Звёздными тропами навстречу любви

А вот итуит Лейла Камадзи заинтересовала хаш-оциара. Он внимательно следил за её прохождением полигона, отмечая, что женщина хоть и слушает командира, но и сама делает подсказки.

— Надо ставить её главной, — высказал он своё мнение.

Виолетта почесала шею, задумавшись.

— Можно, но не в первом бое. Рафт, на Земле даже близко не понимают, как страшны кёзры. Надо дать ей это прочувствовать, а только потом ставить главной.

Приобняв Ангелочка за плечи, Рафт чуть сжал её, прежде чем отпустить.

— Опять перечишь, — пожурил он хаш-циара, — но ты права. Тебе виднее как правильнее сделать. Значит, на первый бой оставим такие тройки. Рядовой Слайт, слушать подсказки рядового Камадзи и отвечаешь за неё головой. Оциар, вольно!

— Разойтись, — эхом раздались приказы хаш-циаров.

Виолетта тоже хотела уйти, но Рафт перехватил её за плечи и повёл в столовую.

— Ангелочек, ты не забыла, что обещала интервью одному землянину? Император сегодня утром напомнил о твоём обещании. Так что сейчас у тебя свободное время как раз для общения с репортёром, который с самого утра по разрешению тай-хаша оккупировал мой штаб и не уходит.

Надо было видеть лицо землянки. Виолетта словно лимон съела, её аж передёрнуло всю.

— А я тебе говорил, откажись от интервью и все дела, — напомнил адарканец.

Но землянка быстро взяла себя в руки, даже сбросила со своих плеч ладонь Рафта и направилась к зданию тренажёрного зала. Вся такая боевая и независимая. Идэ Кариом до сих удивлялся, насколько землянки отличались от адарканских женщин. Эти не только даруют жизнь, но и отнять могут.

Но лучшая женщина во Вселенной для Рафта — это самоотверженная и добрая Виолетта. Рафт провожал её взглядом, раздумывая, а не пора ли позвонить на Землю. Он должен познакомиться с её родителями. Должен больше узнать о своём Ангелочке, прежде чем решить разрушить её прежнюю жизнь. Жизнь до встречи с ним.

* * *

Адам Донахью оказался весьма тактичным репортёром. Мне нравилось, как он осторожно подходил к вопросам, стараясь не переступать границу личного пространства. Словно мы были в одной команде, всеми силами расписывая лучшие стороны земных солдат.

— Вы только не напишите, что землянки сильнее адарканцев. Это не так. Они очень сильные, храбрые и самоотверженные. Знаете, рядом с ними открываются только добрые качества характера. За нашими командующими хочется тянуться, равняться на них. Они внимательны к каждому. Всегда помогут, объяснят. Никто не повышает голос, не ругается. Здесь нет, как это называется... — Привычное русское слово "дедовщина" никак не находило синоним в общеземном словаре. — Здесь старший по званию не гнобит тех, кто ниже.

— Да, я заметил дружеские отношения среди солдат, в частности между вами и хаш-оциаром идэ Кариомом, идэ Тайманова.

Я смутилась, не зная, что и сказать.

— Также о вас с восторгом отзываются и другие хаш-циары, называя ласково наш Ангелочек.

Тут я рассмеялась.

— Да, это мой позывной. Парни из моего первого отряда так прозвали за белые волосы. Знаете, для адарканцев, живущих в пустыне под палящим Адрианом, моя внешность довольно экзотична.

— А первый ваш отряд был тот самый "особенный"? — с нажимом уточнил Донахью.

Я скрестила руки, показывая, чтобы он остановил запись, когда же репортёр подчинился, подалась вперёд и прошептала:

— Я не знаю, какой политики придерживаетесь вы, Адам, но для адарканцев нет разницы между обычным мужчиной и геем. Они уважают любого солдата, желающего с честью служить Империи.

— Вы неправильно меня поняли, идэ Тайманова. Я не собирался уязвить честь "особенного" отряда, я тоже гей.

— Да? — удивилась, резко выпрямляясь. Внимательно оглядела мужчину и мотнула головой. — По вам и не скажешь.

Мы рассмеялись, и на душе стало легче, я даже решилась на откровение.

