Старший брат Одина

— Зря Бенито кипешится, — сказал Карлос, меланхолично поправляя цветок в пластиковой вазочке, стоявшей посредине стола. — Я помню, что здесь было раньше... Небо и земля....

— Вы здесь бывали? — с интересом спросил Иеронимо.

— Пятнадцать лет назад здесь была колония для несовершеннолетних, — спокойно кивнул Карлос. — Ланочка, когда ты так долго молчишь, мне становится страшно... Скажи что-нибудь.

— Лучше бы мы пошли в корпус "F", — процедила сквозь зубы Лана. — У меня еще в цеху юбка от взглядов засалилась, а сейчас у меня такое ощущение, что по мне стекают потоки виртуальной спермы...

В том, что вместо заявленного в документах "медицинско-исследовательского центра" гостям пришлось посетить деревообрабатывающий цех, был тоже виноват лидер оппозиции. У Ланы и Иеронимо давно был оформлен допуск к материалам третьего уровня секретности, у Карлоса обнаружилось журналистское разрешение на второй уровень. Умберто был готов сделать вид, что просто ошибся при подсчете количества палочек в римской цифре. А вот Бенито, как выяснилось, за четыре года активной политической деятельности не удосужился подать бумаги, необходимые для оформления допуска хотя бы к первому уровню секретности.

— Ничего, наша культурная программа подходит к концу, — хмыкнул Карлос. — Вот сейчас баланды похлебаем, и поедем.

— По-моему, мы еще должны будем поприсутствовать на концерте рок-группы заключенных, — заметил Иеронимо.

— К чертям все концерты, — сказала Лана решительно. — Я уезжаю домой сразу после обеда.

— Подбросишь меня до Вьедмы? — спросил Карлос.

Лана кивнула. Ее внимание привлек парень в грязной майке и сильно поношенных штанах цвета хаки, сидевший за соседним столом. Одежда парня не походила ни на униформу заключенного, ни на обмундирование служащих колонии, а других людей в столовой не могло быть просто по определению. С обоих концов стола нависало по охраннику. Тот из них, чье лицо было обращено к наблюдателям, бдительно следил за тем, как парень ест, и при этом крепко сжимал висевший на груди автомат двумя руками. Иеронимо удивительный заключенный тоже бросился в глаза.

— Карлос, посмотрите вон на того прелюбопытнейшего субъекта, — сказал демократ журналисту. — В этом парне есть что-то очень неправильное, вы не находите?

— Да, действительно странно, — заметил Карлос. — Он сидит столом, рассчитанном на восьмерых, совершенно один.

— Может, это какой-нибудь родственник Умберто? — предположил Иеронимо. — Что охраняем, то и имеем?

— Да не похоже, — покачал головой журналист.

Словно услышав, что речь идет о нем, парень посмотрел на гостей. А затем вдруг клюнул носом вперед и схватился за голову обеими руками. С кухни донесся пронзительный женский визг, а затем что-то громко зашипело.

— Похоже, наш Бенито перестарался, — усмехнулся Карлос.

Из дверей кухни появились люди в серых и черных меховых куртках, в грубо сделанных масках волков и лис. "Что за нелепый маскарад", подумала Лана.

И вдруг она поняла. Но то, что резкий звук, бьющий по ушам — это ее собственный крик, Лане даже в голову не пришло. Странный заключенный обернулся и то же увидел вошедших. А затем протянул руку и налил себе кофе из алюминиевого кофейника. Лана услышала, как брякнула цепь, которой посуда была прикреплена к подносу.

Мир вокруг превратился в мешанину серых, черных и зеленых мазков. И на этом полотне безумного импрессиониста то тут, то там раскрывались алые цветы. Быстрым скачком мир сузился до размеров клыкастой вонючей пасти. Лана ударила коленом в мягкое прямо перед собой, притопнула второй ногой, словно исполняя сложную фигуру танца. Чудовище прихватило ее зубами за плечо и стиснуло так, что у Ланы потемнело в глазах. Лапы разжались, а на бедро ей хлынуло что-то горячее. Лана с яростью посмотрела вниз, увидела кровь, льющуюся из распоротого брюха чудовища, и руку Карлоса с ножом. Журналист обхватил ее за талию и затащил под стол.

