Я застонала, когда ощутила жар лона любимой собственной киской. Уперевшись руками за спиной, я вжалась сильнее и чуть отстранилась и с чавкающим звуком приникла, и еще раз и еще.
— Ааах...
Одна ножка Дафны была чуть сбоку, а вот вторая, оказавшаяся сверху у меня на плече, повернув голову, я лизнула идеальной формы ступню, нежную розовую пятачку, но на большее сил уже не хватило, и я просто прижалась к ней щекой. Наши бедра продолжали шлепаться и тереться друг о друга и с каждым мгновеньем все, увеличивая и увеличивая темп. Первой громко закричала Дафна, она выгнулась, до боли стискивая мою лодыжку и вжимаясь в меня, я ощутила охватившую ее дрожь, и она перетекла в меня заставляя дрожать в унисон, вызывая взрыв маленького огненного шарика внизу живота. Я поддержала этот стон блаженства, забившись с такт экстазу любимой и не позволяя ему затихнуть, а ее наслаждение и поддерживало бурю во мне...
Восторг, счастье и полнейшая расслабленность, после столь бурного вступления силы полностью меня покинули. Но тут коварная ножка подруги зашевелилась, чуть согнувшись, и уперлась в мою грудь, сжимая ее пальчиками, и довольно грубо вдавливая. Я застонала, но вызвала лишь усиление давления, и пальчики подруги намокли от белого молока, что она выцедила. Желание вспыхивало вновь, разгоралось, а вместе с ним и силы. Сграбастав руками нахальную ножку, я слизнула собственную вкусняшку, чувствуя как жертва забилась в хватке, пытаясь сбежать, но я не отпустила, продолжив свое коварное дело, пока с наслаждением не заглотила ровные гладкие пальчики, вылизывая один, за одним. Но закончить не получилось, подруга высвободила ножку, призывно развалившись на спине, и поглаживая себя по паху. Перевернувшись на четвереньки, я подползла к ней и жадно приникла к источнику, слизывая капельки нектара и пробиваясь язычком до самых сладких мест. Но в этот раз сосредоточиться на Дафне не получилось, к моей спине прижалась острая грудь Падмы, а губки девушки завладели, мочкой уха, а между ног я ощутила присутствие Трейси, девочки, наконец, отбросили всякие глупости и решили присоединиться.
Лаванде хорошо, она следует приказам ошейника и бед не знает, а я теперь просто разрываюсь от мук выбора, кому первой уделить внимание. Эта глупая мысль промелькнула и ушла, как несущественная, поскольку внимание я уделила сразу всем...
МряяууууАааааххх...
Глава 159 Двести пятнадцатая окончание знакомства
Муками выбора Лаванда уж точно не страдала, и понять всю сложность проблем вставших перед Нимфой не могла. В этот момент она со старательностью свиньи перерывала грязь, отыскивала бусины, и без малейшей брезгливости ныряла открытым ртом в жижу, чтоб их откусить и сплюнуть в цветок. И озабочена она была только тем как бы, не пропустить команду ошейника, ведь от этого зависит ее поощрение, так необходимое для отмены наказания, которое последуетпоскольку она опять не сможет сделать больше девяти бусин. Чудовищная усталость Лаванду тоже беспокоила, но больше в той степени, что дрожащие руки и ноги плохо слушались, и могли подвести, когда придется выполнять очередную команду, а это означает потерю поощрения и наказание. Наказание это куда хуже любой усталости, жары, грязи и всего остального!
Но эти чувства владели ей в этот момент, подруги же, через часик окончательно выбившись из сил, решили продолжить просмотр приключений первого дня двести пятнадцатой. Все равно в столь благодушном настроении ни на что другое, ни сил, ни желания не было. А Лаванда способна развлечь хотя бы своим методом передвижения. Конечно, нельзя не отметить, что она довольно мужественно переносит все свалившиеся на нее трудности, однако, не смотря на свое сопротивление, уже приняла систему, стараясь встроиться в нее, и зарабатывая поощрения. Хотя сложно ее за это упрекать, только не с оригинальным ошейником, собственно не оставляющим ни малейшего выбора, заставляя ее волю гнуться в нужные стороны, и переосмысливать жизненные приоритеты.
