— Не "за что", а "почему". По слову моему. Кому слово моё не указ — встал да пошёл. Отсюда и до "не видать до веку". А кто будет тут мне перечить... Мужи мои три ямы выкопали. Две уже заняты. Кому-то охота в землю нынче лечь? Место готовое, ждёт не дождётся.
Смерды заткнулись, зато дружно завыли смердчяки. В хор ноющих, умоляющих, упрашивающих женских голосов мгновенно вступили высокие детские. Одна из баб, не поднимающая головы, и потому считающая, что и я её не вижу, ущипнула за задницу стоявшую рядом с ней девчонку. Та взвыла. Со второго такта попала в тональность мамаши. Вой усиливался.
— Тихо! Мать вашу! Молчать!
Скулёж не прекратился, но заинтересовано притих. "Ну и чего этот придурок ещё скажет?".
Надо ловить момент. Потому что моё главное оружие — слово. Его надо использовать максимально эффективно. Иначе придётся применять следующий инструмент — еловину Сухана и гурду Ивашки. Ночью я двоих уже потерял. Эдак весь народ русский изведу.
Мечта изобретателя нейтронной бомбы и обывателя времён застоя: полные магазины и никакого народа.
— Кто мявкнет — отрежу язык. Чтоб не болтался до колена. Остальным — всем! — всю волосню выщиплю. Чтобы чесались и вспоминали. Понятно?
Народонаселение несколько изумилось, притихло и попыталось переварить услышанное.
* * *
"Пятый прокуратор Иудеи всадник Понтий Пилат выждал некоторое время, зная, что никакой силой нельзя заставить умолкнуть толпу, пока она не выдохнет всё, что накопилось у неё внутри, и не смолкнет сама.
И когда этот момент наступил, прокуратор выбросил вверх правую руку, и последний шум сдуло с толпы".
* * *
Я — не всадник, не Понтий, не прокуратор. Даже — не прокурор. Поэтому я вскинул не правую, а левую руку. С зажатым в ней дрючком. И провозгласил:
— Ощипаю. Всех. Везде. Как курей. Каждую волосину выдеру. За всякую вошку-блошку. За всякий вой-ной. Взыщу — не помилую! Чтоб у всех всё было чистое. Как перед смертью. И во дворах. Чтоб всё блестело. Мужикам — стоять. Остальные по подворьям... Рысью! Живо! Бегом!
Глава 101
Глас народный — как глас божий: ничем не заткнёшь. Бабы с детишками стали подниматься с колен и тут же загомонили.
Кому подзатыльник, кому инвентарь взять... а обедать когда придёшь? — а я знаю? — как боярыч скажет... а вечером-то на луг пойдём? так конечно же — стог-то вершить надо... а чего тогда я как дура вилы тащу... а почему "как" — дура и есть... ой бабыньки, чегой-то поясницу прихватывает... а ну пошли быстрее — а то тут прям на дороге и рассыпется...
Чимахай со зверским выражением лица приступил к обриванию Фильки. Тот сперва поскулил. Но я углядел у одного из мужиков блоху на воротнике и завёлся.
Насчёт "блоха — ха-ха" — уже объяснял. Ко всем прочим несчастьям "Святой Руси" здесь нет лекарств.
Не так — лекарства есть. "Приложи лист сырой капусты белокочанной", "прополощи настоем шалфея шесть раз с молитвой"... "и всё пройдёт". Верю, проходит. Но хирургия, типа аппендицита, или санитария, типа антракса — смертельны. Не лечатся. Антибиотиков нет напрочь. Сепсис — как дышать.
Остаётся только "на божье чудо уповать", что мне как атеисту... ну понятно. Или — карантин. По принципу чумного барака: "Ждём пока все вымрут. Оставшееся — сжечь".
Мужичков быстренько раздели догола, загнали в реку, где они и утопили свою одежонку до полного вымывания всех паразитов, и обрили уже везде. Всё остальное местное общество торчало головами над деревенским частоколом, наблюдая волнительную картину публичного и повсеместного обривания своих отцов и мужей.
"Глас народа" постепенно рос в децибелах, пока я не объяснил выразительным русским языком, что если последующая проверка даст в селении хоть какое насекомое — все оставшиеся жители незамедлительно приобретут аналогичный вид.
Вот уж никогда не думал, что такие элементарные вещи будут вызывать во мне столь сильные эмоции. Но я был просто в бешенстве. И — в панике. В совершенно неконтролируемой, едва сдерживаемой, панике. Понятно, что эпидемия начнётся не сегодня. Но она будет. Обязательно. И не одна. Как у той крестьянки у Некрасова.
Неизвестно — когда, неизвестно — что. Может быть — завтра. А у меня — в принципе никаких средств противодействия. Заворачивайся в простыню и ползи на кладбище. И не обо мне, любимом, речь.
