Все дороги ведут в параллельные миры

Три поворота, одна арка — и вот западный корпус встречает Эву своей тишиной и превосходным эхом: стук от каблучков слышен по всему периметру помещения. А вот и длинная зала, которую Эва искала. Она оказалось даже лучше, чем девушка предполагала: длинное светлое прямоугольное помещение со множеством зеркал во всю длину стен. Мягкий на ощупь шелковистый ковер заставил Эву еще шире.

Плотно притворив дверь, девушка вынула из рюкзака плеер и, выбрав одну из любимых саундтреков, встала в стойку, вытянув носки у выпрямив спину. В зеркале отразилась среднего роста и хрупкого, тонкого телосложения девушка. Эва критично посмотрела на саму себя и осталась довольна: свои волосы она свернула на затылке в красивую прическу-улитку, а из одежды на ней была изумрудная туника до колен и обтягивающие брюки черного цвета из тонкой ткани. Плюс добавить босоножки на высоком, но довольно-таки удобном каблуке!..

Да-да, как бы это не казалось нереальным, но на Эве действительно была ОБУВЬ С КАБЛУКОМ. Казалось бы проще дождаться захвата всей планеты зелеными человечками или появлению в стенах Академии стада мило пожирающих травку розовых слоников, но таки нет.

Ответ этому феномену с большой заглавной буквы был запредельно прост — это была всего лишь вторая сущность Эвы, которая внешне воспринимала свои собственные ''насильные'' занятия балетом в штыки, но на самом же деле получала от них только всепоглощающую радость и ликующий восторг. Занятия составляли одну из важнейших сторон малоизученной и весьма нелогичной личности Эвы. Она не собиралась прекращать их даже в параллельном мире, настроенном по оношению к ним не слишком дружелюбно...

Итак-с, прошагаем к середине комнаты, одна из стен которой светит золотым слонечным светом, а другая отражает и свет, и стояющую девушку в зеленом в поверхности зеркал, которые составляли противоположную стену. Обилие зеркал только подняло и без того радужное настроение девушки. Хоть зеркала высоко ценилось в ''средневековом обществе'' и, естественно, немало стоили, многие комнаты, залы и тренировочные этажи были сплошь и рядом заполнены зеркалами, что делало обстановку Академии только светлее и теплее, пусть даже это и была лишь иллюзия подсознания.

Как же все-таки хорошо, что она на днях заметила эту комнату!.. Не делая порывистых движений, Эва включила плеер, удобно примостила наушники, чтобы ненароком не вывалились, и нажала на кнопку проигрывания мелодии, которая являлась странной классики и акустики гитары вкупе со скрипкой и синтезатором. Под эту мелодиюЭва исполняла свой последний танец, который странным образом так же, как и песня, состаял из удивительного переплетения балета, классической хориографии и движений из ''уличного стиля''.

Запасливая Ника по просьбе Эвы включила эту мелодию в подборку песен, а так как плеер после перехода в другой мир экспресс-авиадоставкой Paporotnik corporation больше не терял зарядки (проверено и гарантировано), то Эва только улыбнулась, предвкушая предстоящее представление, которому просто ничего не сможет помешать.

Она вся вытянулась в натянутую до предела струну, слушая первые аккорды любимой мелодии на полной громкости. Вздох, выдох, счет на раз-два-три, и пна сделала первые движения...

...Танец — это игра со стихией... Это твой собственный, воздвигнутый тобою же мир, где ты такая, какая есть... Это часть души, которую невозможно вырвать и нельзя отделить... Это неуловимый утренний сон, оставляющий после пробуждения легкую улыбку на губах... Это сущность ветра, такого же беспокойного, неукротимого и мечущегося, как и ты в танце... Это дуновение покоя, безмятежного и непоколебимого, как бесконечность вечности... Танец — это ты, и ты — это танец...

Эва не знала, в какой именно момент закрыла глаза и перестала контролировать тело. Зачем ей это надо, если она и так механически повторяет все идеально отточенные до автоматизма движения, а сама душа будто бы подпевает переливчатой мелодии? Тот, кто хотя бы раз в жизни не испытывали чистого восторга танца, тот умер душой. Нет, не то чтобы перестал существовать, а заплатил за неведение частицей души, крохой личности.

