Весна веры

А тут такой дом! Домина! Махина! Ежели чего и пропадет, так не сразу заметят!

Понятно, позаимствованное Пашка отдавал не отцу, который начал бы ругаться и драться, а матери, которая каждой медяшке рада была. Понимала все, но Пашку и хвалила, и благодарила, и спасителем своим называла, и лучший кусок подкладывала...

Вот и сейчас Пашка спустился в дымоход.

По идее, великого князя Гаврюши в этой спальне не должно было быть. Но пьяному закон не писан. Куда захотел, туда и пошел.

Мальчик услышал сопение и храп, острый нюх уловил запах алкоголя, и Пашка, уже без особого сомнения, навертел на ноги заранее приготовленные тряпицы, чтобы пол не испачкать, да и выбрался из камина. И что тут у нас интересного?

Чтобы небольшое?

Из небольшого оказались два перстня, которые Гаврюша попросту стянул с рук и бросил на столик рядом с собой. Бумажника при нем, понятное дело, не было. Пашка подумал минуту, но решил не брезговать ничем.

Дядька явно в таком состоянии, что поутру ничего не вспомнит. Так что кольца за щеку, сам в камин... а что это там заскрипело? Идет кто?

Пашка не хуже хорька ввинтился в камин — и замер, не рискуя шевелиться. Не в трубу, сейчас карабкаться станет — нашумит. А вот сбоку, там вроде выемки есть, и обычно туда никто не смотрит, и темно, а увидеть черного от сажи мальчишку, ночью, в черном от сажи камине...

Нереально.

Пашка даже глаза прикрыл, разве что через ресницы подглядывал.

И видел молодого бледного человека, который встал над Гаврюшей. Стоял, смотрел, а потом пробормотал: 'Прости, отец...'.

И накрыл лицо лежащего подушкой.

Гаврюша что-то почуял сквозь сон и опьянение, дернулся раз, второй, но как мог сопротивляться пьяный? Он и руками-то дернуть не мог, глаза не открыл.

Все закончилось очень быстро. Тело расслабилось, в спальне гадко завоняло. Мишель забрал с собой подушку и вышел вон.

Пашка в ужасе вжался в стену камина.

Отец!

Жуть-то какая, чтобы вот так.... Родного человека...

Кошмар!

Нет, ни на минуту он тут не останется!

Пашка едва от ужаса перстни не проглотил. И отцу рассказал, что видел.

Трубочист выслушал его — и отвесил крепкий подзатыльник, от которого перстни все-таки проскользнули в горло.

— Молчи, сопляк! Не было тебя там! И не видел ты ничего! Понял?!

Пашка закивал головой.

— Понял, батя...

— То-то! Молчи! Убьют ведь!

Это Пашка понимал.

И честно молчал. Даже когда три дня по кустам прятался, чтобы перстни добыть, молчал. А матери их отдать все ж побоялся.

Если их искать будут... мать далеко от дома не уедет, отдаст в ближайшую лавку, а куда уж они оттуда уйдут? Ежели на глаза тому... отцеубийце попадутся?

Он отца не пожалел, а уж Пашкину семью и вовсе приговорит!

Но и выкинуть — как?

Пашка их запрятал в тайное место, и решил пристроить при случае. Мало ли кто? Мало ли что?

* * *

Наутро поместье облетела печальная весть.

Скончался великий князь Гавриил. Люди, горе-то какое! ГОРЕ!!!

Мишель рыдал, не скрывая слез, его поддерживали, утешали, выражали ему соболезнования... надо понимать! Отца парень потерял!

Вот ведь горе горькое!

Дядя, потом отец... ну хоть бы какая душа родная... как же не везет бедняге!

Глава 10

Ах, уплывите, обманы!

Ах, обоймите, туманы!

Русина, Звенигород.

Кого жом Тигр НЕ любил? До бешенства?

Да, были и такие люди. К примеру, вот эта! Освобожденка пламенная!

Стоит, волосы в гульку убраны, глаза навыкате, морда самая что ни на есть благочинная... жама Голубица. Кроткая...

Для своих (только тихо, чтоб не услышала) Гулька. Супруга жома Пламенного.