— Я, если честно, была не в восторге, когда идэ Кариом решил, что я гомосексуалист. Знаете, в нашем секторе к таким относят с опаской. И у меня не сразу сложились отношения с ребятами, потому что все они обожают нашего хаш-оциара, он для них царь и бог.

— О, и есть чему восторгаться.

— Да, возможно. Но я замужем, и мне неприятно, что все думают, что я...

Донахью не дал мне договорить, с улыбкой покачав головой

— О нет, позвольте вас перебить. Вы, как благопристойная жена, не даёте усомниться в своих принципах, идэ Тайманова. Тут дело в другом.

Я не обиделась, что он меня прервал, наоборот, превратилась в слух, потому что Адам умел располагать собеседника к себе.

— Я успел изучить культуру и традиции Адаркана, пока находился здесь. И могу вам сказать следующее: все думают не том, что вы с ним спите. Нет. — Он снова покачал головой, хитро мне улыбаясь. — Адарканцы считают, что когда рядом с дарующей жизнь нет её мужчины, который несёт ответственность не только за жизнь, но благосостояние женщины, то любой свободный мужчина, которому она окажет своё расположение, может взять на себя обязанности временного мужа.

— Не поняла? — честно призналась.

— Поскольку ваш муж не рядом с вами, хаш-оциар оберегает вас по своим традициям. Поэтому все считают его вашим заступником. Это мы, земляне, всё очерняем, и благородные поступки других рас видим как нечто отвратительное и непристойное. Он ведь выкуп вашему отцу не отправлял?

Я, наверное, побледнела, потому что улыбка спала с лица Адама.

— Отправлял? — изумился Донахью.

Я мотнула быстро головой, когда собралась с мыслями. Ой, что-то у меня под ложечкой засосало. Знала же, что Рафт упрямый и не бросает слов на ветер.

— Обещался, но пока нет.

— Обещался, значит, у него к вам чувства, и это видно невооружённым взглядом. Особенно через объектив камеры, так что мой вам совет — будьте аккуратнее на публике. И вот ещё. — Мужчина порылся в нагрудном кармане, неловко сдвигая пропуск репортёра, висящий на шее. — Вот, — он протянул мне визитку, — это отличный адвокат, он поможет вам, если возникнут проблемы со слухами. У него огромная практика по разгрому в пух и прах жёлтой прессы.

Я взяла визитку, не вполне осознавая, зачем она мне. Чудилось во всё этом что-то нехорошее.

— Не понимаете, — тепло улыбнулся репортёр, а затем огорошил: — Зря вы отказались от интервью с мисс Роули. Она очень мстительная дама и перетрясёт всё ваше грязное бельё. Как коллега я не уважаю её методов. И на вашем месте всё же дал бы ей интервью.

— Спасибо за подсказку и предупреждение. Но раз она такая, как вы её описали, то я тем более не хочу с ней встречаться. Я знаю, как некоторые недобропорядочные журналисты выдёргивают слова из контекста и выворачивают всё так, что за голову хватаешься. Именно поэтому я выбрала вас. Я уверена, вы не опуститесь до обмана.

— Я оправдаю ваши надежды и доверие, идэ Тайманова, но всё же вам стоит связаться с адвокатом уже сегодня. Лучше быть во всеоружии, чтобы уберечь ваших близких.

На этом разговор сошёл на нет. Мне нужно было подумать и позвонить мужу. Что-то он сегодня с утра не по расписанию позвонил. Звонил, когда мы были на разминке. Нехорошее предчувствие закралось в душу. Ещё слова Адама о выкупе не выходили из головы. Нужно уточнить насчёт традиций адарканцев.

— А что значит, если он отправит выкуп? — спохватилась я, когда с Адамом уже распрощалась и провожала его к выходу из штаба.

— На случай, если ваш муж умрёт или, как гласит манускрипт, который я нашёл в сети местного музея, не вернётся с войны, то Рафт хочет быть первым для вашего отца, когда тот будет выбирать вам следующего мужа.

— Варварство какое-то, но Назарбек же дома, он не умрёт, это Рафт рискует не вернуться с войны.

Адам странно хмыкнул, лукаво поглядывая на меня.

