Паук от ее визга недовольно отпрыгнул назад — и она, увидев его реакцию, сжала кулаки и завизжала на самой высокой ноте, на которой могла.
Кто-то тряс ее — и снова менялись обрывки реальностей — то темнота и большой силуэт перед ней, то темные корни папоротника и отступающий от ее визга паучище. Она закрыла глаза, протянула руки, нашарила кого-то живого, вцепилась в него.
— Матвей, Матвей! Помоги!
Ее куда-то понесли, она не видела ничего, только ощущала — и очень боялась открыть глаза, потому что тело одновременно чувствовало и хлюпающий мох под боком, и сильные руки.
— Алина, проснись. Давай же!
— Н-не могу!
— Матюха, что такое?
— Включай душ, Димыч!
От потока ледяной воды наконец-то посветлело в голове — и глаза открылись сами собой. Алинка снова находилась в лыжном домике, и Матвей, родной, живой, стоял с ней под душем — весь мокрый, как она сама. Она обняла его крепче, прижалась и разрыдалась от облегчения.
В дверях душа толпились сонные студенты.
— Что случилось-то? — недоуменно спросил один из них.
Поляна пожал плечами.
— Кошмар приснился.
— К-кошмар, — подтвердила Алинка, всхлипывая и стуча зубами. — Изв-винит-те м-меня. Оч-чень страшный сон.
Студенты, зевая, начали расходиться, и она услышала, как одна из семикурсниц сочувственно сказала другой:
— Спаиваем ребенка, вот и снится всякая чушь. Мне раньше тоже кошмары снились, понимаю ее.
Вода так и текла сверху, и Ситников шагнул в сторону, поинтересовался осторожно:
— Точно проснулась?
— Угу, — шмыгнула она носом и снова расплакалась. — Матвей, со мной что-то творится страшное. Мне такие кошмары снятся, что я проснуться не могу! И все время про одно место!
Поляна выключил воду, и Ситников бережно опустил принцессу на лавку.
— Точнее не про одно, — суетливо говорила она, принимая полотенце и вытирая голову, — а про один лес. И все как будто реально! Я с ума схожу, да?
— Переутомилась? — предположил Поляна, стаскивая с себя сухую толстовку и протягивая ей. Парни дружно отвернулись. Матвей тоже начал раздеваться. — Я на втором курсе после практики такие галюны ловил!
— Мне кажется, — сказала она шепотом, — что опять рядом демон ходит. Помните, как Эдик был и Наташка? Нам ведь всем тогда кошмары снились. И ощущение, что не можешь проснуться, очень похожее.
— Плохо, — мгновенно посерьезнел Димка.
— Надо поговорить с Александром Данилычем, — одновременно сказал Матвей. — И, может, с профессором Тротттом.
— Не надо, — попросила она жалобно, натягивая толстовку.
— Надо, — сурово отрезал Матвей. — Я пойду за одеждой схожу. Спать уже не хочешь?
Она замотала головой.
— Пойдем в баню, там тепло и можно поговорить так, что никто не услышит. Расскажешь нам все.
— Я р-раскажу, — пообещала Алинка жалобно. — Только... Димка. Не говори пока Тандаджи, а? Мне надо последний экзамен сдать, осталось-то до четверга всего ничего. И я сама все расскажу. А то ведь не пустят больше никуда.
В бане было еще жарковато — они оставили дверь открытой, разложили мокрую одежду на полках. Димка притащил Алине свои запасные штаны — в Матвеевых она бы утонула, Ситников щеголял голым торсом и шортами до колен.
Он зашел в баньку, протянул Алине кружку с чаем, кинул Поляне бутылку с пивом, с щелканьем открыл еще одну — для себя. Что-то пробормотал — и за входом засеребрился и погас щит.
— Чтобы не подслушали, — пробурчал он. Поляна одобрительно кивнул и застонал, глотая из горлышка пиво:
— Холодненькое, ааа!
Они втроем, как на насесте, разместились на нижней полке, и Алина, расплетая мокрые косички, начала рассказ. Парни слушали ее с настороженным удивлением — Дмитро даже пару раз присвистнул.
