Трущобы проносились за окном — неряшливые дома из фанеры, лепившиеся друг к другу, как соты в улье, яркие тряпки, развешанные по веревкам, мусор, отощавшие собаки...
Происходящее отдавало нереальностью на вкус. Каким-то сном. И я все ждала, когда же этот сон станет кошмаром.
Это было не дурное предчувствие — уверенность сродни озарению пророка.
Внезапно автобус затормозил — и Ксиль молча махнул рукой. У меня в висках глухо прозвучало: "На выход". Я поднялась, вслед за остальными выскочила из автобуса и побежала туда же, куда и все. При каждом шаге браслеты на запястьях и щиколотках позвякивали — ритмично и будто бы сосредоточенно. Жаркий воздух размеренно наполнял легкие запахом плесени, гниения и океана. Пустые дома-соты равнодушно пялились на нас дырками окон.
Потом гонгом в голове прозвучало "Стой", и я замерла на месте. Рядом остановился Дэриэлл — стремительный, легкий, как солнечный блик, и хищный. Точеные ноздри подрагивали.
— Ждем? — спросила я шепотом.
Дэриэлл запрокинул голову к небу. Свет бил ему прямо в глаза — широко открытые, внимательные.
— Ждем.
Я считала удары сердца. На тридцатом впереди грохнуло.
Огонь. Дым. Ошметки фанеры, камни и комья земли. И чьи-то проклятия...
"Пора", — мягко толкнулось в виски. Мы с Дэйром сорвались с места, как две собаки — по команде. А через два поворота и одну захламленную улицу накрыло мерзким ощущением. "Бездна".
Мир стал черно-белым, прежде чем я успела выдохнуть.
К дымящимся развалинам мы с Дэйром выскочили одновременно. Ксиль что-то крикнул, но я уже и так поняла, что делать. Один взмах рукой, тугие нити, скользящие в пальцах — и верхний пласт земли вместе с обломками сорвало и швырнуло на картонные крыши. Шакаи-ар еле видными тенями метнулись в открывшиеся дыры в земле.
Мы с Дэйром — следом. За нами — шакаи-ар, парень, похожий на ворону, с черными блестящими глазами.
"Прикрывает", — подумала я отстраненно. И услышала свой смех.
Радостный. Предвкушающий.
А потом все смешалось в одну кучу. Узкие коридоры, сырые стены, опять запах плесени и удушливая гарь. Кажется, трупы. Не уверена.
— Осторожнее! — Дэриэлл сбил меня с ног и резко развернулся, выставляя вперед пылающие золотистым светом ладони. Кто-то — человек? Кайса? — влетел в это сияние и сорвал криком горло.
И — снова бег, снова трепещущие нити в пальцах и подкатывающая к горлу тошнота от давящего излучения "бездны". Захлебывались трескотней автоматные очереди — где-то впереди маги, хорошо подготовившиеся к своей беспомощности, отстреливались от нападавших.
Готова спорить, что некоторые разрывные пули начинили солнечным ядом. И плевать, что он распадается даже при кипячении — для шакаи-ар хватит и тысячной грамма, чудом уцелевшей при выстреле.
А мне хватит одного попадания в голову.
Я усмехнулась.
Если, конечно, пуля пробьет кокон из нитей.
Мы с Дэриэллом влетели в зал последними — и куда только делся тот парень с волосами, похожими на вороньи перья? Целитель ухватил меня за руку и потянул вправо, за обрушенные шкафы. Автоматные очереди грохотали так, будто стреляли у меня в голове. Я почти не ориентировалась с помощью зрения — слишком темно, слишком много огненных вспышек, слишком тускло мерцает отвратительное пятно у дальней стены — "бездна".
Только на ощупь, нитями. Их трепет, натяжение, информация, которая текла по ним, как по венам... Я не видела — знала, что где-то рядом Максимилиан и Эне Рай сцепились с Древним, а второй демон — двое, их оказалось двое! — вырезает наших по одному, а они никак не могут его даже достать.
Нити скользили в моих пальцах, наливались чернотой, отравленной паутиной разбегались во все стороны — но Древний как чуял все атаки и исчезал, вытекал из ловушки, как вода из сита.
