Старший брат Одина

— А вы, значит...

— Да. Группа А — это один неполноценный ребенок на две тысячи новорожденных.

— Эйхманн, да вы почти что бог, я так погляжу.

— Ну, я не бессмертен, если вы об этом.

— Давайте подытожим. Вы утверждаете, что штатники выкупили вас у телкхассцев...

— Как фамилия этого вашего офицера? — спросил Александр. — Он очень умен и заслуживает поощрения.

— Это не мой офицер, — ответил Рамирес.

— Гонзалес его фамилия, — пробормотал Винченцо.

— Для того, чтобы заразить вас жуткой болезнью, и таким образом спровоцировать на территории нашей страны гражданские беспорядки. А самим прибыть тут как тут в качестве смелых освободителей, единственных борцов с заразой — и заодно перетрясти наш государственный строй.

— Да. Штатники хотели свалить все на телкхассцев, как я уже говорил, на мне и моих ребятах остались клейма военнопленных.

Рамон покачал головой.

— Вы не объективны, Эйхманн. Вот вы, например, верите в то, что одна нация лучше другой, а штатники верят только в себя и в наличные деньги. Но они не безумны...

— Вы хотите сказать "в отличие от меня"...

— Я этого не говорил, Эйхманн. Вы производите на меня впечатление вполне здравого человека, хотя то, что вы говорите, действительно невозможно. И эту загадку я намерен вскоре разрешить.

— Разрешайте. Только имейте в виду, на лепонекс у меня аллергия. И не забудьте, что "комплекса Христа" у меня нет. А об объективности любого человека говорить вообще глупо. Человек всегда субъективен, такова его природа. И, конечно, когда на мне поставили опыты и превратили черт знает во что, мне трудно, знаете ли, оставаться объективным. Что же касается штатников, то вы верно заметили, что они верят только в свои деньги. А эта вера опаснее чем вера в то, что одна нация лучше другой.

Рамон засмеялся, как мальчишка.

— А, так вы уже сталкивались с препаратами, которые применяются в психиатрии...И давно вы догадались, что я не офицер, а врач?

— Давно. У вас слишком умные глаза для военного. Да и манеры...

— Что ж, спасибо за комплимент. Но давайте вернемся к нашей теме. Вопросы веры я с вами обсуждать не намерен, но генетической эпидемией — назовем это так — очень сложно управлять, и никто на это не пойдет. Даже штатники, во что бы они ни верили. Как мне кажется. Да и потом, вы сами говорите, инкубационный период занимает около недели. За это время можно успеть приготовить вакцину. И позвольте еще такой вопрос, технический. Как же вас заразили? Вам сделали инъекцию или что?

— Нет. Нас оставили в комнате, в которой стояло ведро с серебристой грязью, вышли и закрыли все щели. И эта серая грязь, пыль такая, знаете, вылетела из ведра и бросилась на нас, и впиталась в нас, не знаю, как объяснить. Этот вирус внедрился в наши метахондрии и меняет нас на клеточном уровне. А инкубационный период будет намного короче — инфекция передается от человека к человеку гораздо быстрее, от заражения до "превращения" пройдет не более получаса. Я видел это все в лагере.

— Где, простите?

— Ну, в лаборатории тех вивисекторов.

— Итак, вы заразны, и вас нужно изолировать.

— Да.

— Ну что же, я не генетик, как и вы, и поэтому мне трудно оценить вашу теорию на прочность. С точки зрения психиатрии же...

— Я и сам все знаю. Есть такое слово "паранойя".

— Вы, конечно, мерзавец, Эйхманн... но не лишенный шарма, черт подери. В любом случае, вы добились, чего хотели. Вас изолируют и будут, гмм...

— Изучать, пока я, гмм, не умру.

— И после этого Эйхманна отправили в спецлечебницу, — заключил Александр. — Но не в центр генетических исследований, как он просил, а в дурдом.

— Не совсем так, господин Президент, — отвечал Рамирес. — Здесь находится многопрофильный научный центр.

