Радость, подогреваемая осыпающим его похвалами и придумывающего самые разные применения силы Алхимиком, оказалась недолгой — ведь других он возрождать не умел. До того разговора с Полиглот Ундина казалась Фениксу самой привлекательной из всех виденных им женщин, и теперь она была мертва — Джедай проявил свою маньячность не только на словах, но и делом. Реакция Алхимика оказалось последней каплей.

— А, да и хер с ней. — махнул тот рукой. — Слушай, а как насчет тако-

В этот раз Феникс не стал орать, не стал вообще ничего говорить — просто молча ударил прямо в лицо этому ебаному социопату. Не ожидавший такого Алхимик не сумел защититься и получил прямо в челюсть, упав от удара... а потом он поднялся, чуть ли не прыжком, и Феникс очень быстро пожалел о своём поступке. Военная тренировка быстро сломила почти отсутствующие навыки Феникса, и вскоре тот оказался на полу, скорчившись и закрывая голову от пинков.

— Щенок неблагодарный! — орал разошедшийся Алхимик. — Я к тебе со всей душой, помогаю чем могу, и что в ответ?! Да тебя на ингридиенты пустить стоит, вот самое полезное применение твоей ебаной силе — хотя бы зелья высококачественные можно будет постоянно варить из твоих трупов!

К счастью, в этот раз на вопли быстро прибежали другие морпехи и оттащили Алхимика, избавив Феникса от дальнейшей боли и унижения... но ему и уже полученного хватило с головой. Два раза подряд он убедился в правоте изначального впечатления, настолько схожим образом что это было почти смешно, Ундина мертва и её убийцу не похоже что кто-то собирается арестовывать... Мир словно почернел — единственным пятном света в этом прогнившем насквозь городишке оставалась Полиглот, но этого было слишком мало. Феникс больше не мог здесь находиться — ноги опять понесли его, куда угодно только подальше от Брода. Как ни забавно, тут ему опять помогли советы Алхимика — уверившись в своём бессмертии, Феникс не стеснялся сыпать угрозами, и это сработало. Никто не посмел его остановить, и вскоре Феникс, перебравшись на другой берег, быстро шагал куда подальше — со временем это превратилось в поход к горам, единственному видимому ориентиру.

Поначалу Феникс думал что когда голод с жаждой его совсем доймут то придётся убивать себя и возрождаться, даже заранее поставил точку перед тем как лечь и попытаться заснуть... Но утро встретило его удивительным ощущением свежести и бодрости — ни голода, ни жажды, никакого нытья в теле от сна в таких условиях, ничего. Похоже что его точка не только возрождать умела. На третий день похода горы были уже совсем близко, и Феникс начал сомневаться в выбранном направлении. Разве не где-то там сидит Рватнек с его кента-

Темнота.

Упасть — взлететь

Сандро не знал, что именно его насторожило. Едва заметное напряжение в лице гонца? Странность послания, когда как никогда раньше ему не приказывали вернуться с миссии подобной важности не закончив её? Какой-то неправильный звук? Или комбинация нескольких признаков, в добавок к повышенной осторожности барона? Он всегда старался как можно лучше понять ситуацию прежде чем действовать, но в последнее время это вышло на новый уровень — ведь обычного уровня почти не хватило в той судьбоносной встрече. Сколько было моментов, до демонстрации божественности, где он мог отдать приказ или просто не останавливать людей Тинсдорфа, и, несомненно, вскорости умереть вместе со всеми его сопровождающими? Встреченные им боги были необычно заботливы по отношению к людям, но барон крайне сомневался что их милосердие распространялось на наивысший акт богохульства — попытку убийства.

Как бы то ни было, острое чувство неправильности заставило барона оторвать взгляд от гонца и осмотреться по сторонам. Сандро не знал, что именно он рассчитывал увидеть, но из всех возможных вариантов правдой оказался наихудший — это была засада. Несколько хорошо замаскированных стрелков уже поднимали луки, и барон с необычайной ясностью понял — это конец. Столь качественная засада явно указывала, что это были не простые разбойники — профессиональные войска, наверняка. И, судя по гонцу, с поддержкой высокопоставленного дворянина. Его отряд, практически наверняка, окружили, и в живых кого-то вряд ли собираются оставлять. Не в такой ситуации, явно отдающей заговором наивысшего уровня. И вправду говорят, чем выше заберёшься, тем больнее падать. Ещё секунду назад барон был на вершине мира — он нашёл невозможное, невероятное чудо, способное спасти Моранию, ему оставалось лишь доложить королю о требованиях группы богов. Сейчас же барон оказался словно в глубочайшем подземелье, и единственный выход был обрушен. Некуда бежать, ничего нельзя предпринять — в следующую секунду лучники спустят тетивы и он умрет, так ничего и не достигнув-

...