Ползти на кладбище будут все. Я тут какие-то планы строю, как избы ставить, как крыши делать... Пустое. Одна из этих блошек не туда прыгнет, не там укусит, и вот эти люди, народ русский, который я собираюсь учить, благоустраивать, просвещать...
Можно спеть "Let my people go" под Армстронга. Так это... бархатисто. Понимая, что весь мой народ, весь "my people", в который я душу свою вбиваю и жизнь трачу — в любой момент делает "go" в... в просто падаль двуногую. Которую — только закопать. И поскорее — пока зараза не расползлась.
Смерды выдирали друг другу волосы из подмышек и паховых областей, взвизгивали и канючили:
— Дык как же ж... мы же ж в миру живём, всякая живность вокруг, блошки-то и по скотинке скачут, клопики-то и по деревам ползают, комарики-то по лугу летают... никак не уберечься... всякая живность — от бога... всё ж божьем соизволением в Ноевом ковчеге спасалося...
Ага. А потом ковчег пристал к Арарату, и вся эта гадость разбежалась. И что? Обвиним армян в биологической войне против всего человечества? Путём распространения ползучих и кровососущих?
* * *
Кто-то из европейских путешественников второй половины 20 века описывает тибетского гуру, перед которым две служанки непрерывно мели дорожку. Чтобы святой не наступил ненароком на какое-нибудь насекомое. Сам он закрывал лицо марлевой повязкой, чтобы случайно не проглотить какую-нибудь мошку. Поскольку душа его учителя, как и душа любого человека, может воплотиться после реинкарнации в любом живом существе. "По делам его".
Только непонятно: если Будда, взвесив человеческую душу, засунул её в платяную моль, то это душа такого низкого качества, или у бога весы "среднюю температуру по больнице" показывают? И не будет ли благом раздавить такое насекомое? Дав, тем самым, той душе шанс нового, более успешного, воплощения?
* * *
Местные мужики насчёт Будды и всех "харей Кришны" — "не в курсах". Остаёмся в рамках христианской традиции. С небольшими добавлениями из "инструктажа молодого специалиста".
— Кого бог у Ноя на корабле от потопа спасал — их с Ноем забота. А ваша забота — чтоб было чисто. Не умеете — научу, не можете — помогу, не хотите — заставлю. Но если в чьём доме найду насекомое... И не говорите: не заметил, не разглядел там — глаза неряхе-неумехе по кулаку сделаю. Как у филина при запоре. Во все стороны сразу видеть начнёте. Если угляжу грязь на утвари кухонной, плесень какую — вот этим песочком речным отдраю. Не котлы — морды. Так что и шкура слезет. Блохи по коровам скачут? Так и коровку свою умой. Тёпленькой водичкой, ласково, начисто. Не сделаешь — самого умою. Кровью твоей. Тёпленькой.
Мои покатывались с хохоту — пришло их время смеяться.
"Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним" — ещё одна общечеловеческая мудрость. Опять же — ложная.
"Над анекдотом общество смеётся три раза: сначала — те, кто понял. Потом — те, кто не понял. Потом — над теми, кто не понял".
И какой смех лучше? Для чего я всю прошлую жизнь анекдоты рассказывал? Что бы насладиться зрелищем ещё одного очередного "недогоняющего хомнутого сапиенса"?
Мужички уныло выкручивали мокрую одежду.
— Эта... ну... а панихиду кто служить будет? А то ж эти... ну... неупокоенные... повылазят, однако. Вот. Шляться тута будут. Выть по ночам. Безобразничать-пакостить. Нечисть, прости господи.
Всё-таки, Филька — прирождённый лидер: первым озаботился возможным появлением упырей. И потенциально проистекающих из этого естественного явления неестественной природы проблем для всей общины. Панихиду служить... Да не поп же я!
Как-то на глаза попалось: "Пожертвование на исполнение требы (одно имя) — 42$". Я тогда долго думал — это с НДС или без? А скидка за мелкий опт будет? Притом, что отпевание — в принципе не коммерческое мероприятие.
— Не будет этим покойникам отпевания. Недостойны. Язычники.
Тут я прав:
"Из уважения к прижизненным взглядам усопшего от отпевания следует воздержаться, в случае если усопший был крещён, но по какой-либо причине утратил веру и приобрёл иное мировоззрение: сознательно был язычником или атеистом по взглядам и по образу жизни, а также, если усопший враждебно относился к Церкви".
Я "прижизненные взгляды" мертвяков уважаю, а они поклонялись "цапле" и в церковь попасть не успели. Так что, "мирного лежания" вам, "мужички-цаплеане", а не "царства божьего" как христианам.
— Вона как. А ежели встанут?
— А звери дикие дохлые в лесу встают? Ты у любого попа спроси — разницы никакой. Прах к праху.
— Как-то оно...