— Понимаете, — завершила она жалобно, — меня пугает даже не то, что я не могу проснуться — я читала о случаях сонного паралича, они довольно распространены. Меня пугает реалистичность происходящего там. Если бы я не понимала, что сплю, то подумала бы, что каким-то образом перенеслась в другой мир. Еще и крылья эти... и насекомые огромные.
— Ты, случайно, не боишься пауков? — деловито уточнил Димка.
— А чего их бояться? — удивилась Алина. Тот махнул рукой.
— Думал, у тебя подсознание так страхи воплощает.
— Да нет, — рассудительно возразила она, — тогда бы мне снилось, как я не сдаю экзамены, или профессор Тротт, например.
Поляна фыркнул, и они дружно захохотали.
— И повторю, — Алина нервно сжала кружку в руках, — очень похоже на кошмары, которые снились, когда Эдик с Наташкой в общежитии еще жили. Картинок я вообще не помню, но ощущение, что не можешь проснуться — точь-в-точь. Поэтому я и думаю, что опять кто-то из темных рядом.
— А когда ты начала видеть эти сны? — поинтересовался Матвей.
Алина задумалась.
— Мне кажется, обрывками я их и раньше видела, после того, как из общежития переехала. А так четко — второй раз. Первый раз у себя... во дворце, — смущенно добавила она. — Сейчас-то, когда вы рядом сидите, кажется, что зря пугаюсь, а во сне очень страшно. И очень все по-настоящему. Я-то головой сейчас понимаю, что увиденное не существует, но там все воспринимается абсолютно реально.
— Когда Эдик с Наташкой пытались энергию из нас сосать, мы все видели кошмары, — прогудел Матвей. — Мы с Димкой потом просмотрели литературу — массовые кошмары — один из основных признаков активизировавшихся темных.
Алина кивнула — она тоже это читала.
— А сейчас ты видишь их одна, — продолжил логическую цепочку Ситников. — Сегодня все нормально спали. Димка, ты видел?
Поляна мотнул головой.
— Спал, как младенец, прямо за столом. Вот что свежий воздух делает!
— Укатались, — согласился Матвей.
— Да и кто это может быть, даже если среди нас затесался темный? — продолжал рассуждать Дмитро. — Все, кто сейчас здесь, были с нами на твоем дне рождения, Сита. И все пострадали от Эдика, кроме нас двоих. Но это не я, — поспешно сообщил он и с нарочитым подозрением посмотрел на Матвея.
— Иди ты, — добродушно откликнулся тот и ткнул друга кулаком в бок. Алина захихикала. Сидеть здесь, рядом с ребятами, было на диво уютно.
— Так что, просто плохие повторяющиеся сны? — задумчиво спросила она и с надеждой посмотрела на семикурсников.
— Скорее всего, — успокоил ее Поляна.
— Но с Александром Данилычем я поговорю, — Матвей погладил ее по спине, и Алинка засияла. — Он должен быть в понедельник в универе. Я не стал бы его беспокоить, но если есть подозрение, что рядом бродит второй Эдик, лучше перестраховаться. А если не появится в понедельник, то во вторник у нас занятия с Троттом.
— Ему не надо говорить, — испуганно потребовала Алина. — Он только гадость какую-нибудь выскажет. Что отнимаем его время на детские глупости или что-то такое.
— Может, — согласился Матвей. Димка открывал вторую бутылку. — Но я это переживу, а если действительно есть основание для беспокойства, пусть лучше знает. Он крутой, Алин.
— Угу, — опустив глаза, протянула принцесса.
— Димыч, — Матвей забрал у друга бутылку, — хорош пить, семь утра уже, сегодня еще кататься.
— Я сто раз успею протрезветь, — проворчал Поляна. — Алина, и еще. Я могу не говорить Тандаджи, но если он потом узнает — уроет. Про демонов это наши предположения, а вот про кошмары я обязан упомянуть.
Алина грустно кивнула и прислонилась к большому предплечью Матвея.
— Тогда я своим тоже расскажу. Лучше уж пусть от меня узнают, чем от Тандаджи.
Матвей приобнял ее.
