Незримого Начала Тень. Общий файл

Рассказ Константина о встрече с графом Апраксиным, помог мне понять смысл видения.

— Это ужасно! — воскликнула Ольга. — Бедняжка сгорела живьем!

— Нет-нет, — спешно перебила я, — она задохнулась в дыму и умерла раньше, чем огонь коснулся ее тела...

В глазах моих родных читался молчаливый вопрос. Преодолев волнение, я пересказала им странности своей утренней прогулки.

— Говоришь, некий мсье инквизитор, — Ольга умела придумывать точные прозвища, — прибыл на Воды? — ее тон был отнюдь не шутливым.

— Увы, нетрудно догадаться, что он замышляет недоброе, — ответил Константин, — знать бы что именно...

— Пожечь всех красивых дам и барышень как оплот греха, — проворчала Ольга, — видите ли, он уверен, что мы искушаем их... Ах, слабые духом! Уж мы-то покрепче. "Явись вы предо мной, в чем родила вас мать, перед соблазном я сумела б устоять!*"

Моя сестра вовсе не смеялась — она негодовала.

— Ничего, он у меня завтра же уберется из Кисловодска! — добавила Ольга сурово.

_________________________

* Цитата из комедии Ж.Б. Мольера "Тартюф"

— Моя милая Ольга, — ласково произнес Константин, — нам надобно выяснить имя преемника брата Генриха, поэтому прошу вас, не спугните нашего "брата инквизитора" раньше времени.

В тоне Константина звучала легкая ирония. Ольга обиженно надула губки.

— Так уж и быть, я не стану стращать вашего "друга", — произнесла она нехотя, — раз его персона влечет за собою дело государственной важности, — и, успокоившись, добавила, — ты прав, надобно поподробнее разузнать, чего замышляют злодеи...

— Я рад, что ты понимаешь меня, моя милая, — ласково произнес Константин, — спешу заметить, не стоит недооценивать господина Генриха, он может оказаться гораздо опаснее и умнее, чем желает казаться.

* * *

Вечером в ресторации мы, наконец, смогли лицезреть брата Генриха. Признаюсь, я представляла его совсем иначе. "Инквизитор" оказался моложав, тщательно одет, доброжелателен и не дурен собою. Его лицо озаряла приветливая улыбка, которую он дарил собеседникам, увлекая их непринужденной восхищенной беседой о природе Кавказа. Его любопытный акцент никак не позволял понять, какой он национальности. К примеру, немецкое, французское и итальянское произношения весьма характерны.

— Рай на земле! — восклицал он. — С его красою может сравниться разве что красота собравшихся дам!

Невозможно представить, что столь любезный человек, дарящий комплименты светским красавицам, способен убивать женщин, заподозрив их в колдовстве.

Я почувствовала, что боюсь попасть во внимание Генриха. Вдруг, завидев меня, он переменится в лице и начнет посылать проклятия? К моей радости, "инквизитор" не обратил на меня никакого внимания.

Константин недоверчиво взирал на гостя.

— Не могу понять, что за человек? — недоумевала Нина Реброва, глядя на брата Генриха. — На безумца не похож, хотя в нем есть нечто странное, неуловимое...

Нина повидала на своем коротком веку немало ярких типажей среди водяного общества, поэтому редко удивлялась. Она не понимала, почему новый гость вызвал у нее столь пристальный интерес. Умалишенных, которые лечили свою нервозность успокаивающими нарзанными ваннами, моя подруга тоже встречала. Были среди них особые личности: испанский инфант, потомок Цезаря и сама царица Клеопатра. Многие сочли бы слова Нины шуткой, но она не любитель подобных розыгрышей.

Вдруг я поймала взор князя Долгорукова... Снова глупое волнение и желание исчезнуть, раствориться в воздухе подобно призраку.

— Князь смотрит на вас, — шепнула мне Нина.

Я вздрогнула.

