Интересное2

— А что же наш драгоценный замполит? Почему его не привезли?

— Чтобы вы расчленили его и сожгли?

— Мы не мясники. — Филин с осуждением посмотрел на Алевтину.

— Извини, шутка получилась плохая.

— Просто сожгли бы, целиком. Стасенко оставили в резерве?

— Думаю, что так.

Ворончук закончил беседу с полковником и вернулся к штрафникам.

— Алевтина Дмитриевна, придется временно отпустить пациентов. Сначала с ними побеседует командование, а уж после вы их осмотрите. Я говорю о Филине и Васнецове. А вот Бадмаева и Покровского можете осматривать прямо сейчас. — Василий указал на штабную землянку. — Васнецов, Филин, нам туда. За мной, шагом марш.

Контрразведчик вошел первым, доложил о прибытии и представил бывших разведчиков. Представил как подполковника Васнецова и капитана Филина. И никто ему не возразил. Значит, штрафное время действительно истекло.

Глаза привыкли к новому освещению быстро, и Филин увидел, что в землянке больше генералов, чем капитанов. Первых было три, а вторых — только Вася да сам Филин. А еще было штук пять полковников. И один подполковник — Васнецов. Короче говоря, компания собралась представительная.

Какое-то время компания молча разглядывала бывших штрафников, затем один из генералов кивнул, и по его молчаливому приказу откуда-то справа, из тени, вышел еще один полковник. Он прогулялся перед разведчиками, вернулся, встал почти напротив штрафников, но не спиной к генералам, и пророкотал сочным басом:

— Товарищи! Уполномочен довести до вашего сведения, что с этой минуты вы вступаете в должности командного состава отдельного батальона особого назначения. Ваш батальон будет сформирован на основе трех штрафных батальонов. Вам будут приданы необходимые специальные подразделения, минометно-артиллерийский дивизион и саперная рота. С вами будут взаимодействовать все необходимые подразделения и соединения всех родов войск.

Полковник взял паузу, как бы позволяя осмыслить услышанное. Ворончук подготовил разведчиков к чему-то подобному, но не сказал, что батальон будет не просто штрафбатом, а кулаком столь приличного размера. Похоже, в целом речь шла о решающем штурме Кенигсберга, и отдельному батальону «осназа» отводилась в этом штурме ключевая роль. Или не ключевая, но особая — соответственно особому назначению, не суть важно.

Намного важнее был скрытый замысел, разгадать который не составляло труда. Отдельный батальон шел на верную смерть. До цели имели шанс дойти лишь четверо — бывшие разведчики Васнецова. Иначе не было смысла городить весь этот огород…

Всю «мотивировочную» часть Филин пропустил мимо ушей. Включился опять, когда дошло до плана операции. Капитан украдкой «срисовал» выражение лица Васнецова. Подполковник целиком и полностью разделял мнение Филина, пусть они пока и не обменивались этими самыми мнениями. Все было написано у Васнецова на лице. А уж когда один из генералов обрисовал план наступления, всякая необходимость в разговорах вовсе отпала. Обоим бывшим разведчикам все стало предельно ясно.

Батальон особого назначения шел на штурм самого крупного форта Кенигсберга, расположенного в районе Кведнау — форта номер три, он же форт «Король Фридрих III». Форт считался не только самым крупным, но и самым важным, поскольку прикрывал железную дорогу, а значит, и хорошо вооруженным. И шел батальон по кратчайшему пути — в лоб, прямиком на все имеющиеся в укреплении стволы и штыки.

Нет, в бочке дегтя имелась ложка меда. В какой-то момент остаткам батальона предписывалось укрыться в окопах немецких оборонительных рубежей перед фортом и по ним совершить обходной маневр. Но эта часть плана была от лукавого. Взять окопы отчаянные штрафники, вероятно, смогут, но сколько их к тому моменту останется? С кем совершать маневр? И что он даст?

Предполагалось, что, если удастся продвинуться к сухому рву, окружающему форт, на правом фланге можно будет выйти на слабое место в немецкой обороне. Там батальону, по плану, и предстояло прорваться в форт. Но это если останется батальон, а не жалкая горстка уцелевших бойцов. Да, форт номер три будут штурмовать еще с двух сторон другие части. Вероятно, кто-то поможет. Но в успех все равно верилось от силы на полпроцента.

— Боевая задача ясна? — Генерал вперился тяжелым взглядом в подполковника Васнецова.

— Так точно.

Подполковник вытянулся.

— Товарищи офицеры, — генерал обвел взглядом присутствующих, — есть дополнения, уточнения?

— Позвольте добавить, — поднялся из-за стола молчавший до сих пор московский полковник. Тот самый, с которым беседовал Ворончук перед началом совещания.

— Да, товарищ Федоров, добавляйте.