— Находился, — сказал Александр мрачно.

Раздалась приятная музыка — зазвонил мобильный Мигеля.

— Господин Президент, это вас, — сказал секретарь. — Ваша супруга.

Александр дернул щекой. Секретарь нажал прием вызова, поднес трубку к уху и сказал голосом, в котором одновременно звучало и сочувствие, и призыв к снисходительности:

— Синьора Алисия, он сейчас не может говорить.

— Ну что же, психиатра мы послушали, теперь хотелось бы узнать мнение генетика, — сказал Александр. Мигель убрал телефон. — Что вы можете сказать о вирусе, который изменяет метахондрии, Винченцо?

— Митохондрии, господин Президент, — ответил Винченцо и потер висок. — Так они правильно называются... Для модификации единичных геномов зародышевых клеток применяются специальные транспортные вирусы, встраивающие нужные последовательности нуклеотидов в нужные места цепочки ДНК. Соплеменники Эйхманна, судя по его рассказу о качественных группах генов, широко применяют этот метод. Однако этот способ не годится для изменения организма сформировавшегося — часть клеток останется неизмененной просто по теории вероятности, часть сумеет победить чужака, и, возможно, иммунная система организма просто уничтожит все или большую часть впрыснутых вирусов. Да и вы понимаете, генетический вирус, передающийся воздушно-капельным путем — это смешно. Такого рода агенты должны быть очень крупными и нестойкими ко внешним воздействиям, таким, как свет и температура... Да, господи, даже к углекислому газу, выделяемому при дыхании...

— Я тоже не медик, — возразил Александр. — Но я знаю, что, например, при чуме инкубационный период человека, заразившегося через воду, гораздо больше, чем когда болезнь передается от человека к человеку.

— Ну, вы понимаете, это так называемая легочная форма...

— Меня больше волнует вот что. Эйхманн сказал, что его заразили не путем инъекции, а из какого-то ведра с серебристой грязью, — задумчиво перебил ученого президент. — Что это он имел в виду?

— Скорее всего, это были наноботы, — сказал Винченцо. — В США исследования в этом направлении действительно проводились, еще до нападения на Землю телкхассцев. И сейчас ведутся, а мы, конечно, стараемся не отставать. Первым в этой области был Химмельзон со своими "лестницами в небо". Вы удивитесь, но он создал их для того, чтобы спасти свою мать, умиравшую от редкой генетической болезни...

— Я уже ничему не удивлюсь, — сказал Александр.

— Химмельзон в данном случае был подобен человеку, который лупит молотком по микросхеме, чтобы наладить работу прибора.

— Вы извините, что я вмешиваюсь, — сказал до сих пор молчавший Мигель. — Вы знаете анекдот, синьор Винченцо — "а девяносто песо за то, чтобы знать, где ударить"?

— Никто не отрицает, что Химмельзон — гений, которые рождаются, наверно, раз в тысячу лет, — сухо ответил ученый. — Но он выпустил из бутылки такого джинна, который не отказывается исполнять наши желания, но понимает их весьма своеобразно. Да и вы сами, наверно, видели, что происходит с теми, кто побывал на "лестницах в небо", особенно на самых первых, которые вообще не имели никакой защиты по радиусу... Если же вернуться к нашей теме, помимо сложности с генетическим программированием, есть еще и такой фактор, как иммунитет. Иммунная система организма всегда настороже и ищет подлежащих уничтожению чужаков. Иногда ее удается обмануть, но чаще всего — нет. И если даже мутация клеток в организме окажется удачной и позволит ему функционировать и дальше, немедленно последует аутоиммунный ответ. Все силы организма окажутся брошены на уничтожение воспринимающихся как "чужаков" мутантов. В результате либо модифицированная ткань будет съедена лейкоцитами, либо иммунная система истощит себя в бесплодной борьбе, в результате чего организм окажется беззащитным перед внешними инфекциями и быстро погибнет.

