Как ни странно, но остаток дня проходит спокойно, и вечером мы сидим в Большом Зале, дружною толпою. Все в сборе, традиционно, никто ни с кем не ругается, мирные, тихие разговоры. Но плохо быть в курсе дела, детали бросаются в глаза. Грюм пьет воду, смотритель Уайт нервно поглядывает на метлы, расставленные в углу. Нимфадора увлеченно ест, маскируя свою нервозность, да ей и не страшна проблема лишнего веса. Парвати, Падме и Лаванда увлеченно рассматривают собравшихся мужчин и шепчутся, хихикают. Дольше всех их взгляды задерживаются на Поттере (и тогда Джинни, сидящая рядом с Гарри, начинает сопеть), и на Грюме, который не обращает на них внимания. Точнее говоря, не выделяет среди остальных, ибо его искусственный глаз видит всех и вращается во все стороны.

Атмосфера праздника во мне убита, вот вам и третья внутренняя смерть за этот день.

Рождество, ёпт! Когда-то, после Статута, мир магов качнулся в сторону самобытности и уникальности, как будто маги силились доказать (в первую очередь самим себе, разумеется), что никто ничего не проиграл и не прячется, что все в порядке, и они в состоянии прожить самостоятельно. Создавались деревни магов, из которых до наших дней дожил лишь Хогсмид, и то, благодаря близости к Хогвартсу.

Праздники людей, включая Рождество, отрицались, пытались придумывать свое, пытались, словно в пику христианству людей, популяризовать языческие праздники, всякие там Вальпургиевы ночи да Бельтайны. Хорошо, что в кельтский Новый Год, с развешиванием кишок девственницы на елке не скатились. Попытки оказались малоуспешными, вот разве что празднование Хэллоуина осталось, да и то — это все же праздник людей.

Искусственный конструкт магической культуры и отрицание созданного людьми привели лишь к разрыву в развитии, и результат налицо. Маги перенимают новинки людей с отставанием в несколько десятков лет, правда, в последние полста лет, срок этот сократился, но этого недостаточно. Конечно, открытие и слияние двух миров меньше шокирует магов, чем людей, но это только лишь потому, что маги так и не смогли оторваться от магглов. Что с культурой провалились, что с закрытостью, что с численностью, да так эпично, что едва не вымерли от закрытости. Маятник качнулся в обратную сторону, и с каждым годом среди магов все больше и больше магглорожденных, несущих свою культуру, обычаи, влияние.

Не просто ученики, как это было ранее, а именно что нашествие магглорожденных, под влиянием которых меняется и магический мир. Восстание старых Родов, то есть вся эта история с продвижением Волдеморта наверх, отчасти связана как раз с этим, с проникновением магглорожденных. Магический мир уже не успевает "перерабатывать" их, ассимилировать в себя, и перемены давно назрели. В сущности то, что собирается сделать дедушка Альбус, надо было делать на два десятка лет раньше, но Темный Лорд успел ударить первым. Да и сам Дамблдор тогда был другим, как он говорил, совсем другим.

— Гермиона, ты опять грустишь, — шепчет в ухо Луна, — и мне от этого больно.

— Извини.

— Мы же подруги, забыла? Хочешь, я...

Потолок, передающий изображение неба над Хогвартсом, раскалывается, сверкает здоровенная красная молния и раздается зловещий хохот, вызывающий желание упасть и забиться под стол.

— Замок атакован! — гремит искаженный голос. — Всем срочно собраться в Большом Зале!

Ебать! Но как же... и смотрю на торжествующего Аластора, который вскакивает и бьет посохом в пол. Вот же старый... аврор!!! Исхитрился, извернулся, подтолкнул врагов к нападению в самый удобный для нас момент. Или нет, не его работа? Он просто рад тому, что началось и можно теперь не сдерживаться?

— Без паники! — зычно орет Аластор, но тем самым только усиливает панику. — Палочки к бою! Отступаем на метлах в Запретный Лес!

