Проблема всей жизни

— Эрэлэс, вы там уснули или что? Где, вашу мать, идентификация?

— Не идентифицируется, капитан! Но с этого направления двумя звеньями с такой скоростью могут быть только русские! Китайцы медленнее.

Ну едрена колокольня, а?

Какого рожна медведям понадобилось поднимать два звена стратоистребителей, да еще гнать на полном ходу навстречу объекту? Впрочем, фигня вопрос. Ясно как божий день, что русские тоже включились в игру.

Вот ведь, никогда не знаешь, где начнется очередная заварушка. И уж точно если бы знал, держался бы от этого региона подальше.

— Штурманская группа, что с объектом?

— Держит сто двенадцать узлов. На пределе кавитационного барьера. По воде никак не достанем. Дистанция двадцать шесть и увеличивается.

— Что летуны?

— Это не ко мне, кэп.

— Авиагруппа, что там, сожри вас койот?

— Джон, не паникуй. Мы пытаемся накрыть их турбогенераторы энерготропным силком. Пока не получается.

— А когда получится, Малькольм? У меня в зоне обнаружения два звена русских труджетов на триплсонике!

— А раньше сказать не судьба?

И пауза. Начальник авиагруппы выгружает свежие данные на машины своих пилотов.

— Короче, Джон. Если мои парни через двадцать минут не прорвут ПВО американцев, я увожу их под прикрытие твоих зенитчиков. Мне трупы нахрен не нужны. И так уже из-за этих тормознутых энерготропных ловушек, долбить их разработчика в сраку, двоих ребят сбили. Слава богу оба прыгнули. Не забудь подобрать их с воды, когда мимо проходить будешь.

— Тут приказываю я, Малкольм!

— Сэр, все ясно, сэр. Разрешите послать вас в задницу, сэр? Не дури, Джон. Русские психи и отморозки. Если им покажется, что мы пернули в их сторону, разнесут к ипиням все соединение. Ты вообще знаешь, что такое один Су-62?

— Не хуже тебя, остряк!

Гэсперо действительно знал. Командуй он крейсером или на крайняк фрегатом, еще можно было бы устроить русским теплую встречу. Но не на этом рыдване, лишь номинально "ракетным катером сопровождения". Ракеты он действительно тащит, и даже может запускать. Но не в условиях радиоэлектронного сопротивления. А боевые перехватчики русских увешаны электроникой не слабее, чем эсминец. Эх... крейсер бы сюда!

— Так вот, их там восемь, — продолжил глава аэродивизиона. — Восемь придурков со спецзарядами у каждого, не считая другой взрывучей и до усрачки интеллектуальной шняги. Дай мне два-три звена труджетов — повоюем. А на дозвуковых штурмовиках я в мясорубку не полезу. Просто без толку. Сэр, еще вопросы есть, сэр?

— Малкольм, ну сделай ты мне эту сардину черномазую! Как человека тебя прошу!

— Грохни ее ракетным залпом — и вся недолга. У тебя ж целый арсенал!

— Да меня тогда святоши с дерьмом съедят! Она им целая нужна, хоть тресни!

— Тогда не ной. Ребята стараются, Джон. Это все.

Десантный корабль "Хьюстон", Корпус морской пехоты США, акватория Тихого океана

— Два справа по кильватеру, курс сто девяносто два. Дистанция пятнадцать миль. Снижение с восьми тысяч футов, целеуказание пошло.

— Принято два справа, расчет!

— Есть расчет! Цели отмечены, метки легли в головки, старт по команде.

— Обслуга пулялок, статус!

— Второй контейнер готов! Четвертый контейнер готов. Пятый контейнер в процессе, остальные пустые.

— Доклад по эрэлэс с гелиозонда, новые цели! Повторяю, новые цели, дистанция восемьсот, скорость... матерь божья, триплсоник! Внимание, две групповые цели на триплсонике, высота... Да похрен какая, идут в стратосфере.