— Проблема в том, — сказал Александр. — Что этого "быстро" им вполне хватит того, чтобы порвать всех нас...

Он услышал какой-то невнятный гул посмотрел в окно, словно ожидал увидеть мутантов уже перед гостиницей, в которой расположился импровизированный штаб операции. Но увидел нечто совсем иное.

— А это что такое? — воскликнул президент.

Через главную площадь Кармен-де-Патагонес двигались четыре БТРа с белыми крестами на бортах. Возглавлял процессию старинный лендровер, сопровождаемый кортежем из мотоциклистов. На правом рукаве каждого красовалась черная свастика в белом кружочке. Солнце на миг выглянуло из-за туч, и раскаленное серебро заклепок на куртках мотоциклистов и сдвоенных молний на бампере лендровера плеснуло в глаза Александру.

— Очевидно, это делегация из Шербе, — сказал Мигель.

— Они же никогда ни во что не вмешиваются, — удивился Винченцо.

— Кажется, на этот раз вмешались, — усмехнулся Рамирес и добавил с уважением: — На машину для своего генерала они не раскошелились, ездит на модели прошлого века, как она не развалилась только еще. А вот боевые машины у них очень хорошие. Это бразильские БТРы, модели "Кайман", их прямо с конвейера раскупают, я смог только на третий квартал следующего года договориться...

— Это я и сам уже вижу, — сказал Александр. — Как они здесь оказались?

Мигель отвел глаза.

— Вы понимаете, когда это началось, я взял на себя смелость сообщить...

— Больше никогда не возьму на работу человека с немецкой фамилией, — сказал Александр.

Из узкой улочки на площадь вынырнул еще один "Кайман". Водитель при повороте задел угол дома, который тут же окутался белым облачком слетевшей известки. Из стены вывалилась пара кирпичей, державшихся за свои места ленивее остальных.

Когда все люди обратились и монстры ушли с поля, Курт заявил, что ему надо пробраться на крышу здания для того, чтобы сориентироваться. Четырехэтажный административный корпус являлся самым высоким зданием в колонии. Компания добралась до третьего этажа без всяких помех — корпус словно вымер. На площадке ход наверх преградила сетчатая дверь, запертая на замок. Хуан спустил с рук Люсию, вытащил связку своих ключей и стал пробовать их все по очереди. Лану очень обрадовала эта неожиданная передышка — на женщину навалилась слабость, в ушах гудело, а ноги были как ватные. Лана присела на ступеньках, борясь с подступающей тошнотой. Она видела справа от себя клетчатый подол Эухении и полосу белых кружев платья Люсии, но очертания предметов расплывались, как будто Лана смотрела через чужие очки.

— Мама, он колю-юючий, — захныкала Люсия.

Перед тем, как покинуть класс, Эухения распустила волосы дочери и соорудила из лент и платка подобие респиратора. Очевидно, лимонад засох и платок стал царапать девочке лицо.

— Потерпи, доченька, — мягко, но непреклонно сказала Эухения.

— Господи, да откуда же взялись эти чудовища? Кто они такие? — с отвращением сказал Бенито.

Голос лидера оппозиции, остановившегося на нижней площадке, ввинчивался в голову Ланы, словно сверло. "Я заразилась", чувствуя, как бешено стучит сердце, с отчаянием думала Лана. — "Я сейчас "обращусь", и Курт застрелит меня!"

— А мне это абсолютно все равно, — заметил Карлос и прислонился к перилам напротив Ланы. — Как отправить этих чудовищ обратно в ад, из которого они по недосмотру вырвались — это гораздо более важный вопрос. И очень забавно и странно, конечно, что они все превращаются в разных зверей — получается, что мы не все произошли от обезьян...

— Хуан, чего ты там возишься? — спросил Курт недовольно.

— Так это же не мой сектор, ни один ключ может и не совпасть, — оправдываясь, отвечал охранник.

— Господи, как же здесь душно, — пробормотал Бенито и потянул узел галстука. — Поскорее никак нельзя?

