| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Не про историю, а... так, вообще. Про сослагательное наклонение.
Для современников убийство Боголюбского было огромным потрясением. Андрей был не просто "первым среди равных" — он был "первым с большим отрывом". Равных ему по авторитету, славе — не было. Полководческий и политический талант князя — несомненен.
Он был далёк от смирения в своей бурной жизни, когда ему приходилось то отбиваться мечом одновременно от трёх противников, то, будучи захваченным врасплох, убегать в одном сапоге.
Храмы Покрова Богородицы по всей России — его памятники. Именно он ввёл этот культ на Руси, он договорился с императором Византийским о дне праздника.
Даже и в 21 в. вдруг всплывают следы того убийства: в 2015 году при реставрации Спасо-Преображенского собора в Переславле-Залесском была обнаружена надпись XII века, содержавшая имена 20 заговорщиков — убийц князя (начиная с имён Кучковичей) и описание обстоятельств убийства.
Унаследовавший Залесье младший брат Андрея — Всеволод, продолжал, во многом, политику Андрея. Но... и сам был другим человеком, и обстоятельства изменились. Достаточно посмотреть "Слово о полку Игореве" — там он упоминается среди десятка других русских князей примерно одинакового уровня.
А вот Боголюбский... Личность другого масштаба.
Во второй половине 12 в. вдруг, во всей Европе, появляются сильные государи, которые начинают проводить принципиально одинаковую внутреннюю политику, основное направление которой — укрепление центральной власти.
Франция — Людовик VII, Германия — Фридрих I Барбаросса, Англия — Генрих II, Византия — Мануил I, в России — Андрей Боголюбский.
Можно в этот список добавить правнука Мономаха Вольдемара Великого — короля Дании, и Мешко Старого — короля Польши. Хотя, последний, конечно, был скупердяй и жадина.
Андрей — человек не удельного масштаба, даже — не национального. Мирового. За десятилетие он мог сделать многое.
Не сложилось. Просто потому, что у Боголюбского "и кремль стоял, и деньги были", а вот своих кровных детишек... Бог не дал. Кара Господня. И, естественно, сыскались умники, которые этим свойством воспользовались.
Ну ладно его, но нас-то всех за что?
Я уже говорил, что Рюриковичи очень враждебно относятся к ублюдкам. Уже в 21 в. в этом роду фиксируется только две характерных гаплогруппы в ДНК. Одну возводят к Владимиру Крестителю. Сам он конечно — бастард. Но потомки у него — законные. Вторую группу связывают со Святой Ириной, женой Святого князя Ярослава Мудрого и возлюбленной невестой Святого Олафа. При таком количестве святых в предках — вопрос о законности потомков неуместен.
Дети Андрея Боголюбского потомства не оставили — третьей гаплогруппы у рюриковичей нет. Так что он, не только бездетный, но и безвнучный. Как бы странно это не звучало.
"Здесь и сейчас", в "Святой Руси", это знание — смертельно. И само по себе, и даже в форме намёка или вопроса.
* * *
Глава 345
Затянувшаяся пауза... тишина в шатре давила каменной плитой. Я вырвался из потока собственных мыслей.
Андрей внимательно, "иссушающе" смотрел мне в лицо. Его распахнутые, засасывающие, неотрывно следящие глаза...
Не дай бог со сна такое привидится. Так же и умереть можно! А уж обделаться со страху...
Я доброжелательно улыбнулся ему. Но он моего "добра" не принял:
— Кто?!
А я-то думал... Что змеиный шип и львиный рык в одном флаконе — литературная гипербола библейских авторов. Теперь вот довелось и в человеческом голосе услыхать.
— Не скажу.
Ну вот. А то вздумал мне... "козью морду" показывать.
Андрей мигнул, чуть сдвинулся, некоторое время пытался меня ещё погипнотизировать, насупился — "Не получается! Не получается!" — и уже просто мрачно спросил:
— На том листке... в пророчестве... имена были? Ты их видел?
— Да.
— Кто?!!!
Полог шатра откинулся, внутрь ворвались Маноха и два охранника. С обнажёнными мечами.