— Право, хотела обрадовать вас, что вы стали предметом внимания господина, о котором сохнут все барышни водяного общества, — спешно добавила она, — не сочтите мои слова издевкой...

— Нет-нет, — прошептала я.

— Аликс, не стоит так пугаться, — улыбнулась Реброва.

— Если князь станет моим ухажером, то нас начнут звать Александр и Александра, будто в глупом водевиле, — неуклюже пошутила я.

Реброва с улыбкой пожала плечами.

Даже не будучи наблюдательной, я увидела, что Нина перевела взор в сторону подполковника Юрьева, скромно наблюдавшего за Генрихом. Многие в обществе зовут Нину чрезмерно добродетельной, но Константин говорит, что барышни подобного склада никогда не упустят выгодного замужества. Возможно, он прав, Нина весьма мудрая молодая особа.

Взоры Долгорукова заставили меня покраснеть, почудилось, будто его внимание к моей скромной персоне стало заметно всему обществу. Я выскользнула в парк. Устроившись на скамье, от волнения теребила веер, кусая губы. Дрожь не проходила. Солнце еще не опустилось за горы, даря прощальные теплые лучи уходящего дня.

Мое одиночество вдруг оказалось нарушено мсье Генрихом. Мое сердце сжалось в комок, ожидая злобных слов.

— Надеюсь, барышня разрешит мне присесть рядом? — любезно поинтересовался он. — Право, беседы весьма утомили меня, возникло желание насладиться вечерним воздухом...

Согласно этикету, поборов страх, пришлось отчеканить, что рада его обществу. Лицо Генриха выражало всяческое благодушие.

— Прошу вас, не бойтесь меня, — произнес он с улыбкой, — я не из тех, кто возненавидит любого, кто отличается от остальных...

— Весьма благородное качество! — ответила я, скрывая удивление.

— Вам одиноко, — произнес Генрих, в его тоне не было жалости, лишь понимание, — могу порадоваться, что у вас есть любящая семья...

Его голос и улыбка действовали успокаивающе.

— Благодарю, — кратко ответила я, смущаясь от внезапной заботы.

— Не хочу быть навязчивым, но вам стоит вернуться в зал, — произнес Генрих, — солнце скоро скроется, и быстро похолодает...

Он был прав, солнце уже почти скрылось за деревьями, потянуло прохладой.

Поблагодарив за заботу, я поспешила в ресторацию в сопровождении нового знакомого.

— Ничего не бойтесь, — шепнул он мне, — страх ваш враг, мадемуазель.

В ресторации только что начались танцы. Не успела ступить в зал, как меня пригласили. Бальная книжка* всегда заполняется быстро. Отказывать любезному кавалеру слишком трудно.

______________

* Бальная книжечка — список танцев бала, напротив которых дама записывала имена пригласивших кавалеров.

— Милая Аликс, — сказала мне Ольга в этот день, — прошу тебя, не заполняй всю книжечку, оставь пару танцев для того, кто, действительно, придется по нраву...

Во взоре сестры мелькнуло лукавство, но послушалась.

На второй танец меня пригласил князь Долгоруков.

В ответ на приглашение прозвучал тихи лепет:

— Простите, но у меня нет ни одного свободного танца.

— Аликс, ты забыла, этот танец у тебя свободный! — воскликнула Ольга, на такой тон я не посмела возразить. — Князь, прошу простить мою сестру, она столь невнимательна...

Глубоко вздохнув, я не знала, благодарить сестру или злиться... Мы с князем пустились в вальс...

После танца князь расстроено сказал Константину.

— Барышня воротит от меня лицо, неужто я столь неприятен, — сокрушался он.

На сей раз меня бросило в холод.

— Эх, Аликс, когда же ты научишься говорить? — добродушно пожурила меня Ольга.

Я промолчала, отведя взор.

— Ладно, милая, не вздумай беспокоиться, воспитанная барышня не должна сразу дарить надежду поклоннику! Пусть немного потомиться ... Но лишь немного, иначе перебежит в стан более сговорчивой особы...

