Что, Говорите я в прошлом

— Кх... — с губ Айзена скатилась еще одна струйка крови, — сволочи.

— Сволочь здесь только ты, — прошипел рассерженной змеей Гин, сильней надавливая на клинок.

Айзен поморщился, он уже начал чувствовать, как немеют кончики пальцев, хотел хоть в конце нанести смертельный удар хоть одному из своих соперников. Но Сачио выбил коленом из ослабевшей руки занпакто, и тоже поднажал на меч.

— Я когда-нибудь вернусь...

Ичимару и Куросаки пораженно застыли, пустыми глазами смотря на быстро хладеющий труп своего главного врага на протяжении ста лет.

А затем одновременно вытащили клинки из тела Айзена. На остатки формы и оголенные участки кожи попали капельки крови.

— Все? — неуверенно спросил Сачио.

— Видимо, — так же неуверенно ответил Гин.

Ичиго, без какой либо охоты, сражался с Гриммджоу, и испытывал иррациональную радость от встречи с этим арранкаром. Да что там Гримм, он был рад видеть даже Улькиорру! Жаль, что Эспада не оценят его порыва. Интересно, а они уже зовут себя Эспадой?

Порыв ветра от столкновений клинков Бьякуи и Улькиорры задрал на спине куртку Гриммджоу, и Ичиго с какой-то потаенной радостью заметил там цифру шесть. Значит, Эспада.

— Гетсуга Теншо!

— Десгаррон! — ответствовал Гримм, острыми когтями создавая будто царапины в воздухе, голубоватого цвета атака была сильна и опасна, кому-нибудь, но не Ичиго. Рыжий играючи уходил от всех атак и будто издевался.

Кучики и Шиффер же сражались, как львы. Рукию давно отодвинули в сторонку, и девушка сейчас грызла губы, чтобы не закричать, когда занпакто зеленоглазого арранкара ранила ее дорогого брата.

Остальные капитаны только успели размяться, как во главе с Йороуичи пришли вайзарды, которые смели обратно в гарганту всех арранкаров. Убивать их сейчас, когда своих проблем выше крыши, просто опрометчиво.

— Хирако Шинджи! — тут же прогремел громом голос сотайчо.

— О, главнокомандующий, давно не виделись, — скорчил радостную рожицу Хирако. За что тут же получил ощутимый подзатыльник от Хиори.

Ичиго даже головой помотал, будто вернулся на лет сто назад. Ничего не изменилось... так казалось...

К капитанам и вайзардам подошли Сачио и Гин, скромненько улыбнувшись сотайчо.

— На собрание, срочно! — прикрикнул Ямамото, — всем!

Шинигами пошли, о чем-то весело болтая, в строну бараков первого отряда.

Шинджи донимал разговорами Ичиго. Вайзарды были настолько отдалены от жизни Сейретея, что совсем уже не следили за новостями. Изредка им их приносила Йороуичи, когда заглядывала в Общество Душ. Но потом и она почти перестала приходить, особенно в последнее время. А Кенсей, решивший проверить, что и как, едва унес ноги, убегая от разъяренных шинигами. Тогда-то вайзарды и узнали, что началась какая-то заварушка, но то что в этом был замешан Айзен и предположить не могли. Иначе давно бы уже пришли и помогли.

А теперь новая угроза. Эволюция Пустых продолжилась, Меносы Гранде теперь могут становиться Арранкарами. И если на одного Васто Лорде требуется примерно с десяток капитанов, то про одного арранкара и говорить нечего. Ямамото вздыхал в бороду. Интересно, в Готей всегда будет бардак?

— Объяснитесь! — сотайчо стукнул посохом по полу, обратив спокойный взгляд своих глаз, на двух хитрющих капитанов, которые, наконец, выглядели нормально — как нашкодившие котята. Со стороны сотайчо они и должны так выглядеть.

В большом зале собраний находилась просто толпа народа. Капитаны, их лейтенанты, которых то ли забыли выгнать, то ли просто плюнули на их присутствие, компашка вайзардов, и представители Мира Живых — Киске, Йороуичи, Ичиго, Садо, Исида и Иноуэ.

Рыжий вздохнул, переглянулся с Гином и начал говорить.

