Сразу признаваться в своей слабости и пускаться в пространные объяснения ему не захотелось. Поэтому ответил:
— В принципе, могу. Но лучше это делать при свете дня, чтобы быть уверенным в результате. Заодно и мою работу с коленом Сергея Михайловича успеете оценить.
Получилось немного резко, но в меру. Должны понимать, что сами только что выразили недоверие его профессиональным способностям. Имеет право обидеться, но пока только напоминает, что он, хоть и начинающий, но маг-целитель.
Кажется, его поняли правильно, так как Софья Федоровна улыбнулась вполне дружелюбно и сказала:
— Тогда до завтра. Надеюсь увидеть вас во время утренней остановки поезда.
Петя поспешил откланяться. Первым порывом было, вообще, покинуть ресторан, но, вспомнив, что платить, все равно придется за все заказанное, вернулся к своему столику. Не спеша доел и еще раз поклонился, когда уходил.
Жаль, совсем энергии не осталось. Иначе бы на себя "обострение чувств" наложил и послушал бы, как его Сула-Петровские с Шуваловым обсуждают. Есть опасение, что ничего хорошего про него тезка не скажет. Хотя особо плохого тоже не может. Только подчеркнуть его слабосильность и выразить сомнения, что он за первый курс он успел многому научиться. Говорить про Анну точно не будет.
Кстати об Анне. Петя с удовлетворением отметил, что за всеми переживаниями она перестала быть для него предметом мечтаний. Нельзя сказать, что он о ней больше совсем не думал, но теперь она для него как-то резко превратилась для него из девушки, с которой неплохо было бы замутить, в девушку, беспричинно сделавшую ему гадость и могущую сделать еще.
Утром Петя с сожалением посмотрел на артефакт записи заклинаний в амулеты, но даже подходить к нему не стал. Вместо этого до остановки поезда медитировал, стараясь не только восстановить хранилище, но и в ауру запасти побольше энергии. Для чего он так старается? Ведь семья прокурора до Ханки с ними не доедет, сойдут, наверное, в Дальнем. Так что в военном городке они ему вряд ли чем-нибудь помогут. И не факт, что за работу ему хоть что-нибудь заплатят. Можно, конечно, самому напомнить, но он этого делать не будет. Хотя бы потому, что расценок не знает, а тыкать пальцем в небо, только позориться.
И тут до Пети дошло, почему ему так хочется произвести на Сула-Петровских хорошее впечатление. Он авторитет нарабатывает. Далеко не последние люди в губернии наверняка приемы проводят, сами в гости ходят. Разные разговоры ведут. И о нем обязательно другим расскажут, не так уж много новых тем для разговоров в провинции. И станет Петя Птахин не безвестным кадетом, приехавшим в дальний гарнизон на практику, а молодым целителем, который, пусть еще только учится, но уже многое умеет.
А если честно, очень хочется Шувалову нос утереть. Наверняка про него гадости говорил, и будет теперь выглядеть не в лучшем виде.
В общем, когда поезд остановился, Петя вышел на платформу во всеоружии — с полным хранилищем, насыщенной аурой и карманами, набитыми амулетами. Заодно и свою магически размеченную колоду карт взял. На всякий случай.
Чуть ли не первым с подножки соскочил и кинулся в сортир, приводить себя в порядок. После чего отправился в станционный буфет. Завтракать в нем дороже, чем просто пирогов купить на перроне, но вид более солидный и позволяет ждать семейство прокурора с независимым видом.
Дождался. Довольно скоро, что было неудивительно, так как стоянка поезда была всего полчаса. Только вот появились Сула-Петровские не одни, а в сопровождении еще какого-то господина лет пятидесяти. Видимо, еще один дальневосточный туз. Петя его раньше видел, но их пути никак не пересекались.
