Альтера взглянула на шоколад, лежащий перед ней. К сожалению, инструкция не указывала необходимый размер шоколадных кусочков... Однако судя по предыдущим пунктам — вероятнее всего, они должны были быть настолько маленькими, насколько это было возможно, чтобы стать однородной массой в дальнейшем.

Спустя еще мгновение Альтера протянула руку к шоколаду — после чего к ножу — и со скоростью, за которой было невозможно уследить человеческому взгляду, превратила четыре плитки шоколада в пыль. Пыль, что мгновенно растворилась в жиже, что находилась на данный момент на месте теста. Или была тестом — с точки зрения Альтеры.

Хм, заготовка была готова! Теперь необходимо было только выложить это на противень и запекать итоговое тесто в течении десяти минут...

Альтера взглянула на получившуюся заготовку, после чего кивнула. Судя по тому, какой однородности она добилась при готовке и то, что находясь в жидкой форме благодаря увеличившейся площади поверхности, поглощающей тепло, ей не потребуется десять минут, а меньшее время... Ориентировочно — пять. Альтера кивнула себе, после чего поставила чашку в духовку.

Действительно, готовка была достаточно легким занятием.

* * *

Астерий пораженно глядел на то, как Альтера достает приготовленное печенье из духовки.

Или, по крайней мере это должно было быть печеньем...

Арчер обычно смотрел неодобрительно на Астерия, когда тот приходил за своими печеньками, поскольку Астерий мог, учитывая его массу и возраст, потребить три или четыре полных противня выпечки за один прием пищи, однако все же, взвалив на себя обязанности готовки для нескольких чрезмерно прожорливых Слуг, каждый раз выдавал Астерия хотя бы несколько печенек.

Однако то, что получалось у Арчера было похоже на печенье. Это было вкусно, выпечкой и с шоколадной крошкой.

Астерий моргнул, глядя на итоговую форму продукта, оказавшуюся перед ним.

Увиденное нечто было более похоже на нездоровый эксперимент темного мага, нежели на приготовленный десерт, который мог понравиться ребенку.

Темно-коричневая жижа консистенции пюре пахла жженым сахаром и солью с такой силой, что менее устойчивый человек, скорее всего, распрощался бы со своим завтраком от одного вида подобной субстанции. Арчер, вероятнее всего, мгновенно бы погиб от разрыва сердца, стоило ему только увидеть сделанное блюдо — если, конечно же, нашелся бы человек настолько безумный, чтобы назвать содержимое чашки именно таким образом.

Полужидкая форма вздрогнула в момент, когда Альтера перевернула чашку, выкладывая результаты своих трудов на блюдо, прежде чем со звуком чистого воплощенного ужаса и омерзения получившаяся масса плюхнулась на тарелку.

Спустя секунду Альтера сделала шаг назад, глядя безэмоционально на получившееся блюдо, прежде чем кивнуть сама себе и сделать шаг, взяв ложку, врученную Астерию спустя мгновение.

-Прошу,— Альтера кивнула по направлению к склизкой массе,— Печенье.

Астерий медленно перевел взгляд.

Да, он был... Не очень умным... Возможно даже глупым и совсем маленьким, однако он мог понять, что это было не печеньем.

Склизкая масса продолжала медленно вздрагивать от движений воздуха, словно бы живой организм, проклятый на ужасающие вечные мучения, и совершенно не выглядела, как вкусное блюдо.

Астерий сглотнул медленно — и совершенно не от аппетита — прежде чем все же сделать суровое выражение лица, запустить ложку в скользкую массу, и, мужественно выдохнув, как самый настоящий герой, героично попробовать порцию.

Это была ошибка. Одна из величайших ошибок в жизни Астерия.

Жженая соль в пропорции с жженым сахаром в форме полужидкого желе была, вероятнее всего, не просто худшим блюдом, что Астерий пробовал — но, возможно, худшим ощущением, что тот испытывал в своей жизни. Потеря рук в битве с Королем Демонов была менее болезненна и отвратительна, нежели этот вкус. Наверное, это было худшее, что Астерий пробовал в своей жизни — и худшее, что ему доведется попробовать в будущем.

Простой человек, скорее всего, даже не смог бы толком ощутить вкуса — ужас созданного блюда был настолько велик, что превосходил даже вкусовые способности обычного человека — и тот, скорее всего, просто бы ощутил, как любые чувства в его организме пропали в момент, стоило ему только попробовать созданное Альтерой.

В данном случае можно было сказать, что Астерий был совершенно не рад своей выносливости в качестве Слуги.

Не было ни единого искупающего фактора в блюде. Все, абсолютно все показатели можно было оценить лишь как "катастрофическая ошибка".

Астерий ощутил, что все его естественно противится его действиям, но, сжав зубы до боли, ощущая, как его тело выходит на самую грань его возможностей медленно заставил себя проглотить массу и...

-Очень... Вкусно...— Астерий медленно улыбнулся самой натянутой и вымученной из улыбок, что он когда-либо создавал на своем лице.

-Ты врешь. Это очевидно,— ответ Альтеры был холодным и безэмоциональным,— Я вижу по твоему лицу, что данное блюдо является максимально неподходящим для твоих предпочтений. В таком случае выкинь его.

