Ветер и крылья - 2

— Поедем, Мия.

Джакомо посмотрел на решительное лицо племянницы. Да, все так. Мия пришла к тому же решению, что и он сам. Пусть прошлое останется прошлым, а будущее...

Его никто не знает, но оно — будет. И это главное.

* * *

Изменилось многое.

Изменился двор — теперь чистенький, едва ли не вылизанный.

Изменился сам дом. Конечно, многое сделать было нельзя, но стены побелили, ставни покрасили....

Не изменился Герин, который в восторге лаял и прыгал вокруг Мии. Потом попробовал поставить ей лапы на плечи и конечно, свалил легонькую девушку. Ну и ладно...

И вовсе она не плачет, это просто пыль.

Джакомо тем временем общался с управляющим.

Ньор Маттиа Димартино свои обязанность выполнял на совесть, но с черепахи шерсти не настрижешь. Увы. Денег с Феретти получить не удастся, ни в этом году, ни в следующем, а по-хорошему, так и еще бы лет пять арендаторов и крестьян не трогать, пусть отдохнут. Последнее ведь забирали...

Хоть и земля хорошая, плодородная, и оливки в Феретти замечательные, но люди с голоду пухли.

А оливковое масло делать?

Про это никто и не вспоминал.

Мия задумалась. Шкатулки с побрякушками эданны Вакка грели ей душу. Так, может...

— Ньор Маттиа, вы вообще в этом деле разбираетесь?

— Иначе не говорил бы, дана Феретти, — с достоинством парировал управляющий. — За каждый сольди могу отчитаться. Да у вас раньше масло и делали, просто потом забросили.

— Вроде как при дедушке несколько лет было неурожайных, потом пожар случился, а денег восстанавливать производство не было, — пробормотала Мия.

— Именно так, — кивнул Джакомо. — Отец наш, не тем будь помянут, вообще к делам способностей не имел. Только баб валял... гхм. Так, ты этого не слышала.

— Даже и не слушала, — отмахнулась Мия. — Дядя, а восстановить это можно? Там, бочки, пресс... что еще надо?

— Помещение, — задумался дан Джакомо. — Деревья... само сырье. Несколько лет производство все равно в убыток работать будет, но это смотреть надо...

— А мы можем посмотреть и подумать?

— Мия, а до того ли? Дом чинить надо, рухнет ведь скоро. В стенах трещины — палец просунуть можно.

— До того, — жестко ответила девушка. — Феретти должно приносить доход, а не висеть камнем на шее у брата. Давайте подумаем насчет оливок, если надо — посадим деревья...

— Надо смотреть, — кивнул управляющий. — Оливки как раз собирают где-то с ноября по февраль... лучшее масло вообще получается из смеси зеленых, полуспелых и спелых плодов.

— То есть, кому и чем собирать, где хранить... по крайней мере, зерно уже уберут, и можно будет нанять крестьян на сбор оливок. — кивнула Мия.

Опять же, и люди заработают.

— Мне кажется, или старое оборудование осталось? — пробормотал Джакомо.

— А пожар?

— Мия, что может сгореть в гранитных жерновах? Или в прессе?

Действительно, что?

Целы были и жернова, и пресс, и то, поди их, утащи! Там такие каменюки...

Оливки сначала превращали в кашицу жерновами, потом прессом отжимали масло, потом по-простому отстаивали получившееся масло, сливали воду...

Сейчас уж может и еще что придумали, поинтереснее.

Оливковые деревья тоже...

Посадить дерево можно сейчас. А вот плоды с него получить... иногда и до двадцати лет доходит.

По счастью, старые деревья были целы.

Урожай, неурожай...

Когда накрылось собственное производство, отец Джакомо просто разрешил собирать оливки крестьянам. Часть их он продавал... купцы приезжали.

Ньор Димартино урожай тоже собрал, но продавать не спешил. Решил сначала поговорить с хозяевами.