— Вон!!!
Охрана вылетела из шатра мгновенно, но настроение было испорчено. У него.
Светлый князь, государь. А поорать в волюшку даже и в собственном шатре — не дают.
Он сам додумать не может, или меня за дурака держит? Стоит мне сдать ему имена, как я стану для него не нужен. А по совокупности всего... это уже не на публичное голово-отрубание тянет. Это будет тихое вырывание языка с последующим четвертованием и потрошением.
Но орать на меня — не надо. Не люблю я этого.
Меня можно испугать. Чем-то как-то... вдруг, внезапно. Но чем, предварительно и злонамеренно, можно испугать попандопулу? Когда я знаю — факеншит! знаю! — что вы все умрёте до моего рождения! Задолго! Я сам — сам! — умер и воскрес! Как тот феникс на гнезде.
Это больно и противно. И смерть и, особенно, воскрешение. Но я пережил. Ну и чего принципиально новенького по теме вы мне можете предложить? Криогенную технологию? С мгновенным замораживанием и фрагментированным оттаиванием? — Фигня-с.
Андрей напряжённо думал. Дотянулся до стоящего рядом кубка с вином, отхлебнул, поёрзал на сидении, подвигал туда-сюда меч, похмыкал...
— Маноха... Он, знаешь ли, хороший палач. Он, ежели моя воля на то случится, из любого что надо вынет. Только это очень больно будет. И не все потом выживают. А ты ещё молодой, здоровый. Зачем же тебе-то... каликой перехожим... в рубище да в язвище...
— Андрюша! Братишка! Такая радость! За заботу о здоровье моём — поклон тебе земной! Чтобы брат мой — обо мне... Первый раз в жизни...! Вот те крест!
Я истово поклонился, широко перекрестился и радостно улыбнулся. Потом — извинился:
— Ты уж прости, но есть у меня насчёт тех мужей... ну, которые твою бабу брюхатили в очередь... сомнения. Может, недоглядел чего, может — недопонял. А может и сочинитель тот — переврал чего. А ты ж ведь... Не за просто ж так тебя Бешеным зовут. Начнёшь рубить-казнить не спросивши. А вдруг там души невинные? На что мне такой грех?
Мгновенная ярость от столь наглого отказа прямо полетела паром у князя из носу. Аж дым видать. Но он, продолжая себе сдерживать, продолжил елейно:
— А мы сперва поспрашиваем. Мы с Манохой, знаешь ли, умеем спрашивать. С тебя начнём. Подвесим добра молодца не высоко, не низко, а точнёхонько на дыбу. Одну-то ты виску поупрямишься, а на вторую — всё скажешь. Ещё и вдогонку криком кричать будешь. Бедненький.
Мы нежно улыбались друг другу в темноте шатра. Прям — любовнички перед страстным броском в горизонтальное состояние. Прям ещё мгновение и... "они слились в пожаре страсти". Как меня будут "сливать" и "пожаривать" — я примерно представляю. Поэтому нужно избавлять Андрея от греха. Я имею ввиду: от греха непонимания последствий.
— Спасибо, брат, на добром слове. За заботу твою, за ласку. Только о мелочи ты позабыл. Мелочь та — войско православное. Может, ты запамятовал — оно тут, вокруг стоит. Всеми своими тысячами голов ждёт поутру твоего решения. Насчёт "отрубить Ваньке головёнку". Не — "опосля", не — "к Юрьеву дню". Нынче. Утром. Твоё слово.
Андрей чуть поморщился. Точно подзабыл. А тут вокруг — множество людей.
— Войско тебе не поможет.
— Вот кто бы спорил! Мне — не поможет. А вот тебе... Дыбы у тебя нет. Пока Маноха её построит, пока меня подвесит, пока кнутом обдерёт. А я первую-то виску выдержу! Да и вторую... может статься. А это уж какой день-то? Завтрашний да послезавтрашний? А народ вокруг ходит-спрашивает, любопытствует-интересуется. "А что ж это князь наш славный душегубца не казнит? А об чём это наилучший во всём войске палач — вора воровского расспрашивает?". Как думаешь, Андрейша, вот в войске четыре тыщи голов. Нехудых, битых, бывалых. Как скоро хоть до одной дойдёт? С чего мне такая милость — пару дней лишних под кнутом пожить? А ведь коли до одного дойдёт... "На чужой роток не накинешь платок" — так наш народ говорит. Я народу верю. А ты?