— Товарищам Васнецову и Филину следует понять одну очень важную вещь. Боевая задача должна быть выполнена любой ценой. Это вопрос стратегический. С вероятностью в девяносто процентов от успеха зависит исход войны. Ни больше ни меньше. Вы хорошо меня слышите, подполковник?

— Так точно… — Васнецов задумался.

— Форт будут штурмовать наши лучшие силы сразу с трех сторон. Удары будут наноситься мощные, чтобы сбить противника с толку и не дать ему сориентироваться, где планируется нанести главный удар… Хотите что-то спросить?

— А где на самом деле планируется нанести главный удар? Мы пойдем в лоб, на основные укрепления, а значит, потеряем большую часть личного состава. На главный удар сил нам не хватит. Если так, к чему эти разговоры об исходе всей войны?

— Не прорветесь вы, прорвутся ваши соседи слева или справа, — невозмутимо ответил полковник Федоров. — Я доведу мысль о стратегической важности операции до всех командиров. Но вас и ваших подчиненных из разведки мы выделяем в особую категорию… военных специалистов.

— Немцы решат, что наш батальон уничтожен, сосредоточатся на других направлениях, и мы, выжившие в мясорубке, просочимся в форт?

— Используя богатый опыт разведчиков, — добавил московский полковник.

— Таков настоящий план? Вы серьезно? И что дальше? Наша задача — открыть ворота? Или взорвать главный дот? Или в этом форте… спрятано нечто…

— Ваша задача — помочь захватить форт, — вмешался один из генералов. — Это все, что вы должны знать.

— Минутку, — вдруг сказал старший из всех, генерал-полковник. — Товарищи офицеры, прошу оставить нас с товарищами генералами на несколько минут…

— Подойдите, — когда все вернулись в землянку, приказал генерал-полковник Васнецову и Филину. Он развернул на столе какой-то чертеж. — Взгляните.

— Это ракета? — спросил Васнецов.

— Да. Это ракета ФАУ-2. Немцы давно используют эти ракеты на западе, обстреливают ими Лондон, с французского побережья, через Ла-Манш. Мы полагаем, что в форте вы найдете стартовые установки с ракетами. В деталях они могут выглядеть иначе, но общий вид будет примерно такой. Вот здесь изображен пульт управления запуском. Он должен располагаться в отдельном помещении. Ваша цель — этот пульт. Ни при каких обстоятельствах ракета не должна стартовать, но и не должна быть повреждена.

— Ее головная часть — сто процентов, — подсказал другой высший офицер — генерал-майор артиллерии. — Есть еще вопросы?

— Если ракета может несколько отличаться, могут быть отличия и в системе управления, — сказал Филин.

— Передатчик и антенны снаружи, приемник внутри плюс там же гироскопы и блок электронного управления рулями и двигателем. Система несложная. Надписи вот такие, как здесь.

— Вы имеете какой-то особый опыт? — заинтересовался генерал-полковник.

— Немцы управляют радиовзрывателями с больших расстояний. Мы столкнулись с этим еще в октябре. Здесь тоже может быть радиоуправление откуда-то издалека. Тогда в форте передатчик можем не найти. На этот случай надо глушилку предусмотреть, радиопомехи создать. Я слышал, радиопередатчики диверсионных групп таким способом глушат.

— В каком диапазоне предлагаете создавать помехи?

— Не знаю, не связист. — Филин пожал плечами. — Во всех.

— И подавить заодно собственную связь? — вмешался генерал-артиллерист.

— Будем думать, — сказал генерал-полковник. — Капитан смотрит в корень — ракета усовершенствованная, может быть другой и система управления. Подключите к делу связистов, пусть расскажут товарищам в подробностях обо всех возможных вариантах радиоуправляемых систем.

— Глушилки точно нужны, — добавил Филин. — На крайний случай.

— Любишь оставлять последнее слово за собой? — Генерал-полковник взглянул на Филина неодобрительно. — Или страхуешься на всякий стратегический случай?

— Никак нет, товарищ генерал-полковник. Люблю, чтобы все было предусмотрено. На любой случай. Разрешите еще вопрос?

— Если только крайний.

— Сколько там от Франции до Лондона, километров сто пятьдесят, двести?

— Можно по-разному насчитать. — Генерал взглянул на Филина теперь уже заинтересованно. — Прикидываешь, куда улетит ракета, если не отменим старт?

— Так точно, прикидываю и не понимаю. Ну, даже если она усовершенствованная, как вы сказали, на пятьсот километров улетит… при чем тут… «исход войны, ни больше ни меньше»?

— Дотошный. — Генерал-полковник усмехнулся. — Отставить, «усовершенствованная» — неправильное слово. Это принципиально новая ракета. Двухступенчатая. Понимаешь, о чем речь?

— Не особо.

— Дальность полета до нескольких тысяч километров, так понятнее? И заряд у нее такой, что мама не горюй, город можно спалить. Дальше сам додумаешь?