Если бы Эва видела себя со стороны, она бы точно не узнала в этой брюнетке саму себя, хотя... Кому, как не ей, знать, насколько стихия танца может преобразить человека, перевернуть его внутренний мир с ног на голову?

Как бы это ни было, Эва забыла ход времени, течение жизни; для нее все произошедшие с ними события смазались в какую-то незначительную кляксу на общем фоне. Ей сейчас отчего-то казалось, что все их поступки, тревоги и волнения напрасны и чересчур суетливы, мелочны. А Судьба, у которой как позади, так и спереди целая вечность, не любит размениваться на мелочи...

Что-то Эва во время этого буйства стихий различила достаточно четко и ярко. Влад! Влад, который вечно рядом, Влад, который поймет и защити в любой ситуации. Влад, который выручит и улыбнется своей искренней и такой теплой улыбкой!.. Влад, который любит ее и которого любит она... КОТОРОГО ЛЮБИТ ОНА?! Да, — сдалось-таки сознание девушки перед очевидным, — которого любит она.

А музыка, точно волна беспокойного океана, нарастает , накатывает, разбивается на мелкие осколки-брызги, соединяется и возвращается обратно, чтобы все это спустя несколько мгновений повторить.

Эва двигалась по залу в такт мелодии, не опаздывая и не спеша; все движения девушки не были резкими и грубыми, что разрушило бы все очарование танца, а, наоборот. Эва старалась добавить в свои движения как можно более грации, пластики, мягкости и плавной текучести, чтобы переход из одной стойки в другую был лал можно меньше заметен...

Она не знала и никак не могла догадаться о том, как выглядит со стороны; в эти минуты это было бы последним, о чем она задумалась или о чем захотела бы узнать. Так она тнцевала нечасто и всегда в одиночестве и без лишних зрителей. Это давало ей возможность почувствовать на малое, но оттого и бесценное мгновение пьянящее счастье дикого полета, когда тело со всеми тяжелыми мыслями и проблемами остается внизу, а душа — свободна...

Душа свободна... Она летит... Танец — это стихия... Влад... Полет... Невесомость... Осколки мира... Стихия...

Раз-два-три. Четыре. Немного сбивается дыхание, но это от краткого отвыкания. Пять. Аккорды мелодии постепенно стихают, отдаваясь в ушах гаснущим гулом. Шесть. Она замерла на месте, позволяя красивейшей из мелодии (по авторитетному мнению самой Эвы) окончательно затихнуть. Семь. Она чувствует, как быстро бьется сердце, но и сердцебиение уже постепенно приходит в норму. Восемь. Эве слышатся уверенные и весьма четкие хлопки в ладонь за спиной. Девять. Она потянулась к плееру и... ЧТО??!! Какие еще хлопки и овации??!

Эва, опомнившись, резко повернулась и вскинула голову, чтобы разглядеть того смертника (Эва была ооочееень зла!), посмевшего за ней наблюдать! 'Все, несчастный, — стремительно пронеслось у нее в голове, — считай, что твои дни сочтены! Без обид'.

Желание дотянутся до тупого топора, да что там до топора!, бензопилы с говорящим за себя названием 'Дружба' усилилось в тысячу крат, когда она разглядела того, кто глядел на нее (тафтология, не правда ли?). Ривалий Лесрин! Он что, преследует ее??!!

Эва за какие-то пару секунд достигла высшей точки бешенства. От ее мирного, беззаботного настроения, что уж там говорить, не осталось и следа.

'Все, парень, заказывай гроб и белые тапочки, потому что через минуту будет безнадежно поздно!' — хищно думала Эва, разглядывая Ривалия, успевшего ей изрядно (хм, это оочеень приуменьшенно!) поднадоесть. Возможно, кого-либо другого, оказавшегося на месте Ривалия, Эва бы пожалела и оставила в покое, но только НЕ ЕГО! Как будто ей мало того, что он ходит за ней по пятам, не хуже эльфа-следопыта отыскивает ее или Николь во всех местах и заколулках, куда они решили заныкаться, лишь бы не встречать его! А мало, что ли, он ей крови выпил, этот комар-мутант? А уж эти его 'леди Эвелина' и так вовсе стоят поперек горла!