И после небольшой паузы:

— Ребята, тут две группы стратосферных труджетов. Курс встречный. Нам ...ец!

— Боевая часть два, отставить панику! — это капитан. Впервые со времени погружения в виртуалку произнес фразу в лингофон, а не бросил ее по командной сети. — Цель отслеживать, целеуказание мне и зенитчикам!

— Есть!

— Ну и где ваша гребаная идентификация! — это оператор ракетного комплекса ПВО. — У меня два турбофена на боевом снижении! Что там с труджетами?

— Тактический инженер, анализ построения фенов!

— Закончен. Восемьдесят процентов атаки энерготропным капканом, двадцать по ракетоторпедам. Опять прут на захват.

— Энергетики, готовить экстренный стоп турбин!

— Идентификация с гелиозонда, два звена стратоистребителей Су-62, скорость три точка два эм, высота сорок шесть тысяч футов! Целеуказание пошло!

— Энергоотсек, готовность на стоп подтвержаем!

— Япона мама..., — это зенитчики.

— Отставить! — капитан.

— Есть подтверждение, два звена русских труджетов. Скорость триплсоник, стратосферная высота. Капитан, у нас нет против них ничего!

На этот раз капитан промолчал. Лишь отправил смайлик тактическому инженеру.

Брукс увидел послание капитана и тоже улыбнулся.

Русский не соврал. Помощь пришла.

—

Глава 14. На родной земле

— Ну а теперь о нашей небольшой проблеме в Восточном викариате, — объявил Лучиано. — Как вы знаете, мы потеряли восемьдесят пятый груз. Потеряли довольно глупо и, я бы сказал, случайно, если бы случайность эта не росла корнями из еще одной нашей оплошности, куда более серьезной.

Кардиналы молчали. Половина из них о корнях этой случайности узнала уже после вступления в должность. Действительно давняя история.

— О том, что наши китайские друзья готовят такую неслабую подлянку, — усмехнулся глава Коллегии, — мы предполагали, еще только открывая викариат. В самом деле, глупо думать, что полумиллиардная нация согласится с безусловным доминированием чуждой для себя религии.

— В России на тот момент было тоже народу не как в Люксембурге, — возразил кардинал Афанасий. — Но мы согласились принять новую церковь.

Лучиано покачал головой.

— Не путайте две соседние ветви одной конфессии и совершенно чуждые друг другу религии, кардинал-просвятитель. Восток никогда не признавал христианство, и то, что КНР примет нашу церковь в качестве официально признанной государством, должно было насторожить. А что они потребуют взамен? Нет ли ловушки? Правительство Поднебесной сдалось фактически без боя. Что мы с радостью приняли как должное, должно было навести на тяжелые раздумья, господа.

— Тем не менее, — не унимался русский, — я не думаю, что ошибка столь очевидна. Китайцы были деморализованы. Армагеддон унес жизни миллиарда этнических китайцев. Это две трети от их населения.

— Согласен, — кивнул Лучиано. — Это сыграло роль. Но мы все равно проморгали скрытый бунт поднебесников. А им потребовалось всего десять лет, чтобы получить первый плод собственного проекта.

— Только плод этот кислятина, — заметил Эткинсон. — И потом, делать ставку только на Инферно в борьбе с этим же Инферно — дурь, достойная только азиатов.

— Энджи, не говорите глупостей, — сморщился Махмуд. — Плод хоть и кислый, но трижды оставлял нас в дураках. Последний раз в Японии.

— Я не согласен, — сказал Берг.

Поначалу Данте помалкивал, не в его привычках было дискутировать с полноправными кардиналами. Но после нескольких вопросительных взглядов главы Коллегии, новоиспеченный кардинал осмелел и позволял себе все более пространные реплики.

