Моцарт улыбнулся в ответ,— Конечно, дорогой друг...
* * *
Ольга-Мария осталась наедине с Медеей, после чего бросила взгляд на ту.
После того, как Баал исчез с порога — уверенная осанка ведьмы сменилась на изможденную — мгновенно плащ на ее плечах повис, превратившись в обычную безжизненную тряпку — однако взгляд Медеи, практически умоляющий сменился на иной.
Уверенный, твердый и... Мстительный.
-Медея?— Ольга перевела на ту взгляд, однако Медея лишь махнула рукой в сторону.
-Минуту,— Медея выдохнула, после чего поднесла руки к своему лицу и медленно прошлась по тому ладонями, словно бы стараясь собрать всю свою усталость и изможденность, после чего резко выдохнула и подняла взгляд на Ольгу.
-Шеф, значит, хм...— Медея произнесла это таким голосом, будто бы только что встретилась с забавной нелепицей, однако прежде, чем та успела бы возмутиться — улыбнулась в ответ,— Хорошо. Значит, ты одна из изучающих магию в этом веке?
-Можно сказать и так,— Ольга кивнула, после чего нахмурилась,— Почему ты выглядела...
-Стоп,— Медея выдохнула, прервав вопрос Ольги мгновенно, прежде чем та успела тот окончить,— Ни слова. Ни слова об этом.
Ольга моргнула и взглянула на Медею.
Та... Боялась? Нет, это было не выражение страха, скорее... Отвращения — или презрения — яркого, словно бы раздавив случайно огромного жука ногой Медея только сейчас заметила приставшую к ботинки склизкую мякоть насекомого.
-Я здесь для твоего обучения, а не досуга,— Медея помотала головой, после чего взглянула на Ольгу внимательным взглядом,— Значит, хм...
-Что?— мгновенно, заметив на себе оценивающий взгляд, Ольга отклонилась назад, скрестив руки на груди,— Что, какие-то проблемы со мной?
-Никаких, которые нельзя было бы исправить,— Медея выдохнула, после чего нахмурилась еще раз,— Однако... Даже если Баал сказал... Все же... Да, определенно, мне необходимо сперва оценить твой уровень.
-Хм?— Ольга подняла взгляд на Медею, после чего нахмурилась,— Тренировочный спарринг?
-Нет,— Медея мотнула головой в сторону, после чего улыбнулась.
Эта улыбка не была похожа на улыбку Баала или Моцарта.
Это была злая улыбка, которую Ольга-Мария привыкла видеть.
Это была садисткая улыбка, что сделала бы честь множеству учителей Часовой Башни.
-Опрос,— Медея зловеще усмехнулась.
* * *
Баал продолжал разговор с Моцартом — на грани приличия, чтобы не создавать неуютной тишины между двумя и поддерживать легкую иллюзию светской беседы — хотя сам Моцарт, как и Баал, не были заинтересованы в этом разговоре вовсе.
Они уже успели высказать друг другу все самое важное значительно раньше.
Баал улыбался.
В конце концов, люди были такими легкими целями. Люди были склонными к грехам более любого демона. В конце концов изначально демоны были лишь павшими ангелами — они были неспособны на грех. Грех был изобретением человечества.
Ведь даже змей-искуситель не пожрал яблока сам. Эта почетная роль была отведена человеку.
Моцарт мог называть себя лишь скромным музыкантом — но даже он не был лишен греха гордыни, высокомерия. Так сильно полагаться на свой слух — и оступиться там, где нужно было лишь внимательно взглянуть.
Баал улыбнулся Моцарту, заслужив от того улыбку столь же фальшивую, как и улыбка самого Баала.
Впрочем, тот был неплох — насколько это было возможно в его позиции. По крайней мере он попытался отстоять Ольгу-Марию — и признал поражение, когда должен был.