Часть 2

Глава 1

К счастью, в Зале полно преподавателей, и приступ паники, криков "Мы все умрем!" и метаний с заламыванием рук быстро проходит (отдельно помогает то, что Аластор заклинанием захлопывает дверь и не дает всем разбежаться в темноту). К несчастью, на это все равно тратится время, и возле метел возникает давка. Неосведомленность участников о Плане приводит к тому, что большая часть собравшихся рвется обратно в башни или к входу в Хогвартс, прятаться или отражать нападение, в сущности, без разницы. Все равно Аластору и Минерве приходится тратить драгоценнейшее время на объяснения, что надо отступать в Запретный Лес. Значит, нападение — не работа Грюма, в том смысле, что если бы он толкнул врагов к нападению в ужин, то уж точно бы заранее все и всех бы подготовил и построил.

И что плохо и хорошо одновременно, Хагрид с нами.

— Они уже в замке! — кричит Нимфадора, пытающаяся строить школьников и одновременно раздавать метлы. — Заходят от центрального входа!

— Отступаем к внутреннему двору! — командует Аластор. — Быстрее, пока нас тут не зажали, как крыс в норе!

Кто-то обиженно фыркает, кажется, Спраут, но Грюм прав. Можно, конечно, сломать стену, только противник на этот раз не василиск, а твари гораздо страшнее, хитрее и пронырливее.

И поэтому мы не успеваем!

Дверь в Большой Зал сотрясает удар, стены дрожат, выпивка в кубках идет рябью. Еще удар! Еще! Все кто строился на выход с метлами наперевес, тихо отбегают вглубь зала, Аластор и Минерва переглядываются, Грюм кивает. Наш декан вскидывает палочку, и что-то кастует, куда-то в пространство, ввысь потолка, можно сказать.

К счастью, прямое проявление угрозы действует, и народ уже не мечется в панике, а послушно выполняет команды и перестраивает не-боевые порядки. Кажется, ломание стены отменяется, во главе магической "свиньи" Хагрид и нацеливается она прямо на дверь.

Удар! Еще удар! По стене слева змеятся трещины, с потолка летит какой-то мусор, и тут же одна из стен взрывается обломками камней, и в пролом рвутся фигуры.

— Экспульсо! — Флитвик быстр, очень быстр.

Взрыв! Фигуры уносит обратно, но пролом ширится. Удары в дверь стихают, слышен топот и грохот, пол дрожит, лязг, неразборчивое рычание, и тут же в пролом влетают еще фигуры, с палочками наперевес. Бабах! Бабах! Два новых пролома, рядом с дверью, камни стены летят прямо в нас, Грюм тут же отбивает.

— Редукто Максима!

И весь кусок стены с проломами и дверью выносит напрочь.

— Бегом!! — орет Аластор. — Строй держать! Метлы не терять! Бегом-бегом-бегом!!

Палочка его уже смотрит в первый пролом, но Минерва опережает. Взмах ее палочки и стену затягивает камнем, как и не было дыры. Школьники во главе с Хагридом, Флитвиком и Нимфадорой уже бегут к пролому на месте двери, в котором клубится пыль, и мелькают тени. Все это до того напоминает Дурмштранг, что у меня ноги на секунду примораживает к полу вспышкой страха, но тут же отпускает.

Бегу следом.

Прямо за спиной Хагрида Гарри, он мечет во все стены свой любимый Экспеллиармус, выбивая палочки и обезоруживая. По левую руку от него Джинни, та кастует что-то свое. С боков прикрывают близнецы, в центре остальные ученики и преподаватели, замыкаем процессию мы втроем: я, Аластор и Минерва. Грюм хлещет по мне недовольным взглядом, но времени на нотации нет, с потолка падают какие-то твари, и Аластор крутит палочкой знакомые мне петли.

— Не в Хогвартсе! — восклицает МакГонагалл, но уже поздно.

— Фиендфайр! — струя Адского Пламени рвется из палочки Аластора, оживает и ревет. — Получите!

Огненный хлыст хлещет, рвет, сжигает, воняет палеными перьями и мясом, но смотреть некогда, еще тени сбоку, и МакГонагалл их отбивает, точнее говоря, демонстрирует класс Трансфигурации.

