Нам не узнать друг друга сразу

Эх, жаль, Крейван — не птица-феникс... Сама бы его за это сожгла еще пару раз! Знал ведь, на что меня обрекает, но обо мне в тот момент меньше всего думал!!! Как же — гораздо важнее было куда-нибудь пристроить бесценный эниар великого Гайяра! А тут только я под руками и была... других вариантов, куда его деть, не предлагалось... Иначе гореть бы мне там так же, как и моей семье, и тащить на себе меня никто не стал бы... Получается, спасал он новый 'сосуд' семейного счастья друга, а вовсе не меня — землянку Олю.

Какая, однако, идиллия — его 'прошибло' на ощущения, а это значит — быть нам вдвоем отныне и навсегда. А что там я думаю по этому поводу, кому это интересно? Раньше об меня могли вытирать ноги все, а теперь только наш бесподобный капитан! Зато круглосуточно и с полным правом! Вот она — формула моего грядущего семейного счастья! Я в отчаянии вслушивалась в его размеренные слова (и где там его эмоции?) пытаясь для себя решить, что делать дальше. Знала бы, что этот эниар такой важный, эх... А на меня он действует?

— А на меня он как влияет? Я тоже почувствую этот зов к... Вам? И вообще — в Вас нет ничего... моего такого, а Вы пробудились! — тут же уточнила я.

— Нет. Ты — землянка, и хотя мой эниар в какой-то степени повлиял на твой мозг, заставив его определенную функциональную часть излучать по-новому, но действует это только на меня! Ты не способна осознанно ощутить ни собственное излучение, ни мое. Зато я ощущаю импульсы твоего сознания в полной мере! И они влияют на меня, оживляя, преображая, рождая заново! А твой эниар, вернее его отсутствие, для меня несущественны, потому что будь он у тебя и подари ты его мне, это только тебя привязало бы ко мне. Но мое состояние, моя привязка была бы такой же. Но... я все обдумал... Вы раса и так эмоциональная, а я тебя и без эниара привязать сумею! Уверен!

Приковать, это будет точнее! Предварительно еще надев ошейник, намордник и стреножив конечности. Какой он, однако, оптимист и как за свою семейную гармонию радеет!. Умилилась бы, если бы не со мной в качестве супруги!

— А откуда он возникает? — продолжала допытываться я.

— Это сакральный процесс. Эти бесценные капли выделяются в момент обрезания пуповины, их собирают для каждого родители, — тут же пояснил неймарец.

— А то, что при должном старании капсулу может заполучить любой, это вас не смущает? — подсознательно мучил вопрос.

— Ее не заполучить любому... С нами странная ситуация, я пока не разобрался. Но капсулу, помимо владельца, может снять лишь тот, чьи излучения тот мой отдел разума уловил и признал, запустив процесс интереса, — капитан даже немного замялся с ответом.

— Значит, у нас, несмотря на все наши очевидные различия, есть шанс найти подход друг к другу? — очень спокойно уточнила я.

— Абсолютно уверен!

— Уверены — это хорошо, — с сарказмом в голосе медленно протянула я, — а вот у меня сомнения! Вы даже имя мое нормально озвучить оказались не в состоянии!!! Или это у вас нормально? По-внутрисемейному, по-гармоничному? А мне Вас как тогда звать прикажете, господин — почти муж — Гуйар? А как жить, зная, что Вы меня элементарно не уважаете, я не говорю о том, чтобы считать равной? Это как вписывается в Ваш идеальный союз? Или мои ощущения, как обычно, Вас не волнуют?!!

Неймарец напряженно застыл в противоположном от меня конце комнаты, скрестив руки на груди и прожигая меня немигающим огненным взглядом. Но мне сейчас сам черт был не брат, ибо я осознала основную истину: он ошибся с прогнозом — это не для нас отныне не было другого пути, а для него! А для меня иной путь был, и именно по нему я и намереваюсь двигаться!