Теперь же он отчетливо понял, что в поезде с ним ехало не так уж и мало представителей местного "высшего света". Потому как прокурор с супругой (и их спутник) по дороге к столику успели обменяться приветствиями еще с одной семейной парой и тремя господами без спутниц. А ради еще одного семейства (муж, жена и подросток лет двенадцати), отклонились от прямого маршрута и прошли мимо их столика. Появившийся уже позже них Шувалов (с Анной) их маршрут, фактически, повторил, но сел за другим столиком, чтобы не мешать беседе. Интересно, сам так решил, или Софья Федоровна его взглядом остановила? Глаза у нее очень выразительные, жаль, с Петиного места не видно.
Раз Шувалов сел отдельно, то Пете подходить тоже не резон. Вот только стоянка у поезда недолгая. Он-то поел, а вот Сула-Петровские до самого звона колокола просидеть могут. Так что ему делать?
Оказалось, прокурорша все предусмотрела. Неожиданно, к Пете за стол уселся его давешний пациент — Сережа. С пирожным в одной руке и чашкой в другой. Судя по цвету жидкости — кофе с молоком.
— Бонжур, Петр Григорьевич, — Тут мальчик не выдержал и откусил сразу половину пирожного, так что дальнейшие фразы говорил с набитым ртом:
— Маман велела передать, что она после завтрака вас в наш вагон приглашает.
Петя чуть привстал из-за стола, обозначая поклон:
— С благодарностью принимаю приглашение. А как ваша нога?
Остатки пирожного исчезли во рту Сережи. Секунду он колебался, отвечать ли так, потом все-таки сделал несколько жевательных движений:
— Все прошло. Так ты действительно маг? А что еще можешь показать? Летать умеешь? — Глаза у мальчика загорелись.
— Летать не умею. За этим к Шувалову обращайся, — Раз Сережа перешел на "ты", то "выкать" ему в ответ будет смешно: — Я маг жизни. Болячки лечу, урожаи поднимаю. Сугубо мирная специализация.
— И ничего никому сделать не можешь?
— Почему же, могу рог на лбу вырастить. Хочешь?
— А, давай! Только потом уберешь.
— Давай в другой раз. Твоя мама меня не просто так в гости позвала, наверняка мне свои целительские умения демонстрировать придется. А я много магичить не могу, сил не хватает. Так что, извини, в другой раз.
— Совсем слабый?
— Я только первый курс Академии закончил. По силам — седьмой разряд. Вот Шувалов полностью отучился, у него четвертый разряд.
Мальчик с важным видом покивал:
— Ну, учись. Вот нас обычно целитель Иванов лечит, так у него пятый разряд.
Разговор продолжился минут пять, но Петя за его время услышал массу полезных вещей. Что чин у Сережиного батюшки — коллежский советник, то есть шестой класс и формально они с Шуваловым равны. Но связей у прокурора в губернии явно побольше будет. Что важный господин за их столом вообще не служит, а является купцом первой гильдии и гласным городской думы Дальнего. Зовут его Фролом Игнатьевичем Карташовым. Миллионщик-золотопромышленник. Имена остальных дальневосточников, с которыми здоровались Сула-Петровские, Петя тоже узнал и постарался запомнить. Не факт, что за время практики встретиться придется, но вдруг пригодится.
Семейство Сула-Петровских, действительно, занимало целый вагон, то есть шесть Петиных купе были превращены в анфиладу из четырех комнат. Или даже пяти, так как последнее было разгорожено на две каморки для слуг — Лизы, горничной Софьи Федоровны и Прохора — лакея Михаила Сергеевича. На вид оба были лет двадцати, причем Прохор окинул Петю почему-то ревнивым взглядом.
Разместились в комнате (если отсек вагона можно считать комнатой), видимо, выполнявшей роль гостиной. Хозяйка, ее дети, в уголке Лиза. Прокурор в свой вагон не вернулся, они с Карташовым что-то к нему дальше обсуждать отправились.
— Рада вас видеть Петр Григорьевич, — благожелательно улыбнулась прокурорша: — Должна вас поблагодарить. Колено у Сереженьки вы полностью вылечили.