— Джентем Петрам! — и обломки камня, разбросанные взрывом, оживают.

Два каменных мини-голема вскакивают и несутся в бой, слышно рычание, крики, кто-то кидает Петрификус, но големы и без того из камня, и продолжают измолачивать врагов.

— Протего! Редукто! Протего! Протего! — больше прикрываю Минерву со спины, но если выпадает шанс, кидаю что-нибудь атакующее.

Натиск силен, с трех сторон атакуют из полутьмы клубящейся пыли.

— Люмос Максима! — и шар огня осветительной ракетой взмывает вперед.

— Велокс Ариетем! — заклинание Грюма сносит врагов перед нами, словно колонной окаменевшего воздуха, разбрасывает и размазывает.

Мы уже не в Большом Зале, судя по стенам, но легче не становится. Бой кипит, заклинания врезаются в стены, потолок, пол, окна, крошат все на своем пути, и в этом пыльном месиве не видно почти ничего. Сражение идет по теням, на опыте, на интуиции, на догадках, выкрики заклинаний перемежаются громом и лязгом железа, рыком, стонами и вскриками. Кровь, кровь и еще раз кровь на полу, обрывки одежды, но тел не видно.

— Быстрее! — рычит Грюм. — Мы отстаем от них! Конфринго Максима! Сдохни, тварь! Фините!

И тут же еще пару заклинаний на невербалке, и три тени сносит, мне в лицо шлепает чем-то горячим. Отстаем от основной группы?

— Какой план был! — рычит Грюм. — Паникеры! Какой план! Протего! Реликта Флюктуата! Давай, Минерва!

— Фиксариум Ционе! — кидает МакГонагалл.

Мастера, ой, мастера! Одно заклинание Грюма сносит вообще всех и вся, полностью очищает коридор, как будто огромным прессом, и тут же МакГонагалл смыкает стены и запечатывает коридор толстой стеной камня.

— Бегом! — снова рычит Грюм. — Без меня там всех побьют! Просрали такой план, просрут и оборону!

Он удивительно ловко и быстро ковыляет на своей лапе. Бегом это назвать нельзя, но близко.

— Грейнджер! — рычит Аластор. — Какого... Мерлина ты отстала? Дыши ровнее! Дышишь, как будто... палочку своей мечты увидела!

Обычно Грюм себя не сдерживает, это МакГонагалл на него что ли так положительно влияет?

— Ступефай! — палочка Грюма вертится, как живая, и атакующего сносит раньше, чем он понимает, на кого выбежал. — Давай, Грейнджер, беги быстрее!

И делает вид, что собирается дать пинка.

Бегу вперед, сзади грохот, матюги Грюма, что-то падает и бьет в спину стеной воздуха. Кашляю.

— Люмос Максима! — точно, коридор завален.

Проклятье! Два не самых слабых мага выбыли!

Бегу.

Вот он, зал, в котором выход во внутренний двор! Грохот стоит такой, что себя самого не услышишь, даже если будешь орать, и поэтому мое появление остается незамеченным, по крайней мере, вначале. Основной грохот производят шесть статуй — рыцарей с копьями, сражающиеся с четырьмя троллями в центре зала. Это и есть Защитники Хогвартса? Ожившие статуи рыцарей?

В замке их до хрена и больше, если все встали в оборону, то живем!

С тыла и флангом оживших рыцарей прикрывает Флитвик, разит во все стороны заклинаниями, периодически даже успевает метать камни в троллей. Те орут и машут дубинами, мажут, едва ли не попадают в своих магов, пытающихся сломать статуи и Флитвика. Вражеских магов пятеро, все с палочками, и явно тролли им не подчиняются, вон, дубина едва не мажет одного из пятерки по стене!

Как бы поступил Аластор?

Палочка моя рисует фигуру и заклинание Левиосы тихо срывается с губ. Можно было бы и громко, без разницы, все равно никто не услышит. Как там Флитвик успевает видеть, что в него кидают и отбивать? Он, конечно, серебряный призер чемпионата Европы по дуэлям, но пять магов — это пять магов! А, точно, еще статуи его прикрывают, берут на себя удары.