— Имейте в виду — ничего не выйдет! Я отказываюсь подчиняться приказу, — совершенно спокойно заявила ему. — Можете отправлять рапорт в Кадровый Центр, лишать меня лицензии, ссадить на любой базе! В любом случае, больше, чем на год, я здесь не задержусь.

Он молча отвернулся и — сломал весь книжный стеллаж. Вот просто одним махом — раз... и уже книги, обломки пластика и какие-то мелочи разом посыпались на пол. Мне стало страшно. Тем более, капитан, так и не обернувшись ко мне, продолжал молчать.

— Вы переведены в постоянный состав экипажа, переброски для Вас не будет, — донесся наконец его ледяной голос.

Новость была сокрушительной... Я села, от потрясения лишившись дара речи. Неймарец как-то конвульсивно дернулся в моем направлении, но резко замер, оборвав движение. Остаться тут... Навсегда. Под его командованием... Страшнее перспективы не бывает.

Тут мой взгляд сосредоточился на сочувствующе колышущемся кактусе, и в глаза бросилась какая-то непривычно распухшая и надломленная 'веточка'. Резко дернувшись вперед, склонилась к Оболтусу, разглядывая повреждение:

— Как же ты так умудрился? — пробормотала вслух.

И тут, словно под действием скрытого рычага, все листики-выросты розового чуда выстроились в одном направлении, проследив которое, я уткнулась взглядом во встревоженного этим маневром капитана. Он??!

— Вы еще и кактус мой покалечили?! — сорвавшись, возмущенно вскрикнула я. — Вам мало надо мной издеваться, решать все за меня, так еще и невинное растение своим репрессиям подвергли!

Капитан, очевидно не ожидавший подобных действий от гирденции, перевел на нее тяжелый взгляд. Я тоже посмотрела на кактус. Оболтус, скромно разложив листики веером, выглядел невинным, словно божий агнец, защищающий свое попранное достоинство.

— Этот куст!!!— я даже подпрыгнула на месте, осознав, что разгневанный капитан уже стоит за моим плечом. — Я его сейчас изничтожу!

— Что?!!! — я вскочила с кресла, преграждая неймарцу путь к питомцу. — Это мой кактус! Мой! И в обиду его не дам!

Я была полна решимости защитить единственного преданного друга. Гайяр, всмотревшись в меня пристальным взглядом, внезапно отступил на шаг и с расчетливой искоркой в алых глазах озвучил ультиматум:

— Хорошо. Выбирай: невредимый кактус или переезд ко мне, — и он с самым дружелюбным видом отвесил мне поклон.

Мы пересеклись упрямыми взглядами и, замерев, принялись сверлить ими друг друга. Первой взгляд отвела я, решив, что просто буду хитрее!

— Хорошо, переезд, — согласилась я. — Но пообещай мне не вредить Оболтусу и эти два дня меня не беспокоить — мне надо все обдумать и примириться с этим... новым статусом.

Вопреки моим ожиданиям, он молчал, ни единым признаком не выдавая своей реакции. Молчал и задумчиво смотрел на меня. Но, наконец, кивнул:

— Обещаю!

Я внутренне возликовала. Ура, попался!

Скупо улыбнулась и, подхватив горшок, развернулась к выходу, намереваясь уйти. Не дали. Одной рукой быстро обхватив мое запястье, другой нарочито медленно взял горшок со сразу насторожившимся кактусом и, вернув его на стол, развернул меня обратно — лицом к себе.

— Если ты хочешь, чтобы я продержался в отдалении двое суток, подари мне первый обмен едиными эмоциями, — буквально выдохнув фразу, он медленно-медленно склонился к застывшей от страха мне и легонько прикусил за нижнюю губу.

— Мррр... Полторы последних недели мечтал об этом, — глухо пророкотал он мне в подбородок — и уверенно накрыл своими твердыми губами мой рот.

Замерев в его руках, еще не сообразив, какой линии поведения придерживаться, внезапно ощутила себя неимоверно женственной, почувствовав, как мои, оказывается, мягкие губы смялись под натиском его решительного рта. Уфф. Из принципа хотелось вырываться, но и восторг от ощущений присутствовал. Неймарец, сильнее притиснув меня, в последнем страстном порыве неожиданно нежно скользнул своими губами по моим, заставив взорваться в душе маленький фейерверк сокрушительного восторга.

