Пропавший город

Данко не отказался. Попросил меня привязать лошадей к столбу у дороги. Взял покойного Константина на руки, а когда я освободилась, вошёл со мной. Я тут же почувствовала, как сила наполняет меня. Давненько я тут не была. Сразу же и настроение улучшилось. Словно я была до этого в вечном сумраке, а сейчас наконец-то выглянуло солнышко и дарит своё тепло и свет. Я наполнялась от пальцев ног до кончиков волос, и даже больше. Хотелось петь, а ещё будто крылья за спиной выросли. Казалось, ещё чуть-чуть, и мои ноги оторвутся от земли.

— Здравствуйте, дети мои, — приветствовала нас матушка.

— Здравствуй, матушка, — сказали мы хором.

— Пожалуй, вам стоит очиститься. Жрицы займутся вами.

— Нам нужно похоронить покойного.

— Да, конечно. Пойдём!

Я хотела пойти с ними, но матушка помотала головой. Данко вышел из храма вместе с Матушкой и своей ношей, а меня жрицы повели в глубь здания. Туда, где начинались скрытые голограммами помещения.

Меня раздели и уложили в тёплый бассейн, где оставили одну. Я долго там плавала, просто наслаждаясь ванной. К слову сказать, месячные закончились. Подозрительно быстро. Я возразила, когда мне предложили поплавать, объяснив ситуацию, но девушки заверили, что не важно, что у меня сейчас дела идут. Это водоём очищения. И правда, после него я ощущала себя обновлённой. Мне принесли новые полотенца вместо нижнего белья, а старые уж давно убрали. И одежду дали новую. Длинную выбеленную сорочку до пят и тоненький красный поясок. Она была грубовата, как у простолюдинов, но те носили серые льняные сорочки.

— А почему такая одежда? — удивилась я.

— Это одежда вольного человека, — пояснила знакомая жрица. — У нас больше нет богатых и бедных. То, что в закромах у знати нашли, делят между всеми жителями. Этого хватит до весны. Каждый теперь будет трудиться для своей семьи и во благо нашего города.

Я кивнула. Интересно, а откуда они знают, что император повержен? Поинтересовалась.

— Так слухи быстро разносятся. Да и над цитаделью повесили белый стяг с золотым солнышком.

Интересно, что это значит? Но если брать символику древности, то солнышко мы чтили. Того же Даждьбога. На всём деревянном зодчестве резные солнышки.

— А что будет с пленными? — они ведь есть. Не могли же всех убить. Или просто истребили знать, вырезав всех?

— Они будут трудиться наравне со всеми. Но выдадут им меньше зерна, чем остальным. Паёк раба, которым раньше наши семьи кормились.

Но ведь вряд ли они останутся довольными. Но это потом, проблемы надо решать по мере поступления.

— А Борей? — решила спросить про того парня, что любит Миру. Жаль, если он погиб.

— Они с Мирой поженились. Родители дали своё благословение. Теперь будут вместе строить новую жизнь. Он будет, как и прежде, защищать город. А его семье придётся трудиться наравне со всеми.

От таких новостей я выдохнула с облегчением.

— А что ждёт девушек из дома утех?

— Не знаю, — пожала плечами жрица. — Матушка хочет предложить им служить Роду здесь, пройти очищение, и, возможно, в будущем они найдут себе мужа.

— А кто будет руководить городом?

— Старейшины, — спокойно ответила девушка. Потом, видя моё непонимание, пояснила: — Старики, которые сохранили разум, будут управлять. Опыт жизни у них за плечами немалый. А молодым некогда, им детей рожать и растить, да и они не умеют. Будут учиться жить свободными.

Значит, Алексу ничего не светит? Странно, но испытала от этих новостей облегчение.

Девушка принесла мне белую косынку на голову.

— Повяжи, тебе уже не положено ходить с непокрытою головой. Мужняя ведь.

Я кивнула. Здесь так было хорошо.

— А тебя как звать-то?

— Рада.

— Меня Ксения, — соврать просто не смогла, да и сокращать имя не стала. — Можно Ксю. Или Оксаной некоторые называют.

