Малышка и Карлссон -2 или "Пища, молчать!"

— Что случилось? — раздался робкий голос. Карина поднялась, отряхнула налипшие на плащ хвоинки. — Не сработало?

Ротгар испытывал острое желание раз и навсегда лишить полукровку способности болтать языком. Но взял себя в руки. Дурочка еще нужна ему.

— Отлично сработала! — с сарказмом ответил он.

— Но ты же говорил...

— Что я говорил?! — рявкнул Ротгар так, что Карина вздрогнула и попятилась.

— Говорил, что людям она не опасна, а это же человек...

— Этот ублюдок, которого ты притащила за собой, не совсем человек. В этой падали, — Ротгар злобно пнул бесчувственного байкера, — течет кровь троллей.

Карина опасливо посмотрела на Колю.

— Я не смогла поразить его стрелой, — виновато сказала она. — Я все испортила. Прости меня.

— Конечно, не смогла, — проворчал Ротгар. — Он невосприимчив к нашей магии. Как тролль.

— Как тролль... — пробормотала Карина... и вдруг ахнула: — Тролли! А где же настоящие тролли?

Ротгар мрачно посмотрел в сторону ельника:

— После того шума, который мы тут устроили, глупо надеяться на успех. Охотник сюда не вернется.

— Но Хищник...

— Если тебя это утешит, Хищника тут и не было. Только Охотник. Я его чуял. Он прятался в засаде за теми деревьями и почти решился выйти, когда ты притащила это отродье.

Ротгар замолчал. Карина долго не осмеливалась нарушить тишину. Наконец она спросила:

— Что теперь будем делать?

— Уберемся подальше отсюда. Я не в той форме, чтобы гоняться за Охотником. Слишком много крови и сил потерял, выращивая круг. Пошли отсюда.

— А с этим — что? — Карина указала на байкера. — Бросим тут? А если его найдут?

— Не найдут. Хоть он и не чистокровный огр, но троллиной крови в нем хватит, чтобы ловушка засосала его целиком. К рассвету здесь будет свежая травка. И никаких следов.

Восходящее солнце брызжет на воду белым золотом. Катя сидит в удобном кресле.

Метрах в пяти от нее спят на коврике двое, парень с девушкой. Видно, решили сэкономить на каюте. Кате они не мешают.

За толстым стеклом проплывают шведские шхеры. На поднявшихся из воды скалах, прямо на голом камне — деревья. Над зеркалом воды — клочья тумана. Верхняя палуба парома — выше тумана и выше камней. Катино кресло — у самого стекла. Сердце щемит от красоты этого утра.

Рядом с Катей — баньши.

Его никто не видит, даже Катя. Хотя она знает, что призрак рядом. Она это чувствует.

Баньши тоже смотрит в трехметровое стекло иллюминатора. В отличие от Кати, он видел всё это: рассвет, море, лабиринт шхер — множество раз. Он знает, как это прекрасно. Знает, но ощутить уже не в состоянии. Потому что истинный ши воспринимает красоту не глазами — всем своим существом. Ши, но не баньши. Не призрак...

Правда, он мог бы перенять то, что чувствует Катя... Баньши не делает этого. Будет еще хуже. Еще больнее. Еще острее станет понимание безвозвратной потери.

Катя не догадывается о том, на что способен баньши. Не ведает она и о том, на что способна сама. Катя просто осознает его присутствие. И понимает, что ему плохо. Но она не знает, что тень страданий баньши передается ей — и от этого ее собственное чувство прекрасного становится тоньше и глубже. Людям свойственно больше всего ценить то, что можно потерять навсегда, а Катя — человек. Несмотря на все свои открывшиеся и пока еще неизвестные дарования, она — человек. Хрупкая семнадцатилетняя девушка, впервые оказавшаяся за границей.

Она плохо спала ночью. Она стала слишком чувствительна. Возможно, это влияние баньши. Баньши ведь чувствует других людей, и это как-то передается Кате. Например, она всю ночь чувствовала Илью Всеволодовича. Это было довольно неприятно, потому что Илья Всеволодович вожделел к ней. Будь его воля, он бы полез к ней в постель и попытался свое вожделение удовлетворить.