Ох уж эта невыносимая светская премудрость!

Танцевать я люблю. Удивительно, но в танце с людьми, которые мне безразличны, чувствую себя более увереннее, просто наслаждаясь танцем.

Кружась в очередном вальсе, я вдруг заметила, что Генрих наблюдает за мною. В его взгляде был интерес, но не внимание поклонника и не любопытство мистика. Похоже, Константин заметил заинтересованность Генриха к моей персоне и направился к нему. Как бы хотелось услышать их беседу!

Из журнала Константина Вербина

Брат Генрих произвел на меня особое впечатление. Признаюсь, встретив столь любезного и веселого проповедника новомодных религиозных идей, я остался очень удивлен. Предо мною предстал человек располагающий к себе и вызывающий только благоприятные чувства. Также мне показалось странным его внимание к Аликс. Разумеется, не удивило бы, кидай он на мистическую барышню взоры полные ненависти, но в его взглядах читалось явное нескрываемое любопытство и... жалость. Да, весьма занятно, но брат Генрих смотрел на Аликс с неким сочувствием.

Не дожидаясь, когда нас представят, я сам направился к брату Генриху, дабы завести знакомство, имея все основания рассчитывать на доброжелательный ответ.

— Весьма рад встрече! — произнес Генрих, когда мы обменялись сухими фразами, с которых незнакомые люди начинают беседу. — Я слыхал, вы весьма удачливый сыщик...

Он четко сделал ударение на слове "удачливый". Я решил не возражать, что в деле сыщика одна удача не поможет, куда важнее умение мыслить и действовать.

— Любопытно, что привело вас в наши далекие края? — поинтересовался я.

— Хотелось лицезреть рай на земле, — ответил Генрих вкрадчивым голосом, вновь улыбнувшись своею мягкой улыбкой.

— Мне приходилось слышать, что вы проповедуете некие религиозные взгляды, — перешел я к интересующему меня делу.

— Совершенно верно, — ответил проповедник.

— Было бы очень интересно послушать ваши рассуждения, — я старался придать своему тону наибольшую благожелательность и интерес.

— Право, очень жаль, но это не представляется возможным, — ответил Генрих, его тон вдруг обрел строгость.

— Позвольте узнать, почему? — я оказался крайне удивлен.

— Беседы о святых делах возможны лишь с учениками на тайных собраниях ... Простите, но вы не готовы стать моим учеником...

— Весьма интересно, кто заслуживает вашего внимания? — поинтересовался я, всячески стараясь скрыть иронию в голосе.

— Только тот, кто готов отвергнуть себя, предоставив свой разум пастору, — ответил Генрих, вновь одарив меня улыбкой, которая в свете сказанных слов выглядела жуткой.

— Пастору? Вы говорите о себе? — мой голос прозвучал насмешливо.

Генрих кивнул.

— Прошу меня извинить, но вы не готовы внимать истине, — произнес он, — надеюсь, со временем ваше сердце смягчиться...

— Не уверен, — задумчиво ответил я.

На сей раз сочувственный взгляд пастора был адресован мне.

— Вы несчастный человек, Вербин, которому никогда не познать правды, — произнес он печально.

Мне присуще достаточно благоразумия, дабы не затевать бесполезный спор.

— Придется существовать в неведении, — ответил я.

Ответ оказался неожиданным для брата Генриха, на мгновение на его спокойном лице отобразилась тень удивления, тут же скрытая под сладкой улыбкой. Оставив странную философию без ответа, проповедник удалился.

— Я представляла его совсем иначе! — шепнула мне Ольга.

— Выходит, брат Генрих личность гораздо более безжалостная, чем мы думали.

— Прости, я не понимаю... — супруга растерялась.

— Злодей, прячущийся под маской доброжелательности, гораздо опаснее, — пояснил я, — самые жестокие преступления совершались с умиротворяющей улыбкой на устах...

Ольга вздрогнула.