Получалось вполне интересно. Старые деревья были живы, давали неплохой урожай, новые можно посадить — и постепенно начать производить масло. Сначала для себя, а потом уж можно и на рынок с ним выходить.

Мия решила, что надо попробовать.

— Я поговорю с Лоренцо, посмотрим, сколько мы сможем выделить.

И подумала, что у нее еще есть бумажки ростовщика. Тоже деньги... почему бы и не вложить их в Феретти? У Серены и Джулии приданое постепенно набирается, а ей... ей и не надо. Кто ее замуж возьмет, она же метаморф.

Пусть будет Феретти.

* * *

Спустя почти неделю Джакомо и Мия увозили с собой большие списки всего необходимого. Что-то можно было заказать на месте, что-то купить в городе...

Но в целом — почему бы и нет? Поместье должно приносить доход и не только от арендаторов. А деньги надо вкладывать в дело.

Мия вообще отнеслась к этому достаточно легко. Она же не трудом их зарабатывала, считай, на дурачка досталось, вот и уходило просто. Пусть будет оливковое масло. Пусть у Феретти будет доход.

Пусть в доме ее детства все будет хорошо. Даже если она туда и не вернется...

Адриенна (столица)

Когда Филиппо Третий прочитал письмо дана Рокко...

Смесь ярости и радости, вот так можно описать чувства его величества.

С одной стороны... дан Рокко описал, что именно произошло с убийцей. И Филиппо радостно потирал руки.

Адриенна действительно Сибеллин. Об этом свидетельствует все, от ее внешности до роз. От состояния самого дана Рокко (которого в столице весной бы уже на погост отнесли) до случившегося с убийцей. Последнему поделом, но...

Филиппо был умен и образован. Сволочи такими тоже бывают, это им серьезно помогает преуспевать в жизни. И хроники династии Сибеллинов он читал.

Слышал о проклятии королевской крови.

Там было примерно так. Если честь по чести вызвать на поединок — дерись, сколько влезет, побеждай, убивай. Наказания не последует.

А если ты собираешься напасть, причинить вред...

Прости, тебя предупреждали. Человек просто сгорал от проказы. Быстротекущей или вялотекущей, в зависимости от ситуации.

Убийца видимо, пролил королевскую кровь, и был наказан, мгновенно и жестоко.

И его, Филиппо Третьего, намеревались лишить этого сокровища!

Способа снять проклятье с его личной династии? С королевства?!

Ярость поднималась ураганом, вздымалась штормовой волной, выжигала душу лесным пожаром.

Осьминог, говорите?

Его величество совершенно плебейски обожал осьминогов, которых мариновали и поджаривали на вертеле. Кажется, настало время добавить в свою коллекцию еще одну зверушку?

* * *

Грязный Квартал стонал и рыдал.

Его Величество не разменивался на всякую ерунду, вроде стражи, вот еще не хватало! Он попросту ввел в столицу войска, а с моря нацелил на Квартал корабли. И приказал хватать всех, кто попробует вырваться.

А сопротивляться будут — убивать без жалости.

И солдаты пошли через квартал.

Женщин и детей, правда, старались не трогать. Ну, разве что юбку кому из баб задрать, но и то — командир за такое взгреть может. Так что сильно не связывались.

Да и его величество распорядился — Осьминога. Ему лично предоставить живым.

Остальных... по ситуации. Попадутся — допросить. Разобраться, потом задержать до выяснения.

Над Грязным кварталом повисли стон и вой.

* * *

Осьминог долгих сборов не любил.

Роскошь, конечно, жаль, ну да ладно, денег у него хватает, на бобах не останется. Прихватить кое-какие документы из тайника — и в потайной ход.

Люди?

Какие еще 'его люди'? Это не люди, это мразь помоечная, отребье и гнилье! Плесень перемойная, он таких где хочешь нагребет...

Так что мужчина помчался за документами, открыл тайник... и получил по голове так, что в него же носом и влетел. Трое самых-самых приближенных к нему 'придворных' даже и совещаться на этот счет не стали.

