Я, утопленник

— И что... мне делать?

— Прежде всего, перестань пялиться, как на привидение! Раздражает.

— У меня еще не было друга-мертвеца! — выдавил Костя.

— Теперь будет, — сказал я. — Не парься, Костя, мертвецы такие же люди, только мертвые.

— Это я понимаю, но...

— Не забивай голову, все равно это ни к чему не приведет. Просто прими, как есть. И все.

— Тяжело поверить, — Костины зрачки беспокойно дергались по радужке, отмечая каждое мое движение. Адреналин, наверно, зашкаливает...

— Фома ты неверующий! Может, еще разок нож в себя воткнуть? Или голову отрезать?

— Не надо! Я верю, — поспешно сказал Костя. Видно, прошлая демонстрация моих способностей еще не забылась. Это хорошо, а то голову я не решился бы отрезать.

— Отлично, — сказал я. — Тогда оставь в покое бутылку и можешь задавать вопросы.

Часа два мы говорили. Куря сигарету за сигаретой, Костя засыпал вопросами, я терпеливо отвечал, стараясь не слишком пугать друга реалиями загробной жизни. Когда поток вопросов иссяк, я приступил к делу.

— Вот что, Костя. Ты моя единственная связь с этим миром, единственный человек, который знает все, и кому я могу доверять.

Костя нервно кивнул.

— Я уже говорил: мне трудно бывать на суше. Поэтому я хочу, чтобы ты мне помог. Мне нужно встретиться с Юлькой. Мобилу я потерял. А она первой не позвонит. Ты ее знаешь.

— Тебе же просочиться куда угодно — не проблема, — сказал Костя. — Я-то зачем нужен?

— Да она же испугается, что ты, не понимаешь? Не могу я так, — я решил пока не рассказывать об Упыре и вытекающих отсюда проблем на суше.

— Пожалуй, ты прав. Меня до сих пор колбасит... А что я могу сделать?

— Будешь посредником. Знаешь, где она живет? — я сказал Косте адрес и телефон. — Звони и напрашивайся на встречу. Заинтригуй, ты же умеешь.

— А дальше?

— Дальше — моя забота. Только вот что: позвони сегодня же!

— Слушай, а что с Темным? — вдруг спросил Костя. Я едва не вздрогнул. Лучше бы о нем не вспо-минать. Мне еще домой ночью идти.

— А что?

— Я все думаю... Ведь это он заставил тебя прыгнуть!

— Вообще-то я прыгнул сам.

— Какая разница? Они бы столкнули тебя, если б ты не прыгнул!

Скорей всего, так и было бы, подумал я. А с другой стороны: какой смысл?

— Ты предлагаешь написать заявление в милицию? От мертвеца? — я усмехнулся. — Ну, допустим, официально я еще жив. Все равно... Свидетелей нет. Глухо. К тому же после моего прыжка... Забыл, как я из ментовки убежал?

— Да, — задумчиво произнес Костя, — не катит. Еще и искали тебя... Слушай: а не странно, что нас задержали будто бы случайно, а потом про Темного спрашивать стали?

— Я уже думал об этом. Еще бы не странно.

— У ментов в клубе кто-то есть, — уверенно проговорил Костик. — Кто-то стуканул, что ты с ним куда-то ездил. Знать бы, кто!

— Ну, узнаешь, а что толку? Кастетом треснешь?

— Всем расскажу, что он на ментов шестерит!

— Знаешь, забей, — вдруг сказал я. — Пускай себе. Рано или поздно разберутся и без нас. Жизнь такая штука, Костя, когда-нибудь она все по местам расставляет.

— Да ты философом стал, — затягиваясь сигаретой, сказал Костя.

— Помрешь — и ты станешь. Дай-ка сигаретку!

— Ты же не куришь? — удивился приятель.

— Не курил, — поправил я. — При жизни. А теперь мне все одно. Хоть попробую.

Костик протянул пачку 'Магны':

— Бери.

Я вытянул сигарету, Костя щелкнул зажигалкой. Я никогда не курил, и происходящее напоминало мне какой-то ритуал. Наверняка это и было ритуалом у индейцев. Я сунул фильтр в рот и посмотрел на пля-савший передо мной язычок пламени, наклонился и сунул сигарету в огонь. Она затлела. Костя убрал зажи-галку и посмотрел на меня. Ему интересно, закашляет ли мертвец, без тени юмора подумал я и затянулся.

