— Рычаг веры заклинило, пришлось нажать на рычаг более привычной для вас грубой силы... — тихо ответил Пинг, подтыкающий одеяло Хоана, укрытого с братом еще и плащем магии.
Дуот Панг охранял сон спящего дуота Эёуха, очертив плоскость вторящего зенице во лбах круга в плену огненного кольца — в видимом обычному эльфийскому глазу спектре огонь жил ненавязчиво, слепя в истинном. Пущенная хищного мутно-болотного цвета лента, фосфоресцирующая ядовитыми жилками, утратила половину мощи еще в полете, остатки бесславно ударились в пошедшую радужными мыльными разводами пленку защитной полусферы.
— Все озвученные нами сроки ужаты до завтрашнего полдня, — бесстрастно сообщил Понг в цен-канал, пока еще поддерживаемый источником резервного питания каэлеса. Дуот Панг демонстративно выкорчевал недавно внесенные в его оши изменения, закрывшись ментальным барьером.
— Князь Ор`Маммилляриэль один из. И за вас он не вступится больше, прошу, одумайтесь! — вынужденно остановившись у самой границы огня.
— Дуот Панг! Я требую объяснений! — из индигового роя появилась впустую рассыпающая громы и молнии ректор.
Мановение бровью и экипированный по всей форме легат с тремя невидимками личной охраны остаются не удел, споткнувшись на преодолении барьера.
— Понг, останови их!!! Мы выполнили твои начальные условия и готовы договариваться! — прошмякало очередное действующее лицо. В спальне от столпотворения становилось тесно.
— Мы хотели нестись вскачь и радоваться ветру вместе с обнимаемым за шею вольным единорогом. Но он внял шелесту жухлой травы под ногами и сбросил седоков наземь...
— Залезайте обратно, я больше не сброшу... — властно останавливая жестом все посторонние разговоры с угрозами и попытки взломать защиту.
— Вы все слышали наше проклятье! Думаете, раз не облеклось оно в кружево кантио, то это пустозвон?! Аха-ха-ха! Я пришел к тебе по уговору, а застал спрятавшегося под кроной воинственного папочки сморча! -Декламировал вскочивший Понг.
— От лица всех я прошу у вас извинения... — бухнулся на колени фантом старика. — Остановите его!.. — жалобно.
— Аха-ха-ха! Кто стучится в дверь моя? Это он! Это он! Потусторонний почтальон! Он принес посылку с нашей волей, хе-хе! Ах, в трупе мэллорна напротив поселился замечательный сосед — Жнец! Эхнессе! Вы послали нас к ялу, и мы привели ваше проклятье к порогу! Это не вы выполнили наши "начальные условия" — это Жнец через сосущих ваши соки миньонов насыщается вами!
— Почему ты это терпишь, Эхн? Почему унижаешься перед чужими?.. — оказалась рядом любящая женушка. — Поделись бедой, мы поможем! Эхн...
— Потому что они... — зашмякал старческий рот без отрыва от полусферы ненавистного взгляда.
— Еще слово, сморч, и коса Жнеца одним махом отправит за Грань Всё живое в землях каэлеса! И виноватым ориентированное общество признает тебя, как давеча все еще занимающую должность проректора третьей цепи, — отправилась мыслеформа волной по менталу.
— Какую клятву нам принести? — отпихивая ректора, упавшую навзничь.
— Обломан рог и вставлен в рот удилами. Наездник подождет, пока дрессировщик взнуздает лошадку и под седло объездит, — от спящих не отрывая своего лица в очках, произнес Пинг.
— Я целиком склоняюсь перед вами, Понг. Именем Араса!!! — воздев трясущиеся руки. И в бездне шока замерев со всеми, сгруженных толпою перед сферой пламени живого.
— Хе-хе, поздняк метаться-то! От вас он лик свой отвернул и за детей уж боле не считает. Ритаул САРА не проканал, проклятый, ты профукал свой шанс на прощенье Его...
— Мы отправим мольбу Мерцающим!.. — от бессилья простонав.
— Все внимание ваших старших скованно действием другого рычага. Вам не к кому обратиться!
— Позади пожар. Мчится табун. Пропасть ждет впереди. Кучер правит на мост — кони в бездну несут, пеной путь табуну выстилая.
— Все ваши требования будут исполнены. Дуот Панг, — через силу произнесла растрепанная ректор. Спасите каэлес от Жнеца, дети же!.. — получая очередные неутешительные подтверждения о правоте ранее сказанного про соседа. Один из трибунов вернулся, мрачный бледностью.