Сгребли все из тайника, запихнули в мешок, связали своего бывшего предводителя — так, для верности, и потащили все это комплектом. К солдатам.

Не прогадали.

Капитан, которому под ноги бросили тушку и мешок с бумагами, великодушно отвернулся и принялся усиленно смотреть в другую сторону. Так что приближенные ушли. И потом вернулись, чтобы поделить осьминожье добро и наследство. Но это уже совсем другая история...

А самого Осьминога доставили в королевские пыточные, где и изготовили его согласно королевскому распоряжению

Людоедством Филиппо Третий не страдал, но — миловать всякую нечисть тоже не собирался. Вот еще не хватало!

Назвался груздем — полезай в кузов. Назвался Осьминогом — на жаровню. Все закономерно.

Только вот что мог сказать Осьминог?

Эданна или дана, это уж точно. Лилиями от нее воняло, хоть плачь. Голос красивый, но похоже, она его меняла.

Деньгами отдала, не побрякушками, а на деньгах никаких меток не было. В обычном кошеле, таких — на рынке у любой бабки сорок штук на дарий купить, холщовые, дешевые, даже без вышивки.

Он, конечно, подозревал, что это эданна Франческа. Но лица не видел, только по родинке догадался. А родинка... нет, не доказательство.

И ее рассказ про эданну Сусанну — тоже. Весь двор про ее замужество знал.

А так — никаких улик, кроме догадок.

Больше от него ничего и не добились. Хотя докапывались до сути. И остатками Осьминога даже неприхотливые крысы побрезговали. Настолько изуродованное мясо даже они сожрать были не готовы.

Лилии?

К сожалению, Филиппо Третий не смог привязать сюда любовницу сына. Он знал, что эданна Ческа обожает этот тяжелый и душный аромат. Понимал, что ей выгодна смерть Адриенны, именно что от несчастного случая.

Но больше-то доказательств нет! Аргумент: 'кому оно еще нужно?!'. Нет, только не для сына, который влюблен по уши.

Увы, Филиппо Третий чувствовал себя последнее время не так хорошо, и постепенно передавал дела сыну. А как тут быть, если Филиппо взбрыкнет? Упрется, пойдет в дурь...

Нет, не получится у короля удалить эту опухоль.

Но сына он предупредил. То есть рассказал, что на Адриенну покушались, и сообщил, что исполнителей взяли всех. А потом долго и со вкусом расписывал, что именно с ними сделали.

Такой тонкий намек... и его величество не сомневался — он дойдет до адресата.

* * *

Своего сына Филиппо Третий знал просто преотлично. И если бы он видел, как выразительно зеленело лицо эданны Чески, когда принц расписывал ей Осьминожьи мучения!

Ей-ей, король почувствовал бы себя отомщенным. И Адриенна, наверное, тоже.

Вместе с лишаем вполне адекватно получалось.

Ческу аж потряхивало от страха, отвращения, ненависти, а его высочество рассказывал, не особо сомневаясь, что даме это интересно. А что? Это ОН рассказывает, ценить надо! Абы кому принцы государственные секреты не выдают! Еще и добил в конце.

— Отец сказал — когда найдут заказчика, так с ним и поступят. Чтобы впредь неповадно было...

Эданна сглотнула. Представила себя во всех этих видах, и ее едва на зеркало не стошнило.

— А... не нашли?

— Пока нет. Но искать будут. И если что... впрочем, теперь точно никто не рискнет за этот заказ взяться...

Ческа сглотнула еще раз.

Ох, как-то ей паршиво стало.

Преступники за этот заказ не возьмутся. А она... она и не рискнет попробовать.

Жить ей охота. А это явно ей намек... нет, она не готова так собой рисковать! Совершенно не готова...

Пусть эта стерва пока поживет. Ческа с ней после смерти его величества разберется! А пока — потерпит! Мужа десять лет терпела, так неужели сейчас себя не смирит?