Но Илья Всеволодович не смел даже намекнуть на свое желание, потому что в каюте их было трое (баньши — не в счет), и третьим был Хищник. Его желания Катя тоже воспринимала. Хищник был голоден. Собственно, он всегда был голоден. Хищник был все еще немного обижен на Катю: ведь она выбросила останки Селгарина. Будь его воля, он вернулся бы обратно, отыскал утопленный мешок (это не так уж сложно, не зря же он подсунул Кате камень, чтобы мешок не унесло течением) и вернул утраченное. Но он не мог бросить Катю. Так же, как не мог больше считать ее пищей. А вот запах ворочающегося на койке Ильи Всеволодовича заставлял Хищника то и дело сглатывать слюну.

Желания Хищника не очень беспокоили Катю. Они были просты и искренни, как сам Хищник. Как естественное желание пса глодать кость.

А вот "переживания" Ильи Всеволодовича вызывали у Кати брезгливое омерзение. Будто она перемазалась в какой-то липкой дряни. Очень хотелось вымыться... Лучше бы он просто вонял. К вони привыкаешь, а к этому привыкнуть невозможно.

В общем, спала Катя отвратительно. И едва по ту сторону иллюминатора посветлело, покинула каюту и поднялась на верхнюю палубу. Здесь тоже спали. На полу: в спальниках и просто так. Катя подумала, что здесь ей было бы уютнее, чем в комфортабельной каюте с чистым бельем, кондиционером... И с Ильей Всеволодовичем.

Еще Катя думала о том, что будет, когда она окажется в Стокгольме. О Карлссоне. О Ротгаре. О байкерах. Об оставшейся в Питере Лейке. О Скаллигриме с семейством...

Только о Диме она не вспомнила ни разу.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

"Последний довод" Туат'ха'Данаанн

Истинные божества порождают миф, ложные с мифа начинаются. Но есть мнение, что сами мифы — это всего лишь забавные истории, которые эльфы рассказывают друг другу.

— Вап эр сид? — прорычал тролль.

— Да откуда я знаю! — огрызнулся Дима. До чего все-таки мерзкая рожа у этого нелюдя.

Дима наклонился и пощупал горло Шурина. Надеялся найти пульс. Не нашел. Возможно, он не там искал. Шея была теплая и на ощупь вполне живая.

В больницу бы его надо.

— Хоспитал, — сказал Дима. — Зис мен нид хелп. Медикус. Доктор.

Тролли что-то залопотали по-своему. Опаньки... Еще кого-то волокут. Коренастый тролль уложил рядом с Шурином еще одного. Этого Дима тоже видел в "Шаманаме".

Тролли топтались вокруг, ворчали и скалились. О цели своего прихода сюда они, похоже, забыли.

Дима попытался привлечь внимание вожака, но тот грубо отпихнул Диму, хрипло каркнул по-шведски. Тролль, который приволок второго байкера, сгреб Диму в охапку, стиснул так, что у Димы захрустели ребра. Вожак приблизил к Диме заросшую грубым волосом физиономию, заговорил быстро и злобно, брызжа слюной и через слово поминая сидов. Если он хотел напугать Диму, то напрасно старался. Дима устал бояться. По крайней мере он сам так решил, глядя на скалящееся чудовище. Если он и боялся, то не за себя, а за Катю. Он помнил, как Ротгар сказал, что ее везут в Стокгольм. Везут к Ротгару... Вот бы "познакомить" этих тупых мордоворотов с Ротгаром. Тогда он поплясал бы!

Дима злорадно усмехнулся. Дима не знал, что его пожелание очень скоро сбудется. Но усмехался он все равно напрасно. Вожак огров, естественно, воспринял его усмешку на свой счет. Бац! Широченная лапа отвесила Диме сочного леща. Слишком сочного. Димина голова дернулась, как у игрушечного болванчика.

Стойкий дух Димы на некоторое время отделился от тела. И Дима не смог увидеть, как осуществилось его недавнее желание. Впрочем, это можно было считать везением, потому что встреча Ротгара и троллей закончилась совсем не так, как надеялся Дима.