-Нет!— однако вопреки логичному следованию указаниям Альтеры Астерий ухватился за самое жуткое блюдо, что только было возможно представить человечеству так, словно бы был готов защищать его до последней капли крови,— Это... Очень! Вкусно!

Альтера медленно продолжила сверлить взглядом Астерия, прежде чем моргнуть,— Астерий, я смогла заметить четыре рвотных позыва, что ты подавил. Это отвратительный результат неудачной готовки.

-Нет!— Астерий ухватил блюдо, словно бы защищая его от любых посягательств,— Это... Сделал... Друг! Мой друг!

Альтера моргнула, прежде чем на всякий случай уточнить,— Нет, это сделала я. Ты видел то, что это сделала я.

-Но... Ты — друг!— Астерий нахмуренно взглянул на Альтеру, заставив ту моргнуть еще раз в непонимании.

-Я — друг?— Альтера моргнула,— Но я не сделала ничего дружественного. Первое из возможных дружественных действий, готовка, оказалась провальной — значит не существует логической причины для того, чтобы считать меня другом...

-Нет!— голова Астерия немного гудела от слов Альтеры — он не был привычен ко всем этим длинным сложным фразам, но, как и всякий ребенок, он умел вычленять из сказанного самую важную информацию,— Ты — приготовила! А значит — друг!

Медленно Альтера моргнула,— Однако, результат получился провальным...

-Ты — попыталась!— Астерий указал пальцем на Альтеру, словно бы их роли мгновенно поменялись друг с другом и теперь именно он пытался объяснить ей прописную истину,— А значит — вкусно! А значит — друг!

Альтера моргнула еще раз, в непонимании.

Нелогично. Дружеские отношения устанавливались по итогу совершенных событий, отмеченных положительной динамикой социального взаимодействия... Данное взаимодействие же было провальным по результату, значит...

Альтера выдохнула и покачала головой,— В таком случае, тогда ты должен отдать другу обратно печенье. Это будет дружеским действием.

-Нет!— после чего мгновенно Астерий ухватился за чашку и Альтера увидела на мгновение в глазах Минотавра решимость — если не сказать обреченность. Словно бы принявший самое тяжелое решение в своей жизни не мальчик, но муж, готовый пожертвовать собой,— Слишком... Вкусно!

После чего в один большой глоток осушил чашку.

* * *

-Альтера,— Каинавель сверлила взглядом Альтеру, стараясь подобрать подходящую фразу. Ее взгляд был настолько побежденным, однако, что Каинавель даже не пыталась придумать едкий сарказм или иронию, сколько действительно пыталась разобраться в произошедшем,— Почему... Ты попыталась убить Астерия?

-Я не пыталась сделать этого,— Альтера медленно кивнула,— Я пыталась подружиться с ним, приготовив еду. Это один из возможных способов, насколько мне известно...

Медленно Каинавель окинула взглядом Альтеру, после чего выдохнула — так протяжно и долго, что у Альтеры не возникло ни единой тени сомнения, что единственной причиной того, что та была до сих пор жива оставалась только боязнь Каинавель случайно уничтожить половину Халдеи во время атаки на Альтеру.

-В человеческом теле содержится от ста пятидесяти до трехсот граммов соли,— медленно, Каинавель выдохнула,— Учитывая габариты Минотавра — возможно даже половина килограмма... Ежедневная норма потребления соли — шесть грамм в сутки. Принимая во внимание габариты — даже если увеличить объем до двадцати грамм... Фактически, ты добавила месячный объем потребления соли в одно блюдо. Скажи мне, Альтера, насколько твой потрясающий разум действительно рабоч, если ты решила, что это будет хорошей идеей?

-Соленая карамель...— Альтера попыталась высказаться о теоретической подоплеке своих гастрономических изысканий.

-Заткнись,— Каинавель медленно выдохнула,— Просто завались. Завались так сильно, чтобы Аинз в Сингулярности услышал, как сильно ты завалилась.

Альтера, не до конца уверенная в формулировке сказанного, все же предпочла замолчать.

-Признаться, я удивлена,— Каинавель хмыкнула,— Нет, даже, поражена... Ты изобрела самый странный и неортодоксальный метод уничтожения Слуги, через нарушение электролитного баланса... Медее, Моцарту и даже Роману пришлось объединить свои усилия, чтобы стабилизировать состояние Минотавра... И только абсолютное чудо и непроходимая умственная отсталость этого существа в данный момент заставляет его искренне жалеть тебя — неудавшуюся убийцу.

Каинавель выдохнула,— Я хочу похлопать тебе. Действительно, хочу. До этого момента я подозревала об убогости твоего интеллекта, но то, что я вижу перед собой преодолевает все границы логики и сознания... Более того, абсолютно точно я уверена в том, что ты не сделала этого специально, с целью саботировать мой план, поскольку не одна, даже самая безумная и безмозглая идея саботажа не могла принять форму случившегося... Я... Я в восторге, Альтера. Твои действия вышли за рамки простой глупости — и перешли в область шизофазического бреда. Я... Я просто без понятия, как мне стоит на это реагировать...