— Спасибо, — прошептал мне в плечо, отпуская, и, вложив в руки несколько дезориентированной мне горшок с кактусом, стремительно почти потащил к двери. — Два дня, помни!

Оставшись перед резко захлопнутой за мной дверью, несколько секунд приходила в себя. Бррр... Надо собраться. Пусть это сражение проиграли, но войну выиграли! Он так и не понял обо мне главного: заставить кого-то подчиниться своим решениям можно в том случае, если ему есть, что терять. Мне терять уже было нечего... Но для осуществления моего плана нужно время... Двух дней должно хватить!

* * *

*

Вернувшись в каюту, поставила горшок с Оболтусом на стол и уселась на стул рядом. Состояние было неописуемым: полный разброда и хаос в мыслях, чувствах и эмоциях. Намеченный столь внезапно план пугал своей смелостью и массой практически неосуществимых деталей. Было откровенно боязно и по-женски тревожно ввязываться в очередной жизненный переплет. Причем, какой... Но и с вариантом — остаться и согласиться на все условия капитана — я не могла смириться. В принципе, если подумать отвлеченно, не такими уж и невыносимыми обязательствами он меня связывал. Для землянки вступить в союз с неймарцем... это что-то из разряда сказочно-несбыточного, а тут не предлагают, тут безальтернативно настаивают. И как бы заносчиво он себя ни вел со мной до впрыскивания эниара, теперь бы все определенно изменилось. Даже неймарцы не смогут, сосуществуя в одном союзе, не изменить отношения к своей спутнице жизни. Поэтому было бы более здравомысляще остаться и медленно, но непреклонно переламывать ситуацию под себя. Если он — со своим подходом гармоничного союза, то почему бы и мне в ответ не со своей философией 'женщина в семье — шея: куда повернет, так и будет'. Так бы со временем не только уважения его добилась, но и полноценно равной супругой стала... Но нет. Вариант воспринимался совершенно чуждым: представить, что вот так, ради каких-то перспектив 'сладкой' жизни и недосягаемого статуса, откажусь от собственного мироощущения, перечеркну всю ту боль, что пережила, забуду все те истины и обещания, вынесенные из собственного жизненного опыта... не смогу. Просто не переступлю через себя! Или ничто уже не будет в радость, сама к себе уважение утрачу. Так и получится из меня не достойный партнер в отношениях, а сломленный и совершенно размякший воск, из которого он, и только он, слепит желаемое, не задумываясь о том, чего это будет стоить мне! А это — та же внутренняя боль.

Поэтому пусть и опрометчиво, пусть необдуманно, пусть неверно, но я пойду наперекор. И наверняка пожалею, но поступить иначе не могу, хотя и понимаю, что навлеку своим решением на свою голову огромных трудностей... Причем, осознанно. И проблем себе наживу, и лишусь всего, ради чего столько вынесла, чего так долго добивалась. И все, опять же, добровольно и осознанно. Почему? Возможно, подсознательно угнетал тот факт, что без этого эниара я ему совершенно была не нужна? Или то, что смогу понять, действительно ли так важна ему? Ведь, если нужна, — так просто не отступит... А если отступит, то ничего я не потеряю — просто, потом обрету в новом виде. Хватит уже бояться перемен! Возможно, начать с нуля — это именно тот шанс, что нужен мне, чтобы найти свое место в этом мире, доказать себе и окружающим, что я не абсолютный ноль!

Эти потаенные мысли клубились легким туманом где-то глубоко в душе. Я сама еще не решалась себе в них признаться. Решив оставить на поверхности сознания решение о том, что я просто не смогу согласиться на приказ капитана. Я не то, что не люблю его, он мне... неприятен. И весь его впечатляющий внешний облик и даже невероятно волнующие навыки поцелуев не могли изгнать из моей души той обиды и чисто женского унижения, которые этот бесчувственный неймарец посеял там за время нашего знакомства.