— Ты что, всегда с ножом ходишь? Как же ты пронес его мимо охраны? — хохоча, спросила Лана. В столовой висел такой вой и грохот, что голос можно было не понижать.

— Обижаешь, Лана, — улыбнулся журналист.

Под стол сунулось огромное свиное рыло. Лана от души заехала ногой по пятачку, покрытому рыжей щетиной. Кабан, хрюкая так, будто его режут, кинулся наутек. За крышку стола уцепились огромные черные когти, и в следующий миг стол взмыл в воздух. Толстый медведь неодобрительно глянул на Карлоса и заметил женщину рядом с ним. А потом вокруг стало очень много шерсти, вонючей, мокрой шерсти. Зверь развернул женщину спиной к себе. Лана рванулась вперед — быть насаженной на этот кол ей совсем не хотелось. Монстр рыкнул и сжал ее плечо. Раздался оглушительный хлопок. Медведь отпустил женщину, осел назад.

Лана подняла глаза. Перед ней стоял тот самый любитель кофе. В одной руке он держал автомат, а вторую протягивал ей. У Ланы перехватило дыхание от ужаса — рука парня по самое плечо была в бело-розовых ошметках, с пальцев капала кровь. Заключенный проследил направление ее взгляда, вздохнул и вытер руку о штаны.

— А так? — спросил он.

На этот раз Лана не раздумывая вцепилась в кисть, все еще порядком скользкую. Парень сильно дернул и вытащил женщину из-под трупа монстра. Лана хотела выпрямиться, зацепилась ногой за лапу и упала. Заключенный подхватил ее свободной рукой, и Лана уткнулась носом прямо ему в грудь.

— Ты бывала на лестницах в небо? — спросил парень, увидев шрамы на ее ушах.

— Да, — пробормотала Лана.

— Курт, — раздалось откуда-то с пола. — Курт...

Лана отстранилась и поправила сбившиеся волосы так, чтобы прикрыть уши. Заключенный направился к куче мохнатых тел. Лана с некоторым удивлением поняла, что гора трупов образовалась на месте того стола, за которым Курт обедал. Она огляделась, ища Карлоса и лидера аграриев. Столовая выглядела примерно так же, как Гоморра утром следующего дня после того, как ее покинула семья Лота. Однако, как показалось Лане, тел на поле битвы осталось не так уже много.

— Куда же делись все люди? — задумчиво произнесла она.

— Они увели их с собой, — сказал Курт и продолжал, обращаясь к погребенному под трупами охраннику:

— Брось автомат, Хуан, с ним ты не вылезешь, зацепился за что-то...

— Карлос! — крикнула Лана, не обнаружив в поле зрения никаких частей тела, которые могли бы принадлежать журналисту. — Иеронимо!

— Я не могу, — прохрипели из-под трупов. — Это же табельное оружие...

— Я здесь, — раздался голос журналиста за спиной Ланы. Она повернулась и увидела Карлоса. С левой стороны носа наливалась огромная слива, карман пиджака, вырванный с мясом, висел на каких-то нитках, а всю грудь журналиста украшала смазанная кровавая пятерня.

— Я так понял, рок-концерт на сегодня отменяется, — сказал Карлос бодро. — Или это он был? Оригинальное звучание, ничего не скажешь...

Лана засмеялась и обняла его. Раздался звук, с которым пробка вылетает из бутылки — очевидно, Курт выдернул-таки Хуана вместе с автоматом. Заключенный и охранник подошли к Лане и журналисту.

— Слышь, ты, фанат тяжелого рока, — сказал Курт. — Нацеди-ка лимонаду. И струю сделай посильнее, чтобы было побольше пузырьков.

— Сам нацеди, коли охота, — сказал Карлос.

— Это не мне, — сказал Курт. — Это тебе.

— Я уж сам решу, когда и что мне пить, — заметил Карлос.

Курту надоело препираться. Он закинул автомат за спину и как-то очень быстро оказался рядом с журналистом. Заключенный сильно ударил Карлоса поддых. Тот согнулся. Курт схватил Карлоса за волосы, подставил лицо под кран и открыл его.