Выждав несколько секунд для верности, чтобы окончательно определить нежелание Каинавель продолжать свой монолог, Альтера все же решилась высказать свою мысль,— Мне необходимо научиться готовке.

-Без вопросов,— Каинавель ответила настолько спокойно, словно бы все сказанное являлось само собой разумеющимся, что Альтере на мгновение стало жутко.

Каинавель должна была кричать, бить в стены, угрожать физической расправой, делать все, что угодно, но не быть столь спокойной. Это было просто... Жутко.

-И...— однако Альтера, почувствовав какой-то прилив невероятной силы, выдохнула,— Его зовут Астерий. Не Минотавр.

-Хорошо,— Каинавель кивнула спокойно,— Теперь можешь идти.

Альтера кивнула, прежде чем начать говорить вновь,— Я бы хотела...

-Можешь идти,— Каинавель повторила сказанное медленно, по слогам, не меняя своего спокойного, умиротворенного выражения лица.

Альтера, почувствовав более, чем явную опасность в спокойных словах девушки, кивнула, после чего поднялась со своего места, после чего направиться прочь.

Каинавель осталась одна, медленно выдохнув. Прямо сейчас она была спокойна. Настолько спокойна, что не существовало абсолютно никаких причин разрушить Халдею до основания. Не было ни одной причины разорвать Альтеру на части. Не было никакого обоснования для того, чтобы Баал, этот засранец, прямо сейчас появился перед ней...

-Ох, Каинавель, моя дорогая подруга!— голос Баала разнесся через приоткрытую дверь,— А я так давно тебя ищу! Хочешь печеньку?

* * *

Таким образом Халдея лишилась двух из двенадцати своих корпусов за одну минуту, а Баал лишился на несколько часов двух ног и одной руки.

Впрочем, сколько бы ни прошло с того момента времени — Баал продолжал считать, что случившееся действительно стоило того.

* * *

Навык: Бич Божий

Уровень навыка: 80 Способность всегда находить слабые места в действиях противника и наносить наиболее существенный урон при ударе по этим слабым местам — или, иными словами, навык увеличивающий вероятность критического попадания и игнорирования брони и защиты противника в случае предыдущего обнаружения слабого места врага. Безусловно, полезный навык, хотя и не особенно уникальный, необходимый в первую очередь командиру, нежели бойцу, поскольку не наносит прямого урона, а лишь увеличивает шанс срабатывания дополнительных эффектов партии.

* * *

Вильям Шекспир не был воином. Ни в реальной истории — если, конечно, он действительно существовал в реальной истории — ни в качестве Слуги. Слово "воин" было последним словом, которое кто-либо вообще мог использовать при описании его поведения или способностей. Вильям Шекспир был, есть и будет автором.

В качестве Слуги, чья основная роль сойтись на поле сражения с другим подобным же Слугой — Шекспир не заслуживал никакого упоминания и в обычной Войне Святого Грааля был бы практически бесполезен.

Однако это не значило, что Шекспир не был бесполезен в других, более экзотических ситуациях — как например та, в которой он оказался сейчас.

Вильям Шекспир был автором — и автором великолепным. Его слово несло символ, метафору — и силу. Силу, что преодолевала время и пространство, достигая читателей в самых дальних уголках мира, что был создан сотни лет спустя после написания его великих трудов, создавая новый мир. Силу, что могла была быть использована для создания истинного чуда перед глазами восхищенного читателя.

Однако была использована для создания величайшего кошмара перед лицом единственного зрителя.

"Нет, не делай этого!" — словно бы отчаянный зритель, смотрящий клишированное шоу, Мордред исступленно пыталась броситься внутрь открывшейся ей картины для того, чтобы не допустить самого ужасного исхода — однако как зритель был вынужден довольствоваться лишь наблюдением за происходящим ужасом, так Мордред была вынуждена содрогаться при виде открывающегося ей кошмара. И Шекспир не гнушался показа самого низменного действия перед лицом внимательного зрителя.

История Мордред не была красивой историей.

Дитя инцеста, Короля Артура и ее сестры — Морганы ле Фэй, оскверненное своим рождением, несмываемое темное пятно на репутации возлюбленного отца.

Шекспир не наслаждался показом сцен, вызывающих отвращение — однако наслаждался реакцией Мордред на эти сцены.

Созданное в качестве гомункула, псевдочеловека из семени отца, темной ведьмой. Рожденная в качестве марионетки Морганы. Воспитанная в незнании собственной истории. Запуганная, неуверенная девчонка, чьим главным приказом во все времена было — не дать никому и грана понимания ее настоящей личности.

Мордред бросилась вперед, однако сцена, в которой она когда-то приняла из рук Морганы проклятый шлем, скрывающий ее имя, была все также недостижима для нее.

Пытавшаяся стать рыцарем, подражая на каждом шагу отцу, восхитившего ее идеалами рыцарства. Самый верный из цепных псов, самый отчаянный из обожателей. Мордред восторгалась каждым деянием своего отца, оставаясь невидимым почитателем в тени Короля Британии.