попаданцы" в стране царя Петра, часть 3)

— Батальон не бросает бойцов, нигде и никогда. И запомните на каждый хитрый болт есть гайка с лабиринтом! Поэтому... Наш товарищ вышел из строя, значит кладем его на носилки и на марш-бросок! Вопросы?

— Никак нет, — уныло, но дружно рявкнул строй, взгляды бросаемые на Хитрого не сулили ему ничего хорошего.

Во время зарядки Хитрый все порывался срочно выздороветь и подняться с носилок, но сержант был непреклонен.

— Доктор сказал что бег тебе запрещен, значит лежи! И на занятия понесем тебя на носилках!

Перед завтраком новобранец успел еще раз сбегать в медпункт. Как он умолил доктора выдать справку что он способен выдерживать средние нагрузки, не знал никто. Сержант изобразил простодушное удивление, потом посерьезнел, взгляд стал многообещающим:

— Еще раз 'натрешь' ногу, пойдешь на гауптвахту, вопросы есть?

— Никак нет, — уныло шмыгнув носом произнес Хитрый и проскользнул в строй.

— И чтобы никаких разборок! Всем ясно?

— Так точно, — нехотя гаркнули солдаты.

Глава 7

Берега реки Мохока покрывали девственные дебри, простиравшиеся дальше вглубь континента. Богатейшая земля. Хороший траппер здесь не останется без щедрой добычи: рыси и куницы, бобра и ондатра, но не только пушное богатство скрывали здешние земли. Бесконечный вековой лес скрывал несметные полчища кровожадных индейских воинов. В любой момент дикари с разрисованными лицами в ярких костюмах могли с диким гиканьем выплеснуться из лесных чащ на несчастных 'бледнолицых' и снять с них скальпы.

Узкую полоску земли по берегам Гудзона, от устья до водопадов вблизи истока примыкающую к Атлантическому океану: четыре графства колонии Нью-Йорк пришельцы из туманного Альбиона и еще нескольких европейских государств давно считали собственностью. Обитатели маленького форта на холме, перекрывавшего заросшую высокими соснами долину реки давно забыли про стоявшую на этом месте укрепленную деревню племени Уналактиго, относящегося к народу делаваров. Дикари посмели отказаться признать верховную власть английской короны. Ночью поселенцы окружили спящую деревню, зажженные факелы полетели на вигвамы и дома аборигенов, деревянные стены. Не успели воины — индейцы выскочить из жилищ, как все уже пылало. При свете пожарищ убивали всех подряд, стариков, женщин, беззащитных детей. На пепелище осталось более 600 трупов, а на спасшихся делавар англичане устроили настоящую охоту. Немногих уцелевших обратили в рабство. Дикари должны были понять, что отныне здесь главные цивилизованные люди а непокорных ждет ужасная участь.

Уорент-офицер Уэрли, прибывший три дня тому назад в форт на замену погибшего на охоте Джонсона, его задрал медведь, стоял на стене форта. Безоблачное летнее небо светилось глубокой синевой, дикий, ярко-зеленый лес из необхватных сосен до горизонта, казался на этом фоне особенно ярким. Утро — солнечное и ясное, но ветер с севера дул с неослабевающей силой, неся с собой неожиданный для лета холод, рябил поверхность широкой реки Мохока, плескал в обрывистый берег прибоем. С мерзким карканьем над крепостью летала воронья стая.

— Сэр, что это вороны закружились над крепостью? — заметил он капитану Торнтоному, тыча рукой в небо.

— Видимо ждут когда здесь появятся проклятые навахо из соединенных племен Америки. То-то им поживы будет с индейских трупов! — капитан хрипло рассмеялся видимо донельзя довольный шуткой. Это был мужчина лет сорока, краснощекий, веселый, разбитной джентльмен, хлеставший столько мадеры, сколько может осушить разве только целое графство. Кроме того, что он был командиром Уэрли, он являлся отцом прелестной Джудит, с первого дня пленившей воображение молодого офицера.

