| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Серебристый металлический шар, хранившийся у Нордстоуна. На его яркой, будто снятой с луны, поверхности была изображена карта всего мира.
— Церковь, вероятно, не хотела бы проснуться от своей спячки.
Священное писание утверждало, что этот мир создан Богом как единственный центр всего сущего. Но если у моря нет края, если, уплыв по нему на запад, вернёшься с востока, а ещё если добавить, что луна бывает полной через определённые интервалы времени, тогда будет естественным уподобить солнце большим и маленьким звёздам, как бы трудно это ни было представить.
А то делает идею Божественного происхождения этого мира жалкой, идею, правившую умами тысячами лет, а мир становится одним из многих миров. Но если небо — это скопление многих миров, подобных тому, который люди чувствуют у себя под ногами, к какой звезде отправляются люди, когда их призовёт Господь? Если земля имела вид сферы, которую можно было бы прокопать насквозь, тогда где располагался ад?
У Церкви есть достаточно умные люди, которые поняли, что признание сферической формы мира может породить серьёзные трудности для их организации. Так что Церковь поспешила поскорей прикрыть это учение, словно его не существовало.
— Когда-то вместе с одним аристократом жила женщина, являвшаяся не-человеком. Она — воплощение кошки, и она изготовила модель мира, после чего отправилась в море посмотреть, есть ли на западе край мира. Она владеет тайными знаниями древней империи и умеет наблюдать за движением звёзд. Предполагается, что эта женщина-алхимик ищет западную страну, называемую "новой землёй", но я думаю, что она хочет подтвердить, что мир сферический, — тут Коул приостановился, чтобы отрывисто закончить. — Я думаю, что злоупотребления Церкви должны быть исправлены.
Дурной сон следует прервать, даже если придётся столкнуться лицом к лицу с жестокой действительностью, это лучше, чем пребывать в самообмане иллюзии.
— Я не осмелился рассказать об этом даже Миюри. Это может её слишком... спровоцировать.
Трудно представить, на что это могло бы её подвигнуть. Даже на уровне предположений.
— Но после смерти тех, кого ты любила, аристократа и его жены, ты всё же можешь порвать с сообщниками, использовать свой разум для изучения церковного права и получить возможность противостоять неразумности мира. Я верю, что на тебя можно положиться.
Коул взял Рутею за руку, и она испуганно отпрянула, словно в её руке оказался драгоценный камень.
— Ты поможешь мне узнать правду?
Возможно, это было жестоко с его стороны. Потому что это поистине огромная задача, несопоставимая даже с корыстными игрищами в городе, достаточно мощными, чтобы глубоко укорениться в городе школяров, и Коул хотел донести это до неё.
Коул даже представить себе не мог, как удостовериться в форме мира. Кошка-алхимик, невзирая на опасность, рванулась на корабле на запад, чтобы вернуться с востока и подтвердить эту форму. Так же и Рутея хотела добиться цели и, возможно, никогда её не сможет достичь. И это то, что ей хотел поручить Предрассветный кардинал.
Коул не просто заставлял пробудиться Рутею посреди одиночества из-за того, что у него были такие представления о правильном и неправильном. Он поручал ей доказать большую ложь Церкви во имя веры, что граничило с прямым вероотступничеством.
— Когда-то был медведь, который охотился на луну, что насчёт волчьей охоты сегодня?
Рутея обладала знаниями, клыками и когтями, Коул считал, что она способна открыть тайны мира, как не смог бы открыть Предрассветный кардинал. Кроме того, у не-людей есть свои причины желать разрушения Церкви.
— Какой ты... — пробормотала Рутея, ошеломлённо глядя на Коула, потом она неловко улыбнулась.
— Я Предрассветный кардинал, мне ведь и место быть зажатым между ночью и днём?
Он не понимал женщин и потому не разбирался в отношениях мужчин и женщин, он не видел злобу и потому легко мог запутаться в смене добра и зла. Но у него было совершенно особенное преимущество — он, из мира людей, был вхож в мир не-людей. При виде единства этих двух миров было естественным усомниться в том, что лежало в основании Церкви, превозносившей своё нынешнее состояние.
— Я даю тебе этот ключ, потому что верю в тебя.
Ключ, который способен открыть двери, которые, может быть, не стоило открывать.
Раскрытие этой тайны ни в коем случае не было продуманным средством завоевать доверие Рутеи. Ведь Коулу потом предстояло вместе с Хайленд и Ханааном встать напротив Церкви, а не ехать наудачу в пустынные земли, на что надеялась Миюри, и тем более не заниматься изучением вещей, более абсурдных даже, чем новая земля, и непосредственно граничивших с ересью.
Но кто-то должен был заниматься и этим, Коул не думал, что для этого кто-либо подходил лучше Рутеи. В действительности должным основанием для него было то, что Миюри настолько доверилась ей, что была готова предать свою совесть. У Коула не было причин не доверять тому, кому доверилась Миюри.