— Видимо поэтому пока и не отправил. Но, хочу сразу предупредить вас, идэ Тайманова, адарканцы умеют выжидать. У них есть целый трактат на три тома, как брать врага измором. Так что крепитесь.

С таким вот напутствием мы и расстались с Адамом, а я решительно пошла искать этого осаждающего. Я ему покажу выкуп! Всё выскажу!

В столовой уже никого не было, на коммуникатор Рафт не отвечал, но нашёлся он в ангаре, где проводил осмотр экзокостюмов.

— Хаш-оциар, нам надо поговорить, — нетерпеливо дёрнула я его за руку, наплевав на косые взгляды молодого хаш-циара и лукавую улыбку идэ Махли.

Рафту потребовалась секунда, чтобы оценить меня своим внимательным взглядом, затем кивнуть на выход. Да, на улице самое то поорать от души. А у меня накипело, я прямо слышала, как крышка чайника на голове стучит.

Идэ Кариом уводил меня вглубь полигона, подальше от любопытных глаз, а когда развернулся ко мне лицом, я не выдержала:

— Не смейте отправлять моему отцу выкуп! Поняли меня? Не смейте! Я замужем и уже несколько раз вам этого говорила. Я люблю своего мужа и детей. И никогда, слышите, никогда не изменю ему. Никогда не брошу своих детей.

Рафт молчал. Сложив руки на груди, буравил сердитым взглядом и молчал! Я выдохнула, провела рукой по волосам, облизнула пересохшие от переживания губы.

— Идэ Кариом, вы меня должны понять. У нас так не принято, как у вас. У нас всё неправильно поймут. Если поползут слухи, моя семья может пострадать. Я же поэтому инкогнито пробралась в армию, чтобы семью уберечь! — опять сорвалась на крик, затем отвернулась, зажимая рукой рот.

Только бы не расплакаться. Только бы не дать слабину. Как представлю, что Назарбек взбесится из-за ревности и ведь рванёт сюда выяснять отношения, а у нас время поджимает, скоро вылет. Не к месту всё это и не к добру. Зря император решил официально озвучить моё имя. Лучше бы всё оставалось тайной.

Развернувшись к Рафту, испуганно вздрогнула, когда он без предупреждения обнял меня, насильно заставил приложить голову к его груди, услышать биение его сильного сердца.

— Успокойся, Виолетта. И немного послушай. Наши традиции не на пустом месте появились. Наша жизнь — вечные войны. Мы погибнем, оставляя своих женщин одних. И защищать дарующих жизнь обязан каждый мужчина, то есть адарканец. У вас не так. Я тоже не могу принять многие ваши законы и порядки. Но не смей запрещать мне заботиться о тебе. Я влюбился в тебя, Ангелочек. Так сильно, что порой хочется обесчестить тебя даже против воли. Это позор для адарканца — такие мысли. А я хочу. Мысленно уговариваю себя хоть раз поцеловать.

Я дёрнулась, но мужские руки держали меня крепко.

— Я не трону тебя, Ангелочек, так как ты против. Только это сдерживает меня. Я не хочу, чтобы ты меня возненавидела. Но не смей запрещать заботиться о тебе. Ты моё сердце, ты моя душа, Виолетта. И да, я хочу отправить твоему отцу выкуп и отправлю. Пусть он знает, что если ты вдруг останешься одна или захочешь уйти от мужа... — Я буркнула: "Не уйду", но была проигнорирована. Адарканец самозабвенно продолжал признаваться мне в любви: — ...я заберу тебя к себе. Так что это тебе ещё один стимул любить своего мужа крепко.

Какой же хаш-оциар прямолинейный, прямо как монорельс, и непробиваемый, как императорский фрегат. Вот зачем он мне это говорит? Я же боялась именно того, что он влюбился, и всё зайдёт слишком далеко. Ещё и папочка его поддержал выбор сына. И вообще, адарканцы все против меня.

— Но, Виолетта, это ещё не всё, что я хотел тебе сказать.

Отстранившись, Рафт взял моё лицо в свои ладони и, склонившись надо мной, тихо шепнул:

— Ты подданная Империи, а значит, подчиняешься законам Адаркана. Ты не можешь запретить мне ничего, Ангелочек. И я сегодня же познакомлюсь с твоим отцом и подарившей тебе жизнь, чтобы выказать своё почтение.