О нашествии нового Аттилы: индейского вождя Петерсона с его армией из навахо и примкнувших к ним племен, ходили самые ужасные слухи. Говорили, что они, как и проклятые schismatic из Muscovy перенеслись из будущего. Индейцы использовали самодвижущие повозки, скорострельные фузеи и дальнобойные пушки. У границ колоний навахо появились пару месяцев тому назад, а занятая событиями в Европе английская корона не могла выделить для Северной Америки сколько-нибудь значительных войск. Пользуясь этим навахо разорили множество пограничных фортов и захватили несколько городов. Европейцев беспощадно убивали или обращали в рабов и угоняли куда-то вглубь континента. Говорят, где-то там возник 'Город Свободы' куда стекались воины от множества племен востока и середины континента. И все они жаждали крови англичан, спаси нас Господь!

Уэрли незаметно поморщился, словно съел лимон. По его мнению капитан вел себя неподобающе для джентльмена, но его дочь...Настоящее чудо и с каждым днем мысли молодого человека все чаще крутились вокруг нее. Плутовка была красива и знала это.

— А может это не они? — произнес с надеждой.

— Надеюсь ты не трус? — хмыкнул капитан, вытаскивая и закуривая трубку. Уэрли возмущенно вскинулся. В глазах полыхнуло пламя, — Робкий мужчина — это все равно что бесхвостый бобр. У старины Адама глаз острый, так что навахо появятся здесь скоро.

— Сэр я опасаюсь только за мисс Джудит!

— Ничего, обломают зубы о мой форт, — капитан погрозил кулаком в сторону запада, — а знаешь какие они винтовки используют?

— О них ходят самые удивительный слухи сэр!

— Месяц тому назад союзные индейцы смогли добыть одну вместе с парочкой скальпов, — хохотнул капитан. Заметив чуть брезгливое выражение лица молодого человека при упоминании скальпов, произнес наставительно подняв палец, — В сущности, индейцев нельзя считать людьми... В Библии упомянуты всего три расы: европейцы, монголы и негры. Об индейцах не сказано ни слова. Святые отцы недаром говорят, что у индейцев нет души, следовательно, убивая их ты не совершаешь греха, это все равно как убить бобра!

— Смит! — рявкнул капитан, — когда сержант выглянул из казармы в глубине форта, велел, — принеси винтовку, которую добыли индейцы!

Казнозарядная винтовка оказалась весьма любопытного устройства. Основные отличия от знакомых уорент-офицеру английских мушкетов таились в затворе, выполненном в виде поперечной, вертикально расположенной пробки, ввинченной снизу в казенную часть ствола. Спусковая скоба служила воротком для откручивания и закручивания пробки. Один оборот воротка полностью опускал затвор, давая возможность вкатить в ствол патронника пулю. За ним насыпался пороховой заряд. При закрывании затвор выталкивал лишний порох наружу, в результате в стволе оставалось точно отмеренное количество.

— Ничего сложного, — вдоволь налюбовавшись огнестрельной игрушкой заметил Уэрли, — сэр, а мы такие сможем делать?

— Да, — досадливо дернул уголком рта капитан, — я консультировался у нашего оружейника, вот только...

— Что, сэр? — спросил Уэрли, взглянув на капитана пристально.

— Дорогая она... — конфузливо сказал Торнтоном, — в несколько раз дороже нормального мушкета, так что подходит только для отборных стрелков, вооружать им простых пехотинцев слишком накладно даже для короля!

Ближе к обеду, когда офицеры собирались спуститься вниз, Уэрли заметил нечто странное. Вдалеке, там где русло реки скрывалось за поворотом, в безоблачное небо подымался едва заметный дым, словно там развели огромный костер.

— Сэр! — обратил внимание начальника уорент-офицер и ткнул рукой в сторону дыма.