— Хорошо, Ксю.

— Рада, а ты можешь меня незаметно вывести из храма?

— Сбежать от своего сопровождающего хочешь? — усмехнулась она.

— Нет. Просто мне надо найти свои вещи. Не хочу, чтобы у него возникли вопросы.

— Хорошо. Тогда тебе понадобится мешок, чтобы их сложить.

Я кивнула.

Жрица повела меня какими-то подземными ходами и вывела неподалёку от той беседки с огнём, где меня обратили в эту веру. В руках у девушки была небольшая садовая лопатка и холщовый мешок.

— Это место подойдёт?

— Да, благодарю.

— Мне можно пойти с тобой?

Я подумала, что Рада была добра ко мне. И когда намекнула на то, что матушка недовольна, то тоже не обижала. Просто передала слова жрицы и всё.

Пошла с нею, потом долго искала нужное место.

Всё же за месяц, пока мы здесь находились, многое изменилось. Кое-какие деревья были усеяны огромными плодами. Другие ещё какими-то фруктами. Как оказалось, апельсинами, мандаринами, лимонами, гранатами и ещё какими-то незнакомыми. Рада нарвала мне несколько плодов с каждого дерева и положила в мешок.

— Тебе и Искандеру. Мы не знаем, чем отблагодарить вас.

— Рада, послушай, мы ведь должны вернуться. Но нас было восьмеро. Одной женщины не хватает.

— Как она выглядела?

Пришлось напрячь память, чтобы выдать приблизительный портрет.

— Пойдём, я попрошу Лину нарисовать её.

Что-то типа фото-робота?

— Вначале вещи.

Я-таки нашла нужное место. Осторожно сняла дёрн, вытащила два рюкзака. Залезла в свой. Паспорт, телефон, сдохший, поскольку не заряжался столько времени, ключи от дома, деньги, одежда. Ещё были сгнившие бананы. Хорошо, что в пару пакетов положенные, поэтому гниль не просочилась наружу. Вещи Алекса я просто положила в мешок. Неприлично лазить в чужие вещи.

— Это что такое? — спросила девушка, показывая на телефон.

— Устройство связи. Только бесполезное в этом времени, да и электричество в нём кончилось.

— Элек... — дальше Рада не смогла вымолвить.

— Зарядка, — даже не знала, как ей объяснить.

— Так пойдём в храм, — предложила она. — Зарядишь своё устройство.

Я улыбнулась. Но говорить ей, что это не та зарядка, которая людей подзаряжает, не стала. Просто пошла с нею, закрыв дёрном раскоп.

Странно, но стоило мне войти в храм, как на телефоне загорелся светодиод красным огоньком, словно на зарядке он стоял. Я подержала кнопку включения, и заряд пошёл. Причём шёл он очень быстро. Минут через пять уже показывал все сто процентов. Это как? Ладно, я уже ничему не удивляюсь.

Потом мы подошли в трапезную, и там меня сытно накормили и супом, поскольку я уже давно его не ела, и вторым и третьим. Пока ела, ко мне подсела девушка с карими глазами.

— Меня Рада прислала. Говорит, вам нужно нарисовать одну девушку.

— Ну, она уже не девушка. Ей лет тридцать....

Вскоре фото-робот был готов.

— Мы её как-то видели здесь. Матушка с ней общалась. Я размножу рисунок. Поспрашиваем.

— Благодарю.

— Мы постараемся найти её, — подошла Рада, как только девушка убежала с рисунком. — И как соберётесь, отправьте весточку нам. Приведём её к Арке.

— Благодарю, Рада, за всё.

— Матушка хотела с тобой поговорить.

— Не стоит.

— Ты обиделась?

— Нет. Но я не хочу с ней говорить. Извини, мне пора к мужу. Благодарю за всё.

И я направилась к главному выходу из храма.

По дороге ко мне присоединился Данко.

— Как себя чувствуешь? — поинтересовалась у него.

— Замечательно! А что за девушка тебя провожала?

— Рада.

— Рада? Красивое имя, как и она сама.

Я закатила глаза. Ну вот, кажется любовь-морковь намечается. Промолчала. Без меня разберутся.