Нас становилось меньше. Их становилось меньше.
Только трупов все прибавлялось.
И это тянулось бесконечно. Бесконечно.
А потом в какой-то момент, когда ресницы у меня стали слипаться от крови — бровь рассадила при падении, — я поняла, что один из мерзких сгустков инородной матери погас, развеялся. "Бездна" жадно полыхнула, втягивая в себя остатки сущности Древнего — подобное к подобному. И совсем близко от меня, в жалких десяти метрах вдруг вспыхнула знакомая аура. Не человек, не кайса, не демон и не шакаи-ар.
Ведарси.
Лис.
Ками.
— Идиот! — вырвался у меня крик, и я рванулась наперерез мальчишке, быстро — чтобы не успел он выскочить в зал, где палили из автоматов и метались тенями, едва различая в горячке боя своих, шакаи-ар и инквизиторы.
"Как он выследил нас?" — бился в виски вопрос, а разум уже подсказывал решение. Простое и нелепое: перекинулся в лиса, выследил по запаху, догнал — ведарси бегают быстро. Одежду, скорее всего, нес в зубах, возможно, в пакете. Обратно человеком обернулся уже здесь, оделся, напялил амулеты и ринулся искать приключения.
То-то он не возражал, когда Ксиль велел остаться.
Я не увидела — почувствовала, как кто-то из инквизиторов попытался свернуть мальчишке шею. Рванулась отчаянно, налетела на камень, растянулась на полу... Пока вставала, что-то уже произошло, и смотритель теперь визжал, хватаясь за обожженное до лопнувшей кожи лицо, а Ками, пригибаясь, бежал вперед — к подвигу.
И к собственной смерти.
Древний быстрее молнии метнулся с другого конца зала. Я была ближе, хоть двигалась медленнее — успела дернуть нити, задерживая его, встать и настичь Ками. Идиота малолетнего. И-ди-о-та. Схватила лисенка за рукав уже у самой "бездны" — ошалевшего от собственной смелости, пьяного куражом первой битвы.
Нити вздрогнули — это просочился сквозь ловушку Древний, а следом за ним ринулся Ксиль, наполовину ослепший от близости "бездны".
Меня едва не вывернуло на пол от жуткого тянущего ощущение, от невыразимого соблазна прыгнуть в этот хаос. Я видела, как нити уходят в его глубину — не растворяются, а просто отправляются в какое-то иное место. Почти физически ощущала, что "бездне" совсем немного не хватает для того, чтобы стать полноценным порталом, работающим в обе стороны...
От пощечины у меня заболела рука, а у Ками на щеке появилось красное пятно.
— Убирайся отсюда! — я едва не сорвала голос, но лисенок наконец осознал, где он и что происходит. И испугался.
— Но я... — начал он — и не успел закончить.
Древний не стал ждать, пока мы наговоримся.
Я дернула за нити, наполняя их тьмой, светом — чем угодно, лишь бы остановить его. Ками метнулся в сторону, сжимаясь в комок... и влетел в марево "бездны". Что-то полыхнуло... И я едва не задохнулась, осознав, что Ками здесь нет.
Ни рядом со мной.
Ни в этом зале.
Ни вообще в городе.
Наверное, что-то сдвинулось у меня в голове, потому что вместо того, чтобы ударить нитями, я приказала живому серебру стать лезвием — и ткнула себе в горло.
Темная кровь, послушная магии, превратилась в едкую взвесь и разлетелась во все стороны — на своих и на чужих, на "бездну", на Древнего...
Кажется, я смеялась, стоя среди оплавленных камней в распадающихся доспехах. А потом отключилась.
Просыпаться было больно. Очень. Один раз в детстве я упала с большой высоты и переломала кучу костей. Тогда, после того, как наложили исцеляющие заклинания, но еще до прихода Дэриэлла точно так же ныло все тело. А сейчас вдобавок голова раскалывалась — откат после использования магии.
От попытки открыть глаза стало еще хуже. Я жалобно застонала.