Торнтоном торопливо направил подзорную трубу, шумно задышал. Оглянулся, найдя горниста, приказал играть тревогу и вновь уставился на приближающихся врагов. Тревожные звуки горна, сигнал к бою, пронеслись над долиной Мохока. Они плыли в теплом прозрачном воздухе, пока плац в центре форта не заполнился вооруженными людьми в красных мундирах а с лесной опушки не откликнулось звонкое эхо.

— Ну вот и посмотрим, кто кого, — слегка хриплым тоном произнес капитан и потянулся к фляжке, где, как уже знал Уэрли, всегда плескалось доброе виски. Только мелкие суетные движения да возбужденный взор выдавали нешуточное волнение.

Дым приближался и становился все гуще, таинственное нечто, как бы не из самых глубин Преисподней, приближалось. Маленькая точка белоголового орлана в ярко-синем небе неподвижно висела над спокойно текущей речкой. Прошло пятнадцать наполненных тревогой минут. Из-за поворота реки выплыл невиданный, длинный и широкий корабль. Борта почти прямые и только нос и корма чуть-чуть приподнимались. Из громадной трубы, посередине заставленной по виду железными повозками палубы, тянулись к воде густые клубы черного дыма. Их издали и разглядел Уэрли. Ветер развевал длинный нежно-оранжевый флаг с непонятным цветным изображением на единственной мачте. У молодого человека буквально отвалилась челюсть. Удивительный корабль двигался без парусов а весла, насколько он мог разглядеть, отсутствовали. Десятки самых обычных, переполненных вооруженными индейцами каноэ вспенивая веслами реку двигались позади. Спиной Уэрли чувствовал, что множество глаз напряженно разглядывают таинственный корабль, переговариваются голосами в которых чувствовался плохо скрытый испуг. Еще когда он пересек океан, то услышал от местных жителей множество историй о нападениях демонов на дьявольских повозках. Вначале он не верил, но невероятные слухи подтверждало столько свидетелей, что он волей-неволей вынужден был поверить.

Судно некоторое время неторопливо скользило вдоль поросших дикой тайгой берегов. Стены форта окутались дымом, по приказу капитана выстрелила одна из трех пушек, но мячик ядра бесполезно расплескал речную гладь в паре сотен ярдов до борта судна. Не успело еще откликнуться эхо, как корабль повернул к берегу. На землю со стуком упали сходни. Одна из повозок неожиданно начала двигаться. Уэрли торопливо обмахнулся крестом. Без лошадей может двигаться не иначе как дьявольское изделие. Слухи оказались правдивыми. Неужели он увидит демонов? Затем на ум ему пришли воспоминания о детстве, проведенном в старинном Йорке. Часы на городской башне приводились в движение с помощью сложного часового механизма из множества искусно сработанных зубчатых колес и пружин. Возможно и повозки навахо двигаются за счет похожего механизма? Он облегченно вздохнул, ибо воевать с исчадиями ада он был не готов а вот с людьми силой померяется. На крыше повозки открылся люк, оттуда наполовину высунулся индеец, на его бритом черепе торчала скальповая прядь, украшенная роучем (головной убор на кожаной или костяной основе, вплетенный в волосы, украшенный шерстью, щетиной животных или перьями птиц). Едва таинственная повозка коснулась земли следующая въехала на сходни.

Через полчаса войско навахо выгрузилось, большой корабль, перестал дымить, застыл на мелководье, Около сотни каноэ, торопливо вытащили на освещенный полуденным солнцем в зените изумрудный луг. На опушке, куда не доставали пушченки форта, заблестело металлом несколько самодвижущихся повозок. Около них пара десятков вооруженных, странно одетых индейцев, с неизменным роучем на голове. Это были навахо из будущего. Хотя в верховный орган Соединенных племен Америки входили вожди всех индейских племен и народов, согласившихся на объединение, но навахо — попаданцы были равнее всех. Голосуешь так, как угодно им, получаешь великолепные ружья, железные ножи, украшения посуду и многое другое в обмен на собственные товары, нет, остаешься без них. Впереди навахо тускло блестят пять странных орудий, два направили стволы на ворота, три в небеса. Остальной сброд из племен краснокожих, примкнувший ради разбоя и поживы, поделились на две неровные коробки. Грозно и молча рассматривают высокие деревянные стены форта, над которым отчаянно трепещет на ветру Юнион Джек, в руках зажаты копья и ружья. Совсем не типично для анархистов — аборигенов. Полное впечатление, что это не, не признающие дисциплину индейцы а дисциплинированное европейское войско. Говорят, что навахо муштруют индейцев в специальных воинских лагерях. За одного отвечают все, а за неисполнение приказа устраивают децимацию — казнь каждого десятого по жребию.