— Не знаю, как Айзен вырвался из Гнезда, но я единственный кто оказался не под гипнозом.

— Почему же? — заинтересованно спросил Хирако, они с Хиори первыми ушли из Готей, и детального знакомства с Сачио Куросаки не имели. Так что почти что одинаковая внешность Куросаки многих вводила в заблуждение.

— Вы бы, кстати, тоже не попали бы под гипноз. Вайзарды уникальны, в плане внутреннего мира. В нем находится сама душа, занпакто и пустой. Гипноз, какой бы он ни был, рассчитан на либо одну душу, либо на душу и занпакто.

— То есть, получается, что мы, хм, втроем смогли бы сбросить морок? — спросил Лав.

— Именно, — кивнул Сачио, — гипноз Айзена не рассчитан на такое большое количество поселенцев в одном внутреннем мире. Да даже шинигами и занпакто много. Это доказывает почему гипноз смог побороть Ичимару-тайчо, а позже и Киораку-тайчо с Укитаке-тайчо.

— Хорошо, — вздохнул сотайчо, — но почему вы не подняли тревогу, если сбежал заключенный?

— Мы затаились, решили выведать планы Айзена и сдать его вам на суд, Ямамото-сотайчо.

— Что-то я его здесь не вижу, — проворчал старик, ох уж эти дети, поиграть им в шпионов захотелось.

— Мы его убили, — даже несколько виновато протянул Ичимару, — вы же не против, да?

Среброволосый умильно захлопал ресницами, строя глазки командиру.

Ичиго не без интереса слушал сына и друга. Мужчину терзали противоречивые мысли, он был, без сомнений, горд за сына, но в то же время его хотелось отстегать ремнем. За вранье.

Затем за рассказ приступил Ичиго, который и поведал, что мог сделать Айзен, и кто такие арранкары. Покаялся, что в возникновении одного из них виноват он сам. Кто же знал, что его Хичиго возьмет и создаст арранкара.

Самое интересное в другом — как появились остальные арранкары? И судя по всему, они собрались в свою военную организацию, и так просто от шинигами — своих злейших врагов — они не отстанут.

— Объявляю военное положение, — чуть заметно пожал плечами Ямамото, — готовьтесь к войне.

— Есть! — оглушительным хором ответили все находящиеся в зале шинигами и люди.

— Куросаки-сама, — к Ичиго подошли его одноклассники.

Иноуэ же смотрела совсем благоговейно, Исида только ухмылялся, он уже понял, кто оба Куросаки Ичиго — этот и встреченный отцом с дедом сто лет назад — один и тот же человек.

— Иноуэ, я все равно Куросаки-кун, — подмигнул он девушке, — не меняй отношения ко мне.

— Я постараюсь, — покраснела Орихиме.

— Отец, — Сачио снова принял вид провинившегося котенка, а вот Гин смотрел вызывающе.

— Сын, — холодно улыбнулся Ичиго, — иди сюда.

Мужчина схватился за рукоять Зангецу, Сачио тут же исчез в сюмпо.

— А ну стой, неблагодарное создание! — закричал ему вдогонку Куросаки-старший, бросаясь следом.

Гин ехидно захихикал. Как же он рад, что пока что все закончилось благополучно.

Со смертью Айзена исчез гипноз, и Гин теперь был окружен своими боевыми товарищами. Ах, сколько воспоминаний об учебе Сачио в Академии. А уж о том, как Гин пробирался к Ран-тян в общежитие и под ее балконом пел серенады... Мда, после его концертов, Сачио обожал издеваться над другом и братом.

Появился невозмутимый Ичиго, закинул руки за голову, и обвел всех взглядом.

— Пойдемте в поместье.

— У вас... тебя есть поместье? — удивилась Иноуэ.

— Конечно есть, Орихиме-чан, — синхронно улыбнулись Гин и Сачио.

Девушка вначале испугалась, а затем хихикнула в кулачок. Эти двое такие взрослые, сильные, но оба такие дети в некоторых своих поступках.

— Эй, Куросаки, — раздался голос жаждущий крови рыжих позади компашки.

— Кенпачи, не сейчас. У нас еще найдется время скрестить клинки, — отмахнулся от джуичибантай-тайчо Ичиго.

— Я запомню, — мстительно ухмыльнулся Кенпачи.