— Согрелась?
— Ага.
— Спать хочешь?
— Теперь хочу, — призналась она и зевнула, закрыв рот ладонью. — Но боюсь.
— Я тоже завалюсь, — Дмитро с завываниями потянулся, почесал грудь. — Наши часов до одиннадцати продрыхнут, не меньше. Пойду к Юльке под бок. Что? — спросил он, увидев укоризненный взгляд Алины.
— Ничего, — пробормотала она смущенно.
— Алин, — сказал он почти трезво, — это Матюха к тебе прилип и не отлипнет уже, видимо. А я свободный мужик и если дают — почему не взять?
— Да я ничего, — прошептала она, отчаянно заливаясь краской. — Дим, не обижайся.
— Дмитро, — предупреждающе прогудел Матвей.
— Какие обиды? — Поляна снова зевнул. — Я, может, тоже так хочу. Но, увы, свою принцессу я еще не встретил. Была Катерина Степановна, — он мечтательно вздохнул, — и та пропала. А я был уже в шаге от успеха — она даже запомнила мою фамилию.
— Иди спать, — рассмеялась Алинка. — Я посижу, потерплю.
— Не нужно терпеть, — тихо сказал Матвей, — я не буду ложиться, посмотрю за тобой.
В результате она, краснея от неловкости, потребовала, чтобы он тоже лег на кровать внизу, вжалась в стенку — и спокойно заснула, чувствуя большого, надежного Матвея за спиной. Но и на этот раз сон нельзя было назвать приятным, хотя там не было никаких огромных пауков. Зато был полуголый профессор Тротт в шортах, сидящий в бане, попивающий пиво и принимающий у нее экзамен по основам стихийных закономерностей. Алинка сердилась, потому что он ее валил, но все же сдала все на "отлично" и очень гордилась собой. А еще ей было совсем немножко стыдно.
Суббота, Василина
Королева Рудлога в сопровождении принца-консорта перешла в Глоринтийский дворец Инландеров ровно в десять, как и договаривались с Луциусом. У телепорта монаршую чету ожидал сам правитель Инляндии, как и они, просто одетый, что лишь подчеркнуло личный характер встречи.
— Прекрасно выглядишь, Василина, — суховато произнес Луциус, корректно целуя ее в щеку. Пожал руку Мариану, кивнул, приглашая следовать за собой.
— Как я понимаю, наладки телепорт-сообщения с Песками нужно ждать со дня на день? — осведомился он любезно, пока они проходили по узким и низким коридорам дворца, украшенных зеркалами и старинными деревянными панелями.
— Я очень на это надеюсь, — Василина невольно переняла его полуофициальный тон. — И благодарю за поддержку твоей пресс-службы, Луциус. Вчера был нелегкий день. Полагаю, завтра-послезавтра тебе придет запрос на встречу от Владыки Нории.
— Я найду, что с ним обсудить, — немного хищно усмехнулся Инландер, остановился у своего кабинета и открыл дверь. — Прошу.
Там уже ждал его старший сын, Леннард. Элегантный, высокий, стройный, с характерными светло-рыжими "инландеровскими" волосами и блеклыми голубыми глазами, с благородной осанкой. Взрослый мужчина уже, чуть выше Луциуса ростом и чуть стройнее — но очень, очень похожий на отца. И лицом, и самообладанием. Он поднялся из кресла, сдержанно склонил голову перед Василиной.
— Ваше величество, спасибо, что согласились помочь мне.
— Я буду рада, если это действительно поможет, — тепло отозвалась королева, протягивая руку. Леннард взял ее, чуть сжал в знак признательности — и Василина увидела, как глубоко во взгляде этого поразительно спокойного мужчины полыхнула отчаянная надежда и неуверенность. Присмотрелась, все еще с трудом используя умение видеть ауры, и едва не вздохнула от сочувствия — воздушное сияние потомка Целителя было куда меньше и слабее, чем у его отца. Если сравнить с аурами Талии и ее дочери Антиопы, или Хань Ши со старшим сыном — то отличие было разительным. Так, наверное, могли отличаться силы мамы и Каролинки.