Поэтому решено — я поступлю так, как решила во время разговора с ним. И пусть в моем плане неразумного больше, чем оправданных поступков, я все продумаю и осуществлю! Или я не лучший прогнозист на свете! Осталось продумать, как при этой своей авантюрной выходке уберечь единственное близкое существо от неминуемой мести капитана. Обдумав ситуацию, решительно встала и, предварительно заказав, покормила кактус огромной свежей порцией обожаемого им минерального коктейля, а потом решительно отправилась в блок прогнозистов для разговора с тарном.

— Олга, — Шейн-оган встретил меня искренней радостью, — как же невероятно и чудесно, что тебе удалось спастись! И как я рад возможности сказать тебе спасибо за то, что спасла мою жизнь. Заблокировав вход в блок, ты спасла меня от физического уничтожения Измененными! И как прекрасно, что свою благодарность я могу выразить при личной встрече! А то я уже начал волноваться, что ты до моей переброски так и не поправишься. Но ты все же успела, пусть и в предпоследний день.

Тарн с усмешкой крепко обнял меня, удивив использованием этого земного жеста благодарности и расположения.

— Шейн-оган, — сразу, опасаясь разволноваться и растерять решительный настрой, перешла я к основному вопросу, — хочу попросить тебя о помощи, мне просто не к кому обратиться с этой просьбой. Ты можешь ненадолго взять с собой Оболтуса? Мне будет значительно легче, зная, что он у друга.

— Но..., — тарн недоуменно обежал меня внимательным взглядом, — а почему он не может остаться с тобой?

— На то есть свои причины, я не могу сказать тебе, чтобы не навредить. Прошу лишь тайно взять кактус себе и заботиться о нем, а я позже свяжусь с тобой и найду способ его вернуть. Это надо сделать сегодня. Нет. Завтра..., — я, невыносимо опечаленная разлукой со своим питомцем, все же решила провести с ним еще и этот вечер. Взять его с собой никакой возможности не было.

Шейн-оган задумался:

— Ты объяснишь мне?

— Нет!

— Хорошо, я его возьму. Мы неплохо сконтактировались, пока ты была в плену, а потом поправлялась. Он поразительно общительный! И тебе на зум отправлю мои домашние позывные, — спокойно пообещал он мне.

— Спасибо! — я порывисто в ответ обняла шею огромного тарна, мысленно умоляя судьбу не стать причиной его неудач.

Развернувшись, убежала к себе. Меньше всего хотелось, чтобы меня застали в обществе тарна. Слишком хорошо я понимала, что тогда его наверняка ожидает допрос с пристрастием!

Глава 22

Ольга

Ночь провела скомкано. Размышляя и обдумывая каждый пункт своего плана, понимая всю его нестандартность и, во многом, нелепость, размышляла о целесообразности этих шагов. Любой здравомыслящий человек сказал бы — "абсурд" и был бы прав, но... Но мой неуемный внутренний голос твердил мне следовать первоначальному намерению. И я сразу решила в этот раз ему не противоречить! Сделаю это, а если и пожалею, то не о том, что так и не нашла в себе сил полностью изменить свою жизнь. Пусть! Она меня, в ее нынешнем варианте, давно не устраивала. И как бы ни был труден новый путь — я им пойду!

Однако решимость не отменяла страха и отчаянного желания сдаться и предпочесть более разумный и очевидный выбор — союз с неймарцем! Мучимая сомнениями, я тихонько плакала в подушку, сама не в силах определиться, о чем рыдаю — об утраченной уже устоявшейся реальности, о потерянных перспективах, о не обретенном до сих пор личном счастье? В темноте ночи впервые задумалась о своем одиночестве, захотела, чтобы рядом был кто-то, по-настоящему близкий, тот, кто стал бы опорой мне и нашел бы поддержку во мне. А все треклятый неймарец со своим поцелуем — сумел все же затронуть глубоко в душе потребность любить и быть любимой!