— Мне то же что-то грудь сдавило, не продохнуть, — сказал Хуан.

Лицо охранника посерело, по коже катились крупные капли пота.

— Дай-ка мне свой свитер, — сказал Курт. — Я совсем замерз, а тебе, глядишь, будет не так душно.

Хуан прислонил автомат к стене и потянул с плеч форменную куртку. Под ней обнаружился черный шерстяной свитер. Охранник снял его, оставшись в одной синей рубашке, и протянул свитер Курту. Хуан подал свитер Курту. Но прежде чем парень успел его взять, охранник страшно захрипел. Рука Хуана разжалась, и свитер упал на пол. Лицо охранника пошло зыбью, заколыхалось, как кисель. Из-под человеческих черт проступила безобразная морда. Эухения с Люсией закричали хором, Лане было уже все равно. Курт навел автомат на лицо того существа, которое переставало быть Хуаном. Оно попятилось и протянуло руку к стоящему у стены автомату. Курт нажал курок.

На лестничной площадке стало очень грязно.

Бенито взрыкнул и припал на четвереньки, готовясь к прыжку. Карлос отшатнулся, уже чувствуя на своем горле зубы. Но глаза политика, горевшие алым огнем, были устремлены не него.

— Сзади, Курт! — закричал Карлос, приседая на корточки и закрывая руками голову.

Курт, не оборачиваясь, перекинул через плечо автомат и выстрелил в тот самый момент, когда галстук Бенито проехался по волосам Карлоса. Выстрелом тело отбросило вниз. Бенито ударился об окно в пролете и медленно сполз по нему, оставляя за собой кровавый след.

Курт с видимым удовольствием содрал с себя заскорузлую от крови рваную майку, поднял с пола свитер и надел его. Эухения пыталась успокоить заходящуюся криком Люсию. Курт услышал характерные звуки — кого-то жестоко тошнило. Парень обернулся.

— Я извиняюсь, — пробормотала Лана, вытирая рот.

Ее снова согнуло, но на этот раз изо рта женщины пошла обильная белая пена. Курт взял второй автомат и начал спускаться к Лане.

— Нет, — сказал Карлос, вставая между ним и женщиной. — Не торопись, Курт! Это может быть просто шок, а если даже не шок — я видел на футбольном поле парня в белом халате и с расквашенной физиономией, который человеком пришел — и ушел человеком, хотя колбасило его, как и всех остальных...

Курт пожал плечами.

— Мне без разницы, шок так шок, — сказал он. — Но ходить она теперь не сможет, полчаса минимум. А мы не можем ждать, пока Лана переломается. Пара выстрелов могла и не привлечь ничьего внимания, их могли даже не услышать, но это было бы слишком большой удачей. Надо убираться отсюда как можно скорее.

— Я останусь, — сказал Карлос твердо.

— Как раз и нет, — сказал Курт. — Ты выведешь отсюда повариху с ее ребенком. И не спорь со мной. Ты сможешь пройти только по тому пути, что покажу тебе я. А я тут знаю все входы и выходы и смогу вывернуться, так или иначе.

— Если ты все тут знаешь наизусть, зачем ты нас потащил на крышу? — насупившись, спросил Карлос.

— Когда человек превращается в эту тварь, — сказал Курт спокойно. — Он помнит все, что знал до мутации. Чудовища вырвались из корпуса "F" и пошли в промзону — им нужно захватить как можно больше людей и обратить их, а потом монстры двинутся на город. Я хотел провести вас через корпус "F", потому что там сейчас гарантированно никого нет. Но мне было совсем ни к чему, чтобы на полпути кто-нибудь из вас обратился и связался со своими новыми дружками. Этот вирус быстро проявляет себя, но я ему немного помог — заставил вас всех подняться по лестнице, чтобы ускорить кровообращение. Удовлетворен?

Карлос заколебался.

— Делай так, как он говорит, Карлос, — услышал он слабый голос Ланы. — Кто-то должен выбраться и рассказать все, как было.