Ведь в сущности, Баал не сделал ничего плохого. Воистину, оказание помощи ближнему своему было добродетелью — и потому Баал мог сказать, что ныне он был добродетелен.
Предоставить шефу, столь желающей изучать магию одного из величайших магов — и учителей — земли — Баала следовало поздравить с этим воистину добродетельным поступком.
Впрочем, предоставление учителя было одной из старейших услуг мира — и как и всякая услуга подобное имело цену.
И демоны были, воистину, древнейшими бизнесменами мира.
В конце концов, Баал ведь не потребовал у шефа никакой глупости вроде "души" или даже "денег", если на то пошло. Баал был не из тех, кто мог продешевить, обменяв нечто столь бесценное, как "благодарность консорта Аинза" на мелочные горы золота.
В конце концов, Ольга получала прекрасное образование благодаря помощи Баала. Более того...
Баал улыбнулся, прежде чем бросить взгляд на Моцарта.
Моцарт ведь ломал голову над тем, что именно произошло с Ольгой-Марией... Впрочем, это было неудивительно. Моцарт был умен — но недостаточно умен для того, чтобы прийти к правильным выводам так легко, имея столь мало информации на руках.
Единственная, кто легко могла определить особенности ситуации Ольги-Марии была Да Винчи — и, увы, ныне та была далека... Она была в Сингулярности — вместе с Аинзом.
Баал улыбнулся.
Если это было не личным разрешением Аинза — то Баал ничего не смыслил в своем Мастере.
В конце концов, Медея была из тех людей, что понимают свое предназначение быстро и без подсказок.
Ты говоришь им то, что необходимо выполнить — и они выполняют. Ты показываешь им то, как дорого им обойдется предательство — и они исправляют свой план предательства на более совершенный. Ты улыбаешься им дружески — и они начинают тебя ненавидеть.
Лучший из видов глупцов — глупец, что считает себя самым умным.
Но это было даже забавно — в какой то мере. Медея считала, что через Ольгу та сможет добраться до Аинза. До могущественного и всепрощающего Мастера, что способен покарать злого-злого демона Баала... Пускай.
Медея считала, что она двигается против Баала — но не могла заметить, что она двигается до вполне определенным рельсам.
В конце концов, пока она считала, что движется к Ольге, к Аинзу по своему желанию — она была вполне приемлема как инструмент. Лишь стоит немного повести рукой — и она меняет свое направление.
Пускай — ведь пока она считает, что Аинз позаботиться о ней — Баал знал правду.
Аинзу было плевать на нее, на Слуг, даже на Ольгу. Аинз видел их не более, чем инструменты — послушных питомцев, таскающих тапочки по команде.
Если Медея думала, что сможет добиться от Аинза ответа — она серьезно ошибалась.
Аинзу было плевать — впрочем, не то, чтобы Слуги могли этого увидеть. Когда ты ослеплен харизмой и великолепием Высшего Существа — отбрасываемую им тень так сложно различить...
Аинз был совершенно не против того, чтобы позволить своим верным лейтенантам небольшую подковерную интригу — для собственного увеселения. И что было более забавным, чем попытка окружить наиболее ценные инструменты Аинза своими агентами влияния?
Медею было так легко заставить ненавидеть Баала, так легко направить ее разум в нужное русло...
Баал легонько провел рукой по воздуху, ощущая под рукой очертания его любимой трости.
Трости, внутри которой был заперт...
Хм, как же его звали?
Баал улыбнулся, после чего помотал головой.
У того, что теперь было в его распоряжении не было имени — впрочем, не то, чтобы оно ему было нужно теперь.
Медея, Ольга...
Даже Моцарт не мог избежать его пристального взора — ведь теперь Моцарт будет пожран изнутри самым страшным врагом всех людей.
Любопытством.
Он не оставит невысказанный вопрос в его уме без ответа. Он начнет искать. Он будет думать. Он будет сомневаться.