— Дрессировщик вошел в раж, и если лошадь под ним взбрыкнет, табун за ее спиной он просто скосит как бесперспективный к выездке, съест и не подавится. А для ставшей одинокой строптивой лошадки пробьет звездный час следующего рычага. Ух, как освободившийся царь вам всем головы то понаоткручивает, да конечности всем понаотвинчивает!
— Кучер правит — лошади тянут карету. Летите вскачь, залетные! А коли ногу сломите иль испужаетесь узости моста, так кучер спрыгнет — он знает тропку до канатной переправы, пешочком к ней дойдет, делов-то.
— Йейль, да почему же, Панг, не объяснить все толком?! — вспылил гримасу цен-Капринаэ.
— Мужайтесь, алсы!!! На испытании в финале вы насмерть с братьями сшибетесь! Кто выживет — листом признаем! Ах, не пужайтесь родные, познав любовь и смерть, вы станете сильней в три раза!.. — желчно воскликнул Пинг, не ставший слезы вытирать. Своей применимостью аллегория вызвала ропот.
— Распишитесь здесь и здесь, — встал напротив Эхнессе Понг. Змеи подняли призрачные головы и выдохнули за барьер четыре экземпляра.
— Но текст ведь скрыт, а эти три пусты! — возроптали задние ряды.
— А как же остальные?.. — вторил им балкон.
— Неслись мы в сказку с ветерком, да сбросил нас скакун. Отныне счастье под кнутом гарцует взросленьких табун...
— Э нет, Эхнессе! Вся ваша мэллорновская кодла, легат и ректор!
— Да это ж хуже рабства!
— Варварская кабала — то будущие рычажки с педальками...
— Будущие?!!
— О, сколько ж здесь тупых! Лошадкам дела нет, куда их правит кучер! А вы ж еще с повязкой на глазах карету мчите... — и рожу показал, язык состроив.
— О, Мэллорн, да это же исчадья ада!.. — в сердцах воскликнула жена.
— Ага! Вот замечательно, вот спорам всем конец — теперь там пол они украсят, исчадья ада! — беря свободный бланк. — Коленями вперед вползать, вот так, и лобик об пол расшибать, хе-хе, отличья вслух пропев, их кровью собственной зарисовать! И каждый так обед...
— За что, Панг? — хрипяще вопросил вернувший яблокам зрачки, но радужку забыв.
— А чтоб никто не забывал, по чьей вине их эго полосуют!
— Она с князьком-то на ножах, и зенки смежила спецом, прямой спустив намек на тормозах! Теперича уроки еженощно ей Жнец вести являться станет! Остынет если кровь за суток двое — начнет все сызнова. Делов всего на двадцать так годков, а коли раньше сбагрит нас, то разом ее кровь картиной ляжет, открыв в Азазвирон портал!
— Настырность не порок, но трое невидимок обивать начнут порог соседней трапезной! Хе-хе, не детской! Исчадий и полов на всех с лихвою хватит! Легат и мэллорны гарантом выступают, и если что — Жнеца к себе во сны пускают! Ха-ха!
— Ну чё все пучите зрачки?! Шестнадцать как делений таслоки завтра отсчитают — мы примем партию нагих ребят для нашего звена. Эхнессе точно в полдень порталы из листов откроет всем, одни придут, других отправят цены прочь. По окончанию сиесты с тревогой всех на крону, всех гитов с гимами, чтоб вид на мэллорна трупак для каждого, и надо дальнозоркость всем раздать, кто не владеет.
— Как нужный поворот событий горизонт покажет, кнут просвистит, карету поведя. Заданье дадено, вперед поцокали, чалые, н-но! — изображая кучера, кнутом стегающего животину.
— Быть может посетит вас через сутки озаренье... Но время убежит, лишь обронив вам рвенье. Печаль-тоска в глазах и смех веселый на губах. Вот ваш удел, вот ваш КАБак. Лед тронулся, нажат рычаг...
Последним цен-Капринаэ уходил — свидетель горечи рыданья, взахлеб и с подвываньем.