Карина, шедшая впереди, внезапно остановилась и вскрикнула. Беззвучно. Ротгар успел закрыть ее рот ладонью.

Его суровое лицо отразилось в расширенных от ужаса зрачках полукровки.

— Что ты трясешься? — прошипел он. — Это всего лишь шайка глупых городских попрошаек.

— Но нам их не обойти, — испуганно прошептала Карина. — Это единственная дорога отсюда.

— Обходить их? — презрительно произнес Ротгар. — Я — Туат'ха'Данаанн. Я не бегал от настоящих пещерных огров. А уж от этих...

— Нет, нет, пожалуйста, не надо... — умоляюще проговорила Карина, пытаясь удержать своего спутника. — Они тебя убьют...

— Они? Меня? С дороги, полукровка! — Ротгар грубо оттолкнул Карину и вышел из зарослей.

Тролли столпились на площадке. Голов шесть. Вернее, шесть желудков. Голова тролля — это всего лишь часть тела, где находится пасть. Итак, полдюжины "желудков" копошатся перед воротами. Возможно, решили сожрать трупы тех, кого парализовала полукровка.

Ротгара этот вариант не устраивал. Не хотелось привлекать внимание полиции. Не то чтобы он опасался полицейских... Но излишнее внимание людей может причинить определенные неудобства. Как и большинство ши, Ротгар относился к людям достаточно пренебрежительно, но охотно пользовался благами, которые могло предоставить людское сообщество. Любитель баранины не станет отказываться от овечьей шерсти. Но он не станет жать на педаль газа, когда дорогу переходит овечья отара.

Сейчас Ротгар рассудил, что три брошенных мотоцикла привлекут больше внимания, чем три мотоцикла и два отрубившихся русских байкера. Полицейские могут прийти к выводу, что байкеры пришли в такое состояние от какой-нибудь наркотической дряни. Двое выпали, а третий куда-то убрел. Обычное дело.

Полдюжины троллей, каждый из которых минимум в два раза крупнее Ротгара. Но, как он только что справедливо заметил, это всего лишь городские огры. Крысы-переростки. Измельчавшее и обленившееся помоечное отребье. Они бросятся наутек от одного лишь вида Туат'ха'Данаанн. А если в каком-нибудь огре глупость возобладает над трусостью, то на этот случай у Ротгара имеется "последний довод".

Ротгар вышел на площадку и остановился.

Тролли заметили его не сразу: толпились, шумели, словом, вели себя именно так, как и ожидал Ротгар. Право, убивать таких увальней попросту неспортивно. Тот огр, которого Ротгар использовал для ловушки, достался Туат'ха'Данаанн до смешного легко. Даже бродячий пес оказал бы более серьезное сопротивление. Иногда Ротгар с тоской вспоминал прошлые времена. Тогда тролли были действительно могучи и стремительны. Выследить и завалить такого исполина было делом весьма непростым и увлекательным. Сейчас настоящих пещерных троллей в Швеции почти не осталось. Говорят, многие переселились к своим родичам в Азию. Там отменные горы: Тибет, Гималаи, Тянь-Шань... Что ж, когда с Охотником будет покончено, придется перебираться туда.

Ротгар не любил Азию. Ему не нравились азиатские человечки. И тамошняя нелюдь — тоже. Там слишком много таких, кто может отправить бессмертного в Мир-под-Волнами. Но жизнь без риска, без Игры — это не жизнь, а прозябание. Повелевать жалкими людишками — что может быть скучнее. Такое годится для кого-то из Тил'вит'Тег, но не для Туат'ха'Данаанн.

Нет, — поправил себя Ротгар. — Охотник — не единственное развлечение в здешних краях. Еще есть эта девочка, Малышка... Если она окажется тем, на что надеется Ротгар, это будет невероятная удача. Все Врата откроются перед Ротгаром. Даже Врата Дану. В сравнении с этим даже Охотник Карлссон — всего лишь мелкая забава.

Хотя, надо признать, с Карлссоном Ротгар тоже позабавился всласть. До сих пор приятно вспомнить, как этот огр выл, обнаружив то, что осталось от его самки и детеныша. Ротгар слышал этот вой за три мили. Слышал — и наслаждался. Можно было не сомневаться, что после такого "сюрприза" Охотник будет гоняться за Туат'ха'Данаанн хоть до Предела Времен. Правда, этой ночью Охотник удрал. Но он вернется. Непременно.