Заключенная N 215 продолжение первого дня
Идея с пересдачей всех зачетов уже не казалась такой уж верной. Сдать-то я сдала, именно так, как рассчитывала, но свои силы переоценила. А уж зачет по физическим возможностям и вступление в секцию борьбы, меня окончательно доконали. Зато я получила аж восемь поощрений, за зачеты, там какой-то бонус сработал. Правда стоили они мне сбитых в кровь ног, все же не привыкла я столько босиком бегать, и хоть тропки тут ровные, иногда нарывалась на камешки и прочее, и общей вырубающей усталости. Хорошо хоть местные чудо ручейки мелкие ранки легко убирали, а вот усталость... В голове осталось только одно желание, завалится в прохладное местечко и спать. Нет, я все правильно сделала! Сбитые ноги, и дрожь в мышцах, это не страшно, а вот попасть в карцер... Так что поощрения стоят затраченных усилий.
Но как, же я устала!
Так в очередной раз, жалея себя, но стараясь бороться с бессмысленными слезами, я даже пропустила команду "свободное положение". Точнее не пропустила, а выполнила, но так и замерла, распрямившись и рассматривая свои усталые ноги, грязные и с успевшими обломаться ногтями. И далеко не сразу поняла, что солнце не печет, и вообще как-то темновато стало. Любопытство способно даже усталость перебороть, я уже профессионально начала косить глазами по сторонам, а потом и вовсе подняла голову, сообразив, что ошейник по завершению всех экзаменов привел меня в казарму! В место, где меня никто не контролирует, и я вольна делать что хочу, и вообще могу ходить прямо! И смотреть не в землю, а в глаза любому! Я тут же огляделась, ища этого любого, чтоб удовлетворить свое желание и глотнуть свободы.
Я стояла в начале узкого коридора, за спиной была дверь из густо свисающих с потолка лент, они выполняли роль двери, но в то же время не требовали утомительной процедуры открывания. Потому и не заметила, как вошла в помещение, стены и пол были каменные, а в дальнем конце коридора обнаружилась женщина, натирающая руками пол. Вот в нее я и уперла свой взгляд, самоутверждаясь, та правда ничего не заметила и вообще не обратила на меня внимания, но мне стало чуть легче. Но лишь до того момента как глаза привыкли к полумраку и я рассмотрела не правильный порядок ленточек на женщине.
Да какой там порядок! Она была обнаженной, но из-за загара открытые участки ее кожи были коричневого цвета, а те, что под лентами оставались молочно белыми, создавая тюремную робу прямо на теле. Глянув на себя и отогнув одну из лент, я тоже поняла, что открытая кожа у меня красная, а под лентами все белое. Они специально такую форму придумали, чтоб, даже сняв, ее мы помнили о нашем положении, даже выйдя на свободу это напоминание, еще будет с нами. Я в бессильной ярости стиснула кулачки и хотела сорвать свои ленты, но чудовищным усилием воли подавила очередной порыв чувств. Я больше не дома, некому тут на мой загар смотреть, тут все такие и это нормально и правильно, да так правильно и должно быть. А все мои мысли по этому поводу глупые и неконструктивные!
Это еще утром я могла позволить себе жалеть себя, а после беглого знакомства с окружающей обстановкой и вот этого, я неосознанно погладила кожаную полоску ошейника, все иллюзии испарились. Мои слезы и жалобы никому не нужны, даже добрая вейла их не будет постоянно меня выручать, а значит нельзя тратить силы на эти глупости. Она правильно сказала, я не какая-то маглорожденная, и справлюсь с любыми трудностями, я должна быть сильной!
Уговорив себя, я смахнула пару предательских слезинок, все же выступивших на щеках, и шагнула вперед, желая подробнее осмотреть место моего сна на ближайшее время. Внезапно справа, казалось прямо из стены, вынырнула какая-то маленькая девчонка, несущая в руках ворох ленточек, составных частей формы, и довольно забавно переставляя кривыми ногами, пробежала по коридору.