Леннард пожал руку Байдека, мужчины обменялись положенными вежливыми приветствиями, и наконец-то собравшиеся приступили к делу. Мариан, немного хмурясь (к чести его, уловить напряжение могла только супруга), развернул принесенный с собой тонкий серебряный нож. Василина потянулась было к нему, но муж покачал головой.
— Лучше сядь.
И когда она послушно опустилась в кресло, под внимательными взглядами присутствующих Инландеров склонился, взял ее ладонь, и, закаменев лицом, сделал быстрый и неглубокий разрез.
Королева едва слышно выдохнула, сжала зубы и протянула руку Леннарду.
— Сколько глотков? — наследник аккуратно сжал наполняющуюся кровью ладошку. Подумал и уселся прямо на пол рядом с креслом. Луциус не моргнул и глазом, лишь скрестил руки и прислонился к столу.
— Сколько понадобится, — мягко проговорила она. — Не меньше... семи? — Василина взглянула на мужа.
— Десяти, — ответил Мариан и улыбнулся ей.
Если бы кто-то посмел в эти минуты заглянуть в кабинет его величества, то увидел бы незабываемую картину. Немного бледная королева Рудлога, откинувшаяся на спинку кресла. Принц Леннард, сидящий у ее ног и невозмутимо пьющий кровь из протянутой ладони — красное текло по его рукам, капало на грудь. Напряженный принц-консорт Байдек, внимательно следящий за супругой. И уставший, задумчивый взгляд короля Луциуса, в сомнении поджимающего губы.
Сомнения рассеялись уже когда он залечивал рану Василины, а Леннард аккуратно протирал лицо и руки салфеткой.
— Луциус, посмотри! — так волнуясь, будто это ее сын, попросила королева. Инландер обернулся и просветлел лицом. Аура наследника на глазах наливалась силой и пусть медленно, но увеличивалась, пульсируя, и в сердцевине ее, словно подогревая белое сияние, крутился, сплетаясь и играя языками и лентами пламени, крошечный огненный шар.
А вечером во дворец Рудлогов вернулась Алинка, розовощекая и уставшая после катания на санях. Волнуясь, заглянула в покои к старшей сестре, не нашла ее и потопала в детскую.
Там стоял бедлам и визг. Няню на вторую половину дня, как обычно на выходных, если не бывало мероприятий, отпустили отдохнуть, и королевская семья превратилась в совершенно обычную многодетную, в которых тихо не бывает.
Василина, домашняя и немного растрепанная, сидела на укрытом цветастым ковром полу и придерживала за ручки Мартинку, которая улыбалась во все восемь зубиков и пританцовывала, приседала, повизгивая. Со спины родительницу обнимал младший сын, Андрюшка, смеялся и дул ей в ухо, и королева мотала головой, а старший, Василь, лазил по спортивной стенке и ежеминутно кричал:
— Мама, папа, посмотрите, как я умею!
— А подтянуться десять раз можешь? — спрашивал у него Байдек, и белобрысый Василь с готовностью лез выше, повисал на перекладине и начинал быстро-быстро подтягиваться.
— Не до конца! — тоненько и вредно кричал Андрей, ревнуя внимание отца.
— Ты и так не можешь! — дразнил его старший брат.
Алинка посмотрела на все это — и вдруг вспомнила свое детство, когда они с Пол были еще малявками и так же сходили с ума в этих же покоях. И ей стало неловко отрывать сестру в такую минуту.
— Альина! — к ней помчался Андрюшка. — Ласкажи интелесное!
Он не выговаривал пока букву "р" и очень переживал из-за этого. Зато уже, в свои четыре, читал и очень любил слушать Алинку и задавать ей бесконечные "почему".
— Сейчас, только с мамой твоей поговорю, — пятая Рудлог взяла его за руку и повела к Василине. Старшая сестра дунула на упавшую на лицо прядь, подставила щеку для поцелуя. Она была совсем расслабленной, улыбающейся, и Алинку опять кольнула совесть.
— Что такое, Алиш? — ласково спросила она.
Алина тоже уселась на пол, пощекотала Мартинку за спинку. Та взвизгнула, захохотала.