— Действительно стратегический случай. — Филин выпрямился. — Осознал.

— Совещание окончено. За работу, товарищи офицеры.

— Внесете свой вклад в победу, товарищи, и мы забудем, что с вами случилось, — пообещал «московский» полковник Федоров, придержав разведчиков и Ворончука. — А вы, капитан Ворончук, поддержите товарищей с тыла. Вам что-то особенное потребуется? Дополнительные пулеметные расчеты, например, опытные бойцы… можем придать вам целиком заградительный батальон из резерва.

— Огнеметы, — неожиданно для полковника ответил Ворончук. — С запасными емкостями… по три комплекта на каждый. Или лучше по пять.

— Да? — Федоров озадаченно уставился на контрразведчика. — И сколько вам надо огнеметов?

— Все, что есть…

Февраль 1945 года, Восточная Пруссия, Кенигсберг

Васильченко А. В. «Штрафбаты Гитлера. Живые мертвецы вермахта».

Большие пассажирские самолеты на аэродроме Девау стали редкостью еще в прошлом году. В основном здесь садились боевые машины и транспортники Ю-52. И чем ближе подходили русские, тем чаще и чаще самый старый в Европе аэропорт принимал и отправлял именно транспортники. В этой связи можно было заподозрить, что начальство в Берлине запаниковало и пытается эвакуировать самое ценное по воздуху, то есть в срочном порядке. Но Отто фон Штиль был спокоен и убедителен, когда утверждал, что самолетами привозят на порядок больше, чем увозят.

— Город устоит. Вы же видите, Харальд, как медленно продвигаются русские. И это они еще не дошли до наших главных укреплений и линий обороны. Но даже если они бросят на штурм всю свою армию, Кенигсберг выдержит удар и встретит утро судного дня непокоренным.

— Дата судного дня постоянно переносится, — заметил Хиршфельд. — Убежден, мы продержимся хоть до конца весны. Но это крайний срок. Для надежности я провел бы красную черту по рубежу апреля и мая.

— Дорогой мой Харальд, — Отто вздохнул, — мы можем сколько угодно говорить, рисовать в календаре отметки красным карандашом, даже приводить оперативные сводки… у наших коллег в берлинских научных учреждениях так и будут свои сроки. Совместные с японцами испытания в Тихом океане выявили некоторые недоработки в конструкции ФАУ-2А10, кроме того, потребовались существенные переделки в системе управления и наведения. Но главное — вносятся исправления в систему детонации атомного заряда. На все это требуется время, и тут лучше действительно не спешить, ведь права на ошибку больше нет. Ракета, которую охраняет ваш полк, уникальна и бесценна.

— Можно запустить две А10 с обычными зарядами. Как понимаю, даже они гораздо мощнее тех, что используются в обычных ФАУ-2. Вероятность успеха возрастет вдвое. Даже при наличии недоделок. Здесь, как понимаю, важнее всего эффект, показательность акции, а не урон, нанесенный противнику.

— Нет, Харальд, нам требуется не просто показательный Удар Победы, нам нужен Окончательный Удар! Неожиданный, мощный, который не только продемонстрирует англичанам и американцам могущество немецкого оружия, но и гарантированно устранит Верховное командование главного врага — русских. Вместе с их столицей. Даже сто ракет с обычными зарядами не справятся с такой задачей.

— А одна ракета с атомной боевой частью это сделает? — Харальд удивленно взглянул на Штиля.

— Вот именно! Разрушительная мощь атомного заряда невероятна! К сожалению, на сегодняшний день создана лишь дюжина таких зарядов и построено столько же способных доставить их по назначению ракет.

— Их больше не строят?

— До запуска нашего экземпляра работы приостановлены. Окончательный Удар станет заодно и генеральным испытанием. В случае успеха даже существующего количества ФАУ-2А10 окажется достаточно, чтобы диктовать врагу свои условия. Межконтинентальные баллистические ракеты с атомными зарядами станут чудесами света новой эры. Одиннадцать разящих чудес! Как вам?

— Красиво. Только их восемь. Три у японцев.

— По факту, не считая нашей, их вовсе три, как раз у японцев. — Штиль вздохнул. — Кроме нашего экземпляра, все ракеты модели А10 спрятаны в штольнях неподалеку от Доры, а заряды хранятся где-то в секретных бункерах… даже я не в курсе, где именно. Чтобы привезти заряды, снарядить ракеты и установить их на пусковые столы, потребуется уйма телодвижений, материальных затрат и времени. В моем ведомстве это называют подстраховкой, но как по мне, это форменный саботаж!

— Не страшно, ведь противник об этом не знает.

— Надеюсь, и не узнает. Берегите ваш форт, берегите оружие победы, берегите себя, Харальд. Уверен, что вернусь уже в мирный Кенигсберг. Прощайте.