4 - Крестоносцы пустоты

— Проблема касается только квантового сегмента?

— К настоящему моменту из повиновения вышел уже весь виртуальный мир. Мы абсолютно бессильны! — парень откинулся на спинку стула и уронил руки, демонстрируя свою беспомощность.

— С Саттаром по-прежнему нет никакой связи? Ни слова, ни намека, ради чего он все это затеял? Какие-нибудь условия или требования?

— Глухо.

— Ну, не совсем, чтобы глухо, но... — все резко обернулись к Андрею, который даже немного растерялся от такого пристального внимания.

— Ты о чем? — нахмурился я.

— Ничего особенного. Перед тем, как меня вышвырнуть из Вирталии, он сказал, что...

— Сказал?! — Овод попытался привычно нависнуть над Андреем, который был на полголовы выше него, отчего сцена получилось немного комичной, — Что именно?! И как?! Он явился перед тобой лично?! Почему ты уверен, что это был именно он?

— Не то чтобы лично, но... — попятился парень. Богатый опыт Овода все же одержал верх над его юношескими регалиями, — он сказал, что...

— Я сказал, что ответы уже близки, — неожиданно раздавшийся из всех динамиков зычный, но знакомый голос заставил задребезжать стекла в перегородках и испуганно присесть всех присутствующих, — Время пришло.

— Вот как-то так, да, — облегченно кивнул Андрей.

— Чудесно! — Алан неторопливо сложил руки на груди, демонстрируя на фоне прочих максимальную невозмутимость, — Прям месячник откровений какой-то! Но где же ты был раньше?!

— Я ждал, — прогрохотал слегка металлическим тембром Александр Саттар, — Но сейчас — пора.

— Какая представительная компания у вас тут собралась! — от неожиданности все вздрогнули, когда сзади послышался спокойный и даже насмешливый женский голос, — я вам не помешала?

У меня нещадно засосало под ложечкой, и я очень-очень медленно, точно слон, внезапно обнаруживший себя посреди забитой дорогим хрусталем посудной лавки, повернулся. Мой разум лихорадочно ощупывал сам себя в поисках первых признаков медиаторского воздействия, но пока мои эмоции выглядели нетронутыми — волнение, неуверенность, испуг. Вполне типичные переживания взрослого мужика, случайно повстречавшего свою бывшую.

В конце концов, за прошедшие годы я так и не смог избавиться от остаточного чувства вины перед Кирой. В какой-то степени я был в ответе за то, что недоглядел за ней и упустил момент, когда она впала в опасную зависимость от своего дара и порожденной им неограниченной власти, а потом, когда моя жена была низвергнута, отвернулся, не сумев до конца ее простить. И вряд ли наши эпизодические созвоны по видеосвязи в то время, пока она пребывала в ссылке, могли хоть сколь-нибудь искупить мои прегрешения.

На Кире было легкое светлое платье до пола, как она всегда любила, а свои темные волосы она без особых затей собрала в короткий хвост. На ее лице я не заметил каких-либо следов макияжа, и вообще она выглядела так, словно ее оторвали от домашних хлопот. Во всяком случае, Кира даже не пыталась специально произвести на нас впечатление... ну, кроме самого факта ее появления. Единственным элементом, разительно диссонировавшим с ее остальным обликом, казался тонкий красный шейный платок, который она демонстративно поправила, дождавшись, когда мы все сосредоточим на ней свое внимание.

У меня внутри все похолодело, когда я догадался, что именно этот платок скрывает, а мои руки сами собой сжались в кулаки.

— О! Привет, Олежка! — тонкие губы Киры тронула печальная улыбка, — Вот уж не ожидала! Урсула? Андрей? Что у нас тут за мероприятие намечается?

— Пришло время ответов, — прогрохотал голос из динамиков.

— Вы?! — Кира резко повернулась к мониторам, и на ее лице проступила плохо скрываемая неприязнь, — Вот так сюрприз! Не думала, что мне когда-нибудь доведется с вами пообщаться лично. Все больше имела дело с продуктами вашей... кхм... жизнедеятельности.

