Доминика Грасс

Кстати о пустынных шавках. Если меня не приглючило, то я ночью видела койотов. Где живность — там близко должна быть вода. И еда.

Сдвинуть с места даже одну руку оказалось неимоверно тяжело. Дотянулась до фляги. Она оказалась такой тяжёлой, что я дважды её уронила, пока снимала с пояса и тащила к пересохшим губам.

Система конденсации собрала мне воды на целый один глоток, которым едва удалось смочить горло. Каплю под язык. А лучше сразу три. Сжевать последнюю половинку брикета.

Надо вставать. Умереть я всегда успею и в более приятном месте. И хотя бы не от жажды с голодом. Надо вставать...

Поспать Тау удалось не так уж долго — часов пять. И сон этот мало походил на полноценный отдых. Не с такими кошмарами...

Когда Тау узнал, как именно они отправляются прямиком в Гирит, подумал о том, что связи и деньги многое решают в этом мире. Виктория договорилась о вертолёте для трёх марилиту и "одной хрупкой девушки".

Собрались быстро. Брат снова проследил, чтобы Тау не остался голодным. Яростный, в отличие от Закатного, не забывал, что тому надо есть каждый час-два. И то наливал ему большую кружку густого горячего шоколада, то просто напоминал, чтобы Тау достал что-то из своих запасов. Закатный же ел через силу, только потому, что надо было.

Вертолёт нашёлся специально под крупных пассажиров. Как раз на троих полузмей, ну или десятка полтора людей.

Путь обещал быть долгим, и Тау, устроившись поудобнее, впал в состояние близкое к анабиозу, замедлив все протекающие в теле жизненные процессы. В том числе и регенерацию, но делать нечего — силы теперь надо экономить. И восстанавливать поскорее.

Вертолёт прибыл в пункт назначения уже глубокой ночью. Сел на площадку в исследовательском городке, где их уже встречали. И ждал их лично куратор Доминики, вернувшийся из полевого лагеря маленьким и быстрым медицинским вертолётом экспедиции. С ним был напросившийся Виктор.

Несмотря на усталость, все шестеро тут же нашли место, где можно было спокойно поговорить. Стол переговоров, конечно же, был найден в столовой, специально открытой для такого дела куратором. На вопросы Сыч отвечал порой с лишними подробностями и не всегда точно. Зато Виктор отличился немногословностью и чёткостью рассказа.

Тау, положив перед куратором планшет, попросил:

— Обозначьте мне чёткий путь, каким шли машины.

— Лучше я, — перехватил планш с загруженной картой Виктор.

Пальцем нарисовал и закрепил на карте красную линию пути. Обозначил точки, на которых выходили на связь, написал на каждой контрольной точке время связи. Крестом выделил последнюю. Протянув планшет обратно, произнёс:

— Время точное, координаты примерные. Я знаю, как Тим маршруты прокладывает, так что всё обозначенное если не точно, то близко к истине.

Тау не выругался только потому, что не хватало на это сил. Она пропала посреди Духали. Только одна надежда осталась — у его птички есть ядовитые клыки. Маленькая и хрупкая девочка умела выживать.

Через минуту Тау предельно вежливо спросил у Виктории, как она договорилась с пилотом и возможно ли завернуть его в сторону Дазы? Вместе с тремя сыновьями Литу на борту. И следующий вопрос, не дожидаясь ответа, был задан уже Сычу, не найдётся ли что-либо летающее и способное быстро добраться до городка на краю пустыни?

Виктория ответила, что с пилотом можно переговорить утром, Сыч, прикинув свои возможности, сказал что к утру в любом случае что-нибудь решиться. Они ведь несли ответственность за практикантов.

— Надо поспать хоть немного, — решительно прервала дальнейший разговор Виктория. И протяжно зевнула, прикрывшись ладошкой. Обратилась к Сычу: — Нам найдётся, где переночевать?

— Конечно, госпожа Вэрбе, — кивнул старик, тяжело вставая из-за стола. — Пойдёмте.