Нахлынувшие видения отступили, мгновенно начиная забываться, и барон снова увидел лучников... двигающихся необычно медленно. Прежнее тянувшееся и тянувшееся мгновение, позволившее ему придти ко всем этим выводам до смерти он посчитал трюком ума... но, судя по всему, он ошибся — по крайней мере, сейчас это точно было реально. Сандро помахал рукой перед собой — он двигался с нормальной скоростью... но также, он чувствовал что-то ещё, что-то, дающее возможность двигаться ещё быстрее-

Когда сердце Сандро перестал бешено колотиться от внезапного вознесения в воздух, реальность стала очевидна — он стал богом. Если его божественная сила достаточно велика, никакие воины ему не помеха... и что-то подсказывало, что так оно и есть. Ещё одно чувство, некое напряжение на кончиках пальцев, требующее разрядки — и получившее её, как только барон указал рукой на лучников. Из каждого пальца ударила молния, и мир внезапно вернул скорость — пятеро лучников повалились, мгновенно убитые, но остальные спустили тетивы. Разумеется, никто из них не целился туда где Сандро сейчас находился, но наполнившие воздух крики боли явно указывали что стрелы нашли себе множество других целей. Затем выжившие лучники взглянули вверх, на источник убивших их товарищей молний, и мир снова замедлился — возможно, потому что Сандро опять почувствовал себя в опасности? Не то что бы его это особо заботило — сейчас барон больше всего на свете желал убить гнусных предателей. Ещё пара залпов позаботилась о выживших, да и группа с другой стороны заняла не особо дольше. Единственным выжившим из предателей остался "гонец", уже успевший развернуться и сейчас изо всех сил нахлестывающий лошадь, спеша сбежать.

Сначала Сандро хотел убить и его, уже двигая рукой, но в последний момент благоразумие подавило ярость — кто-то должен остаться в живых, для допроса. Нацеленная чуть ниже молния убила лошадь, но всадник остался жив, пусть и изрядно побит от падения, последовавшего за резкой остановкой. Последовавший допрос добавил куда больше ранений — на удивление стойкий предатель отказывался говорить даже перед лицом бога, и лишь намеренно ослабленные, точечные удары молний его раскололи. Слуга графа Барберини не был посвящён в тайны заговора и не мог назвать каких-либо других участников кроме своего господина, но сам факт того что перешедшие на сторону Рватнека дворяне существовали не только в слухах уже был сокрушителен. Перед лицом такой угрозы, включающей в себя одного из приближенных короля, в дополнение к обнаружению группы богов, миссия окончательно теряла приоритет. Вряд ли Его Величество осудит его... хах, впрочем, даже если и осудит, то вряд ли выскажет это.

Проинструктировав своих спутников вернуться в Брод и попросить убежища (восьми богам, несомненно, не страшны никакие предатели), Сандро... нет, теперь уже Зерес, снова поднялся в воздух. С его скоростью он доберётся до столицы за считаные часы, и замедляться смысла не было, особенно в текущей ситуации. Развернувшись к столице, Зерес стремительно рванулся вперёд. Подумать только — ещё вчера подобная высота и скорость скорее всего заставили бы его выблевать весь завтрак, но сейчас он вполне нормально себя чувствует. Лучше чем нормально, даже.

— Ха-ха-ха! — счастливо рассмеялся Зерес, живой молнией летя по небу.

Чем выше заберёшься, тем больнее падать... но падать он больше не намеревался. Никогда.

Вам не убежать

Дамиан не был глупцом. Он ни на секунду не верил, что у продавшихся Рватнеку предателей осталась хоть капля чести, и также не строил иллюзий что при таком численном превосходстве можно победить — по крайней мере, не ему одному, обычному рыцарю. Будь на его стороне божественная сила, все было бы иначе, но Монолит предпочёл спасение единственного выжившего слуги. Дамиан не понимал, почему, но не ему было спорить с решением бога. Приказ был дан, помогать всеми силами — и если эта помощь заключается в пожертвовании жизнью, прикрывая побег, то так тому и быть. Нет, вызов на честный бой был уловкой, призванной дать хоть какое-то преимущество. Возможно, это приведёт к недооценке Дамиана, позволяя ему забрать с собой побольше врагов? Или, может быть, люди настолько злые решает позабавиться и притворно согласятся — даже притворство может дать возможность для удара. Или-

Острая, невыносимая боль в боку прервала поток мысли рыцаря. Один арбалетный болт, всего один — но этого оказалось достаточно. Руки разжались, роняя меч, ноги подкосились и Дамиан упал лицом вниз, ещё дальше вгоняя болт. Казалось бы предельная агония увеличилась десятикратно, почти заставляя Дамиана потерять сознание... но не совсем. Потеря сознания была бы милосердна, но каким-то чудом частица разума Дамиана оставалась активна. Недостаточно чтобы двигаться, недостаточно чтобы действовать, недостаточно даже чтобы мыслить — в затуманенном болью мозгу оставались лишь отчаяние и ярость, интенсивностью соперничающие с болью.

...

За схлынувшими видениями (не то чтобы Дамиан был способен их воспринять) на разум внезапно опустилась кристальная ясность. Дамиан понимал ситуацию целиком и полностью, со всеми необходимыми деталями. Количество противников (тридцать один), вооружение, позиции, направление взглядов и траекторий оружия, и многое другое. Что более важно, рыцарь понимал что он может действовать. Улучшенное тело вытолкнуло болт, заживило рану и с малой вероятностью будет повреждено снова, если Дамиан использует его новые возможности в комбинации с пониманием ситуации.