Кстати — законная. Венчанная.

Вот как так получается? На словах жом Пламенный громко осуждал церкви, и за лицемерие их громил, и всячески пренебрегал, но... с супругой-то венчался по всем правилам! И кто тут лицемер? И эта... крыса летучая туда же! Пережиток прошлого, опиум для народа, бред сумасшедшего, отрыжка средневековья... ну и не венчалась бы? Так нет ведь, еще и в фате в храм шла, как приличная. Смешно даже. Стоит, рыло постное...

— Что вам угодно, жама?

— Нам надо поговорить, жом Тигр.

Тигр ни о какой-такой-рассякой надобности и даром не подозревал, но вдруг что полезное скажет?

— Проходите, жама, — посторонился он. И все же не удержался. — Главное, чтобы супруг вас не приревновал, если узнает о нашей встрече наедине.

— Не приревнует, — даже слегка польщенно отмахнулась жама. — Пламенный знает, что я верна только ему и Освобождению.

Всему сразу? Или правильнее сказать — сразу всем?

Тигр подавился своим ехидством, и решил помолчать. А то ведь как выскажется... а дура это злопамятная и подлая. С ней еще не всякая крыса сравнится, те милейшими созданиями бывают.

— Проходите, жама. Что-то выпить?

— Не пью.

— Тогда просто присаживайтесь. Что привело вас ко мне?

— Яна Воронова, — коротко ответила жама. — Кто это?

Тигр порадовался, что ничего не налил. Впрочем, слюной он тоже отлично подавился, и едва не скончался на глазах у дамы, отчаянно откашливаясь и отплевываясь.

— Кха! ТЬФУ!!! КТО!? КАК!?

Вопросов было очень много, пришлось их сплевывать вместе со слюнями, но жама поняла. И разъяснила подробно и обстоятельно. Были и у нее хорошие качества. Она искренне считала, что вокруг все дураки, а значит, и разговаривать с ними надо доходчиво. Объяснять по десять раз и не обижаться, если дойдет только на одиннадцатый. Ну дураки же!

— Я приехала к мужу, и обнаружила, что он расстроен,

Тигр едва не подавился вторично. Расстроен? Да трехсотлетний клавесин — и тот не был бы расстроен больше! Валежный уже взял Беркут, считай, полстраны в руках врага, договориться не получается, на столицу он идет с четко выраженными намерениями, и за Петера им прилетит, тут и к гадалке не ходи.

Лионесцы помогать отказались, Борхум закрыт, Ламермур — как получится, но добираться туда сложно. А вот Валежному несложно, он скоро будет в Звенигороде.

Конечно, ведется агитация.

Конечно пропаганда работает. Но в том-то и беда, что работает она с обеих сторон!

Пламенный яро убеждает, что торам власть давать нельзя. Вся власть должна принадлежать народу, земля крестьянам, фабрики — рабочим, понятно, не всем, а отдельным представителям, но о таких пошлостях стараются не упоминать. Вот еще не хватало!

И народ верит.

Войско растет, но — медленно.

Плохо как-то с этим делом сообразуется продразверстка. А проводить ее приходится, Петер, чтоб ему на том свете век на ежиках голым задом, страну оставил в глубокой разрухе. Так что...

Поди, убеди людей, что им нужно воевать за тех, кто обрекает их на голод. Кто-то пойдет, понятно, но качество таких войск оставляет желать лучшего.

А 'классово близкие', с которыми сведено знакомство по тюрьмам, тоже в бой не рвутся, им своя шкура ценнее собольей.

Валежный тоже вел пропаганду. И нельзя сказать, что безуспешную.

Разоренная страна, голод, холод, и вообще — при императоре было лучше!

А поскольку при нем действительно было... не хуже, скажем так, народ слушал. Да и убийство императорской семьи Пламенному плюсов не добавило.

Он-то рассудил так: нет человека, нет и проблемы. А поди ж ты! Мертвый Петер оказался хуже живого. Живой был тупым и трусливым. Мертвый...

Что тут скажешь?

