Старший брат Одина

— Все эти орлы и сгоревшие книги все-таки заставляют меня думать, что песни Эгиля — подделка, хотя бы некоторые, — задумчиво сказал Арни. — Как вот этот гобелен...

— Что за сгоревшие книги? — поинтересовался Эрик.

— В тексте одной из песен Скалагримссона упоминаются все нацистские атрибуты, — неохотно признался исландец. — Свастика, которая во времена Эгиля не существовала как символ — по крайней мере, в Европе была неизвестна — описана с удивительной точностью.

— Я где-то слышал, что один парень написал роман, в точности описывающий катастрофу на "Титанике", — заметил Йон и выпустил клуб дыма. — Лет за сорок до того, как это случилось на самом деле. Он даже имя корабля угадал.

Марго вдруг увидела то, о чем говорил рабочий.

Огромная глыба неумолимых и безжалостных законов природы таилась во тьме. Корабль сиял в ночи разноцветными огнями, с него слышалась веселая музыка. Кто-то блевал с борта. Судно неслось на всех парах, огромные поршни поднимались и опускались. Корабль врезался в глыбу, раздался оглушительный треск. Но за шумом музыки его никто не услышал, кроме, быть может, вахтенного матроса. Веер ледяных осколков усеял верхнюю палубу, и ледяная гора исчезла во тьме, даже не покачнувшись. Пассажирам же корабля предстояла драка за спасательные жилеты и долгая, мучительная смерть в черной холодной воде.

Но оркестр пока еще играл. По залу кружились пары. Пассажиры, склонные к более простым удовольствиям, пили в буфете чай с пирожками...

Да только имя этого корабля на этот раз было не "Титаник", а "Земля". И в часе пути не было ни одного корабля, который откликнулся бы на визг морзянки.

Марго тряхнула головой и поставила перед сыном чашку с вишневым соком.

Почему же ей показалось на миг, что именно она — тот самый вахтенный, старый, опытный матрос, который почуял запах снега задолго до столкновения, но не сказал об этом капитану?

— Сладко? — спросил Рич.

— Очень, — сказала мать.

Марго решила тоже попить чаю и протянула руку за пирожком.

— Да, но многие считают, что катастрофу подстроили, — возразил Петур. — На балансе компании находился "Британик", близнец "Титаника", который как раз пора было списывать. Известно, что капитан гнал новый корабль на всех парах, несмотря на то, что вполне укладывался в график. А роман того человека подтолкнул менеджеров компании на махинацию, потому и имя совпало... Они ведь получили огромную страховку, и, если предположения о сознательно подстроенной аварии верны — практически новый корабль.

— Вы думаете, что Скалагримссон "подстроил" и нацистов? — язвительно спросил Эрик. Йон выронил сигарету и полез за ней под стол. — Ведь, по вашему утверждению, минимум последние триста лет правки в текст не вносились?

Арни благодушно махнул рукой.

— Конечно, нет, — сказал он. — В конце концов, мало ли что мог увидеть Скалагриммсон, обожравшись мухоморов....

Йон вынырнул из-под стола со смятым окурком в руке. Марго заметила, что закатное солнце сделало глаза исландца почти черными. При словах ученого о мухоморах на лице Йона мелькнула самая настоящая ярость. Исландец перехватил взгляд Марго, и это выражение исчезло с его лица, словно стертое мокрой тряпкой.

— Если начать читать этот текст с такой точки зрения, — подхватил Петур. — То там можно найти даже "лестницы в небо" этого упыря Химмельзона...

Марго чуть не поперхнулась пирожком. В глазах Йона промелькнули зеленые искорки.

— Мы что-то засиделись, — сказала она самым непринужденным тоном и продолжала, обращаясь к мужу: — Пошел бы ты уложил Рича.

Мальчик выдал вопль такой тональности, что стало ясно — кандидатура отца в качестве постового у кроватки всерьез рассматриваться не может.

— Как интересно, — ровным голосом сказал Эрик. — И что там у него про Химмельзона?