— Но кто-то же должен делать грязную работу, — полностью лишенный эмоций и живых интонаций синтетический голос Александра звучал немного пугающе, — Вы со своей задачей справились на 'отлично'. Поздравляю.

— Но... — опешила Кира, — То есть я была лишь частью вашего плана?! Вы изначально предполагали, что Алан привлечет меня к разгребанию ваших завалов?!

— Разумеется.

— Так! Стоп, стоп! — замахал руками Овод, — Сань, давай-ка все по порядку. С самого начала.

— То есть с моей смерти?

— Например. Иногда смерть — всего лишь начало, не так ли?

— Возможно. Но, думаю, нам стоит отступить еще чуть дальше в прошлое. К тому самому моменту, когда я внезапно осознал, что наш мир обречен.

— Обречен?! — прыснул Алан, — Это что еще за апокалиптические пророчества?

Впрочем, никто не обратил на него внимания. Все заворожено внимали дребезжащему голосу уже умершего человека, который делился с нами мыслями о нашем собственном будущем.

— Я в полной мере прочувствовал близость конца в дни краха 'Светлого Города', — продолжал Александр, — Когда увидел, с какой легкостью люди обменивают реальные успехи и свершения на фальшивое удовольствие. И я никак не мог отделаться от назойливых аналогий с падением Римской Империи. Его ведь точно так же ничто не предвещало.

— Возможно, я редкостный тупица, — осторожно заметил я, — но тот инцидент не привел к каким-либо серьезным последствиям или решительным переменам. Нам удалось вполне успешно купировать негативные последствия и двинуться дальше. Что именно вас обеспокоило?

— Вы всего лишь заштукатурили трещины, появившиеся в фундаменте вашего здания, но не устранили причины. Земля под ним продолжает расползаться, и настоящая катастрофа, с кровью и жертвами — всего лишь вопрос времени.

Воспользовавшись моментом, Овод отошел назад и присел на одно из расставленных вдоль стены кресел. Наша беседа обещала быть долгой, и он предпочел внимать ей с комфортом. Чуть погодя, его примеру последовали и другие. Алан, Андрей и Кира просто отступили немного назад, оставив меня один на один с виртуальным божеством... и дедом моего сына. Вечно мне приходится отдуваться за всех прочих!

— Хорошо, пусть так, — не имея возможности сбежать со сцены, я демонстративно сунул руки в карманы брюк, — Рим в свое время пал под натиском варварских орд. Но то, что происходит сегодня, выглядит до оторопи похоже. То есть мы все-таки проиграли?

— Строго говоря, Рим не был побежден или завоеван, — Александр говорил неторопливо, словно вдалбливая материал в голову нерадивого школяра, — Для начала он разложился изнутри, ну а после его взяли практически голыми руками.

— Понимаете, — продолжал он, — Империя существует ровно до тех пор, пока осознает себя таковой. И ее предназначение состоит в непрерывной экспансии. Территориальной, культурной, технологической — неважно. Она умирает ровно в тот момент, когда главной ценностью объявляются 'хлеб и зрелища'. Не завоевательные походы, не экспедиции на край света, не научные открытия и не новые симфонии. А хлеб. И зрелища. Понимаете?

— Вообще-то мне сложно назвать какую-то другую страну на планете, способную потягаться с нами по уровню технологий, — возразил я. Пусть и отдаленное, но родство с оппонирующим богом придавало мне смелости... или наглости.

— Наука, технологии, искусство — всего лишь слова, если за ними нет Пассионарности, нет Страсти. Для вас они — скука, обременительная рутина, которую вы с радостью сбагриваете за Стену. Вы разучились получать удовольствие от преодоления и борьбы. Вам проще заплатить кому-то другому, чтобы он порешал все за вас. Точно так же, как римляне, начавшие приглашать на военную службу наемников, вы обленились и размякли, а потому были обречены. Требование 'хлеба и зрелищ' на самом деле — приговор, если вы этого еще не поняли.