— Благодарю вас, вы очень добры, — Петя поклонился и улыбнулся самой обаятельной улыбкой из своего репертуара. Степень радости и благодарности он уже в буфете наблюдал. К кому-то сама подошла, а кому-то издалека слегка кивнула. Но хотя бы не сделала вид, что не заметила. Не считает Софья Федоровна первокурсника из мещан себе ровней. Сама-то, небось, потомственная дворянка, как и супруг ее. Так-то Михаилу Сергеевичу до генерала (бригадира) еще на один классный чин подняться надо, но на прокурорской должности это уже недоступно. В вице-губернаторы переходить надо. А для губернского прокурора коллежский советник — потолок. Тут уже в обер-прокуроры прорываться надо, что нереально. Или реально? Петя связей Сула-Петровских не знает. В губернии — точно не слабые, а вот в столице...
Впрочем, Пете до генеральского чина и потомственного дворянства не дослужиться. Его магический потолок — шестой разряд, максимум — пятый. До третьего, надо быть объективным, ему никак не допрыгнуть. Но личного дворянина он вместе с дипломом об окончании Академии получит. Тоже неплохо.
Так что Софья Федоровна с ним еще очень любезна. Сама не подошла, но сына поблагодарить прислала. Ребенка. Так что умаления ее чести никакой не было, и вежливость соблюдена. Молодец.
А как Пете с ней себя вести? Наглеть точно нельзя. Но и чересчур стелиться — тоже. Не приказчик в лавке, а начинающий маг. Кадет. Так что ничего выдумывать не надо. Студенты во все времена как бы вне чинов проходят. Молодые люди, подающие надежды. Вот это надо и изображать.
Петя расправил плечи (форменный костюм с утра был приведен в идеальное состояние), улыбнулся еще приветливее и при этом потупил глаза. Само олицетворение обаяния и скромности.
Прокурорша непроизвольно улыбнулась. Нужный эффект был достигнут.
— Теперь же я хотела обратиться к вам с более деликатным поручением..., — Софья Федоровна сделала многозначительную паузу.
— Не извольте беспокоиться, — правильно понял ее Петя: — Наш преподаватель целительства, его высокоблагородие Семен Семенович Новиков объяснил нам, что такое врачебная тайна. Я никогда не буду говорить с посторонними об особенностях здоровья доверившихся мне людей.
Красиво сказал. Даже сам удивился. Неужели он так в лавке научился клиентов убалтывать? Наверное. Больше негде было.
Главное, прокурорша удовлетворенно кивнула и продолжила:
— В Дальнем за нашим здоровьем следит целитель четвертого разряда Иванов. Милейший человек, но он почему-то считает, что шрамы украшают не только мужчин, но и женщин. А для благородной дамы бородавка на носу может быть куда страшнее плеврита. Или вот Танюшенька... Красивый высокий лоб, и вдруг эта красная сыпь. Думаю, вы сами знаете, что это такое. Так что же говорит господин Иванов? "Здоровью не угрожает, через два года само все пройдет". Что же, девушке так и ходить ДВА ГОДА?! Это же ужасно!
— В чем-то ваш целитель прав. Вернуть коже гладкость можно, но это требует времени и больших энергетических затрат. К тому же появление сыпи, действительно, не болезнь, а издержки взросления организма, так что нет гарантии, что она снова не будет появляться.
— Вы не ответили, можете ли вы ее убрать.
— Думаю, что могу. Не уверен, что справлюсь за один сеанс, но за два-три раза — должен.
— Вот и сделайте это.
— Хорошо. Только лобик придется вымыть. Мне надо видеть, что там на самом деле творится, — Петя говорил вежливо, но твердо. Чуть подумав, добавил: — Вы уж меня простите...
Выполнять последнее условие девушке очень не хотелось. Она даже расплакалась. Софья Федоровна, Лиза и даже Сережа стали ее уговаривать и успокаивать. А Петя задумался, не перегнул ли он палку, изображая из себя лекаря. Те всегда на осмотре настаивают. Лучше полном, особенно если дело девушек касается. Но, похоже, женский пол устроен так, что собственных недостатков они стесняются больше, чем наготы. Или он поспешил с обобщениями?