Любит у нас народ мучеников! И поди, объясни, что за все его дела Петеру еще мало досталось! Не помучился как следует! Если найдется выживший потомок императорского рода, то Валежному и трудиться особо не придется. Народ к нему кинется.

И тот, что за императора, и тот, что сомневается. А деньгами его снабжают.

Не особенно щедро, но деньги есть. И оружие, и продовольствие... хотя оружие они прекрасно и у противника отбирают.

Так что...

Да, можно сказать, что Пламенный расстроен. Рушится мечта всей жизни. И вторично ее осуществить не получится. Освобожденцы столько наворотили в несчастной Русине, что отныне жандармский корпус надо держать не для их поимки, а для их спасения. От рук ликующих народных толп. Которые с ликующим воплем: 'ага, попался, сволочь!!!' раздерут в клочья любого освобожденца. Вместе с его идеями, да.

И ликовать будут. Тигр даже не сомневался. Ни минуты.

А что там про Яну? Можно подробнее?

Жама Голубица не разочаровала. Как и любой женщине, ей было любопытно, чем занимается супруг. А то, во что он ее не посвящает, вдвойне интересно! Поэтому до секретных документов жама тоже добралась. И обнаружила, что у жома Пламенного совместные дела с Мишелем Вороновым.

— Этот... бугор?*

*— жаргонное 'гомосексуалист'. Россия, 18-19 век. Оскорбительное. Прим. авт.

Тигр хотел выразиться конкретнее, но в последний момент спохватился, что разговаривает с дамой, и заменил термин на более пристойный.

— Да, жом. Так что это за Яна Воронова?

Тигр опустил глаза и решил почти сознаться.

— Моя вина, жама. Я, дурак, подшутил, а ваш супруг, кажется, поверил...

— Во что?!

Тигр честно пересказал историю своего знакомства с Яной. И развел руками. Мол, в шутку сделал вид, что узнал ее на портрете. Но кто ж знал, что Пламенный это всерьез примет? Это же портрет! Да и сходство есть, но императорская семья большая, сколько веков они по бабам гуляли? Могло быть сходство, могло!!! И между императорской дочкой и крестьянской, к примеру!

Или потомком брюхатой горничной, которая ушла из дворца, стала женой какого-нибудь мещанина... бывает же всякое!

Хотя и не такое!

Чтобы великая княжна, зная, кто приговорил ее, кто убил ее отца, и... вот так себя вела? Вы себе это можете представить?

Такой выверт сознания жама Голубица, конечно, не представляла.

— А кто же она тогда?

— Да кто угодно! Мало у нас этих... эмансипэ?*

*— в те времена синоним феминистки. Кстати — презрительный, ибо доэмансипировались, дуры, до шпалоукладчиц, прим. авт.

Жама Голубица кивнула. Себя она, кстати, таковой не считала.

Эмансипация? Что вы! Только Освобождение! А остальное от Хеллы!

— Вы правы, жом Тигр. Но муж поверил всерьез. Они хотят найти вашу знакомую, и выдать ее замуж за Мишеля Воронова.

Третий раз Тигр не подавился. Уже притерпелся. А вот от матерного выражения — эквивалента: 'они окончательно с ума сошли?' увернуться не удалось. Жама Голубица вздохнула.

— Я боюсь, что и мой супруг не устоит перед искушением.

Тигр кивнул.

А чего тут непонятного? Если Пламенный поверил... ну и зачем отдавать вероятную императрицу Мишелю? Он сам отлично женится!

Ах, есть у него жена?

А она не стена. Подвинем и захороним.

Зная супруга и его стремление к власти, жама Голубица этот вариант просчитала и принялась искать союзников. И, разумеется, нашла их.

Тигр поцеловал жаме ручку, заверил в своем содействии и выпроводил. И заходил по комнате.

Ну, Пламенный!

Ну, собака страшная!

Был бы у Тигра хвост, так сейчас бы точно все полоски об стены обтрепались. Яну ему!?

Хрен тебе с бугра, а не мою Яну! Сволочь такая!

Не говоря уж обо всем остальном...

Но что делать-то? С продовольствием они с Ураганом вопрос решили, тот написал, что едет домой, хотя и как-то... без особой радости. Но это ладно, тут не до счастья и любви.