И сомнения — есть трещина, что открывает путь к самому крепкому из умов.
"Однако..." — Баал нахмурился.
Какое место было отведено Ольге-Марие в планах Аинза? Почему тот так сильно беспокоился о ней?
Иной идиот мог бы счесть это знаком "человеческого внимания", однако Баал был не из таких. Простые ответы так часто оказывались неправильными...
И Баала интересовал только настоящий ответ.
"Впрочем" — Баал ухмыльнулся — "С таким Мастером меня ждет впереди вечность ради поиска этого ответа."
В конце концов, если Баал прилагал такие усилия в небольшой подковерной интриге против Каинавель — ему оставалось лишь догадываться, игру какого же масштаба вел сейчас сам Аинз Оал Гоун.
* * *
Благородный Фантазм: Заговори О Дьяволе
Обладатель: Баал
Классификация: Анти-РазумАнти-Человек
Дальность: 0-99
Ранг: C+
Первый из трех Благородных Фантазмов Баала. Являющий собой отражение легенды о демонах, способных смутить любой разум своим разговором этот Фантазм не является чтением мыслей или психической атакой, сколько просто "необходимостью говорить".
Этот Фантазм после своего применения заставляет цель говорить и поддерживать диалог. Это не заставит противника ответить на любой вопрос, если тот того не желает — однако гарантирует, что диалог не закончится до тех пор, пока этого не пожелает сам Баал.
В качестве чисто боевого применения этот Благородный Фантазм не имеет никакой силы, поскольку неспособен принудить противника отвечать на вопрос, на который тот не желает отвечать — однако заставляя поддерживать диалог этот Фантазм способен спровоцировать свою цель на выдачу некоторой информации о себе — чем может воспользоваться достаточно умный и наблюдательный пользователь этого Фантазма. Особенно данный Благородный Фантазм страшен в сочетании со вторым Благородным Фантазмом Баала, Контракт На Твою Душу ~ Предложение От Которого Нельзя Отказаться.
Ранг данного Фантазма был повышен благодаря тому, что данный Благородный Фантазм продолжает действовать после своей активации все время и до тех пор, пока цель использования Фантазма не погибнет — или же сам Баал его не отменит. Иными словами, даже если противник обнаружит, что он принужден говорить данной способностью — он все равно продолжит это делать, неспособный выпутаться из сетей Баала.
На данный момент существует только три способа защититься от этого Благородного Фантазма:
1) Быть значительно сильнее Баала
2) Обладать способностью, позволяющей разрушать магию иили Благородные Фантазмы 3) Иметь самообладание и мужество Героя, достаточное для того, чтобы сохранить свой величайший секрет даже перед лицом Императора Ада
* * *
Медленно спускаясь по чуть захламленной лестнице, ведущей к хранилищам Леонардо Да Винчи, как и полагается величайшему гению всех времен и народов занималась таким количеством вещей, которое простому человеку было бы достаточно сложно даже перечислить, не говоря о том, чтобы повторить.
Множество мыслей — от все никак не исчезающего и, возможно, теперь навечно поселившегося в разуме Да Винчи размышления о том, кто же все такой Аинз — предыдущие двести семьдесят две теории уже были отброшены и судя по направлению мыслей Да Винчи — еще две в скором времени присоединяться к ним — и до праздного размышления о том, стоило ли Да Винчи потешить свое самолюбие вызвав Арчера на кулинарный поединок или нет.
Множество наблюдений — внимательный взгляд Да Винчи отмечал сотни деталей на ее пути — от состава подземного грунта Лондона — достаточно неточного, с погрешностью примерно в два процента — до манеры, с которой Джекилл предпочитал аккуратно ступать на стоящую перед ним ступень — несмотря на то, что тот прекрасно мог видеть в достаточно хорошо освещенном коридоре его дальнейший путь.