— Не обращайте внимания, это Петур через край хватил, — фыркнул Арни. — В одной из песен Эгиля есть такая строфа: "От крови ётуна родится герой, чей ум будет пылать как факел. Герой выпустит ветер смерти, который осушит Митгард, если тот, кто его создал, не сможет устоять перед деньгами и страхом. Все решат две руны — самоотречения и смерти, которая станет жизнью..."

Марго стало больно дышать.

— Что же теперь будет, — озабоченно сказал Петур. Из-за упоминания о Химмельзоне мысли этнолога вернулись к более насущным проблемам, чем вопросы подлинности старых свитков.

— Мобилизацию объявят, что ж еще, — сказал Йон.

— Я не об этом, — сказал Петур. — Что же будет с нашим миром?

Лицо исландца перекосилось.

Это все он, — прошептал Петур. — Ученый этот... Химмельзон. Сидят такие упыри в своих лабораториях и придумывают, и придумывают... Нам на погибель.

— Да нет, ты это зря, — сказал Йон. — Химмельзон такой же подневольный человек, как и мы. Он вообще-то, эти свои "лестницы" придумывал как лекарство, для фармакологической фирмы какой-то.

— Лекарство от чего? — спросил Петур. — От жизни? Ох, попался бы он мне! Я бы времени терять не стал!

— А что бы вы сделали? — спросил Эрик очень спокойно.

Петур клацнул зубами.

— Главное, успеть до горла дотянуться, — сказал он.

Химмельзон молча расстегнул ворот рубашки.

— Эрик, прекрати, — нервно сказала Марго.

— Ты чего, парень? — спросил Йон.

— Эрик Химмельзон — это я, — сказал муж бесцветным голосом.

Петур взвыл нечеловеческим голосом и кинулся на Эрика, опрокинув стул. Марго закричала. Рич метнул в Петура чашку. Йон схватил Петура за локти. Арни вскочил, заслоняя Эрика.

— Пусти! — орал Петур, пытаясь стряхнуть с себя Йона.

Чашка Рича попала Петуру в глаз. Сок стекал по его лицу, словно кровь.

— Что за дурацкие шутки, молодой человек! — воскликнул Арни. — Вы же видите, что он не в себе! А если бы ваша жена там погибла!

— Это не шутки, — сказал Эрик.

Петур зарычал прямо как зверь.

— Моя жена, как и вы, осталась жива совершенно случайно, — стеклянным голосом продолжал Химмельзон.

— Надо его вывести и запереть! — сказал Йон.

Исландцы потащили бьющегося Петура к выходу.

— Каки, — сказал Рич сурово, когда они вышли.

— Зачем ты так, — сказала Марго. — Ведь ему и правда плохо... У человека жена погибла.

— Я думал, что если он сделает, что хочет, ему станет лучше, — сказал Эрик.

— Пойдем спать, сынок, — сказала Марго и взяла Рича на руки.

Когда, уложив Рича, женщина вернулась на кухню, Эрика она там не нашла. У Марго глухо стукнуло сердце. Она выскочила из домика. Хотя, куда бежать? "К воде", сообразила Марго. Около беседки художница столкнулась с Йоном. Исландец курил, привалившись спиной к стене. Если бы не алый кончик сигареты, женщина бы проскочила мимо него в темноте.

— Где Эрик? — воскликнула она.

— Да не волнуйтесь вы так, — сказал исландец. Марго вздрогнула и попятилась. В голосе Йона прозвучали до невозможности знакомые нотки. — Ваш муж у нас. Делает укол Петуру. Эрик скоро вернется.

— Скажите, — тихо произнесла Марго. — Лот может быть уменьшительным от Локи?

— Немного не так, — помолчав, ответил Йон. — Лот и Локи — это сокращение от "Лофт".... Сейчас это имя пишется "Лодур", правда. В общем, ситуация такая же, как с Марго и Ритой.

Он бросил окурок, затоптал его и пошел прочь от беседки.

— Что же мне теперь делать? — прошептала Марго.

Исландец уже завернул за угол беседки, и она не видела его. Но смех, от которого мурашки побежали по коже, художница услышала.

— Я бы на месте вахтенного все-таки поговорил с капитаном, — донесся до нее голос Йона. — Рассказал бы ему, как сильно у меня мерзнет нос...