Заседание шло уже четвертый час, с текущими делами давно покончено, и с полчаса как внимание кардиналов поглощено только одной проблемой — восточной. Тем самым неучтенным китайским фактором, непостижимым образом просочившимся мимо внимания Церкви десять лет назад. Впрочем, надо отдать китайцам должное, скрывать секреты они умели всегда. Данте не специализировался на Востоке, но последние шесть лет работал именно в этом регионе, потому знал об азиатах достаточно, чтобы не считать их всех поголовно узкоглазыми простачками.

— Да, кардинал Берг, нам интересно ваше мнение, — сказал американец. — Так сказать, непосредственного участника недавних событий.

В словах Энджи Эткинсона звучала нескрываемая ирония. Он не обвинял Данте в срыве операции. Формально к этому поводов не было, Берг сделал все что мог. Но все же давал понять, что упустить груз и его похитителей прямо из-под носа — это не совсем то, что ожидают от епископа-следопыта. И уж точно не то, за что приглашают в Коллегию кардиналов. Про двести сорок тысяч трупов в Касиме Энжи тоже не говорил, и это удивило Берга. Американец не тот человек, который не укусит, появись такая возможность. Эткинсон ни с кем из коллег не дружен, и плевать хотел на установленные нормы общения. Но на нем держался баснословно огромный рынок обеих Америк, и мало кто решался в открытую конфликтовать с человеком, от слова и дела которого зависела треть бюджета Церкви. При этом, удивительное для американца дело, сам он жил просто, если не сказать бедно, и негласных правил Церкви, ограничивающих мирские блага, придерживался строго.

— Да, у меня есть мнение, — произнес Данте, глядя на американца. — Я поделюсь.

* * *

Газ в цистернах "Хьюстона" кончился километрах в четырехстах от Сахалина. В самом деле, глупо ожидать, что запаса топлива хватит на всю безумную гонку с турбофенами эмпешников, а затем еще на такси до территориальных вод нашей страны. Конечно, в резерве у плавбазы находились аж четыре реактора, запитывающих мощные блоки аккумуляторов, но о хорошем ходе пришлось забыть. Тримаран теперь не летел над волнами, а уныло таранил их. Скорость едва-едва за тридцать узлов — максимум, на что способны маломощные реакторы. Слава богу, нападения эмпешников уже не ожидается. В такой близости от берегов Японии и тем более России военные морячки появляться не решаются. Конечно, корабли Морского Союза желанные гости в любом порту, но исключительно гражданские. Никаких чужих военных судов в акваториях государств.

— До ваших пограничников нам ходу несколько часов, — сказал лейтенант. — Там вы перейдете на катер береговой охраны. С русскими я связался.

— Хорошо, — я в благодарность за услугу поднял стакан с пивом. Лейтенант все-таки сдержал обещание, и мы возобновили посиделки в баре.

— И все-таки я не пойму, — продолжил Брукс. — Вы что, какой-то ценный резидент, что на вас открыли охоту японцы и Морской союз?

Я улыбнулся. Приятно чувствовать себя большой шишкой, только вот не надо себе льстить: охоту открыли не за мной, а за Тьянь.

— Не только они, — ответил я. — За мной теперь, я уверен, охотится и китайская госбезопасность, и "Непсис".

Лейтенант аж выдохнул.

— Понимаю, вы не скажете кто такой.

— Не скажу. Сам не знаю, если честно.

— Ладно, в любом случае спасибо за русскую поддержку, — мулат спрыгнул с пуфика. — Я пошел ваять отчет. Как только восстановится связь с базой, генералы мою задницу будут рассматривать в микроскоп.

— Я уверен, у вас с вашей задницей все будет хорошо, — сказал я.

Лейтенант козырнул (что за идиотсий обычай прикладывать руку к пустой голове?) и вышел из бара. Со мной остались только два морпеха из числа коренных американцев — здоровые черные лбы.

Я опрокинул остатки стакана. Пиво было так себе, и я даже не стал интересоваться маркой. В тот день, когда американцы научатся варить правильные кофе и пиво, земля точно остановится.