— Прекрати! — завопила Лана и бросилась к журналисту, но Хуан поймал ее за плечо.

— Тихо, синьорита, — сказал он.

Лана увидела следы зубов на его волосатой руке. Кровь еще не запеклась, и когда охранник напрягся, выплеснулась из круглых ранок.

Коричневые струйки текли по лицу Карлоса и забирались за воротник. Журналист хрипел и отплевывался. Наконец Курт решил, что достаточно, и отпустил его.

— А теперь просто водой умойся, — сказал заключенный, кивая на чудом уцелевший у стены питьевой фонтанчик. — Давай.

На этот раз Карлос не стал спорить — ходить в липкой корке ему совершенно не хотелось. Пока журналист плескался, Курт вытянул из стаканчика на агрегате пару красно-белых соломинок и убрал в карман штанов.

— Мама, роди меня обратно, — вдруг сказал заключенный с неподдельным изумлением в голосе. — Это еще кто?

Лана заметила на пороге кухни маленькую, не старше трех лет девочку в синеньком платьице с кокетливыми кружевами, хорошенькую как куколка. Личико девочки сморщилось, и она заплакала навзрыд.

— Да откуда она здесь взялась? — спросил Курт.

— Это дочка Эухении, нашей поварихи, — сказал Хуан. — Люсия, ты почему здесь?

Та в ответ на его слова расплакалась еще горше.

— Видимо, не с кем было оставить, — заметила Лана.

— Черт, — сказал Карлос. — В кухне же Бенито был...

— Так, ты умывайся давай, — сказал Курт журналисту. — Тщательнее. А ты, Хуан, дуй в кухню, проверь, может, там и остался кто живой. Респиратор только свой отдай Карлосу.

— Я с тобой не спорю, Курт, но ты хоть скажи, зачем, — пробормотал охранник.

— А чтобы он в такое же дерьмо не превратился, — сказал заключенный, небрежно махнув рукой в сторону убитых монстров.

Хуан побледнел и шумно вздохнул. Карлос уже вытирался бумажными полотенцами. Услышав слова Курта, журналист вздрогнул и начал тереть кожу так, словно хотел содрать ее. Дешевая серая бумага расплылась под его пальцами. Карлос яростно потянул из держателя на стене следующую порцию.

— А почему вы мне не предлагаете? — спросила Лана.

Курт покосился на нее.

— А вам ни к чему. Он же вас укусил. Теперь как повезет. Но если вы умоетесь, вреда от этого не будет. А пользы может оказаться очень много.

Лана молча подошла к агрегату с красно-белыми полосами на боках и нажала кран.

— Курт, — подал голос Хуан. — Можно и я...

— Можно.

Когда она плеснула горсть белых пузырьков себе на плечо, рану неприятно защипало.

— Что ты все под партами шаришь? Ведь уже задернули все, и никого не видно, — раздраженно сказал Бенито. — У тебя что, мания преследования?

Сидевший на корточках около парты Курт поднял голову и сказал:

— Угадал, остряк.

И хотя он произнес это очень спокойно, Лана тут же ему поверила. Карлос хохотнул, через респиратор это прозвучало так, словно в кастрюле булькал суп.

-Только этого нам и не хватало до полного счастья, — сказал журналист.

— Лучше бы у тебя была мания величия, — пробормотала Лана.

— Одно без другого не бывает, — заметил Курт.

— Я еще не сошла с ума, чтобы с тобой спорить, — сказала Лана вежливо.

Курт вздыбился, как богомол. Люсия пискнула и спряталась за мать.

— Не подкалывай меня, — сказал Курт, пусто и страшно глядя сквозь Лану. — Поняла?

Лана смерила его независимым взглядом.

— Не обращай на нее внимания, Курт, — поспешно сказал Хуан, чувствуя, что сейчас с языка женщины сорвется какая-нибудь гадость и ситуация окончательно пойдет вразнос. — Бабы, что с них взять.

Лана испытала нечто, напоминающее короткий укол совести. "Черт", подумала она. — "Мало ли, ЧТО он сейчас видит, но ведь старается, держит себя в руках".