Глава 16. Уроки для Эёуха
В Обители Панг взрастил малютку-мэллорна, от силы метров сто. Для фей Кагифэ сие событие возымело колоссальный успех — как же, нет ничего милее дома! Он здесь, он близко, рядом, где жизнь свою все помнят. А тот прожект лишь так, во сне гулянье. Хоть череда волшебных танцев для пар шести осталась, от радости звездою их пламя жизни разгоралось — все здесь, все близко, рядом. Им дарят здесь тепло и свет, их любят. Близко разнообразье видов, простор для игр открыт. И рядом чудеса бок о бок трутся, восторг и счастье сея. Уют и благодать, чего еще желать прекрасным феям? Мэллорн рос, вознося в солфиале улей. Зеленое золото листьев нежной радугой целовалось.
Пинг и Понг застали Хоана и Хуана болеющих за, не дай Арас, своих кумиров — Иосли и Эурта, пытающихся ударжаться за иголки на спинах бегающих по натоптанной по песку извилистой трассе ежиков. Все шестеро получали несказанное удовольствие от процесса. На финишной прямой Эурт воспринял грустный взгляд Пинга на свой счет и подрезал Иосли. В итоге ежики свернулись в клубки, а феи бухнулись в песок — ничья. Спор начаться не успел — всех пригласили к чуду.
Прижавшись к спинам Эёуха и сцепив руки на грудных клетках, Панг ухо к уху смотрел вместе с ним, как прямо на глазах распускаются почки листьев. На рост веток, на охватившую всех радость и двойную благодарность королевской четы, по очереди в губы чмокнувшей обоих близнецов, раскрасневшихся от важной гордости, похвалы и того желания, что сразу напряглось между ног и жгло губы.
— Эёух, укрась гирляндами цветов нижние ветки и тебя еще раз отблагодарят... — загадочно прошептал Пинг, лизнув Хоана за ухом и подув.
— А... эм... — облизнув губы и совсем растаяв в объятьях. От оставленного на губах подарка фей ноги подкосились.
— Ох!.. — поспешил взять свое Хуан.
— Как?.. Собрать по округе, да, Пинг? — смешно пошевелив ушами.
— О, для волшебного дерева нужно нечто особенное! — подхватил тон Понг, растаявший от эмоций друзей.
— Ну не томите, лисята! — взмолился Хуан.
— Мы с вами обратим неприятное воспоминание в приятное...
— Ради фей, хорошо?
— Мм, а это какое? — С лотосом да? — Хуан и Хоан на разные голоса.
— Верно, Хоан. Этот цветок в нас самих, с ним делиться легко и здорово.
— Давайте руки на солнечное сплетение положим, ага, вот так.
— Закройте глаза, — нашептывали Пинг с Понгом.
— Мысленно представьте свой цветок.
— Его зеленовато-лазурный оттенок...
— Золотую серединку...
— Лепесток за лепестком. Вот первый, второй...
— Каждый нежнее кожи, — водя их руками.
— Краше изумруда братских глаз...
— А теперь мы рукой его подхватываем и вынимаем...
— Оп-ля!.. — погружая ладони в тело и подхватывая кувшинку.
— Ой! — Ай!
— Ух ты! — Красиво-о-о...
— Это наши, да? Точно-точно, Понг? — Они по-разному красивы, это правильно, Пинг?
— Ваши-ваши, точно-точно, Хуан! — Это замечательно, Хоан! Вы ведь тоже по-разному красивы, друзья.
— Но он такой маленький, а мэллорн такой... большой. Вы нам поможете украшать?
— Тогда благодарность разделим пополам... — с хитринкой.
— Давайте маленькие подарим феям, а для мэллорна вырастим большие, м?
— Давайте! — А вы разве не хотите от них поцелуй?
— Да, почему только нам? Это же... Это же!..
— А мы уже пробовали...
— Все равно!
— А вы потом и наши цветки вырастите, и нас вместе одарят.
— М, как вам?
— Идет! — Ага.
Отлипнув от спин, Пинг и Понг стали собирать букеты. Первые две попытки отбраковали, зато следующие шесть получились на загляденье, аккуратненько одинаковые. Они сами догадались про отсутствие телора и малора, сумев точно воспроизвести настрой — оказывается, они три месяца пытались отшлифовать простейшую стрелу силы, получавшуюся все какой-то загогулиной.
— А почему они отличаются от первых? — задал закономерный вопрос Хоан. — Это вы так видите наш дар, да? — сам же и ответив.
— Почти угадал, — улыбнувшись.
— Пусть пока тайной останется, нам же надо еще большие сделать.
— Ладно! В них надо побольше маэны влить, да?
— Или как-то иначе их воображать?
— Хе-хе, вы оба правы!
— Для большого цветка надо представить, что вы — это бутон. И насыщая ауру маэной вам надо представлять, как происходит распускание.
