Тщательно изучить подходы к объекту, схему охраны, камеры, еще чего... здесь вам не тут... скорее стоит подумать, как отсюда уносить ноги, если вдруг да стрельбой сделку отпразднуем. Последняя часть Сенного рынка представляет собой фактически 'гетто' или резервацию, от 'большой земли' ее отделяет с одной стороны сам базар, где на выходе забор и полицейский пост, с другой водная преграда — Нева, с третьей непрерывный ряд домов. Александр, изображая праздно шатающегося тунеядца, осмотрел внимательно эту 'китайскую стену' ночлежек, кабаков и еще бог весть каких бомжатников. Проходных дворов нет, или ворота в сторону 'приличного района' заложены кирпичом, или забиты наглухо. С противоположной стороны та же картина без единого просвета, вдобавок и на окнах массивные железные решетки. Город принял все меры безопасности, отгородился как мог от преступного 'дна', если и есть какие-то лазейки, то без помощи старожилов их не отыскать. Остается еще заваленная гниющим мусором и отбросами 'нейтральная полоса' между стенами ночлежек и городскими особняками, туда выходят 'черные' выходы некоторых строений, но тупик и здесь.
Разведку пришлось внезапно прервать, Марии вдруг захотелось туда, куда и царь пешком ходит, выпитый недавно чай настойчиво просится наружу. Кругом так все загажено, что и присесть ей невозможно в каком-нибудь укромном уголке, остается вести девочку к реке, только там возле старых лодок и относительно 'чисто', вода смывает все лишнее.
Мимо них в направлении базара прошел взвод нищих со 'старшим' во главе, мнимые слепые временно прозрели, у калек внезапно появились утраченные конечности, а святоши распевают пропитыми голосами матерные частушки... здесь на 'дне' нет смысла притворятся, тут если подадут, то только 'звездюлей', много и хватит на всех.
Пора входить... заведение немного знакомо, с него он осмотр трущоб и начал, на вывеске рыба... при некоторой фантазии можно принять за ерша. Здание когда-то было трехэтажным, однако сильно вросло в землю. Теперь первый этаж фактически подвал, там кухня, подсобки и склады-чуланы. Потолки высокие, как везде пока принято, так что дом все равно перекрывает третий этаж хрущевки. На втором — сам 'ресторан' с буфетом и ВИП-залом, на третьем — 'нумера' куда, возможно, посетителей пускают переночевать. Общий зал, днем был набит до отказа 'гопниками' или босяками, а к вечеру появилась публика иная и стало не так людно. Эти новые одеты заметно почище, сюртуки под 'господ' вместо чуек, зипунов и прочих дырявых 'шинелок на рыбьем меху', сапоги и ботинки вместо непонятной рвани, скрепленной веревочками, на шее обычно — косынка намотана и непременный картуз. Последний ничего общего с известным 'чепчиком Жирика' или с армейской фуражкой не имеет, скорее мутант, потомок солдатского кивера. Головные уборы снимать в местном обществе не принято, иначе тут же 'уведут', да и вешалок на входе Александр не заметил. Обстановка самая демократическая, крепкие дубовые столы, лавки, кое-где и табуреты есть, и на полу толстый слой... совсем не шоколада, а по цвету походит. Окна закрыты занавесками красно-грязной ткани днем и вечером, дневной свет сквозь шторы не проникает, освещение коптящими сальными свечками. Обстановка очень даже романтическая, ужин при свечах, если только нос заткнуть, невыносимо воняет мочой и блевотиной, вдобавок 'беруши' надо, тишина не в почете. Стены, где грязь сама по себе отпала, разрисованы живописью, работал художник-наркоман только они по 'укурке' так мир видят, в двух местах висят 'картины' в рамках, настолько потемневшие от времени, что видны лишь силуэты людей и животных, детали не разобрать.