Оторвавшись от подзорной трубы, капитан с некоторым недоумением отметил:

— А эти дикари имеют какое-то представление о дисциплине...к тому-же у них есть пушки... — в последних словах слышалась тщательно скрываемая тревога.

Удивление и невольное уважение не помешало ему с презрением отказаться от предложения индейцев сдаться на милость победителя.

Едва парламентеры вернулись обратно, орудия навахо окутались пороховым дымом.

'Бамм!' — пронеслось над рекой, снаряды с воем полетели к форту. Разорвались, немного не долетев до стены, на лугу, взметнув в синее небо грязные столбы дыма и огня. Один ударил в переполненный солдатами двор форта.

'Жих-жих' — тонко пропели осколки. Десяток раненых и убитых изломанными куклами разлетелось по вытоптанному солдатскими сапогами плацу. Крики, стоны раненых.

Индейцы разразились дикими ликующими воплями, в восторге от оружия новых хозяев затрясли копьями и ружьями. Ответный огонь артиллерии англичан оказался бесполезным. Несколько ядер бессильно разбрызгали землю в ста шагах от позиций навахо, капитан, нахмурившись, приказал прекратить стрельбу. Зато ответный оружейный огонь странных индейцев у самодвижущихся повозок был необычайно точным и, главное, дальнобойность их винтовок превышала дальность стрельбы английских орудий! За пару минут они ополовинили артиллерийские расчеты, заставив выживших спрятаться.

— Укрыться в казарме! -приказал капитан. Чудовищное превосходство оружия навахо было заметно всем, — остальным спрятаться за стенами! И не высовываться, у них слишком хорошие фузеи!

Торнтоном помрачнел, к тому же совсем не такие, как добытые союзными индейцами, эти бьют слишком далеко и слишком метко!

Еще несколько снарядов навахо ударили во двор форта, но на этот раз безуспешно, зато снаряды, направленные в стены, вспучивали, сотрясали их, вырывали за раз по несколько стволов, словно это были прутики а не отличные, в обхват, столетние лиственницы. А потом начался ад! Каждые несколько секунд новые взрывы сотрясали стены форта.

Навахо стреляли метко, очень метко. Полуразрушенный форт окутался пылью и дымом. Через несколько минут множество убитых и стенающих раненых и лежало на земле. Во дворе валяется сбитая со стен пушка, придавленный ею все еще живой артиллерист стонет и сучит ногами. Помочь не было никакой возможности, ибо спуститься вниз было равносильно тому, чтобы пополнить их число. Мрачными тучами задернулось высоко поднявшееся солнце. Дым из полыхающих домов клубиться ввысь. Несколько проемов, достаточных, чтобы ворваться внутрь форта, зияло в стенах, давая возможность рассматривать горящие внутри здания.

— Отступаем к казарме! — приказал капитан, первым бросаясь вдоль стены. Героический бросок не остался безнаказанным, войско англичан уменьшилось еще на несколько человек.

Неистовый, от которого хотелось закрыть уши, лишь бы его не слышать, крик сотен голосов повис над рекою. Союзники навахо бросились в атаку а страшные пришельцы из будущего даже не сдвинулись с места. Немного погодя, в проломы одновременно ворвались десятки потрясающих копьями и ружьями татуированных аборигенов. Из амбразур длинной, низкой грубосколоченной избы с низкой дверью, в какую когда входишь нужно сгибать голову, чтобы не удариться о косяк: казармы, загремел дружный залп.