— Но он уже не сможет остановить эти поршни, — в отчаянии ответила Марго.

— Не сможет, — согласился исландец. — Но он может закрыть на замок отсек с углем. Ключи-то есть только у него...

Раздались удаляющиеся шаги. Художница осталась перед беседкой в состоянии, среднем между трансом и обмороком.

Там ее и нашел Эрик несколько минут спустя.

— Дай сигаретку, — сказал муж.

— У меня нет, я стрельнула, — ответила она. — Пойдем в дом, Рич испугается, если проснется один.

Супруги вернулись в дом и начали укладываться. Забравшись под одеяло, они некоторое время возились, устраиваясь.

— У Рича памперс остался последний, — сонно сказала Марго. — Я же тебе говорила, что нужно взять побольше. Их ведь теперь, наверно, и не выпускают.

Муж промолчал, и вскоре они оба заснули.

— Пятьдесят крон в день, да, — сказала Марго, принимая деньги. — Удачного вам отдыха.

Эрик вышел в коридор, смачно зевая.

— Кто это?

— Туристы, — ответила жена. — Приехали отдыхать и купаться. Приняли меня за хозяйку.

— И ты взяла с них деньги? — спросил ошарашенный Эрик.

Марго пожала плечами.

— Но скорее всего, это уже ничего не значащие бумажки, — сказал муж.

— Может, так, а может, и нет, — трезво сказала художница. — Рук они мне не оттянут. Иди, одевай Рича. После завтрака нужно будет убираться отсюда. Эти прибыли из-за гор, и судя по их радостным лицам, они еще не знают, что всему нашему миру кранты. Вот туда нам и надо.

— Может, останемся здесь? — сказал Эрик. — В долинах сейчас самое настоящее смертоубийство будет твориться.

Но остальные поддержали предложение Марго. Исландцы утверждали, что остаться в Мивартне надолго — значит обречь себя на голодную смерть. Около одиннадцати утра все выжившие, кроме странных гостей, покидали долину. Машину слегка тряхнуло. Участок дороги был трудный. Марго хотелось поговорить, но она видела в зеркале заднего обзора прищуренные, напряженные глаза Эрика, и молчала. Рич спал в своем автомобильном креслице. Из кресла свисали маленькие расслабленные ножки в коричневых кожаных ботиночках. Когда мальчика тряхнуло, он нахмурился во сне. "И кресло ему уже надо побольше", мельком подумала Марго, поправляя сползшую при качке ручку. — "А, черт...".

— Я вся прямо чешусь, как мне хочется отсюда убраться, — пробормотала женщина вслух.

При этих ее словах машину снова качнуло, но ощущение полета неприятно затянулось. Марго увидела, как вдруг перекосилось лицо мужа. Она обернулась, холодея от предчувствия.

Прямо из геотермальной лагуны, с шипением и паром, толкая перед собой огромную мутную волну, на столбе света в небо поднималась ракета. Внезапно художница поняла, зачем приехали эти странные туристы, и почему взорвался безвредный диатомитовый завод, который никому бы и в голову не пришло отнести к стратегически важным объектам.

Те, с другой стороны океана, промахнулись. Их настоящей целью была именно эта ракета, ядерная стратегическая ракета "Минитмен-12", как уже определил Эрик. А те сволочи, что так легко расстались с ничего не значащими бумажками, сейчас сидели в ЦУПе глубоко под землей.

И так же ясно Марго поняла, что она, и Эрик, и спящий Рич сейчас умрут, сварятся заживо в кипятке, и испытала ужас неизбежной, невыносимой, смертельной боли, от которой укрыться нельзя, и закричала, пытаясь отстегнуть перепуганного Рича от кресла, прижать его к себе, укрыть, спасти. А вокруг уже пахло вареной говядиной и горячим металлом. Марго прижала плачущего сына к себе и зажмурилась.

Вдруг кто-то мягко сжал ее плечо.

Марго открыла глаза и с диким видом уставилась на мощные кубические формы и мирно дымящие трубы диатомитового завода на другом берегу лагуны. Переведя взгляд, она увидела Эрика. Запах серы снова резанул нос Марго, но в этот момент он показался ей одним из самых приятных запахов на Земле.