&nbsnbsp; p; — Не могу понять... ведь он глядел на Аликс с такой добротой и пониманием... Она рассказала, что Генрих был с ней очень мил при беседе в парке...

— Именно эта доброта вызывает беспокойство, — задумался я.

Меня охватило сожаление, что я так и не успел задать нашему новому другу вопрос о его взаимоотношениях с графом Белосельским. Потом, понимая, что достопочтимый пастор остановился в наших краях надолго, решил не корить себя понапрасну. Вновь чутье сыщика говорило о надвигающейся опасности. Думаю, что причина приезда Генриха на Воды кроется отнюдь не в желании встретиться с преемником.

Размышления нарушил доктор Майер, пришедший на вечер с опозданием. Причиной задержки стал один из многочисленных мнительных пациентов, уверенный в своей кончине от неизвестного медицине недуга. Обычно такие господа-пациенты умудряются надолго пережить своих куда более молодых врачей.

— Пастор почтил нас визитом? — озадаченно пробормотал доктор. — Я полагал, что такие господа избегают любых развлечений...

— Он желает узнать побольше о водяном обществе, — высказал я свою догадку.

— Зачем? — Майер удивился еще сильнее.

— Пока у меня нет ответа на эту загадку, — признался я. — Выходит, вы знали о брате Генрихе... Почему не сказали мне? — я корил доктора за невнимательность.

— Право, не полагал, что подобный субъект заинтересует сыщика. Даже мне, как доктору, малоинтересны безумцы, которым чудится нечисть... — сконфуженно оправдывался приятель, так и не понимая причины моего интереса к проповеднику.

— Такие люди не так уж просты, — пояснения вывели доктора из замешательства. — Особенно, если принять во внимание их улыбчивую маску.

— Черт! А ведь вы правы, дружище! — воскликнул Майер, хлопнув себя ладонью по лбу.

Подобные жесты восхищение моими талантами, всегда вызывали у меня смущение.

— Когда родственники князя готовы переговорить со мною? — поинтересовался я.

— Завтра в любое время, — ответил доктор, — право, беспокойство за жизнь графа усиливается с каждым часом! — взволнованно добавил он.

Поймав мой вопросительный взгляд Майер спешно пояснил.

— Возможно, вы пренебрегаете приметами, но готов тут поспорить с вами... Дважды за день графа преследовали дурные предзнаменования...

— Любопытно, какие именно? — поинтересовался я без ложного интереса.

— На церковной службе священник вместо того, что помолиться "за здравие" помянул графа "за упокой"... причем, эта оплошность прозвучала не единожды... Когда я шепнул священнику, что он путается, тот ответил, будто мне послышалось и... — доктор сделал паузу, — отпел графа в третий раз...

— Действительно, весьма неприятно, — согласился я.

— Право, Белосельский ничего не заметил. Признаюсь, я и сам поначалу решил, будто ослышался, но когда "ошибка" прозвучала повторно... А после службы узнал у одного из присутствующих, что тот услыхал то же самое...

— А другая примета?

— Возможно, мелочь, но... сегодня утром я застал графа в гостиной за чтением, в комнате горели три свечи...

Стоило больших трудов сообразить, о чем речь.

— Оказаться в комнате с тремя свечами — к покойнику! — пришел на помощь Майер. — Глупо звучит, но я видал, как сбылась такая примета ... Мне стало бы страшно сидеть в комнате при трех свечах... Иногда бывает, что глупые слуги выносят или гасят четвертую свечу...

— Странная теория, — пожал я плечами.

— Роковая тройственность! — нахмурившись произнес доктор. — В Тартаре три фурии, а вход охраняем трехглавым Цербером...

Понятно, вновь античность, которая, верно, никогда не выйдет из моды. Неужто древние легенды смогли породить мрачные светские приметы? Приметы, которые иногда сбываются... Доктор Майер весьма наблюдателен в делах мистицизма.

— Позвольте узнать, говорил ли вам Белосельский о своей вражде с братом Генрихом? — вернулся я к интересующему меня разговору.