— Поехали обратно? — спросила у сопровождающего.

— Ты забрала, что хотела?

— Да.

— Тогда поехали.

— А Константин?

— Его сожгли на погребальном костре.

И всё? Никаких общественных похорон? Никаких поминок?

— Он был православным. Прах его развеют над морем, как поедут туда, вместе с другими погибшими в этой войне. Тогда и будет общая тризна.

Тризна это что? Поминки?

— Хорошо. Возвращаемся, — я пошла к привязанным лошадям.

Глава 15

Назад, как обычно, путь показался гораздо короче. Мы почти не разговаривали, но настроение у Данко было хорошим, он напевал себе какую-то весёлую песенку. Люди высыпали на улицу и радовались. С нами все здоровались, улыбались. Слышался детский смех. Общее настроение передалось и мне. Город ожил, это радовало.

— Данко, ты женился? — окликнула какая-то женщина моего телохранителя.

— Пока ещё нет.

— А это кто с тобой?

— Жена Батьки, — коротко ответил он.

О, мне поклонились до земли. Причём не только та женщина с детьми, но и другие, а также старики.

А я не знала, куда себя деть от смущения.

— Красивая она, только худая сильно, — слышались шепотки. — Ну ничего, откормит её Батька.

— Так они благодарят тебя и твоего мужа за всё, что он для них сделал, — пояснил Данко.

А я вдруг поняла, что не жалею об последнем месяце, проведённом в этом времени или мире. Хотя отпуском вряд ли можно назвать все наши приключения. Да и к экстриму равнодушна.

Ветер донёс запах каких-то фруктов. Заиграла свирель. Кто-то затянул песню. И спустя небольшой проигрыш люди запели хором. Вот никогда не любила хоровую музыку, разве что детский хор да военные песни. А тут слёзы выступили на глаза, потому что в словах люди провожали погибших в новый мир, ожидая их перерождения, они верили, что больше не сломаются и не позволят ворогу взять верх. Закончилась песня припевом с такими словами:

Край могучий, край цветучий

полонил наш враг.

Отобрал он землю нашу и принёс нам мрак.

Сколько горестей, печалей нам пришлось познать.

Не дадим же детей наших

мучить и пытать.

Аж мурашки по телу от этой песни, сколько души было вложено в эти слова. Повисла звенящая тишина.

Народ отошёл на тротуары, давая нам дорогу. Мы тронули лошадей. Топот копыт по мостовой казался очень громким.

Стоило нам въехать во внутренний город, как все обратили на нас внимание. На дороги вынесли столы, лавки, застелили их скатертями и накрывали на стол. Мужчины устанавливали мебель, а женщины — кухонную утварь.

Алекса я увидела издалека. Он сидел за столом возле того дома, что ему выделили. А вокруг него вились девушки из борделя.

А мне вдруг обидно стало. Приревновала я, что он с ними болтает, а мы по душам почти и не говорим. Не честно!

Наши взгляды встретились. Он поманил меня рукою. Хотела взбрыкнуть, но отчего-то слезла с лошади и просто пошла к нему. Волнение накрыло с головой. Я не знала, как себя вести с ним. Мы на людях, все на нас смотрят.

Просто подошла к нему. Мысли все разбежались. Муж похлопал рядом с собой, и я села. На нём по-прежнему был грим. Интересно, а на мне он остался?

Мою нерешительность расценили по-своему, взяв мою руку и потянув, чтоб усадить рядом.

И только сев, поняла, что едва держалась на ногах. Ноги дрожали.

Весь мир сузился до него. Вокруг был шум, какие-то крики, но всё это было ничего не значащим фоном.

Он так и не отпустил мою руку. Я глядела на переплетённые пальцы, на наши свадебные кольца, на дрожащую свою ладошку. Поняла, что слова не нужны. Мне хорошо. Вот так, рядом с ним. Даже помолчать, лишь бы чувствовать его тепло рядом.

Не поняла в какой момент мы просто ушли. Солнце ласково отражалось в бассейне, а мы сидели на крыльце того дома так же молча, с переплетёнными руками, и смотрели вдаль.