'Если ему нужна Николь, тогда что он от меня-то хочет? — никак не могла понять Эва. — И потом мужчины еще смеют что-то вякать про женскую логику?! Дискриминация!' — думала Эва, негодуя.

— И ч-ш-ш-ш-сто жже ты з-с-с-с-десь з-с-с-сабыл? — шипя не хуже змеи, спросила Лесрина Эва. Она для себя уже двано решила, что из этой комнаты выйдет только один и им определенно не будет Ривалик, потому что Эва ОЧЕНЬ ЗЛА.

Только вот для парня, похоже, не доходила вся опасность ситуации в лице одной тоненькой и хрупкой балерины. Он взирал на нее с какой-то задумчивой дымкой, мечтательной поволокой в глазах. Даже тон Эвы не смог заставить его смутиться.

— Леди Эвелина... — обратился было он к ней, но был прерван взвывшейся девушкой.

— Эва!!!

— Леди ЭВА, — послушно поправился Лесрин, кажется, совсем не замечая огненного блеска в глазах девушки и то, как она безрезультатно пытается найти предмет поувеситее, — вы...вы...

Эва терпеливо ждала окончания его речи, чтобы уже потом со спокойной совестью его задушить. Но то, что произошло дальше, повергло Эву в шок.

— Вы... Вы совершенны! — наконец, выдал он и замолчал. Эва подавилась словами, которые хотела на тот момент ему высказать.

— П-п-п-прости, что? — заикаясь, переспросила Эва, а про себя отчаянно молилась, чтобы услышанное ею оказалось просто кошмарной слуховой галлюцинацией. Наверное, боги или кто там у данийцев в религии, остались глухи к ее просьбам, потому что Ривалий с глупой улыбкой повторил:

— Ты совершенна! — Эва еле сдержала горестный всхлип. Несчастная девушка уже начала догадываться, куда клонит Лесрин. Ее недавнее озверение ушло; единственное, о чем она сейчас мечтала, так это о том, чтобы оказаться как можно подальше от Лесрина.

— Нет, ты не совершенна, — промолвил Лесрин ,а Эва чуть не пискнула от радости, думая, что, возможно, не так его поняла, — ты сама идеал, — закончил Ривалий, разглядывая девушку, словно увидел ее в первый раз.

Пока Эва выбирала, покраснеть ли под его изучающим пронзительным взглядом или от широты русской души шарахнуть тяжеленным рюкзаком по неокрепшей психике Ривалия, тот продолжал рыть себе могилу:

— Ты, как светлый луч, озаривший меня в темноте, как яркая, огненная искра в пламени костра, как дивный речной цветок, — тут, на этом месте, фонтан словесности иссяк и в его поисках Лесрин поднял голову к потолку, а затем сразу же просветлел лицом, вероятно, черпая оттуда вдохновение. Эва тоже подняла голову кверху, ожидая увидеть что-то необычное, но узрела только банальный, весьма прозаичный потолок.

— Ты, как звезда, направляющая мой путь, как сотни негаснущих огоньков на темном небосклоне, как роза, ослепляющяя своей красотой...

Эва попыталась представить себе это чудовище, которое получилось по красочному описанию словоохотливого Ривалия, но от получишейся картинки ее сразу же замутило. Тоскливо разглядывая комнату — лишь бы не смотреть на Лесрина — Эва, чуть ли не плача, думала о том, как хорошо было бы оказаться подальше от этого настырного...хм...студентика. Хотя нет. Подальше от Ривалия? Мягко сказано! Прочь из залы, корпуса, да прочь из Академии, куда глаза глядят! Лишь бы они глядели в сторону, противоположную местонахождению этого кошмарного типа! Даже Солас в данный момент казался не такой уж и плохой компанией в сравнении с тем же Лесрином!..

— А как же Николь? — попыталась уцепиться Эва за последнюю соломинку.