Повернув голову, я обнаружила еще один проход незамеченный мной ранее из-за полумрака и такой же ленточной занавески как на входной двери. Я замерла, всего на мгновенье, ожидая команды ошейника, в какую сторону мне идти, но ее не было. В первый миг я почти разозлилась на себя за такую слабость, но голос разума победил. Это не слабость, а очень полезный рефлекс, и надо радоваться, что я уже, прежде чем делать прислушиваюсь к ошейнику, иначе ведь по поспешности можно нарваться на наказание. Ну, а сейчас, из чувства противоречия пойдем не прямо, а направо!
Это оказалось огромное помещение, заросшее изнутри толстыми лианами, по стенам и потолку. Пол был не каменным, а как в столовой из густого мха, и приятный на ощупь. Первоначально вид этого зеленого царства меня немного смутил, но я, же опытная ведьма, и быстро рассмотрела под потолком характерные розетки разбрызгивателя, а вдоль одной из стен шипы активаторы. Вдоль другой стены выступали обрывающиеся толстые отростки, рядом с которыми так же были шипы, а рядом с одним из них мох был влажный, еще не впитав воды, пролитой той бегуньей. Это душевая и раковины, с активацией на кровь!
Открытие меня порадовало и, подойдя к ближайшему шипу, я уколола палец, сверху полилась вода. Как же приятно! Быстро сбросив свои ленты, я, запрокинув голову, стала наслаждаться душем, льющаяся вода, смывала усталость и боль в мышцах и приятно охлаждала все же слегка пригревшую от целого дня на солнце кожу. После такого даже уговаривать себя ни в чем не надо, жизнь продолжается, и мелкие преграды меня не остановят!
Из-под душа я вылезла только когда начала основательно замерзать, водичка не была ледяной, но и теплой ее не назовешь, после уличной жары это в самый раз, но злоупотреблять не стоит. Покосившись на свою грязную и мокрую одежду, я заколебалась, надевать ее не хотелось, но не голой, же идти. Хотя почему нет, за этот день меня уже все рассмотрели и не по разу, да и та женщина поломойка тоже была без формы, вряд ли в этой казарме есть мужики. Сграбастав все ленточки в руки, я вышла из душевой и с куда более бодрым видом направилась по неизведанному маршруту, миновав, так и не обратившую на меня внимания поломойку, я попала в гм... спальню.
Если бы не душ, мне бы еще раз пришлось себя успокаивать, а так я встретила открывшийся вид вполне стойко. Ну, подумаешь, буду спать в длинном узком помещении вместе с тремя сотнями других заключенных, на узких трёхъярусных деревянных нарах. Собственно эти нары располагались вдоль стен сплошной стеной, а между ними проход был чуть шире коридора. В дальнем конце казармы, на полу копошилась еще одна поломойка, и та самая мелкая девчонка раскладывала стираные ленточки по кроватям, на которых спали, завернувшись в простыню, служившую и матрасом и одеялом, заключенные.
Я помню, что большая часть заключенных сейчас на турнире по борьбе, но остальные-то почему все спят, сейчас ведь едва пять вечера, только эти трое видимо назначенные на работы ошейником наводят порядок. С другой стороны я могу подумать над этим и позже, а то бодрость после душа проходит, и лучше бы, где присесть и отдохнуть.
Койку с табличкой 215 я обнаружила по левой стене на третьем ярусе, и было это не просто, поскольку все номера висели вразнобой без системы. В ходе поисков я пару раз поглядывала на поломойку и мелкую, собираясь расспросить обо всем, но не стала, сказывалась усталость, да и они, ни на что внимания не обращали, и вряд ли захотят говорить, вот отдохну немного, тогда и задумаюсь об общении. Забравшись по лесенке к себе, я вывесила свои ленты на одной из ступенек, чтоб мелкая могла их постирать, и, завернувшись в простыню, уснула еще раньше, чем голова коснулась подголовника. Сказалась усталость и нервное напряжение, сдерживаемое до этого момента.