— Давай договоримся, — мягко продолжал Хуан. — Если захочешь пострелять, Курт, предупреди нас сначала, ладно? Просто предупреди.

— Ладно, — угрюмо ответил Курт.

Парень похлопал себя по многочисленным карманам и извлек пакет с чем-то белым. Следом появилось круглое металлическое зеркальце. Курт сел за парту, положил зеркальце перед собой. Смущался он при этом не больше, чем если бы перевязывал распустившийся шнурок на ботинке.

— Карлос, дай свой ножик, — сказал он.

— Лови, — усмехнулся журналист.

Курт резко вскинул голову. Карлос, который вовсе не собирался кидать нож и как раз протянул его парню, пошатнулся.

— Ты так больше не шути, — сказал Курт мрачно и взял нож из его рук.

— Мама, что дядя делает? — спросила Люсия.

Эухения прижала ее к себе.

— Не надо смотреть на это, — сказала она. Голос ее из-под респиратора звучал глухо. Курт отдал поварихе свой респиратор, когда Хуан вытащил женщину из-под обломков плиты. Лана еще тогда задумалась, зачем и заключенным, и охранникам в этой зоне выдают респираторы, но манеры Курта не располагали к расспросам.

— Пойдем, лучше в окошечко поглядим...

— Только по пояс не высовывайтесь, — сказал Курт, разравнивая порошок. Затем он вытащил красно-белую соломинку, приложил ее к ноздре и нагнулся.

— Ааа... Мама, роди меня обратно, — всхлипнул он, выпрямляясь.

Остальные подавленно молчали. Вдруг парень вскинул автомат. Лана проворно спрыгнула на пол, уходя с линии огня.

— Курт, мы договорились! — закричал Хуан.

— Там он, там! — рявкнул Курт, указывая в противоположный угол класса. — Отойдите!

— Он совсем рехнулся! — завопил Бенито.

Место, на которое указывал парень, после того, как шторы были задернуты, стало самым темным во всем помещении.

— Надо дать ему по башке и отобрать автомат, пока он всех нас не перестрелял! — прокричал лидер либеральной оппозиции.

Черное дуло плюнулось огнем. Раздался страшный грохот, усиленный стенами класса, с потолка посыпалась штукатурка. Лана зажала уши. Люсия закричала. Потрясенная Лана увидела, как из пустоты в углу брызнула кровь, а затем резко проступили очертания странного тела.

Курт перестал стрелять. Карлос осторожно приблизился к трупу, пнул его ногой.

— Готов, — заключил он. — Смотрите-ка, этот какой-то другой. На козла смахивает.

— А вы молодец, Курт, — сказал Бенито. — Извините меня.

— Засуньте себе в задницу свои извинения, — ответил парень.

Лана поднялась на ноги, отряхнула юбку и пробормотала:

— "Я же говорил вам, что это русский танк, а вы все — глюк, глюк..."

Курт неожиданно засмеялся. Лана покосилась на него и невольно улыбнулась тоже. В этот момент она поняла, что Курт намного моложе, чем выглядит.

— Bist du aus Scherbe auch? — спросил он.

Лана отрицательно покачала головой.

— Я из того самого танка, — ответила она.

— Так у вас тут недавно праздник был, — усмехнувшись, сказал Курт.

— А у вас, я так понимаю, этот день — до сих пор день национального траура? — вежливо осведомилась Лана.

— Мне на это давно насрать, — пожал плечами парень.

— Мама, смотри, там люди и страшные дяди! — закричала Люсия.

Улыбка исчезла с лица Курта.

— Отойти от окна! — рявкнул он.

Эухения попятилась.

— Пойдем поиграем, милая, — сказала она и потащила дочь к шкафу.

— Так вот кому он сигналил, — пробормотал Курт, покосившись на изуродованное тело в углу.

— Он подал своим товарищам какой-то знак? — с интересом спросил Карлос. — И вы его поэтому и засекли?

— Да, — сказал Курт устало.

Лана вздрогнула. Журналист перевел взгляд с трупа на окно и обратно на Курта. Лана восхитилась — она и не думала, что эта кудрявая голова снабжена таким мощным процессором.