Из напитков — сивуха в различных вариантах, пива нет, не пользуются спросом у посетителей. Закуска горячая и холодная, в наличии есть блюда из мяса, строго на любителя, скорее всего сомнительная 'говядина' совсем недавно лаяла или мяукала. В точности, как в придорожных шашлычных века ХХ-го, где за ларьком в мусорке вечно валяются собачьи шкуры и внутренности. Что удивительно... служат официанты, здесь их обзывают 'половыми', и так везде кроме самых убогих 'заведений' где полторы копейки порция непонятно чего стоит. Люди предельно дешевы, еще сторона новой жизни. Только они с Машкой нашли столик, не успели сесть, подбегает мальчишка в грязном фартуке... дежурное 'Чего изволите?'. А чего мы изволим в самом деле, что тут можно безопасно отведать?
-Померанцевой мне пожалуйста, каленый яиц с пяток, ситного полфунта... чай у вас есть?
-Нет-с не держим, народ не пьет!
-Молоко для моего мелкого будет?
Парнишка мотает головой, а слева раздается дружное гоготанье 'публики' из числа припозднившихся босяков.
-Ишь че похотел немец, итить твою мать! Молока? Ищо не доили быка!!!
Косой взгляд в сторону веселья... гопота везде гопота они не меняются, как их не назови, хоть хулиганами, хоть 'гопами'. Дома, в ХХ-веке шутник через минут пять бы каялся в стиле 'простите дяденька засранца', а тут придется терпеть местный юмор. Машка рядом беспокоится, но пока в пределах нормы, скорее всего с такими 'кадрами' она еще в жизни не сталкивалась ни разу, а вот ему довелось, к сожалению. Пока несут заказ Александр внимательно изучает 'норот' вокруг. Примелькавшиеся уже барыги с увесистыми мешками под столом впереди, а рядом... Ба знакомые все лица... не те ли ребята по карманам на рынке шарили, избавляя ротозеев от разным мелких и ценных предметов? Троих он узнал, память на лица у него фотографическая, а по остальным догадаться не трудно, раз все в кучу сбились обмывать трудовой день. Остальные, кто такие собрались на огонек... черт их разберет, условно пока будут 'урки', раз затрудняемся отнести к определенной криминальной профессии, считаем по высшему разряду. Сашка как бы тоже преступник, бандит, но новой генерации постперестроечной эпохи... для этих он — 'боец', 'стрелок' или реже — 'автоматчик', а до него были не в почете собаки-'спортсмены'. Не очень то их бригады до криминальной войны с кавказцами уважали, потом пришлось поневоле мирится, принимать к себе и даже кое-где 'старые' и 'новые' группировки слились, не везде — у них в регионе осталось как есть. Одно время суды не могли понять, что с ними делать, пока 'новый' бандит кого-нибудь не убил или не покалечил, он не виноват, 'классических' преступлений вроде грабежей, разбоев или краж ведь не совершает.
В дальнем углу пьяненькие солдаты с 'дамами' время коротают, туда лучше не смотреть вообще, зрелище не для слабонервных, настолько страшные подобраны 'девки'. Не тянут бабы даже на бомжих, скорее — 'ожившие мертвецы'. Мария из любопытства раз глянула на них, сильно испугалась, пискнула что-то и прижалась к его боку, пришлось по голове погладить ребенка и успокоить.
Половой принес заказанное, извиняется, нет померанцевой настойки, есть 'беленькая', пойдет? Угадал парень, все равно Александр под стол незаметно выльет содержимое бутылки мутного зеленого стекла, не Машку же этой отравой поить.
Давай 'мелкая' чисти себе яйцо, хорошая закуска, их сперва отваривают, а потом 'калят' в печи, а ему пора уделить внимание главному действующему лицу местной оперы, буфетчику Петру Викулычу, единственный выход на виленских через него. Еще не вечер стоит ли торопится, посидим пока и посмотрим, в таких занятных местах лишняя минута наблюдения может обернутся долгими годами спокойной жизни, а глупая спешка — пулей в спину.
За длинной стойкой буфета стоит царем высокий, видный и весьма красивый мужчина, лет сорока или сорока пяти, степенно благообразного и необыкновенно честного выражения в открытом лице, хоть сейчас его в президенты выбирай, по крайней мере — трезвый. Высокая лысина его обрамлялась мягкими и курчавыми волосами, аккуратно зачесанными наверх. Широкая, аккуратно подстриженная, черная борода начинала заметно серебриться сединой. Сильно верующий Петя наш, посреди бутылок на полках большая икона видна, то ли святой, то ли сам безвинно пострадавший от римлян. Александр так и не 'воцерковился' несмотря на всеобщее увлечение вокруг и ему все равно.