Парадоксально, но логично: упыри и прочая нечисть вылупляется только из единоверцев. Не хочешь рисковать собственным посмертным упырячеством — заранее "враждебно относился к Церкви".
Мужик полез по привычке почесать в потылице. Рука наскочила на голый затылок. Несколько мгновений он удивлённо рассматривал свою длань. Потом вспомнил, понял, отдёрнул, плюнул на землю. И задал самый свой главный вопрос:
— А Перун с его бабой? Они-то крещённые. Их-то отпевать будешь?
А ведь деда с бабкой Пердуновские мужички и посмертно побаиваются. Видать, покойный Перун сильно резковат был, насельникам воли не давал. Круто дедушка верховодил, если его уже и упырём представили и испугаться успели.
"Жили-были дед да баба
Управляли хуторком.
Рассердился дед на бабу
Стукнул в брюхо но-жич-ком".
— Нет, не будет им отпевания. Дикие вы тут, простых вещей не знаете. Самоубийц — не отпевают. Слышал такое? В Православной Церкви относят к самоубийцам и погибших "при разбое", умерших от полученных ран и увечий. Баба Перунова на меня с ножом кидалась. Это ли не разбой? А как дела её воровские вскрылись, то за них и убита была. А сам Перун... ну, ты же сам слышал, ещё в усадьбе, какие слова он на меня говорил. И потом не остановился. Чистый разбой. За что получил увечье и, волей божией, помре. Вору — смерть воровская, без панихиды. Ни к чему Святые Силы тревожить, коли душам этим одна дорога — в аду гореть. Да и на попа тратиться не надо. Но ты, если очень хочешь, можешь заказать. Хоть акафист, хоть литию, хоть сорокауст. Покойники от молитвы не испортятся. Только смотри — как бы твоё благочестие в воровство против господина не переросло. А то ведь третья яма пока пустая стоит. Тоже может без креста остаться.
Тут я несколько... не точен. В свою пользу. Традиция связывать разбой и самоубийство утвердилась в русском православии позднее. Похоже, в Смутное время. Когда и разбойничков было много, и все они — ну истинно православные. Похоронить их без исповеди, причастия, панихиды... остальные, которые "пока в живых" — не поймут. А отпускать из банды попа живым после всех таких ритуалов... с полученной информацией... Так что — полный запрет на исполнение. Под угрозой отлучения во избежание похищения с последующим уничтожением.
Как в Вифлееме: все туристы въезжают на территорию Палестинского государства свободно. Кроме граждан Израиля. Запрет установлен правительством Израиля: надоело разбираться с придурками-террористами, которые захватывают заложников.
Я и ещё по одному поводу несколько... нет, не лгу — мне это невозможно, а, скажем так, "толкую расширительно". В православии к самоубийцам относят людей, пошедших на "скок" с оружием в руках, и нарвавшихся. Убитых или смертельно раненных злодеев в ходе вооружённого конфликта при исполнении ими противоправного деяния.
Я же добавляю и убиенных в последующих, от злодеяния произошедших, разборках. Да ещё добавляю к татям — воров. Которыми, по здешним понятиям, являются мятежники, бунтовщики, "борцы за...." или "борцы против...". "Политических", а не только "социально близкий советскому трудовому народу уголовный элемент". Терминологически нечётко, зато исторически верно: бунтовщиков и мятежников, например, пугачёвцев, часто казнили без отпевания.
Мне очень не хочется тащить сюда, за двадцать вёрст от ближайшей церкви, попа. И не в расходах дело. "42 у.е. пер душу" я найду. Даже с НДС. Но пускать сюда грамотного, соображающего, независимого от меня... при моих-то делах типа "источник мёртвой воды"...
"Умножающий познания — умножает печали" — мудрость царя Соломона.
Но царь нигде не утверждает, что оба "умножения" относятся к одному субъекту. Какой-нибудь попик "умножит свои познания", а у меня потом мои собственные "печали умножатся"? Или мне потом этого попика "умножить"? На ноль...
Во всякое время стремился я к научению. Изо всякого деяния, мною ли совершённого, возле меня ли произошедшего, норовил извлечь суть да и запомнить её. Дабы в последующие времена к пользе применить. Немалое количество слов, и навыков, и умений моих, коии после к вятшей славе Руси применены были, из сих, из Угрянских мест и времен.
Так и с отпеванием. Установленный мною впоследствии запрет на отпевание "худых людей", не токмо татей, в бою убиенных, но и воров, и иных крамольников, многие хулы и злобы на меня воздвиг. Однако же и множество душ христианских от глупой да ранней смерти спас. Страх божий небесный да закон мой земной немалое число человеков от злодейств отвратили.
На этом мы разошлись. Я со своими отправился на заимку, хорошенько нагрузившись взятыми из хозяйства покойного владетеля вещичками и припасами. Чеснок у Перуна с прошлого года остался. Добрый продукт, злой, аж слезу вышибает.