— Я тебя обманывал когда-нибудь? — удивился Куросаки-старший.

— Ладно, — успокоился Зараки и, подхватив одной рукой Ячиру, отправился в расположение своего отряда.

Ичиго мог поспорить на свой капитанский хаори, что сейчас у одиннадцатого отряда будет тяжелейшая тренировка. Впрочем, это вам не лентяи десятого отряда, отряд Зараки всегда рад драке, даже если это тренировка.

— Ичиго, мы потом тебя навестим! — крикнул Хирако на прощание, и все вайзарды исчезли в сюмпо.

— Ну что? Идем?

— Угу, — осторожно кивнул несколько больше, чем раньше, помятый Сачио.

Наконец-то люди и некоторые шинигами отправились в поместье Куросаки. Как бы там ни было, но теперь и трое детей были впутаны в разборки неживых. Это несколько пугало учеников старшей школы, но в тоже время и будоражило кровь.

Глава 32.

Ичиго широко распахнул входную дверь и приглашающе мотнул головой. Йороуичи нагло прошла внутрь, даже впереди законных владельцев, и сразу же расположилась в гостиной на диване. Ичиго только глаза закатил, давно привыкнув к выкрутасам этой женщины.

Сачио пожал плечами и пробрался в давно уже не посещаемую свою комнату. С момента побега Айзена, кьюбантай-тайчо не появлялся дома ни разу. Очкарик имел одну нехорошую привычку — следить за всеми, даже за союзниками. А такой палевный дом, как у Сачио мог бы сорвать весь обман. Кроме фотографий или картин, здесь же были дневники, и не только Ичиго и Сорано, но и самого Сачио. Младший рыжик не знал с чего это вошло в привычку, но пару раз в детстве замечал, как отец что-то усиленно пишет в тетрадке. После возвращения в поместье, Сачио нашел дневник матери, и решил тоже его вести. Потом и отец похвалил, сказав, что если некому выплеснуть все свои мысли, то ведение дневника для этого подходит просто прекрасно.

Рукия и Ренджи тоже довольно спокойно прошли в дом, они помнили Ичиго, как замечательного и веселого тайчо, да и в гостях у Куросаки бывали не раз, благодаря Сачио.

А вот трем людям было тяжеловато примириться с мыслью, что их одноклассник намного их старше. И сложно воспринимать его как все еще одноклассника. Сколько Ичиго не просил вести себя с ним как раньше, постоянно в речи проскальзывали официальные нотки.

— Эй, тайчо-сан, а что мы будем делать? — невинно обратился Гин к хозяину поместья.

— Вы? — Ичиго улыбнулся, — тренироваться... со мной.

— Тайчо-сан, пожалейте, — Ичимару до сих пор прекрасно помнил, как Куросаки гонял, что десятый отряд, что потом пятый. А когда тайчо скучал, то гонял по полигону то Кенпачи, то Бьякую, то самого Гина. Да и вообще любого шинигами попавшегося под горячую руку.

— Нет уж, не пожалею, — от улыбки Куросаки всем сразу стало плохо кроме одной длиннохвостой женщины, которая тоже привыкла к выкрутасам Куросаки, самой первой.

— Что? Прямой сейчас? — с ужасом в полуприщуренных глазах спросил Гин, ответ он получил более чем понятный. От стула, на котором сидел Гин, остались щепки.

— Тайчо-сан! Нельзя в закрытом помещении использовать кидо! — обиженно отозвался Ичимару, потирая обожженную щеку, слишком неожиданной была атака.

Ичиго только бровью дернул, и санбантай-тайчо просто как ветром сдуло, как и секундой позже Ичиго.

Тихо рассмеялась Шихоин.

— Йороуичи-сан, а вы можете рассказать, кто такой Куросаки-сан? — попросила Иноуэ.

— А ты разве не поняла?

— Нет, поняла, но эта история все равно какая-то непонятная.

— Этой истории уже более ста лет. Да, она темная и не очень приятная, думаю, лучше вы спросите об этом у самого Ичиго, а не у меня.

— Что там Ичиго? — в гостиную вернулся Сачио, стряхивая с непослушных волос пыль.

— Ты где так извозился, Сачи? — удивилась Йороуичи.