Умные, слегка улыбающиеся глаза глядят спокойно, добродушно и в то же время весьма проницательно, человек уверенный в себе. Рубаха бела как снег, своя похоже, а не хозяйская 'спецодежда', сапоги бутылками под купца выше колен, жилетка с часами, цепочка под золото, толще чем та, что у Александра пару часов назад на шее красовалась.
Чем же заведение Петра Викулыча живет... вопрос на засыпку? Цены не сильно отличаются от виденных ранее Александром в 'приличных' трактирах, если только оборванцев в те места не пускают? Проституция... с такими э-э-э... особами женского пола, их даже шлюхами назвать нельзя, сойдет за комплимент. Наркотиками торгуют открыто и вполне легально в аптеках, морфий и опиум лежат на витринах и ажиотажного спроса на них не заметно, если только игорный притон? Может быть, да вряд ли с местных доход хороший выйдет, не аристократы и золотые монеты стаканами не отмеряют.
А вот и дождались, началось, 'пошли события', один из карманников подошел к буфетчику, достает из-под полы брегет, второй, третий сколько у него... цепочка желтого металла отдельно, никак часовых дел мастер? Петр Викулыч деловито осматривает товар, убирает под прилавок, отсчитывает серебряные и медные кружочки и наливает стопочку 'добытчику'. После завершения удачный сделки буфетчик поворачивается к иконе и старательно креститься, бог в доле у него... не иначе и покрывает. Тем временем подоспел и второй посетитель, и даже несколько, с большими мешками за спиной... воры-домушники квартиру удачно очистили или 'обнесли' лавку? Может быть, мешки развязываются, благообразная физиономия Петра Викулыча туда заглядывает, по лицу его расплывается блаженная улыбка, хороший 'навар' ему видится. Отмашка дана и домушники опускаются по лестнице в подвал, а хозяин готовит деньги. Скупка краденного происходит, говоря сухим юридическим языком, или 'загон сламу' на жаргоне. Свидетели буфетчика не смущают ни на процент, все посетители так или иначе 'замазаны', и полиция сюда не полезет, разве облаву устроят на конкретного 'героя', в противном случае надо забирать всех подряд без исключения. Клиенты подходят и подходят, даже те же барышники в общую очередь встали. Александр решил потерпеть, дождаться когда наконец закончат, его дело хоть и мелкое но внимания он привлекать к себе не хочет.
Дверь входная резко хлопнула, вроде бы как всегда, постоянно люди входят взад-вперед и вдруг тишина! Разом замолчали и босяки, и те кого он скопом по невежеству отнес к 'уркам', и даже пьяные 'воины православные' с 'дамами' в углу притихли. Полиция... не похожи, вошли трое в гражданском, один сразу подался обратно на улицу... контролирует вход-выход. Двое, разговаривая между собой на каком-то славянском языке идут к стойке. На прежнего хозяина стоит посмотреть, был солидный и даже с претензией на лидерство, а теперь трясется как осиновый лист. Соседи Александра по столу, три парня изрядно успевшие ему надоесть бессмысленной полупьяной болтовней, вскочили, бросили недопитую водку и кинулись к дверям. В первую минуту и у него самого возникло желание уйти, но... тогда потребуется 'второй заход' сюда.
Кто же к нам пожаловал, кого тут так боятся, гопники чуть ли не под лавки нырнули разом. Третьего 'варяга' он толком не разглядел, видел лишь частично со спины. С буфетчиком беседуют двое, молодой парень в полувоенной одежде, что там на нем такое напялено с петлицами, не то ментик, не то...
-Кунтуш, -подсказывает 'шизик', -Поляки! А ведь Вильно, у нас — Вильнюс в Литве. Жречь ихнюю Посполитну век назад паны по пьянке толкнули Катьке намбер два и с тех пор пшеки под Россией живут.