Крайнее раздражение, досада сочетались на "высоком челе" с усиленной интеллектуальной деятельностью. Чело у него... наши татары высоколобием не страдают, у них и без этого есть чем думать. И я даже знаю "что". Ну, пусть трудится. У меня-то времени много было, я, вроде бы, все варианты просчитал. Главное, чтобы у него иллюзии не возникло, что есть путь, где он меня против моей воли "нагибает".
Мой радостно-идиотский вид весьма раздражал князя. Он отвернулся и стал смотреть на икону. Я — присоединился.
— Знаешь, Андрейша, а у меня тоже икона Богородицы есть. Тоже письма Святого Луки. Попик один в наших краях окормлением занимался. Грек из Капподокии. Спёр там икону у какого-то страшно важного старца да попал на Русь. Попик... как-то раз — богу душу отдал. В нашей речке. А дочка его в мой дом перешла. Вот ту Божью Матерь и подарила. Только у меня там она молодая нарисована. Совсем ещё девушка. Сразу после рождения Иисуса. Молоденькая, счастливая. Икона, говорят, чудотворная. Так и зовут: "Исполнение желаний". Я раз проверял — точно, работает. У меня блоха чуть льны не поела. Я всю ночь молился — утром дождь пошёл, всю блоху смыло.
— Это ты к чему?
— Насчёт блохи-то? А чтоб ты не сильно надеялся. На Маноху. Если уж припрёт сильно пожелать смерти своей, от мук нестерпимых — есть кого об исполнении попросить. Заступница-то не откажет. По знакомству-то.
— Вот как. Значит, смерти не боишься?
Я подумал, "посмотрел в себя". Ответил честно, как чувствую:
— Нет. Не ищу, не прошу, не желаю. Но — не боюсь. Ты меня в бою видел. И в Бряхимове, и здесь. Про моё "божье поле" в Мологе — знаешь. Как там сопляк, плешивый, полуголый доброго славного здоровенного нурмана завалил. Думаешь, без Заступницы обошлось? Не боюсь. Извини.
— Экх... А... А за что извинить-то?
— За труды твои тяжкие, что втуне пропадают. Ты ведь, брат, пугать меня вздумал. А это бестолку — сильнее смерти страха у тебя для меня ничего нет. А смерти я не боюсь. За нынешний разговор — ты мне четырежды голову срубить собирался. Что мне дыба с кнутом, когда на носу — плаха с топором? Ежели хочешь чего от меня — думай иначи. Да и времени у тебя на муки мои не осталося — через час светать начнёт. Через два, не дольше — твоя воля должна быть объявлена.
Боголюбский... устал. Всё-таки, годы. Да и не привык он сталкиваться с равным противником. "С равным" — в части выносливости. В остальном-то мне до него...
А вот беседа двух "мышей белых генномодифицированных"... Тут как в фехтовании левшей — выигрывает тот, кто чувствует себя менее уверенно, кто не привык сильно полагаться именно на свою особенность.
Так, считаем варианты.
Он может отрубить мне голову. И остаться с неудовлетворённым любопытством. Потом, вернувшись в Боголюбово, он будет его долго и коряво... "удовлетворять". Голов полетит... особенно — из Манохиного ведомства. Ликвидация топтунов, соглядатаев, информаторов... по такой теме — автоматом. И — по восходящей. Всех кто знал, кто мог знать, кто мимо проходил...
Он может не отрубить мне голову. Упакует в железа-кандалы, отвезёт в Боголюбово и там, не торопясь, с огоньком... в прямом и переносном смысле... А люди будут лясы точить, думать-гадать. Наш народ, как тот инопланетный попугай — "отличается умом и сообразительностью". Дай только зацепку — расковыряют-додумаются.