На самом деле, видеть прыщики на лбу Татьяны ему необязательно. Толстый слой пудры энергетические каналы не скроет, а ведь работать именно с ними. Вот посмотреть на результат трудов своих "под штукатуркой" не получится. Но, так или иначе, давать задний поздно. Тем более, что девушку все-таки уломали.
Мыла лоб Татьяне Лиза. Потому, что ей самой неприятно или так принято? После чего девушка некоторое время смотрела на себя в зеркало и снова плакала. Затем села на диван, откинула волосы назад и произнесла с непередаваемым выражением:
— Вот. Смотрите!
Теперь Петя просто обязан справиться, наживать себе на ровном месте врага, ему совершенно не нужно.
Начал с того, что потратил (разрядил) одну лечилку. Возможно, зря. Но если прыщики не только красные пупырышки дают, но и воспаление, лучше подстраховаться. Кстати, похоже, Иванов на Таню "малое исцеление" тоже накладывал. Возможно, не раз. Зря его ругали. Лоб у девушки, конечно, далеко не гладкий, но свежих прыщиков не так уж много. Тем лучше.
Выжидая, пока подействует заклинание, Петя включил режим "убалтывания" и как бы невзначай сыпал барышне комплименты. О том, какие у нее замечательные пропорции лица, прямо как у египетской богини Исиды. Почему Исиды? Как-то в лавке в забытой хозяином газете успел прочитать заметку о фресках в пирамидах. Иллюстрации были жуткими (какие еще в газетах могут быть), но имя богини запомнил. Вот и блеснул эрудицией. Репортер тоже эрудицию демонстрировал и писал о том, что якобы в Древнем Египте эталоном красоты считалась девушка, окружность головы которой была ровно во сколько-то раз больше длины ее пальца. Полный бред, конечно. Девушка или красива, или нет, и чтобы понять это, длину пальцев ей мерить не надо. Но то, что Исида — эталон красоты, протестов не вызывало. Богиня все-таки. Или нет? Попы по этому поводу очень ругаются. Впрочем, не его это ума дело. А комплемент понравился, Софья Федоровна на него даже с каким-то интересом посмотрела.
Под воздействием "малого исцеления" прыщи немного подсохли, и Петя полностью переключился на магическое зрение, стараясь разглядеть мельчайшие отклонения в энергоканалах, пронизывающих кожу лба. Если бы не его способность видеть тончайшие капилляры, он бы вообще ничего не заметил. А так, да, есть какие-то искривления и, похоже, совершенно ненужные узелки на нитях.
Подключиться к чужой энергосистеме удалось легко. Все-таки в Академии успел немного потренироваться. А вот дальше... Искривленные нити выпрямлялись, а узелки развязывались сравнительно легко. Это если по энергозатратам мерить. А вот концентрация требовалась запредельная. Все-таки разглядеть что-то в микроскоп и преобразовать увиденное чутким манипулятором — совершенно разные задачи. А сейчас Петя именно и был таким микроскопом, совмещенным с манипулятором. Пришлось полностью от всего отрешиться, полностью сосредоточившись на ювелирной работе.
Где-то на половину лба его хватило, потом был вынужден запросить перерыв. Поддерживать концентрацию на прежнем уровне он просто уже не мог. О чем честно объявил вслух и устало распрямился. Все это время он стоял неподвижно, нависая над Татьяной. Интересно, сколько?
Оказалось, больше трех часов. Обитатели вагона сначала с интересом смотрели за процессом, но так как ничего, кроме "застывшей картины" не видели, стали заниматься своими делами. Разве что периодически подходили посмотреть на изменения.
Татьяне, наверное, пришлось хуже всех. Она так и сидела все это время на диване. Но, хотя бы в удобной позе. Петя, вообще, стоял. Впрочем, его состояние никого особо не интересовало. Девушка потребовала зеркало и долго придирчиво изучала лоб. Зрелище, действительно, было довольно забавное. Наполовину он теперь сиял гладкой кожей, а вот вторая так и осталась без изменения.