И множество побочных явлений — от беспокойно тянущейся к листку руки, желающей словно бы без ведома своей хозяйки приступить к зарисовке окружающих тоннелей и до непроизвольной реакции на звук осыпающейся недалеко каменной крошки.
О да, Да Винчи была невероятно возбуждена!
Не в сексуальном плане — строго говоря, Да Винчи и сама уже толком не помнила, когда она в последний раз испытывала сексуальное возбуждение — все же с ее вечной тягой к исследованиям, размышлениям и действиям — а также великолепным контролем собственного тела и либидо — та достаточно давно не думала ни о чем столь приземленном — хотя и не чуралась подобной мысли.
Да Винчи была невероятно возбуждена открывшимися ей перспективами!
Все же, обитание в Халдее было размеренным, подходящим для кого-то столь вдумчивого, как Да Винчи — но ужасающе скучным — совершенно не подходящим для кого-то столь деятельного, как Да Винчи.
И хотя Да Винчи была, безусловно, благодарна Ольге за предоставленное ей место в Халдее и самой Халдее за длительное спокойное время пребывания в ее чертогах, однако Сингулярность, личное действие и возникшая перед ней задача заставляли Да Винчи радоваться значительно больше.
Или, говоря еще проще — Да Винчи просто была рада заниматься в данный момент чем угодно, что требовало от нее практических действий, а не только теоретических измышлений.
Поэтому, в конце концов, никто бы в здравом уме не смог бы обвинить Да Винчи в том, что она бы не заметила засады. В конце концов, ее разум и без того был перегружен, внимание отвлечено, а созданная засада, безусловно, была выполнена на высшем уровне.
Однако, не стоит забывать, что речь шла о Леонардо Да Винчи — гение гениев — и потому ее шаг остановился еще до того, как даже хваленый Инстинкт Артурии — и, предположим, некоего Сейбера, сработали в полную силу.
-Стоять,— Да Винчи подняла вверху руку, после чего бросила взгляд на уходящий вперед подземный тоннель, тускло сверкавший горящими невдалеке электрическими лампами.
Согласно команде, Артурия мгновенно остановилась — после чего ее примеру последовали Джекилл и Сейбер, немедленно скрестив взгляды на Да Винчи.
Да Винчи, впрочем, не ответила открыто, вместо того переведя взгляд на недалекий и совершенно неприметный участок стены.
Десять из десяти даже самых опытных магов не заметили бы ничего.
Но Да Винчи была не магом, а чудом во плоти, величайшим гением и владыкой всех наук земных — по крайней мере та любила повторять это в своем разуме.
И, стоит признать, та не была так уж неправа.
Конечно, Да Винчи не обладала никакими навыками, способными отличить ловушку с одного взгляда.
Зато Да Винчи обладала навыком, позволяющим ей получить любые другие навыки — включая те, что были способны обнаружить практически любую ловушку с одного взгляда.
Менее секунды размышления — и Да Винчи расплылась в улыбке.
-Филипп!— голос Да Винчи разнесся по подземным коммуникациям совершенно не теряя своей жизнерадостности от столкновения с темными стенами,— Подумать только, сколько лет мы с тобой не виделись!
На секунду после возгласа Да Винчи вокруг той установилась тишина, в которой было слышно лишь тихое поскрипывание металлического доспеха Сейбера — после чего Да Винчи услышала легкий разочарованный вздох и голос, который она ожидала,— Да Винчи, неужели мне действительно никогда не удастся превзойти тебя в магическом мастерстве.
-Нет, что ты!— так и не увидев своего противника, Да Винчи улыбнулась в пустоты — однако взгляд ее внимательно окинул окружающую ту обстановку.
Далеко в тоннели им зайти не удалось, за спиной у Да Винчи всего в десятки или двух метров находилась поднимающаяся наверх лестница... Хорошо,— Ты все также хорош — нет, даже более хорош, чем был при жизни — мне понадобилось почти три секунды, чтобы определить твою ловушку!
