Анна и змеиный царь

А если просто чтобы сработало...

Для начала надо было заехать в деревню, к деду Михею.

Семиренка жила спокойно. Маринка вовсю осваивалась в доме, махнув рукой на привидение, Дима лежал и спал, дети гонялись на улице...

Увидев Аню, Марина бросилась к ней со всех ног.

— Анечка! Слава богу!

Аня вгляделась в подругу. Вроде, жива, цела, что еще не так? Не считая проблем и призраков?

— Мариша, как у вас дела?

— Нормально. Я Диме вколола димедрола с анальгинчиком, его срубило. А сама сижу, вот, общаюсь...

— Дед Михей не обижает?

— Нет. Ань, а он... это ведь мне не мерещится, ничего...

— Марина, а что лучше — призрак или бандиты?

— Призрак, — подруга ни минуты не сомневалась. — Он нас убить не пытается.

— Ему это не нужно. Но дом вскоре придется покинуть.

Маришка мигом сникла, как подвявшая лилия.

— П-почему?

— А ты здесь решила навечно поселиться?

— Н-нет. Но...

— Понимаю. Тут безопасно, а там...

Маринка покосилась на выключенные телефоны. Все три, они лежали на тумбочке — ее и два детских.

— Страшно. Ань, если бы я знала, эта тварь фашистская никогда бы и близко не подошла.

— Добивать надо было, добивать, — проворчал дед Михей, подвисая над столом. — А все большевики виноваты, негуманно, видишь ли, Европа не поймет, Америка не одобрит... Толку-то с тех союзников было, как с козла молока, а вони подняли, что те козлы. Вот добили бы фашистское зверье тогда, сейчас бы вякать было некому.

— Добрый вечер, — поздоровалась Аня.

— И тебе поздорову. И тебе, хвостатый. Внучка...

Призрак аж засиял, глядя на девушку. Лида послала ему теплую улыбку.

— Дедушка, добрый вечер.

— Добрый... Даст Род, все хорошо будет. Я за вас помолюсь...

— Все будет хорошо, — Лида улыбнулась.

Маришка опять вздохнула.

— Да... а у нас еще как будет...

— Успокойся, — дед Михей похлопал Маришку по плечу. — Если что — я лично вашим фашистам явлюсь, докончу, что в сорок пятом не доделали. Ну, не распознала ты тварь, так всякое бывает. И волхвы ошибались, даром, что великие, сам Вещий Олег — и тот не все предвидеть мог. А ты обычный человек, куда тебе было догадаться, ежели эта тварь свастику на шее не носила?

— Если бы этих тварей можно было по лицу определять, фонд Симона Визенталя без работы бы остался, — поддержала Аня. — Так что не кори себя.

— А если...

— Успокойся. Решим мы эту проблему. Но телефон мне отдай, ладно?

— Ладно... А...

— Это ненадолго, это чтобы Димка глупостей не наделал, а вас по сигналам не засекли.

— Я их все выключила.

Аня покачала головой.

— Мариш, я не знаю точно, но говорят, что эти телефоны — просто радиостанция в миниатюре. И передавать сигнал могут даже выключенными. Так что давай аппараты сюда, от греха. Стационарный телефон есть, свой номер я тебе запишу, и хватит.

Марина послушалась.

— Страшно. Ты думаешь...

— Маришка, сколько этот Сеня здесь трется?

— Года три...

— И за это время связей не завел, друзей не нашел...

— Ну... Я его плохо знаю, Димка лучше.

— Мань, такая тварь просто бы не спряталась без помощи. А вот чьей, и какие возможности у этого человека... Если Пономарь — это хорошо, он уже помер. А если и еще кто есть?

Марина рисковать не захотела, справедливо полагая, что призрак, даже самый волшебный, плохая защита против АК. Или АКМ.

— Вот, возьми. Как ты думаешь...

Аня сунула телефоны в карман и утешила подругу.

— Думаю, дня через два вы домой вернетесь. Только потерпи чуток.

Маришка смотрела с громадной благодарностью.

— Ань...

— Только не спрашивай — как.

Маринка и не собиралась.