— Ты чего кричишь? — сказал муж. — Приснилось что-то?

— Это все вино, — пробормотала Марго. — Меня угостил этот, рыжий...

— Вино? — улыбнулся Эрик.

— Слушай, наверно, это не люди, это эльфы ... То есть, ётуны и асы... — Марго обернулась, указывая на беседку, и осеклась.

Среди чахлых деревьев действительно стояла беседка, сложенная из грубого камня. Но покрытая дерном крыша провалилась, а часть камней выпала из пазов и лежала рядом с беседкой. В целом вид у нее был такой, как будто ею не пользовались уже лет двести.

— Милая, в Исландии эльфы не живут — слишком холодно, — от души веселясь, сказал Химмельзон. — Так что я не могу вообразить, кто бы мог тебя угостить. Тем более вином. Откуда здесь вино. Разве что пивом. Вот и подъемник уже вернулся. Пойдем.

Марго посмотрела вниз, на голубоватую, опалесцирующую воду лагуны, откуда доносились крики и хохот детей, и медленно сказала:

— Вы идите. Мне что-то расхотелось.

Эрик пожал плечами. За те полтора года, что они жили вместе, он успел привыкнуть к резким перепадам настроения жены. Взяв Рича подмышку, он повесил на другое плечо сумку и пошел к подъемнику. Марго проводила их взглядом. Когда Эрик и Рич скрылись из виду, словно отрезанные краем обрыва, сердце у нее заныло. Художница упрямо тряхнула головой, встала на ноги и подошла к беседке, заглянула внутрь. Посредине стоял стол, тоже сложенный из камней. В стыках длинными бородами нарос мох.

В центре стола стоял треснутый, с отбитым краем, потемневший от времени стакан из толстого зеленого стекла, украшенный выпуклыми фигурками.

— Да уж, — сказала Марго, помолчав. — Развеселил.

Она вошла в беседку, взяла стакан и пошла в свой домик — убрать в сумку подарок.

На пороге дома женщина остановилась как вкопанная.

Гобелен исчез. Не было и более светлого пятна на стене, которое обычно остается под долго висящими рамами.

"Локи исчезнет, исчезнет из этого мира и все, что обязано своим существованием проклятому ётуну. Кроме тех, в ком течет его кровь", прозвучали у Марго в голове слова с последней страницы книги Фрея Химмельзона. Художница присела рядом с сумкой и долго рылась в ней. На пол полетели рубашки мужа, баночки с детским питанием и коробка с противозачаточными таблетками. Химмельзоны не спешили заводить второго.

Книги, которую она так и не успела дочитать до конца, там не было.

Марго глубоко вздохнула.

— Но я-то тебя помню, — сказала она негромко, глядя на веселые обойчики на стене. — И помню, что ты мне сказал.

Дверь открылась. Марго обернулась. Рич ворвался в прихожую и крепко обнял мать.

— Мы отказались ехать без мамы, — сообщил Эрик. — Может быть, ты уже передумала?

Марго кивнула и поднялась на ноги. Пока Химмельзоны шли к фуникулеру и спускались вниз, она молчала. Раздев Рича и отпустив его играть с другими детьми, Марго устроилась на лежаке.

— Не грусти так, — сказал Эрик. Он всегда чувствовал ее настроение, даже если она ничего не говорила. — Только одна эта ночь. Завтра поедем в Гренивик и вернемся на континент.

— Твоя идея с поездкой сюда, на край света, неожиданно оказалась очень удачной, — задумчиво сказала жена.

Химмельзон недоверчиво хмыкнул и посмотрел на нее, но Марго, похоже, говорила искренне.

— А из Гренивика нет рейсов в Америку? — спросила она.

— Не знаю, смотря в какую страну, наверно. Но в США точно должны быть. А зачем тебе в Америку? — удивился Эрик.

Марго пристально посмотрела на мужа и сказала:

— У тебя ведь есть диплом хирурга, а сорбоннский диплом признают везде. Будем жить твоей медицинской практикой и моими картинами.