— Ага, вот так, сосредотачиваемся на себе в целом, на руках и ногах, на ушах тоже! Распределяем, как на арканике, маэну по всему телу. Находим мысленно свой дар.
— Нет-нет, не надо ничего из него тянуть и вытягивать наружу. Дар и есть цветок. Просто вы привыкли через солнечное сплетение выпускать маэну, а надо через все тело. У вас получится, мы верим!
— Ага, вот так, представляем, что дар и есть цветок, пусть зацветет.
— А теперь желание поделиться красотой от солнечного сплетения...
— Нет-нет, не оттолкнуть от себя, а сделать руками подхватывающее движение. Цветок большой — руки шире, как бы охватываем руками воображаемый цветок, сводя их лодочкой на уровне гениталий.
— Ага, вот так, поднимаем медленно к солнечному сплетению и протягиваем в дар. Да, он большой, он тяжелый, вытягиваем руки до конца...
— Выпрямляем ладони, фиксируем, резко разводим руки чуть шире плеч и опускаем. Можно смотреть.
Два лотоса с их рост висели в воздухе, переливаясь зеленью жизни в коричнево-лазурном ореоле с желтыми отливами. И вновь другие!
— Они опять другие! — заявил Хоан, когда спали эмоции от успеха. — Почему?
— Да ладно, брат, отлично получились с первого раза! Ух, здорово!
— Проведем серию экспериментов и сам сделаешь выводы, лады?
— Лады...
Вторую пару отталкивали от груди, третью представляли лиловой, четвертую думали о шоколаде, в пятой об амикусах, в шестую воображаемый цветок стал розой, в седьмую собирали маэну извне.
— Это связь с даром и местом выхода маэны, — твердо заявил Хоан. — Дар определяет вид, место вывода маэны — оттенки. Я умный!
— Хвастун ты брат! Я тоже догадался... просто... формулировал!
— А теперь связываем в гирлянды. Пока просто смотрите и мотайте на ухо.
Кивнув, они с завороженным предвкушением следили за манипуляциями Пинга и Понга, из полос света с нанизанными разноцветными пучками искр создавшие две гирлянды.
— А теперь связующие звенья, Эёух. Тот же лотос был один, покрупнее и по площади гораздо больше...
— Круг, да? — Конечно круг!
— Ага. Обнимитесь, как мы, и представляете внутри бутона себя и брата.
— Но отталкивать надо мысленно и плавно. Сначала ведет Хоан. Лучше одновременно вести пальцами по плечу брата, а он будет подстраиваться под тебя. На втором меняйтесь.
— Оух... — Уй-ё!
— Вы изменились после того раза, стали сильнее, оттого и великолепие такое получилось с ваш суммарный рост.
— Давай-давай скорее еще один сделаем...
— Уже-уже, брат...
Гирлянда поплыла наверх, определив момент выражения бурной радости у тайно подсматривающих, якобы поглощенных какими-то важными делами в кроне, а на самом деле сдерживающих мелодию радости. С видимой нагрузкой стайка фей полетела, кружась, вверх, неся маленькие букетики, сравнимые с ними.
— Ложитесь... — Ложитесь...
— Вот так, лучше. Тс-с-с...
Стремительными стрекозами феи спустились вниз, защебетав о чем-то и подхихикивая. Эёух заранее зарделся, во все глаза смотря за стайкой. Вот отделилась пара, Эурт обнял подбородок Хоана, Иосли — Хуана. Те даже дышать перестали, сведя глаза к переносице. Они поцеловали в верхнюю губу, проведя руками от краев к центру. Братья шумно выдохнули — феи воспользовались этим и осыпали их пыльцой, вспорхнув. Следом Эилр выбрал Хуана, а Оэлни — Хоана. Глаза Эёха стали шальными, а язычек сразу слизывал с губ все следы. Следующие две пары выбрали объектом внимания соски, заставив вздрогнуть и простонать. Следующие две приподняли яички, выгибая спины совместным поцелуем в оба. А старшие на эти самы яички встали и потоптались, как бы опираясь на колом стоящие. А потом их покрывшиеся чем-то скользким руки зашарили по головкам, пока рты целовали уздечки, поднимаясь к уретре. Эёух кричал и выгибался, дрыгая ногами. Пангу пришлось надавить на таз, держа на месте. Сладостная пытка длилась всего секунду с целой минутой отходняка с холостыми движениями в воздух.