— Встать! — набатом прогремел голос.
Я подскочила, едва не сверзившись с кровати, и не понимая, где я вообще нахожусь, и что происходит. Но новая команда, одеться, эхом прогулявшаяся по казарме, вернула меня в жестокую действительность. Спрыгнув на пол, я схватила свои ленты и принялась одеваться, с неудовольствием отметив тот факт, что они грязные. Почему та заключенная мою одежду не постирала?
— Приготовится к движению! — И вновь многочисленное эхо.
Только встав в установленную позу, я сообразила, что это не эхо, просто ошейник повторяет те же команды другим заключенным, точнее у них свои ошейники эти же команды раздают.
— Направо, шагом, стой. — Выполнив все, я уперлась согнутой спиной в оттопыренную задницу впередистоящей женщины, и тут же меня подперли со спины. — Вперед, следовать за ведущим, держать строй. — Приказал ошейник, и мы плотной колонной побежали.
Я уже привыкла перемещаться и даже не очень уж сильно переживала из-за неудобства, но двигаться в колонне оказалось на порядок сложнее. Всю дорогу я старалась не пинать впередиидущую, и вовремя убирать ноги, чтоб не досталось мне, так что даже косится по сторонам не получалось, и о том, что мы пришли в столовую узнала только когда ноги погрузились в мох, а ошейник позволил принять свободное положение. Так в строю я и прошла до патрубков раздачи, получив миску каши, наполнив ее чуть меньше чем в обед, и стакан зеленой жидкости.
Все свободное пространство уже было заполнено ужинающими женщинами, от такого моря лысых голов и полосатых лент мне даже немного сделалось не по себе. Но я успокоилась, и нашла свободный островок, усевшись на колени. Другие заключенные рассаживались в основном по группам, но никто на чужую еду даже не смотрел. Тут же в столовой были и участницы турнира по борьбе, узнать их оказалось легко, они все были заляпаны уже подсохшей грязью, но она их не сильно смущала. Удивительно, но при таком скоплении народа голосов слышно не было, только усиленное чавканье. Время! Вот дура, надо и самой быстрее все съесть!
Опомнившись, я пошарила глазами в поисках ложки, ах, да, за поощрения. Я же не животное чтоб руками есть, но и тратить поощрение на такое, а ладно одно в день можно и потратить! Чтоб не уподобляться этим. Решительно поднявшись, я вернулась к раздаче, и приобрела себе ложку, после чего с любопытством попробовала кашу, она оказалась со вкусом гречки с подливой и чесноком. Ну, да этот день я провела плодотворно вот и еда нормальная, не деликатесы, но есть можно.
Я уже догрызала посуду и ложку, как ошейник погнал на выход, опять плотная колонна, только еще более растянувшаяся за счет грязных, пробежка и построение в позе ожидания в три ряда. Вдоль строя стал прохаживаться мужчина, в сандалиях с костяными пряжками в виде волчьей морды, довольно красивыми, и рассказывать о том, что завтра начинается новый рабочий месяц и как мы все должны хорошо постараться. Я слушала внимательно, он говорил правильные вещи, о том, что, только упорно работая и подчиняясь приказам, мы искупим свои преступления и сможем вернуться в общество. А те, кто этого понимать не желают, лишь усложняют свое положение, заставляя подвергать их дополнительным дисциплинарным мерам. Я ничего такого не желала, и потому, когда прозвучал вопрос, готовы ли мы упорно трудиться, выкрикнула вместе со всеми, подтверждая свое желание работать не покладая рук. После чего мужчина стал выкрикивать номера особо отличившихся в последних соревнованиях заключенных, выдавая им поощрения или сразу какие-то привилегии. А когда сообщили, что одна из отличившихся заслужила перевод в колонию с более мягким режимом, весь строй поддержал ее одобрительным и завистливым гулом. Я уже тоже успела понять, что за счастье ей привалило, хотя слушая это завистливое "Ууууу" засомневалась, что полностью это понимаю. На этом вечернее построение закончилось, и мы общей колонной проследовали в казарму.