— Я тебе очень благодарна. И Эрешу. И... если я что-то могу...

— Марин, потом сочтемся, — отмахнулась Аня.

Эреш тем временем занимался своим делом.

Он слез в погреб и чем-то там загремел под чутким руководством деда Михея. А потом выбрался, нежно прижимая к груди большой металлический ящик.

Недолго думая, сгрузил его на стол, набрал код на замке — и открыл.

Маринка взвизгнула и шарахнулась.

Поверх коробочек, сверточков и прочего, лежала отрубленная рука. Мумифицировавшаяся и выглядящая не слишком аппетитно.

— И нечего так орать, — проворчал дед Михей. — Якорь-то нужен был...

Эреш, не долго думая, перегрузил руку в целлофановый пакет из сетевого магазина, а потом выбрал еще два свертка. Оставил все это добро на столе, и опять полез в подпол. Прятать ящик.

Дед Михей заколебался в воздухе, как некачественная голограмма.

— Эх, тяжко. А уходить пока нельзя....

— Я правильно понимаю, деда, ты себе из руки сделал... якорь? — уточнила Лида, которая все это время скромно сидела на диване и не лезла в разговоры.

— Дождаться надо было, — буркнул дед, но было видно, что ему приятно. И обращение, и любопытство ведьмочки... — не брезгуешь?

Лида покачала головой.

— Кто хоть раз за лежачим больным ухаживал — навек брезгливости лишится.

Дед кивнул головой, и заколебался еще больше.

— В род тебя примем, сейчас обряды проведем, а потом все вернешь на место. Мне пока уходить нельзя. Вот, как готова будешь, тогда меня и выгонишь навсегда.

— Дед!

Старый ведьмак фыркнул.

— Ты не думай, мне это будет не в тягость. В радость только...

— Смерть? — Аня не могла этого принять. Для нее смерть была страшной. Вот, она была. А потом -как? Точных данных-то нет, а верить...

Для веры данных маловато.

Ведун пожал плечами, колеблясь как улетевшее с веревки белье.

— Это страшно, когда неизвестность. А я знаю, что там будет. Знаю, кто меня встретит. Знаю, куда пойду... и чего тут страшного? Эх, люди... неизвестности вы боитесь, а ведь знали правду, знали... Сами все позабыли, сами сказок себе придумали, да поверить не получилось.

Аня спорить не стала.

— Нам не пора?

— Пора. Пока доедем, пока там... — Эреш отряхивал джинсы, недовольно поглядывая на призрака. — Нам еще много дел предстоит. Ты с нами?

Призрак покачал головой.

— Я и так не появлюсь еще с неделю. Сил много уйдет, у меня тоже возьмут... вы держитесь там.

Аня не поняла, в чем смысл напутствия, но кивнула.

Эреш нахмурился.

— Так чего я еще не знаю?

— Все знаешь. Но мало ли....

Эреш явно не поверил. Но и спорить не стал. Покачал одним из свертков.

— Это — мое?

— Да.

Призрак ностальгически посмотрел на пакет, исчезнувший в кармане штанов василиска.

— Не сломай, чешуйчатый. Вещь хорошая, старинная, таких сейчас не делают. Мне по случаю досталась.

— Не в Германии? — уточнила Аня. Не удержалась.

Михей фыркнул.

— Именно там. Они ж с нами долго воевали... и с Европы себе много чего стащили. Как сейчас помню, шли мы тогда... ладно, это неважно. Вот, в городке остановились на постой... это сейчас визжат, что мы над немцами издевались... всякое бывало. А все ж воина, мы их хоть скопом в скоты не записывали, и из кожи сумочек не шили. И была в городке одна швабская ведьма... столкнулись с ней как-то. Жестко столкнулись.

— И она не ушла живой?

Ане было откровенно интересно. История, живая история великой войны, сейчас шептала устами призрака.

— Ушла. Тут дело такое... ведьмы — они не просто красивые, они тянут к себе, — вздохнув, вспомнил дед. Лида кивнула, в подтверждение тезиса. — Они могут хоть какими страшилками быть, а мужики все одно липнуть будут, что мухи на мед. Вот и у нас один полковник на нее глаз положил... хороша была. Косы светлые, глаза зеленые, а грудь такая... возвышенная!