— Рафт, не надо, — взмолилась я, чувствуя пятой точкой грядущие проблемы.

Адарканец прикрыл глаза и улыбнулся.

— В твоих устах моё имя как сексуально звучит. Миленький тарёк, вот ты кто, а не Ангелочек. Ангелы не рычат, как ты.

Легко дунув мне в губы, хаш-оциар выпрямился и приказал встать смирно. Я, скрипя зубами, встала, вытянув руки по швам, гневно глядя на самодовольно ухмыляющегося идэ Кариома.

— Сегодня в девять у меня в штабе, хаш-циар. Спокойно поговорим, я тебе даже дам меня побить, если тебе станет легче. А пока кругом и на тренировку шагом марш.

Я даже шага сделать не успела, как хаш-оциар, положив руку мне на плечи, притянул к своему боку, предлагая:

— Давай попробуем сегодня рядового Камадзи поставить командиром тройки, посмотрим, справится или нет.

Сменил тему, молодец. Вот только вечером он точно так легко не отделается!

Пока занимались тренировкой и притиркой троек, я совсем забыла, что хотела позвонить мужу. Поэтому очень удивилась, когда перед ужином заглянула в коммуникатор — шестьдесят пропущенных вызовов от Назарбека! Тридцать от мамы! Один от папы. Трясущимися руками набрала сначала мужа и, как впоследствии оказалось — зря. Стоило прежде уточнить у родителей о том, что стряслось.

— Дорогой? — спросила первая, когда появилось изображение любимого.

— Ничего не хочешь объяснить? — холодно потребовал Назарбек, кидая ссылки.

Мне потребовалось время, чтобы прочитать статью и увидеть снимок, где я стояла рядом с Рафтом на полигоне. И поза наша была двусмысленна, и провокационные слова усугубляли моё положение.

— А я ещё думаю, чего мне визитку адвоката подсовывают. Вот сучка мстительная, — выдохнула, но тут же закусила губу. Назарбек был зол и его трясло. Я видела это по его лицу, по тому, как ходили желваки на скулах. — Я не изменяла тебе, любимый, и не жди оправданий. Мне перед тобой не в чем каяться.

— Да что ты говоришь! Хочешь сказать, вы не целовались?

— Нет, не целовались! — упрямо выкрикнула в ответ. — Мы с ним ругались в этот момент!

Назарбек захлопнул рот, сдерживая ругательства.

— Да, мы ругались! Я никогда бы не поступила так с тобой! Ты бы тоже!

Муж бросил на меня гневный взгляд, крылья носа раздулись, но любимый быстро взял себя в руки, видя мой прямой взгляд.

— Хочешь, чтобы я поверил, что ты не изменяла мне с ним? — заговорил он после долгого пыхтения. — Да ты на каждом фото с ним! На каждом! Виолетта, немедленно лети домой. Слышишь? Хватит меня позорить!

Теперь затрясло уже меня. Я упрямо мотнула головой.

— Чем я тебя позорю, Назарбек? Я защищаю тебя и детей от кёзров! Этим я тебя позорю?

— Этим и позоришь! Все думают, что ты бросила меня, променяла на адарканца, отреклась от Федерации!

— Назарбек, — попробовала спокойно позвать его.

— Ты женщина, Виолетта, и должна сидеть дома. Это я должен воевать, я, а не ты!

— Назарбек, — всё ещё пыталась успокоить разошедшегося мужа.

— Как только прилетишь домой, сразу примешь ислам и будешь почитать традиции. Хватит, ты слишком своенравная.

— Что? — не выдержала я. — Какой ещё ислам, Назарбек? Опять вернулись к этой теме. Тебя папочка снова прессует, что ли? Я уже не раз тебе говорила: я не верю ни в бога, ни в Аллаха. И замуж я выходила за тебя, а не за ислам и не за твои традиции, а за тебя, Назарбек.

— Я всё сказал, жена. Немедленно домой.

— Я тоже всё сказала, Назарбек, и повторять не стану. Я не приму ислам. Чтобы принять религию, надо в неё верить, а так это всё обман и твой же Аллах за этот обман тебя и покарает. Слышишь?