— Ладно, пусть так, — Овод закинул ногу на ногу, как будто дискутировал со старым знакомым за кружкой пива, — но мне по-прежнему не понятно, каким образом здесь поможет издевательство над Вирталией, включающее в себя собственное убийство и распространение по сети культа себя любимого?

— Я решил активизировать процесс, не дожидаясь, пока возможный наплыв варваров превратится в смертельную инъекцию, и дав им проявить себя в качестве вакцины, не убивающей, но усиливающей иммунитет.

— Ничего себе 'вакцина'! — хмыкнула Урсула, — Они же ушибленные на всю голову! Любого в клочья порвут за свою идею!

— Это иллюзия. Голая идея без конкретной цели не способна на серьезные свершения.

— Ничего себе! — вспыхнул я, — Они прорвали пограничные укрепления, расползлись уже почти по всей стране, и, при этом, оказывается, ни на что не способны?!

— Без посторонней помощи 'вакцина' никогда бы не смогла попасть внутрь организма. Я ее им обеспечил, ну а теперь настал ваш черед бороться с заразой.

— Хватит уже общих рассуждений! — рявкнул Овод, — Давайте вернемся к конкретике. Что там у вас приключилось в ходе 'оцифровки'?

— Сама процедура прошла идеально...

— Большое спасибо, — буквально выплюнул Алан, — Надо бы это записать на память для неблагодарных потомков.

— И не надо ерничать, — упрекнул его Александр, — Никто и не пытается отрицать твоих выдающихся заслуг в области виртуальных и квантовых технологий. Тот день, по идее, должен был стать днем твоего триумфа.

— Любопытно, и кто же этому помешал?

— И кто отключил твою... то есть... не знаю, как сказать, систему жизнеобеспечения? — подключился к обсуждению Андрей, — Есть весьма веские основания подозревать, что ты сделал это сам.

— Все верно, — последовавшая пауза символизировала, должно быть, тяжкий вздох, — Как только стало ясно, что операция по переносу моего сознания в Вирталию прошла успешно, я немедленно отключил свой биологический прототип от поддерживавших его систем. Да, я убил себя.

— Твою ж мать! — выдохнул я потрясенно, — Но зачем?!

— Я не мог допустить даже малейшей вероятности раскрытия моего плана. А живые люди, как известно, слабы и уязвимы.

— 'Вересковый мед', знаем-знаем, — хмыкнул Алан, — Проведай кто, что вы на старости лет всерьез надумали поиграть в бога, вас бы немедленно в психушку упекли... а то и куда подальше, — он кивнул на Киру, — Прецеденты у нас уже случались.

— С одной лишь разницей, — Александр и бровью не повел, — для нее поклонение толпы само по себе являлось главной целью, тогда как для меня — всего лишь средством ее достижения.

Я с опаской покосился на Киру, не зная, как именно она отреагирует на такое откровенное обсуждение своей персоны, но она, поймав мой взгляд, только немного приподняла плечи, как бы говоря: 'ничего страшного, я уже привыкла'.

— Хорошенькое у тебя, дед, средство получилось! — тряхнул головой Андрей, — Капища, богослужения, жертвоприношения человеческие...

— Что?! — Кира резко выпрямилась, — В каком смысле, человеческие?

— Самые обыкновенные, — Андрей провел ладонями по лицу, — Проломить голову, вырвать имплант, который потом ритуально разбить на алтаре. В его честь, разумеется.

Он кивнул в сторону мониторов, а я тем временем как завороженный наблюдал за той чередой эмоций, что пробегала по побледневшему лицу моей бывшей супруги. Потрясение, недоверие, испуг, а затем — гнев. Еще немного потренироваться, и я, пожалуй, даже смогу потягаться в этом искусстве с некоторыми медиаторами.

Губы Киры вытянулись в тонкую полоску, и она повернулась к Алану.

— Теперь ты видишь, дорогая, от какого ужаса мы спасали наш мир? — я так и не понял, то ли он попытался улыбнуться, то ли еще что, но в итоге его лицо скривилось в перекошенной брезгливой гримасе.