А я — сдохну. "Вместо того как...".
Тогда мне проще голову сразу отрубить.
Он может меня как-то... подкупить-прельстить? Глупость. Пока я в его власти — может... мда — обезглавить. В любой момент. Что он, безусловно, и сделает. Едва необходимость в моей информации отпадёт.
А она — отпадёт. Он намёк получил — он будет копать. Без рывков, без шума и пыли, но — докопается. Тут чисто фактор времени: быстро — шумно, дольше — тише. "Вечная тайна" — когда все умерли. Вот так он и сделает.
У меня есть только один выход: к тому моменту, когда я стану ему не нужен, оказаться в таком месте-состоянии, что ему меня угробить... было бы неудобно. В смысле: громко, грязно, противно, вредно, опасно, больно... И времени у меня для этого — чуть.
"Фактор времени" — кто не успел, тот опоздал. Навечно.
Он это понимает. И понимает, что я это понимаю. Поэтому морщит лоб от напряжения своих светло-княжеских мозгов.
Имеется тройной бздынь по всем направлениям. Почти уелбантуренный факеншит.
И это — радует. Потому что и есть, собственного говоря, поле деятельности профессионального оптимизатора. Именно вот это "почти".
"Почти" — потому что есть варианты.
Я уже говорил, что мне не надо давать время на размышления? А мне — дали. Не хотелось бы делать ему больно... Но ведь не вразумляется!
Кажется, Андрей пребывает в глубоком недоумении. В смысле: как же выбраться из той дерьмовой ситуации, в которую он попал? Надо помочь... "брательнику".
— Андрей, давай проще: есть тайна, которая нам обоим не вполне понятна. Нужно разбираться. Ты можешь сделать это сам, посвятив в неё других. И убив их после. Или воспользоваться моей помощью. Но ты мне не веришь. Для решения задачи мы можем заключить союз. Для братьев это нормально. Но для союза нужно доверие. Которого у тебя нет.
— А у тебя есть?
Прекрасно! Я пробил его! Он говорит уже о нас — как о равных! О "высоких договаривающихся сторонах". Это, конечно, только самый первый шажок... Но в правильном направлении!
— Да. Я тебе доверяю. Потому что ты не дурак. Только мало знаешь. Извини, Андрюша.
— Чего?! Чего ещё я не знаю?!
— Ещё ты не знаешь, что есть такая штука — бумага. Это такой материал...
— Да знаю я бумагу! И в Царьграде видал, и у меня в Боголюбово валяется где-то.
О! Так это ж открытие! Информация о том, что Боголюбский бывал в Константинополе...
Современники.
Соумышленники.
Сильные государи.
Сходная внутренняя политика — укрепление центральной власти. Людовик VII, Фридрих I Барбаросса, Генрих II, Мануил I. В России — Андрей Боголюбский.
Исследователи отмечают "точку пересечения" — четверо первых государей лично знакомы, встречались в Константинополе в ходе Второго Крестового похода. А вот Андрея там не было. Точнее: "там и тогда". А вот "там", но в другое "тогда"... Император Мануил? Какой-то другой идеолог "сильной центральной власти"?
— А ты и в Иерусалиме бывал?
— Да. Так что ты там начал?
О поездке Боголюбского в Константинополь и Иерусалим никакой информации в летописях нет. Только часть искусствоведов, анализируя постройки его эпохи во Владимире глухо упоминают о возможном личном знакомстве князя с первоисточниками. С теми храмами, которые он копировал в своей столице. С их не... "необщеизвестными деталями". Типа восьмиконечного креста на дне чаши. Которая есть подобие "Пупа мира". Который стоит на площадке храма Соломона в Иерусалиме. Рядом с камнем, на который ГБ положил мир, сразу после сотворения.
Видимо, ГБ сначала смастерил макет. Такой... маленький мирок. Судя по размеру камня. А потом... надул? "Надуть весь мир"... звучит. Многие хотели бы повторить. Надувательство такого масштаба.
Очень немногие об этом подобии знают — это видеть надо.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