По дороге Викторию и марилиту развели в стороны. Свободные апартаменты для людей и подходящие для полузмей находились в разных корпусах. Трёх воинов вёл Виктор. Первые две комнаты достались Арану и Рау. К третьей, расположенной несколько дальше, Виктор вёл Тау. Оставшись с марилиту наедине, ксен, давно присматривавшийся к медному воину, неожиданно спросил:

— Это твои волосы на её запястье?

Тау окинул Виктора изучающим взглядом. Медленно ответил:

— Ты тот самый ксен. Тебя ещё называют Палево. И знаешь. Палево, — змей навис над геологом. Прищурился. — Не надо было танцевать свои танцы вокруг неё. Если хотел защитить — достаточно ей было просто сказать то, чего она не понимает.

— Я не... — начал было Виктор и запнулся. Помолчал, прямо глядя в потемневшие от гнева глаза. — Ты прав. Я желал. И не решился, — снова умолк. И едва не с болью закончил: — Найди её. Она не может вот так просто умереть. В ней столько жизни, сил, таланта! Она как... как звёздочка яркая.

Тау сменил угрожающую позу на более мирную. Отвернулся, невидящим взором уставившись куда-то в темноту коридора. Ни горевику, ни марилиту свет не требовался, и они передвигались в темноте. И сейчас в этой темноте скульптурный профиль змея резко очертился светом полной луны, висящей за окном коридора.

— Найду, — поклялся Тау. — Найду...

Лесной царь

Запах. Я учуяла её запах.

Пересушенный воздух пустыни коротким, лёгким порывом донёс до меня... влагу.

Я уже давно не могла идти толком. Иногда ползла. Подолгу лежала там, где падала. Поднималась и упорно шла, уже даже не совсем понимая, куда.

Встать никак не получалось. Собрав всю свою волю в кулак, я всё же поднялась на четвереньки. Подтянула под себя одну ногу и с хрипом вместо стона, поднялась. Идти, идти...

Ноги заплетались. Меня так шатало, что я шла зигзагами. Очень хотелось бросить оружие и флягу, но уже даже руки не поднимались. Моё тело измотано до предела. Днём здесь шпарит выше сорока. Ночью — не больше десяти градусов.

Я готовилась к внештатным ситуациям, в том числе и к пустыне. Но не к тому, что окажусь здесь практически голой, без своего рюкзака.

Дышать последнее время удавалось только через шарф. Приступы астмы накатывали страшные.

Упав на колени, заставила себя ползти. Мне нужно найти воду. Мне нужна вода...

Бездна времени и песка. Через бесконечность я шла, ползла. Только одна мысль оставалась в голове. Идти. Не останавливаться. Только не останавливаться.

Когда прошла вечность. Успело стемнеть. Потом похолодало. Меня давно не слушались руки и ноги. Я даже уже почти не чувствовала холода.

Руки провалились в холод. Остановилась. Холодно. И... мокро. Вода.

Бессильно упав на берегу, я попыталась донести влагу до рта непослушной рукой. Спустя ещё одну бесконечность, удалось понять, что я лежу на берегу озера. Кое-как хватило сил, чтобы напиться.

Холодно. Как холодно. Надо встать. Надо встать, до утра я замёрзну насмерть.

Надо встать. Тут должны быть деревья. Надо развести огонь.

И пить. Пить ещё...

Потянувшись за водой, рука едва сдвинулась на пару сантиметров. И даже это потребовало от меня неимоверного усилия.

В угасающем сознании чётко сформировалась кристально ясная мысль — мне не дожить до утра.

Не было сил даже закрыть полуприкрытые глаза.

Но я хотя бы сумела напиться...

Даже такая слабая улыбка разорвала обветренные губы в кровь.

Ну что ж. Если это не предсмертная галлюцинация и я не наелась песка вместо воды.

Сознание медленно заволокла серебристая дымка...

Тело сотрясала дрожь. И не от холода. Моё окоченелое тело почувствовало тепло. Рассвет?..

Губ коснулось что-то тёплое.

— Пей, пей, малыш...