— В своей комнате. Где папа и Гин, кстати? — ухмыльнулся парень и заозирался в поисках вышеназванных лиц.

— Они ушли уладить кое-какие дела, — ехидно протянула женщина.

— Теперь я понимаю, почему вас так не любит Бьякуя-сан, — отозвался Сачио, видя, как женщина не упустит случая позлорадствовать.

— Он меня не любит? Правда? — притворно обиделась Шихоин, и понурила голову, для полноты картины ей осталось сложить вместе ноги, положить сверху руки и покраснеть.

От представившейся сюрреалистичной картины Сачио мелко захихикал.

— Смеешься? — рассерженной коброй прошипел появившийся Ичиго, и, схватив сына за ухо, вытолкал его на улицу, где уже был связан 90 уровня бакудо Гин.

— Отец! Мы же действовали во благо Готей! — закричал Сачио, затрепыхавшийся в тяжелой руке Ичиго, представив, что сейчас его тоже свяжут.

Но нет, Ичиго махнул своим огромным мечом, едва не задев кончик носа сына, того спасла интуиция воина, вовремя завопившая об опасности.

— Что-то он сегодня разошелся, — вздохнула Йороуичи.

— На Куросаки-тайчо это так похоже, — протянула Рукия, выглянув в окно, за стеклом которого мелькали силуэты двух сражавшихся рыжих шинигами.

Еще неделю люди и выбравшиеся в Генсей шинигами провели в Обществе Душ. Несколько отрядов уже начали строительство немного порушенных зданий. Ичиго провел длительную беседу со своим отрядом. Ямамото на крики помощи от пятого отряда просто не обращал внимания. Да, от разозленного рыжика попало почти всем. Даже Сой Фонг, Бьякуя и Кайен краснели как дети малые, слушая все, что Куросаки-тайчо думает о них, и их способностях, поведении, и сомневался в наличии разума у всех троих. Свою порцию упреков получили даже Киораку с Укитаке, уж в их силах точно можно было отправиться к сотайчо, и рассказать о диверсии Айзена.

Люди, наконец, узнали всю историю представителей семьи Куросаки. Иноуэ два часа не могла остановить слезы, но сидела тихо, только хлюпала носом, и слушала рассказ.

— Прекрати плакать, — Ичиго положил широкую ладонь на макушку девушки, — это все в прошлом. Сорано научила меня жить настоящим и иногда задумываться о будущем. Не скрою, я жалею, что не смог ее спасти, но... у меня есть ради кого жить. Сестрички, отец с матерью, сын, хм и племянник.

— Это кто тут племянник? — возмутился Гин.

— Ты, конечно же, — усмехнулся в ответ Ичиго, а среброволосый насупился, но больше возникать не стал. Ичимару-тайчо до сих пор ходил, как мумия, забинтованный. Все-таки иногда методы воспитания у старшего Куросаки было довольно жесткими.

— Спасибо, — поклонилась Орихиме столпившимся шинигами перед Сенкаймоном, — до свидания.

— Куросаки-тайчо, мы вас предупредим, если арранкары вернутся, — спокойно сказал Кучики-тайчо, надменно взирая на собравшихся, однако пришел же проводить их в Генсей.

Бьякуя и Ичиго рассказали Рукии, почему ее приняли в клан. Девушка была ошеломлена и подавлена. Сестру она помнила, но почему-то по миру Живых. В память просто врезалось, как Хисана заслонила маленькое тельце сестренки, от неожиданно упавших балок с лесов стройки. К сожалению, жертва Хисаны пропала, придавленная телом сестры Рукия не смогла нормально дышать, и умерла вслед за сестрой. Вот только это и помнила Рукия. Странно, уже сто лет прошло, а жизнь в Генсее еще не испарилась из памяти.

— Вы поэтому были так строги со мной, брат? — робко спросила Рукия.

— И поэтому тоже, — слегка кивнул головой Бьякуя, — Хисана была невероятно доброй и самоотверженной. Она была такой яркой, и в тоже время мягкой. Ее голова не была забита предрассудками, она видела в людях только хорошее. То, что она оставила тебя одну в Руконгае, лежало тяжелым грузом на ее душе.

На лице Бьякуи появилась легкая грустная улыбка. Рукия, незаметно вытерла слезинку.