Ничего. Дым свободно входил, не вызывая никакого эффекта. Я немного позабавился, выпуская дым через рот и ноздри. Определенно, в этом было что-то мистическое. По крайней мере, так мне казалось.

— Мне остались последние дни, и я не знаю, что делать, — сказал я, наблюдая, как стремительно тает сигарета. — Через семнадцать дней я стану призраком, и ты меня больше не увидишь. И никто не уви-дит. Самое хреновое, что не могу об этом сказать ни Юльке, ни родителям. Юлька не поверит, а родаки по-тащат в больницу, и я проведу последние дни в какой-нибудь лаборатории, привязанный к кровати...

Костик слушал, и я был благодарен ему. Главное, что нужно человеку — чтобы его слушали.

— Себя спасать уже поздно, мир тоже. Я прожил короткую жизнь и, в общем, не сделал ничего пут-ного. Просто не успел, понимаешь? — Костя кивнул. Его глаза сконцентрировались на моей сигарете. Да, он никогда не видел меня курящим, тем более, курящим и мертвым. — И сейчас не знаю, как прожить послед-ние дни. Я не болен, не прикован к постели, не бесплотен, как призрак... Знаешь, со мной случай был. Я по-мог одному... Ладно, проехали. Просто я подумал: может, что-то сделать для кого-нибудь, для людей, если не могу для себя? Что мне сделать, Костя? У меня такое чувство, что... очень многое зависит от того, что я сделаю в это последнее время...

— Что зависит?

— Не знаю. Просто чувствую что-то такое...

— Ну, знаешь, Андрюха, — покачал головой друг. — Ты такие вопросы ставишь...

— А что бы ты сделал?

— Черт, да я никак поверить не могу, что ты... — Костя деликатно не сказал 'мертв', но я его понял. — А еще спрашиваешь.

— Понятно, — я зло смял недокуренную сигарету в кулаке, и тлеющий огонь больно ожег руку. Что за мистика! Я бросил окурок в пепельницу и посмотрел на ладонь: на ней виднелся след от ожога. Боль прошла моментально, будто не было, но след остался. Но и он пропадет, если я суну руку в воду...

Я вдруг подумал, что за этим кроется какой-то смысл.

Я вышел от Кости поздно. Цветные огни реклам стреляли вослед убывающей белой ночи. Тени ред-ких прохожих расплывались по блеклым стенам длинными черными пятнами, где-то слышался шум про-ехавшего троллейбуса. До метро оставалось немного, и я решил срезать угол. Здешние дворы я знал, Костя не раз проводил меня сквозь них, и я уверенно шагнул в черноту подворотни. Надо пересечь двор по диаго-нали, затем выходишь на улицу и — к метро. Кстати, совсем неподалеку от Кости живет Юлька. В соседнем дворе. Но сейчас она в Вырице...

Вопреки ожиданиям, легче от разговора с Костей не стало. Разве что немножко. Уже хорошо, что я не один, что есть человек, который мне верит. Но в действительности мне нужна была вера совсем другого человека. Того, кому я никак не мог все рассказать...

Двор-колодец неподвижен и тих. Где-то на самом верху горят несколько желтых окон. Я едва не споткнулся об ограду детской площадки. Хоть бы фонарь повесили! Низенькие железные качели с давно отвалившимися сиденьями чуть поскрипывают, тихо раскачиваясь. Но во дворе никого нет. Эту площадку давно снести пора, подумал я, перешагивая через совершенно развалившуюся песочницу без песка, и новую поставить. Впереди был сплошной чернильный мрак, но я знал, что там должен быть проход на улицу. Где же он? Жаль, не курю, а то бы зажег спичку. Ни черта не видно, шепотом выругался я и вдруг почуял что-то. Там, в черноте, кто-то был. Я остановился, прислушиваясь, но ничего не услышал. Это меня успокоило. В последнее время мой слух стал великолепным: я запросто слышал, о чем говорят соседи за стеной или про-хожие на улице, а ведь мой дом сталинский, с хорошей кирпичной кладкой.

Я снова двинулся вперед и остановился. Прохода не было. Его преграждала сплошная серая стена. А ведь был проход, я точно помню! Замуровали, демоны, весело подумал я, повернулся и пошел назад. И увидел две черные тени, приближавшиеся ко мне. Я напрягся. Попал в ловушку, как последний дурак! Тени приближались. Двигались они как-то странно и совершенно бесшумно. Я понял, что это не люди.