И надо подумать, может, попробовать родить ребенка от его высочества? Хоть и бастард, а все ж... королевский внук будет?

Определенно, надо.

Ческа решила перестать принимать противозачаточные средства, и начать активно делать малыша. Не хотелось, конечно, но хоть какая-то гарантия безопасности.*

*— как вариант, в средние века предохранялись семенами дикой моркови. Нет, не вместо и не туда. По ложке каждое утро натощак. Вот насчет действенности — не знаю. Но отравиться могли. Прим. авт.

А пока...

— Любовь моя, хватит говорить о страшном. Прошу, обними меня, я всего лишь слабая женщина, и хочу чувствовать твою силу, защиту, поддержку...

Конечно, его высочество откликнулся на призыв.

И обнял, и поцеловал, и доказал, что эданна Ческа всегда может на него рассчитывать, даже три раза доказал...

Эданна благодарила, восхищалась, и он чувствовал себя героем. А мысль о том, КТО стоит за покушением, и кому это выгодно...

Мысли в его голову сегодня уже не приходили. Да и потом тоже — зачем?!

Дураку понятно, что эданна Ческа никогда бы так не поступила, она умная, она добрая, она его любит до безумия наконец... она просто не способна ни на что подобное!

Разве можно подозревать сей образец небесной прелести?

Никогда! И ни за что!

По счастью, эданна Ческа была умнее его высочества, и предупреждению вняла.

Грязный Квартал был перетряхнут вдоль и поперек. А оставшиеся короли активно принялись делить наследство Осьминога. Даже небольшая резня случилась, но за пределы квартала она не вышла. Но это уже совсем другая история.

Глава 8

Мия (Лоренцо)

— А теперь сорок кругов! Вон те два камня поднял — и вперед!

Энцо застонал, и тут же получил от Чезаре.

— Сорок мало? Сорок два!

Нового стона не последовало. Путешествие там или нет, ярмарки там или нет, обоз...

После возвращения с Девальса хоть Чезаре хоть Леоне лютовали, аки страшные звери комары. И спасения от них не было, Никакого.

— Берсеркерство, конечно, хорошо, — глубокомысленно рассуждал Чезаре, наблюдая, как его подопечный делает по сто отжиманий. — Но если силенок маловато... вот на корабле не испугались бы пираты, так тебя бы и добили. А было б сил побольше, ты бы их перебил.

Энцо молча сопел.

Он уже попробовал сказать, что он всех спас. Ну и...

Мало ста отжиманий?

Двести будет!

И ведь никто, никто не вступится! Дядя Паскуале? Он еще и подначивает! Как и дядя Фредо! Еще и смеются, мол на охране сэкономим... один берсерк — это сколько охранников? Два? Три? Полтора?

Дядя Джакомо? Похлопывает по плечу и говорит, что мужчина должен и обязан уметь себя защитить.

Мия? На сестру была последняя надежда, но Мия тоже ничем не помогла. Сказала, что в мужские дела не полезет, но если бы отец больше тренировался, может, и от кабана бы увернулся?

Да Энцо и не слишком-то протестовал, если по-честному.

Он прекрасно понимал, что просто так булки на дереве не растут. Что надо учиться, надо трудиться, надо работать над собой и не лениться. Тогда и добьешься чего-то...

Насмотрелся.

Ни Фредо ни Паскуале себе лени не позволяли. Вставали с рассветом, и начиналось. Завтрак — бумаги — склады — лавки — корабли...

За день так по столице намотаешься, к вечеру ноги едва таскаешь. А ведь это не просто бегать, это еще и думать надо. Зато в обстановку одной прихожей у них больше денег вложено, чем во все Феретти.

Дану не подобает?

А жену с детьми в нищете держать подобает?!

И оставлять на милость родственников, потому как позаботиться о них при жизни благородный дан попросту не смог? Этим летом Энцо в Феретти не поехал. Джакомо и Мия съездили.

А ему привезли отчеты управляющего.

Энцо почитал — и разве что не волком взвыл.