— Нам пора, — вдруг сказал он.

На меня водопадом обрушилась реальность. Уже стемнело. Народ веселился. Песни пели, плясали. Вдоль улицы по обеим сторонам дороги горели фонари. Кто-то сидел за столом, кто-то танцевал.

— Вот так уходим, никому ничего не сказав?

— Ключи Януса вибрируют. Я смогу открыть портал.

— Ключи Януса? — очнулась я окончательно.

Мозолистый палец прикоснулся к моим губам. И меня поцеловали такие же шершавые губы, с щекочущей немного щетиной. Но он всего лишь затыкал мне рот. Чтобы нас не услышали.

— А наши? — напомнила я про людей нашего времени, находящихся до сих пор в подвале.

— Ну вот, забыл про них. Пойдём, вытащим, если они ещё живы. Хотя, человек без воды неделю может жить.

У меня тоже вылетело из головы. Как они там без воды?

Наш уход все приняли, как само собой разумеющееся отправление супругов отдыхать.

Закрыли за собой двери и окна, и полезли в подвал. Все пятеро сидели вдоль стены и молча на нас глядели. Лица казались настороженными.

— Живы? — спросил Алекс у мужчин.

— Да.

— Пора. Выбраться сможете?

Все пятеро с горем пополам стали выбираться. Алекс в основном помогал, а я озаряла путь свечой, поскольку верхний свет зажигать — что внимание привлекать. А зажжённых свечей в доме было много.

— Надо найти лошадей, — предложил супруг.

— И послать весточку в храм, — добавила я.

— Зачем?

— Жрицы обещали помочь разыскать Августину.

— Данко! — рявкнул Алекс. Вот уж не ожидала от него такого баса.

— Батя! — ворвался знакомый бугай.

— Дверь затвори, — велел супруг. А когда его послушались, продолжил: — Нам нужно четыре лошади и наши вещи.

— Сейчас всё будет!

— И ещё...

— Что?

— Надо послать весточку в храм, где вы сегодня были, что мы уходим.

— Я сам поеду вперёд, сообщу.

— Хорошо.

И Данко ушёл.

— Давайте возьмём что-нибудь, — предложил оживший Костюм.

— Нет.

— Что значит нет! Мы можем обогатиться!

— Ты будешь делать то, что я велю. И если я сказал, что нет, ты либо слушаешься, либо остаёшься здесь. Силы дать тебе в рожу у меня хватит.

Запал у мужчины сразу исчез. Вот и славненько.

— Мне в храме дали фруктов.

— И всё?

— Да.

— Тогда их можно взять, — ответил Алекс. — Ваши вещи сейчас принесут.

Вскоре появился мой последний телохранитель.

— Батя, готово! Ваши вещи привязал к лошадям.

— Хорошо. Помоги закинуть этих наверх.

Под "этими" подразумевались остальные члены нашей группы.

Девчонок рассадили с мужиками. Всё же они себя чувствовали лучше мужчин, а тем страховка не помешает. Только Павел сидел один. Выглядел он каким-то потерянным.

— Давай я поеду с ним?

— Нет! — коротко отрезал муж. Спорить не стала.

— Я справлюсь, — сказала моя первая любовь и ободряюще улыбнулась.

Мы тронулись в путь. Данко ударил коня по бокам, и его точно ветром сдуло. Ехали рысью. Народ разбрёлся по домам, а некоторые всё ещё сидели за столами или спали прямо на лавке. Прохлада была приятной. А ещё вились комары. Где-то ухнула сова. Неужели тут птицы есть? К городу словно жизнь вернулась.

Муж дышал мне в затылок. Я облокотилась на него. Жаль, что он по-прежнему был в доспехах, и я не ощущала тепло его тела, а лишь жёсткий нагрудник. Но голова моя покоилась около его шеи, хоть так, но узел волос пришлось чуть сдвинуть. И ощущала едва уловимый запах мужниного пота. Странно, но он был таким родным, приятным. Вот только стоило мне расслабиться, как вспомнились слова Данко, что я должна предупредить мужа. Как же начать этот разговор?