Подъем, поднятие меча и вскрытие горла наиболее близко подошедшему противнику слились в одно плавное, быстрое и эффективное движение. Труп ещё не успел упасть как Дамиан уже двигался к следующему ближайшему противнику. Хотя он и был быстрее чем раньше, этого было недостаточно чтобы остальные противники не успели среагировать — впрочем, не то чтобы им это помогло. Действия следовали одно за другим, без задержек или перерывов, со все той же легкой эффективностью. Маневрирование в позицию где стрельба будет перегорожена телом ближайшего противника или другими препятствиями, сокращение дистанции, корректирование траектории движения для избежания столкновения с оружием противника и второе вскрытие горла. Придержать тело для продления прикрытия от стрельбы, вложить меч в ножны и взять колчан с болтами. Бросок тела высвобождает руку и убивает ещё одного противника — улучшенная физическая сила позволяет это. Двенадцать болтов, в руку берётся три за раз — четыре серии бросков, улучшенная физическая сила позволяет поражать жизненно важные точки с минимальным движением руки и максимальной скоростью. В процессе бросков, тело двигается в различные стороны, не пересекаясь с траекториями выстрелов или пересекаясь таким образом что искусственная броня и естественная прочность тела обеспечат отсутствие значительных повреждений.

После того как половина противников умирает, до выживших доходит простая истина — им не победить. Шестнадцать противников превращаются в шестнадцать целей — они больше не представляют угрозы, защитные маневры не требуются. Максимальный приоритет на движение и атаку, никто не должен уйти. Дамиан кидается в погоню — странное сочетания бега, прыжков и отталкиваний от деревьев руками и ногами, выполненное с совершенной координацией, позволяет нагнать всех до последнего, даже с учетом расходящихся в разные стороны траекторий побега.

Как только последний противник умирает, мир словно заливает туманом. Слух и зрение чувствуются мелкими, слабыми, совершенно неадекватными средствами восприятия по сравнению с пониманием. Чудовищная слабость в теле — Дамиан все ещё может держать меч и стоять на ногах, даже без особого напряжения, но по сравнению с ощущением чистейшей силы ещё секунду назад...

— Вот, значит, как чувствуют себя боги?.. — пробормотал Дамиан.

Чтобы царствовал один, в мире черный Властелин

Как ни забавно, вопреки постоянному вдалбливанию в головы новичкам что отвлечение на посторонние мысли на поле боя равняется смерти, в самой важной и, несомненно, последней битве своей жизни Гунтер и сам совершил эту ошибку. Попытки отрешиться от страха и отчаяния работали лишь частично — тело двигалось, защищалось и атаковало, а голова сохраняла достаточно ума чтобы телом руководить. Но во все увеличивающемся и увеличивающемся уголке сознания все громче и громче звучали предательские, пораженческие, невыносимые голоса. На разные лады, с разных углов, разными тонами — все они говорили одно и то же. Зачем сражаться? Не лучше ли опустить оружие и умереть?

Какой смысл противиться неизбежному? Разве он ещё не понял что счастья в этом мире ему больше не получить, только короткие передышке между горем? Единственным что позволило Гунтеру не сойти с ума после потери всей семьи были боевые товарищи — он погрузился в службу целиком и полностью, войско графа стало для него семьей. Обратной стороной подобной привязи, впрочем, стали потери в бою — привычные истины, что такова судьба воинов, что никто не живет вечно, что славная короткая жизнь лучше позорной и долгой... с каждой смертью все они становились все меньше и меньше похожи на очевидные истины, и все больше и больше на пустые слова, призванные держать их в подчинении. Гунтер боролся с предательскими настроениями, в немалой степени с помощью графа — в отличие от других виденных им дворян, граф обладал честью. Настоящей честью — не поводом для вызова на дуэли или казней чем-то оскорбивших его простолюдинов, а долгом господина перед своими подданными. Долгом, поведшим графа сохранить как можно больше людей, отступая не просто когда стало ясно что ничего уже не спасти, но также с минимальным числом посланных на смерть для прикрытия войск. Долгом, поведшим его принять оскорбительные условия короля, выжимавшего последние капли из беженцев. Долгом, поведшим его купить божественное лечение для своих людей! Вот только после этой стычки никакое божественное лечение им не поможет. И Гунтер, и все его товарищи умрут здесь, не лучше ли умереть побыстрее и не видеть как умирают остальные?

Орда это не один табун. Такая масса тварей никак, ни при каких условиях могла остаться настолько незаметной до последнего момента... за исключением одного варианта — предатели превзошли все ожидания, проведя орду. Убийство барона и его свиты ясно показало значительную мощь и размах, но такое... Имеет ли смысл вообще сражаться за такое королевство? Гунтер старался обжиться в Морании после бегства с уже несуществующей родины, но если Морания настолько прогнила, не лучше ли им всем просто умереть?