— Боюсь, с этого момента люди, которых ты любишь, будут продолжать покидать тебя и исчезать один за другим, — произнёс Коул. — Но так же, один за другим, будут появляться те, кто возьмёт тебя в спутники.
Рутея получила от него настоящий ключ. Так что, пожалуйста, перестань тонуть во тьме, встань и выйди из неё. Возможно, это жестоко, но это может и оказаться интересным.
Конечно, нельзя было быть полностью уверенным, но Коул доверял ей. Готов же, в конце концов, он верить в Бога, которого никогда сам не видел.
Рутея некоторое время смотрела на него, потом вдруг отвела взгляд. Она опустила голову, словно что-то глотая, и снова её подняла.
— Кажется, я знаю, почему такая, как Миюри, так цепляется за тебя и не хочет отпускать, — Рутея улыбнулась и вытерла глаза тыльной стороной ладошки. — Слишком глупо рассказывать мне такую тайну. Действительно несусветно глупо.
Коулу было не привыкать, что его называли глупым, он лишь немного отклонил назад голову и улыбнулся:
— Ты же хочешь проснуться ото сна, да?
Рутея уронила взгляд на свою ладонь, сжала её в кулак, подняла голову и сказала:
— Ладно. Но у меня есть условие.
— Условие?
Рутея, достойная дочь волчьего племени, с дерзким видом обнажила клыки, но теперь это было милой улыбкой.
Эпилог
"Цыплята" — это дети, приходившие в Акент полумёртвыми от голода и усталости. Ничего не зная о южанах и северянах в городе, они попадались в лапы шайке, прежде чем успевали что-либо понять.
Освобождение всех "цыплят" прошло невероятно удачно. Пусть их и могли перевести в другое место после того, как Миюри их отыскала, но места, где их можно было разместить, были ограничены, и их невозможно было укрыть от Рутеи, которой служили все бродячие собаки города.
Шайка "Южных орлов" после освобождения "цыплят" пришла в расстройство, и "Северные волки" гоняли их по всему городу, стремясь покончить со старым злом.
Тут же подоспел и ответ от компании Дива, оповещавший о намерении компании выделить средства на поддержку этой многообещающей группы подростков. Местная церковь, не замешанная в злоупотреблениях, также была согласна покончить с засильем шайки "Южных орлов" после разговора с Ханааном. Правда, церковь не играла заметной роли в городе, но это тоже стало хорошей новостью.
Наконец, гильдия учителей, столько лет тесно полюбовно связанная с шайкой "Южных орлов", также пошла на значительные уступки по размерам предварительных взносов за обучение, даров за присуждение званий, а также по вопросу выбора книг в качестве учебником, не выдержав совместного давления Ханаана и Ле Руа. И в самом деле, если процесс печати будет идти нормально, никакие игры при выборе учебников не будут иметь смысл. Какими бы ценными учебниками в предстоящем цикле учёбы ни объявили бы те или иные книги, цена них не сможет сохраниться высокой, пока из королевства Уинфилд будут идти недорогие книги Священных писаний.
Скорость разрешения проблемы Акента напоминала прорыв дамбы. Всё произошло за несколько дней после разговора Коула с Рутеей, и Коул поспешил сообщить об исходном и конечном положении в городе. Некоторые промежуточные подробности он опустил. Главное — после того, как он благополучно уговорил Рутею, всё решилось в несколько дней.
Той ночью Коул вернулся в назначенное место, но застал там только поджидавшую его там Миюри.
— Все остальные вернулись на постоялый двор, — сказала она, с угрюмым видом сидя на вещах.
Её длинный меч уже красовался на ней, равно как и пояс. Она здесь осталась одна, подчинившись указаниям старшего брата, а также чтобы быть подальше от Ле Руа, Ханаана и его охранника, ей было бы сейчас неловко быть вместе с ними. Коул подумал, что первую причину она могла использовать как повод.
— Я договорился с госпожой Рутеей.
Миюри безбоязненно выпустила уши и хвост и посмотрела на Коула взглядом стражника, поймавшего вора на месте преступления.
— Почему от тебя так сильно пахнет Рутией?..
Для Коула это был само собой разумеющийся вопрос, и потому он удержался от того, чтобы понюхать себя.
— Но у неё было одно условие.
Думая о словах Рутеи и том, что за ними последовало, Коул одновременно ощущал облегчение и чувство невероятности, и это было сложно совместить.
— Так как тебе удалось её убедить? — с подозрением в голосе спросила Миюри, вовсю размахивая хвостом.
Хотя Коул подчистил за ней после того, что Миюри устроила, она как его спутница имела право знать, однако он не ответил.