— Тише, тише, — тут же легла на лоб прохладная рука целителя. — Не двигайся пока. Я скоро закончу. Это потеря крови и перенапряжение — жить будешь...
Я послушно расслабилась. Ладонь огладила мой лоб, притупляя боль. Мне стало полегче. Я даже поняла, что лежу в кровати, что простыни слегка влажные — наверное, от испарины.
А вокруг царит мягкий полумрак. И можно даже попытаться вновь открыть глаза.
— Дэйр... — из горла вырвался даже не хрип — сип. Сорвала связки. Ну, не беда, это лечится элементарно... — Как все закончилось?
Целитель откинул простыню и осторожно провел руками вдоль энергетических потоков, видимых только ему. С каждым мгновением становилось легче, хотя слабость никуда не уходила.
— Дэйр?
— Тише, Нэй. Не отвлекай меня. Расслабься.
Мне ничего не оставалось делать, кроме как послушаться его.
В принципе, кое-какие выводы я могла сделать и сама. Мы в гостинице, Дэриэлл занимается моим лечением — значит, с инквизиторами все-таки разделались. Осталось только узнать, с какими потерями... кроме Ками.
О, боги, Ками...
Я прерывисто вздохнула, давя всхлип. Идиот мелкий, куда же его понесло...
— Ну, ну, успокойся, Нэй... Все хорошо... Тебе просто надо поспать...
— Нет!
— Не спорь, Нэй. Хорошая девочка...
Забытье нахлынуло, как приливная волна — неотвратимо и необоримо.
А когда я очнулась в следующий раз, в комнате было светло. Боль куда-то подевалась, оставив только напоминание — тянущую слабость и слегка ноющие кости. За окном раздражающе орали какие-то птицы. Пахло океаном.
На стуле у изголовья моей кровати сидел Ксиль — растрепанный, в шортах и яркой футболке.
— Проснулась, — расцвел он улыбкой.
И пересел на кровать.
Я зажмурилась, чувствуя, как прогибается матрас по обе стороны от моей головы, а потом ощутила чужое дыхание на своих губах и легкое прикосновение.
— У меня изо рта плохо пахнет, — шепнула я затравленно, когда Ксиль отстранился.
— Я не заметил, — усмехнулся он. Я почувствовала себя смущенной и счастливой одновременно. — А вот поесть бы тебе не мешало. Подожди, я Дэриэлла позову. Он хотел какой-то бульон приготовить...
— Погоди, — мой оклик остановил его уже в дверях. Ксиль обернулся, слегка щурясь от солнечного света. — Чем все закончилось?
Максимилиан оперся спиной на дверной косяк, задумчиво рассматривая потолок.
— Хорошо, — произнес князь после заминки. — Ты разрушила "бездну", серьезно ранила Древнего — мы с Эне его в два счета добили. Дэриэлл в это время пытался вытянуть тебя с того света. Говорит, что еще минута, и это было бы затруднительно. В целом, с нашей стороны шестеро погибших, пострадали почти все, а вот из инквизиторов не ушел никто. Ну, конечно, пришлось что-то делать с человеческой полицией... Кажется, происшествие представили, как теракт, а на месте крысиного логова теперь воронка. Н-да, неплохо они огрызнулись напоследок...
"А Ками?" — хотела спросить я, но замялась, а когда решилась — Ксиля уже не было.
Вскоре появился Дэриэлл с чашкой бульона. Я, как послушная девочка, послушно выпила все до капли. Глаза щипало, но вряд ли от пара.
А потом вдруг вернулся Максимилиан — с сумасшедшей улыбкой и с телефоном в руке.
— Это тебя, — осторожно вручил он мне мобильный. Я поднесла его к уху.
— Алло, — голос у меня опять сел.
На том конце виновато засопели. Глазам стало горячо и мокро. А потом в трубку промямлили:
— Привет... Спасибо за сережку. Классно сработало. Зачет.
— Дурак, — я закусила губу.
Трубка обижено замолчала. А потом вздохнула:
— Ну, дурак, что теперь, вешаться, что ли... Кстати. А где тут у вас туалет?