Не знаю, бывает ли у мертвецов всплеск адреналина, но я испытал нечто похожее. Я отступал, пока не уперся спиной в стенку. Две чернильно-черных фигуры медленно надвигались. Что я могу с ними сде-лать? Интуиция подсказала, что использовать против этих хуки или апперкоты бесполезно. Здесь другое надобно... Дежурная бутыль с водой была при мне, и у Костика я наполнил ее доверху. Я открутил пробку и вылил воду под ноги. Преследователи одновременно шагнули ко мне. Лиц их я не видел, да и не до этого стало, когда оба вытащили из карманов ножи. И что за ножи! Их прозрачные лезвия были сотканы из серо-голубого света и походили на лучи от карманных фонариков, только не рассеивались во мраке, а заканчи-вались сияющим белым острием.

Не отводя от них взгляда, дрогнувшими губами я прочел наговор. Ручейки воды, растекшиеся по асфальту, вмиг собрались в упругие струи, и усилием воли я обвил их вокруг ног нападавших. Они шагнули, дернулись и повалились на асфальт. Я бросился бежать. Один запоздало вскинул руку с белым ножом, успев чиркнуть по моему ботинку.

Чем дольше я бежал, тем яснее понимал, как мне повезло, и тем страшнее становилось. Я обогнул дом, но, выскочив на освещенную улицу, едва не столкнулся с ними. Два черных силуэта стояли на тротуа-ре, преграждая путь к метро. Как они успели? Прошли сквозь стену? Назад!

Прохожие их не замечали, и фары проезжавшего автомобиля высветили два чуть заметных, колеб-лющихся в воздухе, пятна. Я повернулся и побежал, не оглядываясь. Я знал, что они не отстанут.

Бежать следовало к воде. Нева была слева и, пробежав по Чайковского, я хотел повернуть к набе-режной, но вовремя заметил еще одного 'темного', стоящего посреди улицы. Машины проезжали сквозь него, но призраку было наплевать. Он ждал меня.

Я едва не запаниковал. Упыри — или кто там еще они были — мастерски оттесняли меня от воды. Без нее я обессилю, и без боя упаду к ним в руки... Я бросил взгляд на решетку Таврического и вспомнил, что там есть пруд. Сейчас парк закрыт, и это тоже кстати. Я помчался к заветной щели, не к месту вспомнив о жутком бомже. Но бомж не так страшен, как эти...

Призраки не торопились. Как в фильмах ужасов, они знали, что жертве никуда не деться и спокойно шли за мной вдоль решетки. А когда я нашел дыру и юркнул в сад, мигом просочились через ограду и быст-ро приближались, охватывая полукольцом. Наверно, они поняли, чего я хочу.

Я задыхался и кашлял на бегу. Казалось, из меня вот-вот вылетят легкие. Как хорошо, что Тавриче-ский я знаю так, что могу бежать хоть с закрытыми глазами. Мозг моментально вычертил прямую до бли-жайшего канала, и я несся по этой прямой. Сквозь темноту замаячил остов стадиона и одинокий фонарь, освещавший старое здание. В детстве, помню, брал там напрокат коньки.

Не слухом — кожей я чувствовал их приближение. Призрачные кинжалы внушали ужас. Я никогда ничего подобного не видел, но был уверен, что такое оружие неспроста. Значит, им можно меня убить!

Я оттолкнулся от берега, с разбега прыгнув в канаву. Такому прыжку позавидовал бы чемпион. Я упал в воду, но остался на ногах, развернулся — и вовремя! Один из тех спускался по склону, занося нож. Воды в канаве было по пояс. Сам не знаю, как, на ум пришли слова, и я произнес именно то, что было нуж-но. Вода вспучилась, рождая водяной столб. Изогнувшись, он ударил нападавшего в грудь. Признаться, думал, что на них это не подействует, но подействовало, да еще как! Первый поганец отлетел метра на три, затем досталось и второму. Пусть немного, но вода питала меня, я готов был сражаться. Теперь возьмите, твари!

Черная тень махом перелетела через канаву. Они решили атаковать с двух сторон. Я приготовился и сжал кулак. Водяной столб принял его очертания и, дрожа, завис посреди канавы.

— Кто здесь безобразничает?