Эреш покосился на Аню, и подумал, что тут не хуже экземпляры есть. Очень даже.... Куда там каким-то немецким ведьмам?

— А с немками на войне всякое бывало. Полез мужик, она его и приложила, не думая.

— А вы...

— Я рядом был. Ну и...полковника она разделала под орех, был человек — стало бревно с ушами. А как меня увидела, так и жахнула из всех орудий.

— А вы?

— А я ответил. Да так, что где стояла, сопля, там и села. Молода еще супротив меня выходить была, — довольно огладил призрачную бороду дед. — Но нашим не сдал.

— Почему? — удивилась Марина.

— Мало ведьм осталось, — дед Михей покачал головой. — Изводят их, не понимают... разве что в глуши еще есть. Я ее тогда схватил и утащил от греха подальше. А как отлежалась, она из города собралась, а амулетик мне и подарила. Сказала, в их роду передается, полезная штука. Я уж потом разобрался для чего оно надо.

Эреш кивнул.

— Я тоже разберусь.

Дед как-то странно хмыкнул.

— Я тебе хорошую вещь отдаю, хвостатый. Уж поверь, не обманываю.

Эреш кивнул еще раз.

— Ты не дурак. Я ведь вернусь, если что...

— И будешь в своем праве.

— Поехали, — вмешалась Аня, пока разговор не зашел слишком далеко.

Лида встала с дивана.

— Да, поехали... Пора!

* * *

Ехать было недалеко, километра четыре и все по лесным стежкам-дорожкам, хорошо хоть Эреш подсказывал, куда двигаться. И то...

Не конкретно дорогу, свернуть направо, проехать триста метров, повернуть налево, а направление. Прямо, вперед, влево, назад, проехали, не доехали...

У него чутье, понимаешь ли, а такие приземленные вещи, как проезжая дорога, пусть ищет серая и скучная женщина. У нее магии нет, и чутья нет, и машины по такой дороге не будет...

Но ворчать, Аня, ворчала, а машину вела вперед и вперед.

Езда ночью по лесу, даже с дальним светом — это все равно экстрим, так что Аня была счастлива, когда впереди показалась нужная поляна.

— Оно?

— Да.

— Наконец-то!

Заезжать на саму поляну Аня не стала. Вы же не попретесь в Храм на велосипеде? Вот и она не смогла так поступить. Приостановила машину на дороге, не доезжая самой малости до цели, и метров двадцать они прошли, прежде, чем перед ними открылась Она.

Полянка для ритуала была изумительно хороша.

Небольшая, идеально круглой формы, заросшая высокой, малым не в пояс, травой, обсаженная по краю такими здоровущими соснами, что Аня с Эрешем, взявшись за руки, обхватить их не смогли бы. И цветы пахли пряно и дерзко, и звезды светили ласково и одобрительно...

Лида запрокинула голову к небу.

— Как же тут чудесно!

Эреш явно не разделял ее вдохновения, но...

— Ты иди, ляг, полежи на полянке.

— Как?

— Так. Пройди в центр полянки и ляг на спину. Посмотри в небо, подумай о чем-нибудь хорошем, или попробуй очистить голову от мыслей...

— Зачем?

— Затем. Делай, как я сказал, — разозлился Эреш. — Тебе сейчас род принимать, это тяжело. Ты ведь... как тебя по фамилии?

— Санина.

— А должна быть вовсе даже Морозова. Далеко ты от рода ушла, хоть и ветка, но нужной крови в тебе капли.

— А разве не Можарова? — удивилась Лида.

— Нет. Ты у деда вообще фамилию спрашивала?

Ведьма устыдилась.

— Н-нет. Как-то к слову не пришлось... я думала, он, как отец....

— Нет. Ваша ветка пошла от его сестры, а та выходила замуж, меняла фамилию, ну и род — тоже.

— Морозова... красиво.

— Ложись и расслабляйся, — отмахнулся Эреш, очерчивая круг ножом прямо по земле и безжалостно скашивая траву, попавшую под лезвие. Авось, лежать мягче будет.