Веки открылись с дикими усилиями. Картинка прыгала и смазывалась. Прежде чем глаза закрылись снова, мне удалось увидеть лишь человеческую фигуру, склонившуюся надо мной. Чья-то рука на моих плечах. И отблески огня.

Судорожно сглотнула. В горло потекло что-то тёплое, сладкое и очень вкусное. Удалось сделать всего несколько жалких глотков, прежде чем внутри всё болезненно сжалось.

Жидкость сразу исчезла от моих губ и поить перестали прежде, чем меня стошнило.

Чья-то рука коснулась волос. Может это уже сама Литу принимает меня под своим крылом? Только я прибыла к ней в такой некондиции, что меня даже в загробном мире предстоит сначала выходить.

— Спи, спи, малышка...

И я уснула.

Глядя вверх, я долго пыталась понять — что это. Что вижу. Минут пять ушло на одно простое осознание — это ткань натянута над моей головой. Простая ткань. Где это я?

Шевельнувшись, поняла, что я укрыта тонким одеялом. И лежу на как-то подстилке. Попыталась сесть. С трудом и усилием, но мне это удалось.

Я, кажется, в палатке. Пить как хочется.

Попытка откинуть одеяло и выползти из палатки отняла остатки сил. Голова так дико закружилась и так сильно затошнило, что пришлось лечь там, где была.

— Не спеши, малыш, тебе ещё рано вставать. Вот, лучше выпей...

Чужие руки приподняли меня за плечи и сунули под нос кружку с чем-то тёплым. Несколько глотков принесли облегчение. Тёплое и сладкое питьё оказалось неожиданно свежим. И успокоило тошноту.

Когда в глазах более-менее прояснилось, я разглядела своего спасителя.

Сказать, что удивилась — ничего не сказать.

Ярко-зелёные, непропорционально крупные, с очень большой, почти животной радужкой, раскосые глаза смотрели на меня с состраданием. Оливковая кожа, светло-зелёные волосы. Тонкие, даже где-то красивые, но отчётливо нечеловеческие черты нелюдя. Он повернул голову, потянувшись за одеялом, чтобы накинуть его на меня. Из копны спутанных волос показалось заострённое ухо. Эльф! Эльф в пустыне?! Что он тут делает?!

— Ты... кто?.. — с хрипом вытолкнула из горла.

— Вэйл, — улыбнулся зеленолицый. — Не разговаривай пока что. Поспи. У тебя ещё очень мало сил, малышка, — добавил он, заставляя меня удивиться ещё сильнее. Он очень чисто разговаривал на ромейском.

— Я — Доминика, — кое-как удалось представиться мне.

В голову полезли мысли о брошенном Тиме. Но эльф положил на мой лоб свою узкую ладонь и сознание сразу начало уплывать в сон. Вряд ли эльф может мне чем-то помочь с этой проблемой. Остаётся набраться сил.

В полубреду прошли двое суток. Время удавалось отслеживать с трудом. Эльф иногда будил меня, поил то чем-то тягучим, густым и сладким, то просто солоноватой водой. Обтирал моё измученное тело влажной тряпкой, окуная её в какой-то приятно пахнущий отвар. Мышцы и нервы от этого переставало тянуть, но и чувствительность не особо возвращалась.

Мне очень нужны были физические упражнения, но сил катастрофически не хватало.

Только на третьи сутки удалось натянуть на себя штаны с майкой, выползти из укрытия и не потерять сознание от слабости. Прислонившись к пальме, преодолевая головокружение, я оглядывала место, где оказалась. Оазис.

Крупное озеро в виде полумесяца, зелень. И остатки древних развалин, среди которых и натянут прикрывавший меня тент. Ночью там горела переносная печка. Под одеяло в ноги эльф каждую ночь укладывал мне солевую грелку.