Но даже вдвоем они против Пламенного работать не смогут! Нужен кто-то... кто-то такой, кто сможет. Но это... измена.

Хотя... он что Пламенному — супруга, что ли? Чтобы изменять? Вот уж увольте, у него другие вкусы! Были, есть и будут!

Так что...

Императором стать захотел, Пламенный? На трон свою тощую задницу умостить? Законно!? Легитимно?! Чтобы никто и не пискнул?!

А этот дурачок Мишель тебе теперь нужен, чтобы опознать Яну точно. Меня ты посвящать не хочешь, это понятно, а его можно попользовать втемную, да и списать? Слить в нужник?

Ну что же. Сам напросился.

Опасно, конечно. И если поймают, это смертный приговор. Но и Пламенный не пощадит. Так что...

Тигр махнул рукой и уселся за письменный стол.

Ревность? Злость? Нет, что вы! Резонное опасение за свою жизнь! А лирику оставьте поэтам, тут ей не место! Вот!

Анна, Россия.

— Кира, как ты могла!?

— Анечка, ну милая, ну прости...

— Я-то прощу. А вот твой отец с нас шкурки спустит и в Африку пустит!

— Аааааань!

— Запрись в комнате! Сиди там! И — тихо! Поняла? Я сейчас приеду, жди меня и никому не открывай. Какой номер?

— Триста шестнадцать.

— Вот там и сиди! Поняла?

— Д-да.

Анна сунула в карман смартфон и порадовалась, что в городе. А заодно подумала, что надо бы при встрече открутить Витюше все, до чего доберется!

Скотина, тля!!!

Другого слова у нее не было!

После фиаско в спортклубе, Витя решил не отступаться от девушки. А жаль.

А еще жаль, что Кире она по башке не настучала. Но... вот!

Малолетняя балбеска была твердо уверена, что влюблена. И что любимый ей никакого вреда не причинит! А как же иначе!?

О том, сколько таких 'уверенных' оказывается в моргах, ей Анна рассказывала. С Яниного опыта, понятно, та много чего знала. Но когда это дети считали взрослых умнее себя?

Понятно, было такое! Но давно и неправда!

А если и правда, то со мной такого точно не случится. Это ж Я! Вот с другими может, а со мной никогда и ни за что!

Анна из Киры это убеждение вытряхивала, но...

Не успела еще. Времени было маловато, хотя иным и всей жизни не хватает для осознания. Уж очень она короткая оказывается...

Одним словом, Витя — предложил. И Кира согласилась.

А предложил Витя Кире пойти на настоящую крутую тусовку. Не в спортклубе сидеть, где одни старперы (до которых Вите, как до Китая в позе рака), не в кафешке, а чтобы все было реально круто!

Вот, его в общагу пригласили! Там как раз отмечают чего-то...

Там, конечно, все взрослые, крутые, но если Кира считает себя маленькой и глупой... дальше продолжать? Вот и Анне не надо было.

Кира считала себя большой и умной, и ее ума хватило, чтобы прийти в клуб, начать заниматься, потом сделать вид, что у нее внезапно заболел живот и удрать за таблетками...

И Анны как на грех, рядом не было, ей надо было поговорить с адвокатом. И Гошка дома остался. Так что никто Кире не помешал и выйти, и сесть к Витюше на скуттер, и приехать в общагу...

И — получить разочарование по полной программе.

Толпа пьяных студентов — и домашняя девочка?

Киру попытались полапать, напоить, затащить в комнату 'посмотреть наклейки', хотя Кира так и не поняла, зачем их ТУДА наклеивать? Потом же неудобно будет...

Витя отлично влился в компанию, тискал за попу какую-то девицу... или она его тискала? В него быстро влили стакан водки, потом еще один, а из закуски-то только черный хлеб! Так что...

Витя защитой не был.

А удрать...

Кира откровенно боялась. Она сейчас на третьем этаже, и комендант вусмерть пьяная, она видела, и... она просто боялась. И позвонила Анне.

Девушка только ахнула и сорвалась с места.