Ждем... ждем... предчувствия самые нехорошие... взгляд на Машку сверху вниз. Она в свою очередь смотрит на него, забавное, милое личико, глаза сверкают, в уголках влага слезы и она тоже что-то почуяла. Почему он ее в деревню назад не отвел... связался с девкой, куда ее теперь девать, привык ведь к ней, если отдаст, то проверенным людям, а таких нет и не будет долго. Это в кино Бессону кайф порой, а ему сплошные проблемы... вот сейчас приходится ломать голову. 'Стрелка' у нас имеет устойчивую тенденцию стать перестрелкой и Машку могут случайно зацепить, за себя он не боится.
-Мария... слушай меня внимательно!
-Так Мишка, я теперича, нешто забыл?
-Да пофиг уже. Видишь тех ху..., тьфу ненаших мужиков у стойки? Сейчас мы друг в друга стрелять начнем! Поняла?
Девочка кивает, понимает правильно, в Бездне видела как пули людей дырявят и пистолет он при ней проверял. В уголках глаз у 'мелкой' чистыми алмазами наворачиваются слезы. Глядит она на него как затравленный зверек, выражение мордочки жалобное, реветь не ревет, но вот-вот...
-Дядь Саш! Может не нать, а?
-Надо... Короче, я тебя толкну на пол, падай, не вздумай вставать. Заползи под стол, голову руками закрой и сожмись, ну как ты обычно спишь. И не вылазь! Я тебя позову, или заберу когда закончу. -вот и все инструкции, что может Сашка еще сделать.
В самом деле, надо еще удачно 'кончить', есть определенная вероятность, что прикончат его самого.
Между тем у буфетной стойки те двое завершили дела и судя по довольным рожам — неплохо. На потном лбу Петра Викуловича складок больше теперь на его модных купеческих сапогах. Судя по обрывкам фраз, долетевших до ушей Александра в тишине, поляки 'обули' буфетчика на недельную выручку, забрали весь наличный 'кэш', предназначенный для расчетов с клиентами и ювелирные изделия в придачу. Будет продолжение? Не уходят паны, сели как крули-короли за столик посередине зала, предварительно пинками согнав прежних 'сидельцев'. Сейчас последует 'Подать мнэ дань за сэмнадцать лэт!', или просто посидят, насладятся произведенным впечатлением и уйдут?
Правая рука медленно скользнула за борт куртки, ближе к 'родному' ПМ-у, только на него надежда и на собственную ловкость. Левая ладонь легла на плечико Машки, ребенок дрожит, но не плачет, ни звука не издает. Молодец 'мелкая'... если выберемся, я тебе чего-нибудь сладкого обязательно куплю, а пока готовься нырять под столешницу.
Поляки с деланной брезгливостью надменно рассматривают 'свои владения' Их двое, один — средних лет мужик, одетый достаточно прилично, но без претензий на 'барство', второй — молодой 'щегол' в кунтуше и блестящих коротких сапогах со шпорами, кто из них опаснее? Без разницы, если пойдет в ход оружие, то Александр завалит всех троих, он стрелок, его работа — бить на поражение, переговоры ведут другие люди уровнем выше, те кто над ним, а здесь их нет и остается единственный вариант действий. Бежать... так пуля в спину догонит, совсем плохая идея.
Застежку кобуры долой, предохранитель вниз, курок взвести... пальцы обнимают рукоятку, и один 9х18мм уже в 'стволе', заранее дослан еще на улице перед 'Ершами', так говорят в народе, а на самом деле — в патроннике конечно. Последняя проверка, слегка потянуть вверх, оружие идет плавно ни за что не цепляется и ладушки. Тактика, как вести бой... встать ли ли на одном месте 'нерушимой стеной обороны стальной' или постоянно двигаться? Если бы 'дух'... опять Афган вылез не кстати, был один, то с места, он всегда успевал выстрелить первым, но 'их' трое, значит будем танцевать и страстно. Талант в землю не зарываем, если он способен мгновенно сместится метров на десять в любую сторону, и при этом эффективно вести огонь, так чего же стул давить зря? Случалось ему и не раз и не два так выскакивать прямо из под чужого прицела, и сегодня свой 'фирменный' трюк он готов повторить.