Потом вписал в круг треугольник и принялся добавлять какие-то символы. Аня стояла молча, не спрашивая, и змей чуть смягчился.

— Род. Признание. Кровь. Сердце. Огонь. Вода.

— А разве последнее не антагонисты?

— Душа — огонь, тело — вода, но душа и тело едины.

— А разум тогда что?

— Ветер.

— А земля?

— А земля нас всех ждет, хоть людей, хоть василисков... да она в нас и есть. Всегда, везде, первооснова же.

— Где?

— Соль. В твоей крови — соль, и в земле тоже соль, — не особенно понятно разъяснил Эреш. — У вас фраза есть — соль земли.

Фраза была. Аня сочла за лучшее не расспрашивать, чтобы не расстраиваться от своей тупости еще больше, и отошла к самой симпатичной сосне. Устроилась поудобнее, подложила куртку под попу, достала планшет — хоть почитать, пока время есть. Или в пасьянс сыграть, если интернет найдется.

Эреш тем временем закончил рисовать, и позвал Лидию.

— Становишься вот на этот луч. Сюда кладешь руку предка.

— З-зачем?

— А удочерять тебя как?

— Удочерять?

— Михей — последний в роду. Автоматически, ты становишься его дочерью.

Лида кивнула.

— Не могу сказать, что все поняла, но...

— Ань, — Эреш оглянулся на подругу, — ты ничего не бойся. Это не опасно, просто магия, а вы к ней не привыкли.

Аня кивнула и помахала рукой.

— Ладно! Занимайтесь, а я пока книжку дочитаю.

Эреш кивнул и встал на свой луч треугольника.

* * *

Эреш.

Лидия.

И на третьем углу — скрюченная, мумифицированная кисть руки деда Михея. Аня сморщила нос.

Фу, бяка негигиеничная. Но если надо...

Эреш медленно вытянул вперед руку.

— От плоти к плоти, от крови — к крови, от сердца к сердцу, волей стихий, правом рода...

Линии на траве вспыхивали алым.

Василиск провел ногтями по руке и как-то так развернул ладонь, что с нее закапала на линии треугольника кровь, змеиная, темная, темнее человеческой. Или это так кажется?

Медленно, в такт его словам, над кистью начал закручиваться красноватый вихрь. Сначала едва-едва, а потом все сильнее и сильнее, принимая форму человеческого сердца. Не того, которое изображают на картинках, а настоящего, похожего на мешок, с венами и артериями. Оно становилось все насыщеннее, ярче, оно словно сочилось кровью в такт шипению змея, и глаза у Эреша стали совершено нечеловеческими...

— Кровью рода, плотью рода, правом силы, волей Змея...

Как она это понимает?

Аня даже не задумывалась. А потом проекция сердца метнулась вперед, и что есть силы ударило Лидию в грудь.

Какую-то долю секунды женщина стояла неподвижно. А потом согнулась вдвое и дико закричала от боли. Она вся светилась алым, словно в каждую вену, каждую жилочку под ее кожей добавили термит, горела — и... выгорала?

Аня не успела ничего предпринять. Эреш резко опустил руку.

— Правом крови — да будет по моей воле!

И алое сияние потухло так резко, словно кто-то рубильник выключил. Лидия лежала на траве, свернувшись клубочком, Эреш опустился на одно колено. И было ему тяжко.

Можно осуждать Аню, но первым делом она бросилась не к Лидии, а к своему мужчине. Подхватила, не давая упасть на траву.

— Как ты?

— Нормально. Вымотался сильно... твою змею! Опять все запасы в ноль ушли!

— Какие?

— Сила. Что копил, что не копил...

Эреш коснулся шеи.

Да, звездочки больше не светились. Пономарь сослужил людям свою последнюю службу.

— Обидно, — поддакнула Аня. Хотя вовсе так не считала. Значит, у них ее есть время, пока он силы накопит... это хорошо?

Да!

Твою змею, лучше иметь и потерять, чем никогда не иметь, и даже не догадываться, что так — бывает! Пусть она всю оставшуюся жизнь будет одна и будет тосковать, все равно это лучше, чем жить в серой пустоте!