Тот, кто никогда не сталкивался с российской таможней, недостоин звания настоящего путешественника. Это в Гонконге или каком-нибудь там Цюрихе можно улыбнуться офицеру, постоять перед ним минутку, пока таможенник проверяет документы, после чего сказать "спасибо" на соответствующем языке и ступить на чужую землю с осознанием себя как настоящего туриста. Ну или командировочного — тут уж в зависимости от цели визита на чужбину.

Наша таможня работает иначе. Во-первых, улыбки вы не дождетесь. Ни искренней дружелюбной, ни служебной по регламенту. Думаю, нашим таможенникам вообще запрещено проявлять какие-либо эмоции, естественные или искусственные. Во-вторых, минутой ожидания не отделаетесь. Для начала выстоите в очереди, поскольку из полудюжины КПП работают два-три. Наши бюрократы полагают, что не зачем тратиться на зарплату нескольких инспекторов, если половину времени они все равно ничего не делают. Ну а оставшуюся половину поработает и половинный состав, уж извините за каламбур. А поскольку с какого-нибудь японского парома на территорию нашей необъятной разом сходят до полутысячи гостей, то можете себе представить очереди в два-три пропускных пункта.

Мне повезло и не повезло одновременно. Поскольку на Родину меня доставила береговая охрана, то через "общегражданскую" таможню я проходил "по блату". Погранец буквально воткнул меня в очередь перед целым семейством самураев. Японцы ничуть не огорчились, наоборот заулыбались, засюсюкали на своем, до сих пор неизвестном мне языке и послушно приняли инородное для очереди тело. Мое тело.

А не повезло мне чуть раньше, когда персоной странного русского с нерусской фамилией интересовались особисты. Двое суток очень мягкого по российским меркам "почти домашнего" ареста. Правда, в том же Гонконге подобной мягкостью пугают заключенных в колониях общего режима. Голая, лишенная какой-либо обстановки комнатушка два на три, лежанка без постельного белья, "удобства" в углу комнаты, за крохотной ширмой, рукомойка с зеркалом напротив. То, что мои документы полностью в порядке, и то, что я бывший военный, никого не смутило. Меня буквально вывернули наизнанку, просветили всеми доступными устройствами, и была бы их воля — на всякий случай вскрыли для визуального осмотра внутренностей. Шутки шутками, а руку мне и в самом деле хотели оперировать, чтобы удостовериться в отсутствии наркотиков в керамических костях предплечья. Слава богу, не решились. Я уверен, лишь потому, что местный медпункт не доукомплектован хирургом, а о наноскопах здесь и не слышали.

Наконец, неулыбчивые ребята всех расцветок и форм одежды потеряли ко мне интерес и смирились с тем, что я законопослушный российский гражданин, не проживающий в стране постоянно и доставленный на Родину взводом американского десанта. Слава богу, мне хватило ума поменять морпеховскую одежду на собственную. Прохладно, конечно, в одной футболке. Южно-Сахалинск вам не Тайпей. Но слава богу, лето на дворе.

Как не уверял я, что мне надо в Хабаровск, то есть на континент, пограничники все равно доставили меня на остров. Оно и понятно, у них там база. Когда я служил в береговой охране — база там была и у меня.

До материка решил добираться водой. Идиотизм, конечно, но никакого регулярного воздушного сообщения между аэропортами Южно-Сахалинска и Хабаровска, по-прежнему нет. А между ними всего-то час-два лета. Большие самолеты, понятное дело, на блошиные прыжки топливо не расходуют, а вылета малой авиации можно ждать до недели. Календаря у мелкоты как никогда не было, так и не появилось. Поэтому я сразу направился на стоянку такси, а оттуда — в Корсаков, к морскому порту.

Как и следовало ожидать, если воздушное сообщение между Сахалином и большой землей агонизировало, морское жило себе весело и припеваючи. Я обошел стоянку малых судов, забрел в здание морского вокзала, отмахнулся от назойливых частников и, сунув голову в окошко информатора, спросил, остались ли места на амурские катера.