Меня разобрало веселье. Я выронила телефон и уткнулась в подушку, всхлипывая — уже от смеха.
Бездна. Вот ведь правда, идиотам везет...
...А где-то рядом Максимилиан терпеливо объяснял глупому лисенку, что туалет находится за домом, в отдельной будочке.
— Да, да, Ками, именно там. Видишь — на дверке окошко в виде сердечка?
ГЛАВА 11: СЕРЬЕЗНОЕ И НЕСЕРЬЕЗНОЕ
Максимилиан все-таки сдержал обещание.
Конечно, до конца войны было еще далеко, но сейчас, после битвы, едва не обернувшейся бойней, мы остро нуждались в передышке. Хотя бы в короткой. В первую очередь, разумеется, я разобралась с неотложными делами — пристроила Ками благодаря помощи Феникс, переворошила поредевшие запасы амулетов... Но потом желание расслабиться и ненадолго выкинуть из головы все войны и интриги стало необоримым. Пожалуй, держалась я только на том чувстве обязанности, которое заставляет студентов вставать в субботу к первой паре.
Разница в том, что для меня такая "суббота" наступала каждое утро.
Максимилиан тоже большую часть времени пропадал, помогая Эне Рай улаживать проблемы, связанные со смотрителями, и отчасти — создавать новые. Вместе с Ирсэ и Корделией он подолгу копался на месте сражения, выискивая намеки на связь погибшей группы Ордена с другими, еще действующими. Тщетно — ни документов, ни даже косвенных улик, указывающих на какую-либо ниточку к еще одному Древнему, предусмотрительные инквизиторы не оставили.
Ощущение "бега хомячка в колесике" становилось все навязчивее. Когда Максимилиан собрал нас за обедом и предложил отдохнуть на "диком, но уютном пляже", отказываться никто не стал. Радостное "Наконец-то!" прямо-таки витало в воздухе.
И вот поэтому сейчас мы валялись на песочке — кто под пологом, кто просто так — и наслаждались жарой и шелестом океанских волн.
— Дэйр, ты не мог бы передать соку? Пить ужасно хочется, — сонно пробормотала я.
Жара обволакивала меня, как большое душное одеяло. Лень превращала мышцы в желе — десять метров до кромки воды казались непреодолимым расстоянием. Здесь, на берегу, запах океана был сильнее, а от зеленых зарослей, карабкающихся на горные склоны, веяло чем-то сладким и пряным. Я лежала навзничь на мягком махровом полотенце, закрыв глаза, но окружающие пейзажи уже въелись в мою память и теперь словно проступали на внутренней стороне век. Так, что картину можно было восстановить даже по запахам и звукам.
...В небе, высоком и прозрачно-голубом, парили птицы — черные, огромные, безмолвные, словно тени, и белые, с вытянутыми узкими крыльями и визгливыми голосами. Низкие, мягкие волны с умиротворяющим шорохом накатывали на песок — и стекали обратно в океан, оставляя мокрую полосу шириной в два десятка шагов. Дальше от берега они были вовсе не такими ласковыми. Там вода в шапках белой пены вставала на дыбы — и обрушивалась, шумно и яростно, а зазевавшийся пловец рисковал хлебнуть океанской соли и уйти на глубину против своей воли.
— Сока тебе холодного? — откликнулся Дэриэлл после долгой паузы. Кажется, не только меня обуяла лень.
— Угу. То есть, да, если можно.
Вжикнула молния на сумке-холодильнике, загремели ледышки, и в мою протянутую руку легла жестяная банка в мелких капельках воды. Даже открывать глаза не было никакого желания, но пить хотелось гораздо больше, так что пришлось шевелиться.
Целитель лежал на песке, подперев голову рукой, и внимательно разглядывал меня. Я ощутила легкое смущение при мысли, что он уже давно так смотрит, и подумала, что надеть поверх купальника белую рубаху вроде тех, в которых купались многие местные жители, было хорошей идеей. Сам Дэриэлл тоже поступил в соответствии с аллийскими представлениями о морали, а не человеческими, предпочитая шортам, плавкам и прочим порождениям бездны обычные хлопковые штаны свободного покроя.