Я раньше никогда вживую не видела эльфов. Это очень малочисленная раса. Малочисленная, легендарная и скрытная. Наблюдала за ним с любопытством. Он явно немолод, хотя выглядел ненамного старше меня. Оливковая, очень гладкая кожа, яркие зелёные глаза. Невысокий, может на полголовы меня выше, стройный, изящный. Но изящество какое-то отчётливо нечеловеческое. Неожиданной была ассоциация даже не с лесным котом, а... с богомолом. Богомол тоже тоненький, сильный, и лихо маскируется под травинку. Длинные, ниже поясницы, белые с оттенком зелени, спутанные волосы, в которых застревали какие-то веточки, листочки, травинки. Одежда на нём казалась сплетением тех же листочков, травинок, стебельков и даже каких-то мелких лиан. Ничего особого — штаны и туника, но как оно сделано! Вейл ходил босиком, но я видела его ботинки. Ощущение создалось, будто их вырастили, а не сделали.

Двигался он с неповторимой грацией, будто трава на ветру. А когда замирал — его можно было потерять из виду, будто он вовсе становился невидимкой. И вместе с этим, явное дитя природы ловко пользовалось буржуйкой, походной газовой печкой, раскладным котелком.

Как раз вернувшийся с озера эльф увидел меня и приветливо улыбнулся. Сел рядом, протянул мне что-то похожее на драконий фрукт. С некоторым удивлением я узнала плод кактуса. Ещё влажный, чисто вымытый, тщательно очищенный от колючек.

— Тебе уже можно есть, так что поешь, — то ли предложил, то ли повелел эльф.

Голода я не чувствовала, но согласилась с ним. Достав карду, аккуратно счистила часть шкурки. Вырезая кусочки, начала есть, тщательно прожёвывая. Плод казался очень вкусным, каким-то клубничным, только с кислинкой и не слишком сладким.

— Как ты в пустыню попала, малышка? — эльф сидел рядом, вытянув одну ногу и подогнув под себя другую. Чистил ножом такой же плод. Чуть улыбнулся, взглянув на меня. — Я ведь о тебе так ничего и не знаю.

— Я ехала в Дазу, — со вздохом ответила. — Ну и не доехала. На нас песчаники напали. Я одна сбежала.

— Странный маршрут, — что-то про себя прикинув, произнёс зеленокожий. — Откуда же ты ехала, чтобы через Духаль до Дазы добираться?

— Из археологического лагеря, — честно ответила. — Я там практикум проходила. Ну и мне нужно было... уехать. В Дазу...

Память беспощадно выдала все причины моего отъезда, заставив запинаться. Взгляд упал на браслет. Подожди ещё немного, мой родной. Дождись меня там.

И зачем ты меня только спас, эльф?

— Так ты археолог? — заинтересованно спросил мой спаситель, как-то по особому склонив голову на бок.

— Нет, — качнула головой. — Я широкопрофильный ксенолог. Психолог, социолог, биолог, археолог, антрополог в одном лице.

Привычка не выдавать своего внутреннего состояния взяла верх и я, отведя взгляд от браслета, с усиленным вниманием снова принялась за еду. Более-менее взяв себя в руки, посмотрела на эльфа. На гладком, оливковом лице неожиданным чувством оказалась печаль. Блуждающий, пустой взгляд выдавал глубокую задумчивость.

— У меня был один близкий друг из ваших. Из людей, — медленно, задумчиво произнёс Вэйл. — Тоже ксенолог. Великий был ум. Если во что влезал — докапывался до всего. Жаль, что погиб так глупо. Из-за своего любопытства неуёмного...

Я не решилась расспрашивать, зная, как больно тревожить память о мёртвых. А Вэйл усмехнулся невесело и добавил:

— Доминик его звали. Почти как тебя.

Сердце пропустило удар. Почувствовав спазм, я прижала шарфик к лицу, во все глаза уставившись на эльфа. Не может быть. Это просто совпадение. Но Доминик — редкое имя!

— Грасс? Доминик Грасс? — едва выдавила я, задыхаясь и стараясь привести свои бронхи в норму побыстрее.

— Да, — с некоторым удивлением глядя на меня, подтвердил эльф.

Мне стало дурно. Перед глазами поплыло. Качнувшись к Вэйлу, я так же задыхаясь, но уже без шарфика, быстро заговорила:

— Я — Доминика Грасс! Я на Зирас приехала чтобы узнать, как папа умер, я же ничего не знаю!..