Ривалий, в глубине души уязвленный, что его прервали на одном из важнейших мест его обьяснения, убежденно тряхнул головой в жесте человека, уверенного в своей правоте.

— Теперь, когда я увидел тебя, я понял, что мои чувства к леди Николь были ошибкой. К счастью, я вовремя опомнился и прозрел! — тут он улыбнулся во весь рот, а у Эвы от этой его улыбочки свело челюсть и зачесался кулак, желающий проредить стройный ряд его белоснежных зубов и сделать там незапланированные сквозняки.

'Ну, Николь, спасибо! — думала она, спокойно наблюдая за Лесрином, который осыпал ее эпитетами и комплиментами со скоростью, немногим уступающей скорости автомата имени доброго дяди Калашникова, хотя больше всего на свете ей хотелось биться головой об стенку. — Удружила, называется!'

Ривалий, напоследок просветив ''дремучую'' Эву, что 'их любовь была предначертана свыше и ниспослана щедрыми богами', удалился, не забыв изысканно попрощаться и поцеловать впавшей в столбняк Эве руку.

Прожигая ни в чем неповинную дубовую дверь испепляющим взглядом, Эва ожесточенно вытирала руку и строила страшные планы коварной мсти. Где-то среди раздумываний о медленном прожаривании на огне его пяток (это еще было самое гуманное!) Эва к своему вящему ужасу поняла, что ТАКОГО, как Ривалий Лесрин, этим не проймешь. Он и автоматную очередь в упор воспринял бы за тонкий намек, вежливую, незначительную просьбу.

Эва четко осознала, что влипла по самые уши и даже выше.

Рука сама собой оперлась на рамку зеркал и девушка молча сползла на пол, прижимаясь спиной к прохладной глади стекла.

'Где там мои веревка и мыло?' — думала Эва, но вместо себя в главной роли представляла Ривалия, вокруг шеи которого удобно, почти ненавязчиво расположилась прочная веревка, а под ногами скользит намыленный стул... Вообщем, картинка еще та.

Вот так и сидела на полу Эва в роскошном изумрудном наряде, не замечая, что из ее аккуратной прически выбились пряди волос у висков, не слыша шума и гвалта после лекции в оживившемся корпусе.

Она просто серьезно подумывала об одной привлекательной, манящей своей полной абсурдностью идее, а не пойти ли в гости к Соласу?..

А под шпилями и готичными башенками Академии только начинался день...

* * *

— ... Сделаешь растяжку, основные элементы ближнего боя в нижней позиции, отжиманий не меньше ста раз, пробежишь пять раз вокруг всей Академии, мне не понравилось, как ты сегодня дышала во время легкого тренировочного боя... Хм, Ветрова, ты меня слушаешь?

— Конечно, мастер Ланинг ар Вортон, — заверила его девушка, отчаянно пытаясь скрыть зевок под очень энергичный кивок. Наверное, все же вышло не ахти, потому что Ланинг, предвкушающе усмехнувшись, поправился:

— Нет, лучше будет, если ты сделаешь полную растяжку, двести отжиманий с мечами зеркальных отражений и их ножнами за спиной...

— Но... — у девушки от подобного издевательства сами собой округлились глаза.

— Дорогая, я еще не закончил, — с иронией прервал ее возражение чересчур собой довольный Ланинг. У Ники создалось такое ощущение, что перед ней сейчас стоит полноценный садист в разгар трудового дня. — Двадцать кругов бодрой рысцой вокруг Академии, чтобы согнать всю зевоту.

'Чтобы жизнь медом не казалась', — расшифровала его слова про себя Ника.

— Но мне не скучно! — предприняла очередную попытку избежать повторного ада Ника.

Ей хватило и того пятичасового мучения, которое устраивал ей Ланинг восьмой день подряд. Руки налились свинцом и чтобы поднять их, по мнению Ники, требовалось непомерное героическое усилие; спина ломилась, голова кружилась, а в глазах позорным образом двоилось то ли от усталости и напряжения, то ли от недавнего удара в бедную головушку, когда она по невнимательности пропустила удар; а про боль в мышцах при каждом незначительном движении и синяках разной окраски и давности на всем теле даже вспоминать не хочется.