— Брат, почему ты молчишь? — нетерпеливо спросила Миюри, лицо у неё было, скорее. Встревоженное, чем сердитое.
Когда она, наконец, была готова вскочить с вещей, Коул медленно произнёс:
— Я не могу ответить ради репутации госпож Рутеи. Кроме того... — он приостановился, потому что Миюри подняла к нему лицо с раздувшимися ноздрями, а шерсть, не только на хвосте, но и на ушах, поднялась дыбом, как от удара молнии. — Это ещё и наказание тебе.
— А? Э... мм...
— Или, скажи лучше, — сказал Коул немного громче и подался немного вперёд, теперь он словно нависал над ней. — Ты что, не можешь доверять нашим чувствам?
Рутея с улыбкой сообщила Коулу, что заметила его с Миюри отношения по запаху. Она словно видела, как Миюри обнимала его ночью. Коул об этом и сам догадывался, но ему стало очень неловко.
Миюри тоже была волчьей крови и могла заметить следы Рутеи на нём так же ясно, как можно увидеть в тёмной пещере светящиеся грибы, возможно, она могла бы найти отпечатки пальцев Рутеи на нём.
А условие своё Рутея высказала так: "Можешь одолжить мне... можешь подержать меня? "
Она произнесла это с немного смущённым видом, раскрасневшись, и Коул сразу понял, что она даёт ему свой тайный ключ. Надо полагать, было то, что она не могла сказать, не признав для самой себя смерть четы её любимых аристократов. Когда он принял Рутею в объятия, она расплакалась, а потом наговорила много чего, включая причины, по которым она осталась здесь. Он стоял, не шелохнувшись, чтобы она смогла в полной мере излить душу. Она была лишь немногим выше Миюри, но ощущалась в объятиях совсем иначе и не могла стереть эту разницу.
Коул не знал, сколько это продолжалось, видимо, не очень долго. Рутея без предупреждения отступила, вытащила кусок дешёвой бумаги, решительно отёрла лицо и высморкалась. Коул не стал спрашивать что-то вроде "Ты успокоилась?" или "Как ты?".
Наконец, Рутея глубоко вдохнула, прошла мимо Коула и крикнула кому-то, дежурившему внизу:
— Отправляемся! Пойдём, повыдёргиваем все перья "южным орлам"!
Подошедший сзади Коул увидел, как "северные волки" сначала замерли, а потом засуетились, разбившись на группы. Рутея повернулась к нему.
— Ты никому не будешь рассказывать, что здесь произошло, ладно?
Коул посмотрел в глаза Рутеи взглядом Предрассветного кардинала.
— До тех пор, пока ты готова защищать мою тайну.
Рутея ответила доброй улыбкой и пошла вниз по лестнице, больше не прикасаясь к нему.
Коул спокойно вышел из "Зелёной чаши" и, наконец, пришёл к Миюри, которая создала кое-какие проблемы, втянула брата в неприятное представление, а теперь чуть не плакала от запаха другой волчицы.
— Ближайшие несколько дней я буду сохранять этот запах, тебе не разрешается залезать в мою кровать, держать меня за руку и просить меня помочь тебе с письмом.
Красные глаза Миюри чуть не растворились в слезах, когда Коул огласил наказание.
Он с трудом сдержал улыбку и сказал:
— Волк с герба смотрит на тебя. Ты же настоящий рыцарь, нет?
Совершив ошибку, рыцарь не позволит себе просто разреветься, он должен исправиться. Миюри куснула свою губу, потом сжала губы, утирая слёзы и собираясь с духом, и, наконец, пружинкой вскочила с вещей.
— Именно так! Я рыцарь!
Потом она бросила на Коула обиженный взгляд, оскалилась и ребячливо состроила гримасу — Бе-е-е! Коул ответил своей обычной улыбкой, поднял с земли часть её вещей и направился к постоялому двору, который им рекомендовал Ле Руа. По дороге то тут от там раздавался шум, это "северные волки" спасали "цыплят" и преследовали "южных орлов". Свистки городской стражи, кажется, пронзали небо и могли пробудить мёртвых.
Коул надеялся, что каждый очнётся от своего кошмара и сможет хорошо выспаться ночью. И ещё надеялся, что завтрашний день озарит яркое солнце.
— Эй, старший брат, — донёсся до него тихий голосок Миюри, когда они уже почти добрались до постоялого двора. — А что такого в том, чтобы держаться за руки?
Похоже, Коулу не суждено стать строгим отцом семейства.
— Это, по крайней мере, лучше, чем привязывать верёвкой, — рассудил он и протянул ей свою руку.
Миюри ухватилась за его ладонь с быстротой укуса волчицы.
Надо всегда помнить об этом тепле и никогда его не выпускать, — такая решимость исходила от её руки в эту ночь, вызывавшей предчувствие наступления лета.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