Тролли наконец заметили Ротгара.

— Сид! Сид! — заверещали они и всей шайкой бросились к Ротгару.

Ротгар остановился. Ишь, расхрабрились. Посмотрим, хватит ли у них храбрости, когда он предстанет перед ними в облике воина Туат'ха'Данаанн. Том облике, которым с младенчества пугали этих недоумков грязные мамаши.

Родгар остановился. И превратился.

Человек не сумел бы увидеть превращение, но глазам троллей было доступно видение, поэтому, когда вместо обычного сида они узрели трехметрового воина, облаченного в серебристые доспехи, с пылающим клинком в руках и крыльями света за спиной, это ошеломило их получше удара дубинкой по макушке.

Воин взмахнул мечом. Несколько огненных капель, слетевших с клинка, попали на оцепеневших троллей. Раздался пронзительный визг. Запахло паленой шерстью...

И вся шайка, дружно развернувшись, бросилась наутек.

Дима всего этого не видел. Но ему повезло. Вдвойне. Тролли его не бросили — унесли с собой. Впрочем, огр, который держал Диму, уволок его лишь потому, что с перепугу забыл, что от этой ноши можно избавиться.

В общем, тролли удирали очень быстро. Без оглядки. А если бы оглянулись, то увидели бы, как из парковых зарослей появился еще кое-кто. Кое-кто, преодолевший страх...

— Надеешься напугать меня этой дурацкой голограммой? — спросил Карлссон.

— Ого! — восхитился Ротгар. — Какие мы, оказывается, слова знаем!

Трехметровый воин, незримая ипостась Туат'ха'Данаанн, растаяла в ночном воздухе.

— Долго я гнался за тобой, сид, — негромко произнес Карлссон.

— Ну вот, ты меня и догнал, — усмехнулся Ротгар. — Тебе легче?

— Еще нет. Но — будет, — Карлссон шагнул вперед.

— Ты так в этом уверен? — Ротгар сделал шаг назад.

Карина, укрывшаяся в кустах по ту сторону решетки, смотрела на двух заклятых врагов и не знала, на чьей она стороне. И Охотник, и Туат'ха'Данаанн были для нее одинаково страшны. Хоть бы они друг друга прикончили...

— Уверен. Твоя ловушка не сработала. Это и есть загадочный круг сидов? (Еще один шаг вперед.) Сотня поганок и три мешка мертвой земли?

— Но ты струсил, тролль. (Шаг назад, левая рука — на пряжку ремня.) Ты удирал без оглядки. Как твои сородичи, увидевшие мой истинный облик.

— Твой истинный облик — опарыши в навозной куче. (Еще шаг.) Скоро ты примешь его, я об этом позабочусь. А потом расскажу моим сородичам о ловушке Туат'ха'Данаанн. И еще одна подлость сидов станет общеизвестна.

— Нет, — качнул головой Ротгар. — Ты никому ничего не расскажешь, Охотник Карлссон.

Пряжка его пояса щелкнула, расстегиваясь. Взмах — и серебристая молния метнулась к шее Карлссона.

Он отпрянул, но недостаточно быстро. Кровь брызнула из рассеченного плеча.

— Тролли упрямы, — насмешливо проговорил Ротгар. — Они не понимают слов. Поэтому время от времени приходится прибегать к "последнему доводу". Что, продолжим нашу беседу, Охотник, или ты опять удерешь?

— Продолжим, — мрачно сказал Карлссон.

Кровь текла из его раны. Никак не останавливалась. Бежать было бы правильным решением. Но он — не мог.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ TPЕTЬЯ

"Усадьба" Скаллигрима

— Вчера был в этом трактире, — говорит один тролль другому. — Было неплохо. Свежее пиво, толстый трактирщик. И выпивка, и закуска. Зайдем?

— А стоит? — спрашивает второй. — Видишь, тут написано: для троллей пива нет. Нет выпивки, значит, нет и закуски, верно?