— Почему ты ничего мне не сказал?! Боялся шокировать, что ли?! Получается, что я подчищала за вами следы ваших кровавых преступлений?! Так?!

— Но я-то здесь причем?! — слегка растерявшийся и даже попятившийся Алан ткнул в экраны, — Это все его художества!

— Но ты же не отключил старого оцифрованного психа, когда стало очевидно, что он совершенно безумен! Ты позволил ему резвиться в твоей системе, прекрасно зная, к каким чудовищным последствиям приводят его потехи! Ты, — Кира выбросила вперед руку и наставила на Алана обличающий палец, — самый настоящий соучастник! Да еще и меня в это дерьмо втянул!

Замешательство Алана длилось всего секунду. Он шумно выдохнул и, вскинув голову, засунул руки в карманы. Почти как я.

— Успокойся и веди себя прилично, дорогая, — он вопросительно приподнял бровь, и Кира вдруг словно сдулась. Она поникла и медленно отступила назад, — Вот так-то лучше.

Складывалось впечатление, что Алан щелкнул каким-то пультом управления, мгновенно погасив ее агрессию. Словно он сам задействовал медиаторские приемы, чтобы сбить накал ее эмоций, хотя я прекрасно знал, что никакими такими талантами он не обладал. Вот Кира — да. Даже удивительно, почему она так послушно...

Проклятье! Как же я мог забыть?! Ведь пульт у Алана действительно имелся! Вот только предназначался он не для управления, а для порабощения, невидимой удавкой сжимая шею жертвы и лишая ее воли к сопротивлению. Постоянный страх смерти, дамокловым мечом висящий над твоей головой, рано или поздно сломает любого, каким бы волевым и сильным человек ни был.

Чуть погодя, Алан вынул руки из карманов и расслабленно облокотился на спинку ближайшего кресла, а Кира рядом со мной облегченно выдохнула. Не требовалось быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, чем именно он ей только что угрожал. Как я ни старался, мой взгляд снова и снова тянуло к его брюкам, в одном из карманов которых таилась смертельная угроза. Если удастся к нему незаметно подобраться и застать врасплох...

— Если не возражаете, — голос Овода прервал мои раздумья, — то я бы хотел услышать продолжение истории. Каким образом насаждение в Вирталии твоего фанатичного культа могло содействовать планам спасения мира? Какой извилистой тропой ты дошел до столь удивительной и неординарной идеи?

Я помнил, что Овод приходится Александру Саттару то ли кузеном, то ли еще каким-то родственником, но все равно его вызывающе фамильярная манера общения меня несколько коробила. С покойниками, как мне кажется, стоило бы разговаривать более почтительно.

— Несколько последних лет я со все возрастающим беспокойством наблюдал за тем, как все дальше расходятся пути двух миров — нашей метрополии и людей за Стеной. Раз за разом у меня всплывала ассоциация с разведенными супругами, каждый из которых старательно делает вид, что у него все хорошо, и дела идут как нельзя лучше, но, в то же время, любому стороннему наблюдателю очевидно, что на самом деле оба они деградируют и угасают.

Освободившись от необходимости каждодневно бороться и завоевывать свое право на жизнь и пропитание, мы размякли и обменяли реальную жизнь, ставшую однообразной и серой, на ее яркий и привлекательный виртуальный эрзац. Теперь нас имеется вдоволь хлеба и уйма доступных зрелищ. Мы обзавелись самыми современными и передовыми технологиями, но при этом утратили стимул к дальнейшему развитию. Мы остановились.

В то же время там, вовне Стены, человечество продолжало выживать. Изо дня в день, из года в год. Оно не заплыло жиром лени, как мы, но стало сильным и выносливым, подтянутым и жилистым, агрессивным и дерзким. Раз за разом живущие там люди обращают взоры в нашу сторону, и в их глазах мы видим целую гамму чувств — от ненависти и жажды мести до горькой обиды за попранную справедливость.