По дорожке прямо к нам шел человек. Я открыл рот, не зная: кричать или... Твари легко убьют сто-рожа, и я не смогу помешать: выйти из канавы равносильно самоубийству. Я все же не Брюс Ли!

Темные молча повернулись. Их молчание было хуже угроз. Один шагнул к старику — а это был старик, судя по сгорбленной спине и шаркающей походке — но дальнейшее рассмотреть не дали. Почуяв угрозу, я повернулся и едва отразил наскок призрака, набросившегося сзади. Зловещий нож хлестнул водя-ной столб поперек, и тот рассыпался. Мертвец бросился на меня, и я еле увернулся от удара. В воде он дви-гался хуже, быстро сжав пальцы, я сгустил воду — и мертвец замер, как волк с примерзшим к проруби хво-стом. Его нож рассекал невидимые водяные путы, но раз за разом я свивал их заново.

— А ну, хватит баловать! — властно произнес кто-то. Призрак повернул голову, я тоже. Старик был жив и невредим, куда же делись те двое?

— Отпусти его! — велел сторож. Я покачал головой. Вот еще! Им только дай волю...

— Отпусти! — повторил он таким тоном, что я понял: все под контролем.

И еле смог разжать кулак. Водяные путы рассеялись. Призрак пошевелился и, осознав, что свобо-ден, выпрыгнул на берег. Казалось, он удивлен. Беспокойно крутя жуткой безликой головой, мой преследо-ватель искал товарищей. Но их нигде не было.

— Пошел вон! — грозно сказал старик. — Передай Упырю, что это мой лес и моя земля. Здесь я хо-зяин, и другому не бывать!

К моему изумлению, призрак попятился и быстро растворился меж деревьев. Сторож остановился надо мной:

— Вылазь.

Сказано не слишком дружелюбно, и я помотал головой. Нет уж, тут безопасней. Сейчас вот до озе-ра доберусь, заночую, а днем уйду. И ничего ты мне, колдун, не сделаешь!

— Вылазь, говорю. Не станешь колдовать — не трону.

— Обещаете? — опасливо проговорил я. Неужели он с теми двумя разобрался? Что, ему и ножи нипочем?

Старик усмехнулся:

— Не веришь — можешь сидеть тут хоть двести лет. Согласен?

— Не согласен, — пробормотал я, выходя из воды. Я опасливо поднялся по склону, оказавшись на песчаной дорожке рядом со стариком. И тут же узнал его. Бомж, от которого я бежал недели две назад! Это он тогда признал во мне утопленника... Кто же он такой?

— То-то же, — удовлетворенно хмыкнул сторож. — Порешить хотели? — спросил он, словно зная ответ. Я кивнул, разглядывая его лохмотья, смахивавшие на помесь маскхалата с древним кафтаном. На одежду это мало походило, к тому же он был босой.

— А ты молодец, не испугался. Но если б не я, конец тебе был бы один...

— Спасибо.

Бомж посмотрел так, что стало ясно: ему плевать на спасибо.

— С Упырем повздорил?

— Вроде того.

— Крепко повздорил, — сказал он, продолжая разглядывать меня, — иначе бы не прислал этих...

— А кто они?

— Нечисть кладбищенская, неупокоенная, — ответил старик. Ну, типичный бомж, вновь подумал я, в свою очередь, разглядывая спасителя. Только вот глаза. Не бывает у бомжей ярких светящихся зеленых глаз. Мне в голову пришла мысль...

— Не вздумай, — предупредил лешак. Он, что, и мысли читает? — Здесь только я ворожить могу, понял? Если не понял — враз в землю вгоню, как тех! Навь хочешь убрать? Ну, смотри, утопленничек...

Он шевельнул головой — и вмиг раздался вверх и вширь. Передо мной стоял великан, отдаленно напоминавший снежного человека, если бы не полусогнутые, коленками назад, козлиные ноги. Мохнатое тело, под которым угадывались мощные мускулы, венчала странная голова с заостренным на макушке че-репом и небольшими рожками. Рот и губы были вполне человеческими, но зубы, торчавшие из-под них, бы-ли, пожалуй, чересчур длинны и остры. Плоский, с черными отверстиями ноздрей, нос покрывала шерсть, такие же кучерявые скулы, а глаза... Изумрудно-зеленые, с вертикальными, как у рептилии, зрачками. Взгляд этих глаз пригвоздил меня к месту. Дьявол, подумал я, или черт, что, в общем-то, одно и то же.