Дубинка тролля, слегка подправленная моим заклинанием, превращает голову одного из атакующих в кровавую кашицу, и тут же наношу еще удар.

— Редукто! — и спина второго из пятерки взрывается облаком одежды, костей и мяса.

Мы не на дуэли, и третьего спасает лишь случайность. Он пригибается, и мой удар взрывает стену облаком крошева, осыпая всех с ног до головы. Тролли не обращают внимания — что им какая-то щекотка по коже? — а вот троица оборачивается и видит меня.

— Сонорус! Инфрасонус! — максимальным оглушающим конусом.

Палочка уже заходит в следующую петлю. Ощущение, как будто я снова в Дурмштранге, стою на дуэли против неизвестного мне противника. Тревога, дрожь и страх уходят, остается только ярость и желание побеждать, понимание, что проигрыш исключен.

— Протего! Аква Эрукто! Гляцио! Протего!

Маги пытаются зайти с боков, но лед под ногами, их ведет и тащит, швыряют в меня заклинания наобум, лишь бы не дать атаковать их. Отбив. Блок. Отмена. Отбив. Щит. Отступить на шаг. Блок. Отбив. Щит. Не упасть. Щит. Отойти. Блок. Щит. Проклятье, не успеваю!

Вспышка! Один из атакующих меня врагов падает замертво.

Флитвик! Подкрался сзади, пока пятерка отвлеклась. В два заклинания суровый полугоблин — коротышка заканчивает схватку, сразив оставшихся. Тролли и статуи еще дерутся, но нас внимания особого не обращают, теперь там четыре оживших рыцаря против трех троллей.

— Вы целы, мисс Грейнджер? — Флитвик орет мне практически в ухо.

— Да!!! — так и есть, даже не ранен, только пальцы сводит.

— Фините! Экспульсо! — Флитвик мечет заклинания мимо меня, можно сказать, ощущаю на ушах метафорический ветер от пронесшихся мимо сгустков энергии. — Я задержу их! Помогите остальным!

Не сразу понимаю, о чем он, ничего не слышно, Флитвик машет рукой в сторону выхода. Киваю и бегу, огибая троллей и рыцарей. Проклятье! Еще один маг мимо общей схватки! Взмах палочки, и несколько больших обломков камня врезаются в одного из троллей. Скорость так себе, но все же он оглушен на пару секунд, разворачивается, и тут же два каменных копья входят ему в бок, беззвучно, зато тролль ревет так, что слышно даже здесь, возле стены. Он машет дубиной, ломает копья, и каменные обломки так и торчат из бока, хлещет кровь, и под эту какофонию тихо проскальзываю дальше, к выходу.

— Слева заходи!

— Не дайте Поттеру уйти!

— Авада Кедавра!

— Люмос!

— Аве фугам!

— Экспеллиармус!

— Взрыв-снитч!

Яркой вспышкой озаряется темное небо, и по внутреннему двору колотят капли кровавого дождя. В воздухе вакханалия воздушной битвы в темноте, вспышкой фотографии — наши и враги, тоже на метлах. В самом дворе, на траве тоже кипит схватка, еще статуи, тролли и великаны, но здесь открытая местность и рев не оглушает, даже слышны выкрики заклинаний.

По груди разливается мертвенный холод. Что? Где?

— Люмос Максима! — и еще шар света взмывает в воздух.

Кто-то летит вниз головой, кто-то из учеников!

— Арресто моментум! — удерживая взглядом тело.

С треском и брызгами светлячков шар моего Люмоса разлетается от чьего — то заклинания, и теряю падающего из виду. Тормозящее заклинание Моментума тоже теряется, но палочка уже крутится в руке, скользит между пальцев, и вперед летит следующее заклинание.

— Воздушная Подушка!

Бегу к месту падению, и в первую секунду с облегчением понимаю лишь, что это не Гарри и что упавший жив. Затем кровь бросается мне в голову, ибо на земле лежит Луна. Бок ее взрезан, словно там, в небесах ее атаковал Зорро и поставил свой знак, кровь выплескивается толчками.